Синоним безумия

      У Барри нет водительских прав. Да он и не помнил, как ему досталась их машина. «Я не собираюсь позволять какому-то долбанному куску пластмассы указывать мне, что делать!» — кричит Барри, когда машина начинает барахлить. Кажется, её раздобыл Дэннис, когда и где лучше не знать. По крайней мере, это была его отмазка.       Самое удивительное случается, когда за рулём «в свет» неожиданно выходит Хедвиг. Безбашенный и глупый, он разгоняет пикап ещё быстрее, чем было до этого, сжигая нахрен все радары. Им никто не запрещает водить. Но когда Кевин за рулём всё контролируется Дэннисом.       — Твоё чёткое следование правилам портит весь кайф. Барри, замолчи, тебе же от этого будет легче, Патрисия, не лезь не в своё дело. Сейчас на первом месте стоит безопасность Кевина.       Спор завершается ровно тогда, когда «в свет» снова выходит Барри.       Он знает, что остальные личности не могут сказать ему «нет», поэтому Барри берёт ключи от машины, которые с недавних прикреплены к остальной связке таких же полезных ключей, которые запирают комнаты с жертвами Зверя. Довольно неразумно, ведь если кто-то из них сбежит, что уже вряд ли, то получит доступ и к транспорту тоже.       Но обычно Барри это не волнует. Он боится потерять ключи от своей «крошки», поэтому прикрепляет их к тому, что чаще всего носит с собой.       Парень любил ездить быстро, как будто не мог добраться туда, куда ехал. То есть, никуда. Он чувствовал, как вырабатывался адреналин, приятно сводящий живот. Поэтому Барри любит назло копам пролетать мимо знаков «stop» и также ехать на красный свет, особенно, если другие личности наблюдают. Парень всегда любит смотреть, как они изумляются, когда пикап проскакивает перед другим авто в последнюю секунду.       — Позёр, — небрежно фыркает Хедвиг, чувствуя, как чуть не обоссался от страха. Но этот всплеск адреналина ему тоже по душе, и Барри это знает.       Хоть Барри мало заботится о правилах дорожного движения, он, по мнению многих личностей, — довольно приличный водитель, и он знает каждый уголок чёртвого города, как свои пять пальцев. Он нигде не учился вождению и на вопросы Хедвига: «Почему у тебя это так круто получается, чел?» отвечает, что это его дар, как, например, умение создавать поистине чумовые наряды.       Это помогает рассбиться.       Он обычно едет, высунув одну руку из окна. Барри нравится чувствовать, как ветер касается его длинных пальцев, в то время как другая рука лежит на руле.       Парень всегда ездит с открытыми окнами независимо от того, насколько холодно. Даже ночью. Это расслабляет его. Сам процесс поездки, в принципе, даёт расслабляющий эффект, даже лучше, чем у доктора Флэттчер. Барри с головой накрывает ощущение свободы, и вдруг создаётся впечатление, как будто умчался от всех проблем так же быстро, как стартанул из гаража. Но голос Патрисии уверяет в обратном:       «Прекрати немедленно, Барри, — говорит она спокойно, пытаясь скрыть паническую дрожь в голосе. Но его это не останавливает, даже наоборот. Барри давит педаль газа в пол, дёргает коробку передач, чуть не ломая её, и яростно скрипит зубами. А Патрисия не унимается. — Остановись. Быстро! Иначе кто-то пострадает! Ты хочешь убить Кевина? Совсем с ума сошёл? Тормози!»       Нет!       В такие моменты Барри благодарит судьбу — или просто нелепый случай, из-за которого всё так получилось — что он самая сильная личность Орды. И у него уже поставлена цель. Барри надеется, что, достигнув её, всё как-то уляжется. Образумится. Мрачные воспоминания прошлого отступят на второй план, и он станет обычным, как все остальные люди.       Но они не позволят.       Парень приезжает куда-то на окраину города, останавливается и просто сидит молча в какое-то время, осмысливая ситуацию. «Что сейчас произошло?» В ушах стоял будоражащий гул мотора, резкий скрип тормозов и запах палёной резины — он, увы, опять кого-то сбил. Какое-то крупное лесное животное.       «Смирись с тем, что ты убийца, Барри. Тебе это предначертано», — где-то в сознании бубнит голос Дэнниса, и Барри про себя добавляет, разумеется зная, что другие его услышат:       — Как и просидеть за решёткой. Да, я знаю.       Но в тот раз… в тот судьбаносный раз скорость его грёбаного пикапа спасла кому-то жизнь. Если бы не она, Барри бы вряд ли вырвал того пацана из рук… он уже не помнил кого. Кажется, тогда управлять Кевином стал Дэннис, рассудительный и весь из себя такой правильный.       Барри помнил лишь то, как увидел его, маленького и избитого, валяющегося на обочине далеко-далеко от города. Он бы проехал мимо, приняв того мальчика за камень, как это делали другие водители. Но Барри это не другие. Барри слишком добрый для того, чтобы оставить чьё-то ещё живое тело замерзать на улице.       И как же вовремя он подобрал парнишку — прямиком из-за следующего поворота за ними вылетел чёрный джип, водитель которого, явно не дружелюбный, открыл по ним огонь.       А потом Барри почувствовал, как отходит на второй план. Весело приподнятые брови нахмурились, зубы сжались, а лицо исказилось в злой гримасе. Дэннис снова выбрался «в свет» без разрешения. Как всегда.       Всё завершилось как-то быстро. Дэннис отступил только тогда, когда они с парнишкой подъехали к его дому.       В воспоминаниях Барри остался лишь та болезненная улыбка парня, которую он с трудом выдал, чтобы отблагодарить своего спасителя. Маленькие глазёнки блестели от счастья, хоть это и не было заметно под большими фингалами. Барри даже имени его не спросил, в конце услышав лишь: «А ведь остались ещё на свете хорошие люди». После этого Барри ещё долго на протяжении недели или даже месяца тайком караулил парня, видел, как он выходил куда-то из подъезда с утра и поздно вечером второпях возвращался обратно.       Его звали Дэйв МакФри. По крайней мере, так сказал Дэннис. Ему было всего шестнадцать, а он уже вляпался в какие-то проблемы. Увы, но подростки недолговечны.       Барри задремал, пока сидел на переднем сиденье, но бодрый Хедвиг, который жаждал «побибикать», всё не унимался. И он выполнил просьбу, детскую и невинную, почти беспрекословно. Как тогда.       А что было тогда?       Лживое ошущение доверия, которое, как всегда, разъяснилось под конец их общения. И Дэйв оказался не совсем тем, кем придставлялся личностям Кевина. Возможно, Дэннис сразу понял подвох и невзлюбил его, всегда относился скептически к дружелюбным улыбкам парнишки.       Другое дело Патрисия. Она хотела казаться красивой и всегда садилась ровно и мало заметно выгибалась, когда Дэйв садился к ним в пикап. Выгибалось и тело Кевина. Почему-то на вопросы: «а не боишься ли ты, что события той ночи опять повторятся? Ты можешь опять оказаться избитым и валяющимся на обочине» он всегда отвечал, что нет, Барри этого не допустит. Умно и почти правда.       Дэйв доверял почти всем личностям Кевина. Что бы они не сказали, от самого простого до самого безумного. Он был чуть ли не за любую шумиху, возможно, именно из-за этого они встретились на той обочине.       В особенности верил Барри и Хедвигу, думал, что они вряд ли смогут ему навредить. Особенно последний. Они стали почти что друзьями с большой буквы. Парнишка показал Хедвигу, как правильно «пропускать бит» по своему телу. И это было реально клёво — ощущение, как будто музыка пронизывает тебя с ног до головы.       Дэйв ещё был у Кевина своего рода психологом, которому Хедвиг, не стесняясь, мог рассказать, что делал всю неделю до встречи с ним. Закидывал ноги на колени парнишки и растягивался на мягком сиденье пикапа. Так начинался бесплатный сеанс. Он проходил быстро и, по мнению некоторых личностей Кевина, почти бессмысленно. Однако весьма эффекивно, ведь после того, как Хедвиг рассказывал всё, им становилось легче.       Однажды ночью, когда Барри снова предложил Дэйву прокатиться с ним, они надолго остались в одном тихом месте на окраине города. Там, где было забытое всеми озеро. Их обоих не покидал чувство умиротворения. Как, собственно, и ощущение чужого тела рядом. Непонятно как всё произошло, но Дэйв уснул на плече Кевина. Это позволила Патрисия. Она всегда как-то тепло относилась к мальчишке, даже Дэннис начинал ненароком подозревать неладное.       — Что ты делаешь? — вдруг тихо спросил Дэйв. Он совсем не спал и чувствовал, как Патрисия приобняла его за плечо. Это было довольно неожиданно. Патрисия мягко улыбнулась и поцеловала парня в лоб. Она — или он? — потом ещё несколько секунд наблюдала за реакцией мальчика.       — Поцелуй меня, — говорит совсем не Патрисия.       Дэйв секунды три осмысливает услышанное и хмыкает. Как будто это так сложно — поцеловать кого-то. Можно просто по-дружески, без особой пошлости или намёков, а можно наоборот. Вот только наоборот совсем не хотелось.       Барри получает осторожный поцелуй в шею, неумелый тычок губами чуть ниже уха, а после резкий укус в том же месте.       С каждой их новой встречей Барри, в частности, больше убеждался, что Дэйв был по-своему невинен, и именно эта особая невинность привлечёт Зверя. И тогда уже летального исхода не избежать.       «Ты убийца, Барри, просто смирись с этим. Твоё увлечение творчеством и музами никогда не приводило ни к чему хорошему. Ты предрасположен к совершению насилия, этого не избежать».       И теперь вместо тихих и долгих разговоров с Дэйвом он всегда включает радио, но он никогда не слушает, что там играет. Музыка просто служит фоном для того, чтобы думать о чём-то. Даже не о своём. Барри знает, что с этим пикапом много чего связано и не всегда хорошее.       Однажды ночью на дороге Барри во время смены личностей сбил оленёнка и потом вспоминал о его разбросанных повсюду внутренностях и пустом окаменелом взгляде в течении недели. Это действительно было жутко, и тогда Барри принял тяжёлое для себя решение — продать эту машину.       Многие были рады избавиться не только от тачки, но и от тяжёлых воспоминаний, связанных с ней.