В моих самых диких фантазиях

      Конор может пересчитать таких мужчин по пальцам, хотя, кажется, быть выше и крепче него мужчине очень просто. Ах, если бы взаимодействие ограничивалось только телами.       Somewhere after midnight       Он аккуратно спускается от мошонки ниже, оглаживая влажным пальцем нежные мышцы.       In my wildest fantasies       «Медведи», к примеру, больше него, но по-медвежьи мягки и аккуратны. Если бы Конору нужна была мягкость, он бы занимался сексом сам с собой. Правда, этим он и занимается. Есть крупные мужчины, знающие о своей силе и животной привлекательности, но уверенные, что большего их партнёрам не нужно. Может, кому-то достаточно огромного безрезультатно дрыгающегося тела сверху, а Конору — нет. Конору нужен мужчина, знающий, что делать со своей силой, своим членом и телом Конора, потому что как только юноша почувствует знающие или чувствующие руки, он отдаст им всё, что у него есть.       Late at night I toss and I turn       Протолкнув в себя палец, Конор охает: сколько бы он не делал этого, ему каждый раз непривычно и странно. Пока, спустя пару дразнящих минут, не станет охуительно хорошо.       and I dream of what I need       Два его жалких сексуальных контакта дали понять Конору предельно ясно: он голоден до крепких мужских рук, готовых изучить партнёра. Он встречал всего четверых таких мужчин за всю свою жизнь. Все натуралы.       «Ну, скорее всего», — добавляет про себя Конор.       Трое из них уделяли особое внимание девушкам вокруг, а один… в нём Конор был не уверен, но очень хотелось, чтобы нет, чтобы он был хотя бы би, хотя бы просто любопытным, потому что при мыслях об этих широких плечах и росте метр девяносто Конор поворачивался на бок, зажимал ногами собственную руку и тёр простату уже безо всяких намёков на дразнящие прелюдии, тихо-тихо вздыхая от картинки перед глазами.       И чтобы родители на первом этаже его не услышали.       Фил был не просто кем-то, в чьей ориентации Конор был не уверен, — он был кузеном Дома, и Дом бы его убил, если бы Конор залез в штаны к Филу — о боже, думает юноша и трётся сильнее о зажатую руку — или если бы Фил… если бы он…       — Умф! — Тонко выскуливает Конор, кончая от одной только мысли «если бы Фил трахнул меня».       Конору всего восемнадцать, и ему нужен настоящий мужчина. Хоть раз. ***       Возможно, Господь наблюдает, как дрочит Конор (и ему нравится), иначе как объяснить тот факт, что на следующий день вопрос с поиском басиста в группу не просто разрешается, а разрешается самым удачным и страшным способом — басом уже несколько лет занимается Фил. Он, всегда слишком большой для семейных домов, в которых Конор сталкивался с ним, в баре выглядит наконец по-настоящему своим: тёмные цвета, тяжёлое деревянное оформление, крепкий запах алкоголя. Когда парень подходит к нему, Конор не сразу соображает, что нужно делать со всем этим великолепием.       — Привет, малой. — Здоровается Фил и сразу заказывает у бармена два пива — себе и Конору.       — Уже месяц как не малой, — отвечает Конор, потому что, агрх, ему теперь восемнадцать и он больше не ребёнок!       Фил, часто посмеивающийся от умения Конора подать любую хрень харизматично, не смеётся, а смотрит на него внимательно и говорит:       — Не знал. Так ты теперь в законе?       — В каком законе? — Не понимает юноша, но сбоку доносится домовское «Эй, Фил!»       Дом вообще любит испортить любой момент между ними.       Конор выглядывает из-за Фила, чтобы сказать своё «привет, чувак», как вдруг Дом отпрыгивает.       — Парень, я тебя не заметил!       «Меня полностью не видно за ним, — думает Конор и смотрит в затылок Филу. — Блять». ***       Они сидят за дальним столиком и обсуждают, что хотят играть, где достать барабанщика, и Дом занимает всё эфирное время, так что вставить слово не получается почти ни у кого, и Конор отвлекается, кидает взгляды на парня напротив. «Какой же он горячий». Конору интересно, каких девушек предпочитает Фил, как он ведёт себя, когда хочет нагнуть кого-то, превращается ли он в хищника или играет в джентльмена. Пока Фил, Дом и Джо обсуждают музыку и общее будущее, рассеянный Конор каждые пять секунд смотрит на Фила, фантазируя, как бы он вёл себя с ним.       Конору хочется, чтобы Фил смотрел на него долгим, тяжёлым, пугающим взглядом, но не приближался, оттягивал до последнего этот момент. Когда бы Фил подошёл к нему, то говорил бы с ним спокойно и не касался, навязывая тактильный контакт, но стоял достаточно близко, чтобы вычислить желание Конора по тому, как бы он подавался к парню всем телом.       Конор кивает на какой-то вопрос Джо.       Первое прикосновение Фила было бы обязательно к руке, чуть выше запястья, второе — к плечу, будто бы случайно. Он бы обязательно заметил, как трепет пробирает всего Конора, и наконец коснулся бы его талии, медленно кладя на неё всю свою огромную ладонь.       Он бы не стал целовать у всех на виду или в туалете — о нет, он бы посчитал Конора слишком деликатным для такой вульгарности, он бы обязательно отвёл его к себе в квартиру. Конор слышал, что там матрас на полу, постер, верхняя часть которого — Дейв Гроул, нижняя — ноги какой-то модели, гитара под окном и медиаторы повсюду. По-студенчески круто, как об этом мечтает любой парень в восемнадцать. За исключением того, что Конор хотел бы быть брошенным на этот матрас ночью и наблюдать за белыми лучами на коже Фила по утру.       В их первый раз они обязательно были бы лицом к лицу, действующими инстинктивно, по-животному искренними…       — …Но с парнями немного затянутей, — произносит Фил. Конор не сразу понимает, что происходит.       — Затянутей? Да можно ведь просто подойти и предложить, разве нет?       — Подготовка затянутей: девушку ты просто возбудил и понеслась, а парни без автосмазывания.       — Автосмазывание. — Повторяет Джо с лицом лица.       Конор умоляет щёки не краснеть, кровь — не бурлить, сердце — успокоиться, но оно всё равно заходится, кровь жжёт сосуды, а щёки воспламеняются. Фил говорит о сексе с парнями. Фил говорит о сексе с парнями, словно у него есть опыт. Это первый шанс на взаимность за столько лет, и Конор, робея, говорит:       — Просто предложить н-нельзя. — Он запинается и сжимает губы от досады, что не смог сказать такую простую фразу. Даже если Фил поймёт, что Конор гей, вряд ли ему захочется парня, который не знает, как пользоваться ртом…       — Кооонор, — весело тянет Дом с удивлённой улыбкой, — а ты у нас тоже знаток?       Смущённый Конор затыкает себя элем.       — Ну-ка расскажи, как надо.       Эль заканчивается.       — Мне нужно ещё. — Кряхтит юноша и сбегает к барной стойке. Дьявол, какой нелепый каминг-аут! И ради чего? Чтобы Фил уложил его? «Я додик, боже, я отсталый, если готов на всё ради члена какого-то пар…»       — И всё же: как надо, Конор? — Раздаётся над плечом.       Обомлевший, он оборачивается на Фила, который стоит чуть ближе, чем принято, и смотрит чуть тяжелее, чем смотрят друзья.       — А? — Тупо переспрашивает Конор у флиртующего с ним парня мечты. Тот тепло улыбается, не теряя сексуальную, прогибающую тяжесть взгляда.       — Как с тобой надо?       Фил кладёт свою ладонь рядом с его, едва не касаясь, и он проделывает этот трюк каждой своей позой, каждым своим словом: кружит вокруг, кружит Конору голову и ждёт, когда тот сам упадёт в его руки. Но хрен что у него выйдет с Конором, которого трясёт и горячит рядом с ним до того сильно…       — Не мягко, — выдавливает Конор, — но… но…       — Но и не жёстко.       Юноша смотрит ему в глаза, для чего ему нужно — «господи» — задрать голову, потому что они в сантиметрах от объятий — такого никогда с ними не было. Конор думал, что не интересен натуральному-натуральному Филу, а тот… кажется, ждал, когда же Конор будет в законе.       «Так ты теперь в законе».       Боже, если бы Конор только знал, в свой день рождения он обязательно бы появился на пороге Фила голый с упаковкой презервативов и позволил бы лишить себя девственности. Возможно, тогда это было бы чувственным моментом, а не «перетерпи первый раз, дальше будет лучше».       — Со мной… — не останавливается Конор, — ты подходишь.       Фил молчит. Почему он молчит? Конор неправильно прочитал его? Почему он молчит?!       Большая и горячая, ладонь Фила наконец накрывает его.       — Тогда забери наши куртки, я заплачу за эль.       — Пидоры.       Конора окатывает реальностью с ног до головы — они же в баре, в месте, куда забредают свиньи, считающие настоящей мужественностью напиться и изнасиловать. Пока Конор заходится праведным гневом, Фил спокойно оборачивается на мужчину, закрывая юношу спиной.       And he's gotta be larger than life       — Что ты промямлил? Вытащи хуй изо рта и скажи нормально. — Вежливо уточняет он, и Конор понимает, что у ситуации два исхода: мудак затыкается и они расходятся, мудак отвечает и происходит что-то громкое.       — Я сказал, чтобы ты и твой хуеглот держались за ручки в другом м…       Звук хруста заглушает весь шум в баре на миг, в следующий миг слышно только музыку, а затем становится оглушительно: друзья мудака, Дом, Джо и бармен срываются с места. Один из мудаков кидается на Фила с кулаками, Джо кидается на другого, который только дёргается с места, Дом цепляет кого-то левого, и тот накидывается на него, так что Дом хватает бутылку и размахивается, а бармен кидается за охранниками, но те уже ничего не могут сделать, потому что Джо вмазывает по скуле кому-то ещё, на друга мудака накидывается какая-то девушка, мудак, которому Фил сломал нос всего полминуты назад, выбирается из драки и пытается зайти сзади.       «О, нет-нет-нет», — только и проносится в голове, когда он напрыгивает на спину ублюдка и кусает его за ухо. Вкус отвратительный, но ублюдок отшатывается от Фила, а Фил… он успевает улыбнуться Конору, прежде чем его кулак целуется с чьей-то скулой.       he's gotta be strong       Запаниковавший бармен заносит руку с подносом над его головой, но Фил, без драматического выжидания, отбирает поднос…       and he's gotta be fast       …и бьёт мудака, который всё пытается скинуть Конора со спины. Конор давит на него, и он, без равновесия, валится назад, а юноше остаётся только вовремя спрыгнуть. Слева кто-то бьёт Дома в живот, справа девушка бьёт стулом вышибалу, а по центру Фил пропускает в скулу, от чего только сильнее заводится и отвечает в два раза мощнее, бьёт кому-то с локтя, и Конор стоит посреди хаоса, как вкопанный, смотрит на возвышающегося над всеми парня. Не может не смотреть.       А когда последний оппонент не может подняться с пола и Фил смотрит на Конора… Ему не нужна защита, но он всё равно хочет упасть в сильные руки, будто сахарная принцесса.       Фил идёт в его сторону — вопреки внутренним мольбам Конора, не целовать — и проводит рукой по бёдрам, взмокший, пахнущий совсем немного одеколоном, но больше потом, борьбой. Горячий, горячий.       and gotta be fresh from the fight       Едва задержавшись, он идёт дальше, за сигаретами в куртке. Так Фил говорит: я жду тебя.       Конор выискивает глазами Джо и Дома: первый участвующе рассматривает ссадину на скуле второго, а тот только смеётся. У этих двоих всё всегда в порядке, Конору остаётся только похлопать Джо по плечу на прощание (не Дома, Дому лучше не видеть, как он уходит с его братом) и уходит вслед за Филом. А за шаг до выхода вдруг понимает: нет, не так. Драка разгорячила их, завела, Конору хочется кусаться и царапаться, хочется, чтобы Фил боролся за него так же, как дрался, хочется, чтобы заслужил и взял. И он добьётся этого.       На улице он не подходит к Филу, а лишь смотрит, разворачивается в другую сторону и уходит. Тёплый майский воздух холодит его — настолько жарко ему после драки, не из-за нагрузки, но из-за эмоций. Ему кажется, что он способен на всё в это мгновение, в том числе без слов заставить великолепного парня следовать за ним.       Он ни разу не оборачивается, но чувствует каким-то образом, что Фил сзади. Не близко, но здесь, смотрит, гладит взглядом. Конору интересно, когда тот решит действовать: вот сейчас, когда он идёт под сломанным фонарём, или чуть позже, когда завернёт в подворотню, или вообще в подъезде. И как это будет? Он аккуратно засунет ладонь в карман Конора и мягко сожмёт его ягодицу? Сразу пригвоздит к стене и посмотрит сверху вниз, тяжело дыша? Или он зажмёт рукой рот и прижмётся сзади? Ох, Конор хочет всё это и сразу.       Но он доходит до своего дома, а Фил всё ещё не проявляет себя. Тем не менее, Конор знает: он здесь.       Юноша делает последнее, что в его силах — не запирает за собой дверь, даже оставляет её слегка приоткрытой и, когда принимается расстёгивать свою рубашку, слышит её щелчок. Он ошалело улыбается. Вот оно.       — Оставь что-нибудь для меня. — Звучит тёплый голос, и не остывшие после улицы руки обнимают его, пальцы расстёгивают маленькие упрямые пуговички.       Конор откидывается на широкую грудь, закрывая глаза, а Фил наклоняется к нему через плечо и крепко целует. Конору так хорошо, как не было ни с кем даже на грани оргазма — возможно, он просто ждал этого слишком долго, а может, Фил слишком идеальный для него? Заполняющий собой каждый угол Конора, он лапает его за бёдра, вдавливает пальцы в мягкие бока, вдавливает член между половинок, кусает за шею, и Конор знает, что там останется след. Он ведь увидит его с утра, почувствует его ещё до того, как откроет глаза. Это словно обещание: безумная химия между нами не закончится этой ночью, так что держись крепче, малыш. Держись крепче, кажется, за член Фила, потому что он берёт запястье Конора и прижимает его ладошку к выпуклости. Там так горячо, наверное, даже горячее, чем в руках Фила — Конору не терпится обжечься. Он с трудом расстёгивает пуговицу, ширинку, и член, слишком большой для белья, выпрыгивает из-за резинки. Конечно же, Конор судорожно вдыхает от ощущения мокрой и горячей головки под пальцами.       — Я не знал… — хрипит позади Фил, — если бы я знал… Сколько вещей я мечтал с тобой сделать.       — Чего ты ждал? — Спрашивает Конор, пока Фил спускает с него штаны, оставляя их под ягодицами. — С такими руками ты мог просто взять то, что хочется.       На такую дерзость парень первым делом рычит, впившись зубами в плечо, и только затем:       — Тебе бы это понравилось?       — Я так давно этого хочу. — Честно и подрагивая отвечает Конор и ждёт, что Фил наконец схватит его за задницу, наклонит и присунет по слюне. Вместо этого Фил разворачивает его, чтобы вглядеться в блеск чёрных-чёрных глаз.       — Чего ты боялся?       — Не помню.       Конор не девственник и уж тем более целовался прежде, но Фил целует его так, как будто это что-то значит, и это, оказывается, самое сладкое и страшное чувство. Язык Фила жаркий, поцелуи тягучие, руки сжимают бёдра, щипают половинки, лезут в расселину ребром ладони. Конор стонет в поцелуй, потому что чувств и ощущений так много — их нужно куда-то выпускать, а Фила это распаляет, и вот он уже подхватывает Конора на руки.       — У тебя уже было? — Спрашивает Фил, укладывая его на кровать.       Конор только кивает: ему почему-то тяжело сказать, что он не дождался Фила, хоть и не был обязан. Наверное, потому, что очень хотелось, но не получилось, и он сам тому виной.       — Это… хорошо.       — Хорошо ли?       — Плохо?       — Ты бы хотел быть моим первым? — Спрашивает Конор в лоб.        — Да. — Так же честно отвечает Фил и, уже абсолютно голый, склоняется к его уху. — Я бы хотел лишить тебя девственности.       Конор закусывает губу, словно большой кот.       — Сделай это, — дрожа, шепчет он, — будь первым в моей постели, к кому я буду испытывать что-то больше симпатии.       — Что?       — Пока не знаю, но что-то… — Конор прерывается, когда первый палец и сразу второй входят в него, — живучее.       — Твоя… — шепчет Фил, одной рукой быстро растягивая его, а другой мацая за ягодицу.       — Задница, — подсказывает Конор.       — Да. Это что-то.       — Не для всех.       — Для меня. — Отрезает Фил и смотрит на него, словно папочка, который будет трахать его, пока Конор не полюбит своё тело. — Ты идеальный: маленький, мягкий, с этой ребяческой улыбкой…       — Ты идеальный, — возвращает Конор, — большой, сильный, с этими широкими плечами.       Его пальцы цепляются поначалу в эти плечи, но этого становится мало, и Конор обнимает Фила, вжимаясь в его тело. Фил вытаскивает пальцы — Конору много не требуется — и раздвигает эти хорошенькие ножки. Ему хочется вставить прямо сейчас, но член Конора, твёрдый и покрасневший, так близко к его рукам, что он не удерживается.       Конор прогибается, чтобы протолкнуться в кулак, а ещё упивается наслаждением огромной ладони на мошонке, но даже это не останавливает его от того, что так сильно хочется озвучить.       — Помнишь 20-летие Дома?       — …чего?       — Ты был в рубашке с закатанными рукавами.       — Допустим, — в смешанных чувствах хватка Фила слабеет, но он не прекращает дрочить Конору, а Конор никак не может собраться и выдать всё скопом.       — И был такой… впервые отрастил щетину.       — К чему ты клонишь, малыш?       Конор даёт себе маленькое мгновение, чтобы сыто пощуриться от «малыш», и наконец признаётся:       — Я заперся в туалете и пихал в себя пальцы, фантазируя, как ты случайно входишь и заменяешь их членом.       На этот раз рука Фила замирает, через секунду — исчезает. Ещё секунда — и крупная головка прижимается к дырочке Конора. Фил сразу проталкивается вперёд, до конца, а юноша под ним трепещет и выстанывает что-то очень похожее на его имя. Замереть и дать хоть считанные секунды Конору на привыкание — это оказывается тяжёлой задачей для возбуждённого Фила, пальцы вдавлены в юношеские бёдра до боли. Но Конору нужны эти секунды — Фил больше любого парня, с которым он был прежде, ему нужно привыкнуть, а как только он привыкает, чувство толстого члена внутри становится его самым любимым.       Фил разгоняется постепенно, поначалу с оттяжкой вгоняя член в Конора, вырывая всхлипы, толчки становятся всё сильнее, пока юноша под ним не скулит и отворачивается стыдливо, прижимая кончики пальцев к приоткрытым губам. От этого вида бёдра Фила сбиваются и двигаются как попало, глаза не могут насытиться: Конор трогает свои губы, скользит пальцами по зубам, но не решается пойти дальше, словно боится чего-то. Фил не боится, Фил хватает его за подбородок, разворачивает к себе, заставляя посмотреть в глаза, убирает руку Конора в сторону и прижимает свои пальцы к розовым тонким губам. Как только они приоткрываются, Фил не мнётся — толкается ими дальше, бёдрами подаётся сильнее и быстрее. Обычно приходится долго вертеть партнёров и доводить их истомы, но сейчас всё как-то быстро, картинка плывёт, словно он видит всё через грязный калейдоскоп, а время перестаёт существовать.       Конор скулит вокруг его пальцев, подставляется, смотрит снизу вверх, как на супергероя. Фил не знает, но именно так Конор его и видит: огромный герой, словно вырезанный из прежних лет и приклеенный на дыру в его жизни. Первое его сексуальное желание связано с «Познакомься, Конор, это мой кузен Фил» — рано или поздно круг должен был замкнуться, Конор должен был оказаться на члене Фила, в его жёсткой хватке, с его пальцами во рту.       Ему хочется повторять его имя, имя господа, просить о самых грязных вещах…       — Такой маленький, такой податливый… — выдыхает Фил, упиваясь своей властью. — В следующий раз перегну тебя через родительский стол и выдеру.       Конору кажется, из него высекают такие глупые звуки, но крепкие бёдра Фила двигаются всё быстрее, будто ему нравится его глупое пищание. Когда из его рта наконец достают пальцы, юноша роняет громкий девчачий стон. Пальцы же сжимают запястья, разводя руки в стороны. У Конора нет ни шанса.       — Ты уже брал в рот?       Бёдра Конора дёргаются вперёд: господи, какой он бесстыжий, какой прямой и пьянящий. В ответ Конор так же прямо отвечает: «Нет».       — Научишься.       Фил обещает, что Конор будет сосать его член, пока не научится? Конор в деле. Что выебет его на столе, где он обедает со своими родителями? Конор сам смажет и подаст себя. Прямо как сейчас, когда отдаёт себя без остатка и не думает противиться, а Фил ебёт его всё сильнее и сильнее, пока не набирает бешеный темп, быстрее и жёстче которого быть не может. Глаза закатываются, изо рта льются жалкие всхлипы, дырочка сжимается, обхватывая ствол ещё сильнее — и Конор больше не может.       Он пачкает спермой грудь Фила, свою грудь, живот, его тело трясётся, словно в конвульсиях, лицо сминает плаксивая гримаса, и тут уже не выдерживает Фил — вгоняет в него член раз, второй, а на третий заполняет своей спермой.       Чтобы оставить Конора разбитым, сытым и обессиленным нужно много сил, никому не удавалось сделать это с первого раза. Фил первый, кто даёт достаточно и даже чуть больше нужного. Под его жарким и липким телом внезапно так хорошо и спокойно. Он чувствует себя настолько же защищённым, каким чувствовал в баре, за его спиной. Конор сойдёт с ума, если поверит, что Фил настоящий.       Но он настоящий, судя по тому, как губы лениво целуют его шею, и Конору ничего не остаётся, кроме как сойти с ума.       — Я кончил в тебя.       — Я знаю, это было горячо, — честно говорит Конор, ощущая, как из него вытекает сперма, — а сейчас странно.       — Я впервые забыл про защиту.       «Ах, — думает Конор, всё ещё по-глупому спокойный, — вот ты о чём».       — Но я чист, мы можем провериться завтра с утра.       — Впервые? — Ум (либидо?) юноши цепляется именно за эту часть.       — Да.       — И как?       Пару секунд Фил молчит и даже не дышит, а затем:       — Потрясающе. — Парень целует его в губы. — Без резинки потрясающе, — поцелуй, — кончать в тебя потрясающе, — поцелуй, — то, насколько ты тесный… если бы ты не признался, что ты не девственник…       — Я мечтал, чтобы это было с тобой. — Шепчет Конор и вдруг краснеет. Это было настолько сокровенное его желание долгие месяцы.       — Ты всё ещё ничерта не знаешь про секс, — нежно улыбается Фил. — Я всё ещё могу стать твоим первым в бо’льших вещах, чем любой из тех идиотов, что прикасались к тебе.       Конор порывисто обнимает его, задыхаясь под весом. «Останься», — хочет взмолиться он, но берёт себя в руки и говорит гордо:       — Останешься?       — Ты даже не представляешь на сколько. — Просто отвечает Фил, переворачивает их, чтобы Конор оказался головой на его груди, прижимает посильнее и вздыхает. — У меня к тебе что-то… живучее.