Возвращение блудного автора, как банально это не звучало бы :) Приношу извинения своим читателям, причина моего исчезновения проста как серебряный шиллинг, но я не скажу ее по причине того, что мне, друзья, стыдно ее озвучивать. И нет, это не лень, как подумали многие. Во всяком случае, автор изо всех сил постарается больше не допускать таких ошибок и не кануть в лету на долгие месяцы. Не буду отнимать места у бумаги и закончу, еще раз извинившись перед вами, дорогие и любимые читатели. Надеюсь, я не утеряла свой навык писательства и новые главы ко всем начатым фанфикам полностью оправдают ваши ожидания.
— Прости за беспорядок, я часто переезжаю. — И сколько ты уже тут? — Шесть лет.
Сказать, что синеволосый охуел - не сказать ничего. Он настолько не ожидал столь дерзкого поступка и такой растерянности вкупе с решимостью в глазах Воинственной Принцессы, что впал в прострацию на несколько минут, машинально потирая подбитую пяткой челюсть. Первой, что тоже было весьма странно, очухалась она. Да и "очухалась", к слову, было большим преувеличением. Она, кажется, была насколько не удивлена произошедшим, а может и не признала еще спросонья, что находится отнюдь не средь белых стен больничной палаты. - Спасибо, - негромко произнесла рыжеволосая, чем наконец привлекла внимание Гриммджоу. Он посмотрел на нее с подозрением, не совсем понимая, о чем идет речь. - Я знала, что Вы меня украдете. У Джагерджака второй раз за утро отвисла челюсть. Но если в первый раз, как раз после смачного удара под дых, это выражение имело больше переносное значение, то сейчас все было наоборот - он так и уставился на нее, приоткрыв рот. Но это прошло спустя пол минуты, после чего Джагерджак оскорбился. Тривиального больно, блять, нашла. Но естественно, вслух он произносить этого не стал, а осведомился вот в чем: - Как ты догадалась? - Вы так на меня смотрели, - все еще не меняясь в лице спокойно ответила Орихиме, приподнимая уголки губ в улыбке и принялась сползать с постели, направляясь, по всей видимости, в ванну. Она даже не спросила, где она находится - просто принялась тыкаться в каждую дверь, в поисках заветной комнаты. Гриммджоу же остался в постели, в надежде понять ее высказанную фразу. Как-так он должен был на нее смотреть, чтобы девчонка поняла, что он тайком собирается пробраться в ее комнату, чтобы похитить? И с какого перепугу она вообще так спокойно к этому отнеслась? У нее будут проблемы, у него будут проблемы. Внезапно послышался грохот, что заставил Джагерджака вырваться из своих раздумий и он, предчувствуя нехорошее, высунулся из комнаты, в поисках источника шума. И что он увидел? - Я тут.. - Да, - отрезал Гриммджоу, созерцая развалившую на полу рыжую. Ее, видимо, нисколько не смущал тот факт, что она лежит на полу в полуметре от двери в найденную ванную, что была нараспашку раскрыта. Не нужно быть одаренным детективом, чтобы догадаться, что по пути она слегка... слегка промахнулась и не с первого раза попала внутрь. - Ну блять, рыжая, у тебя и так с последнего раза что-то не так с головой, а ты продолжаешь биться головешкой обо все что не попадя, - недовольно взвыл Джагерджак, подхватывая ее под руку и поднимая, невольно сначала останавливая взгляд на пышной женской груди. - Может еще помыть тебя? - Не-ет, спасибо, - начала отмахиваться Иноуэ и попятилась назад, грозясь споткнуться и грохнуться во второй раз. Наконец, когда порог ванной был преодолен, она с силой захлопнула дверь перед носом Гриммджоу, который, решив поиграть у нее на нервах, плотоядно двинулся следом и послышался шорох замка, а точнее лихорадочные попытки девушки отгородиться от него хоть чем-то. Джагерджак лишь хмыкнул и устремился на кухню, предварительно крикнув: - Чистые полотенца найдешь на верхней полке. И отмойся хорошо, от тебя отвратительно несет медикаментами и больницей вообще. А я ненавижу больницы.F L A S H B A C K
- Я пришел. - Ты пьян. - Но я здесь и не надо.. - Этого недостаточно! - вскрикнул женский голос и девушка, которая собиралась встать, схватилась за грудную клетку, рухнув обратно. - Ты никогда не был рядом.. просто так.. Какая еще может причина, если даже.. я.. не.. Все медицинские приборы яростно запищали, извещая врачей, что жизненные показатели девушки с мертвенно-бледной кожей; нет, она не была такой всегда - болезнь, которая отобрала и продолжала каждодневно отбирать силы, сменила ее красивый оливковый цвет на бледно-молочный - и красными короткими волосами, доходящими лишь до начала плеча, стремительно падают. Команда врачей ворвалась в палату, попутно выталкивая опешившего Гриммджоу из палаты, а медсестра ввезла в палату набор реанимационной помощи, заряжая дефибриллятор. - Разряд, - отдаленный голос, словно механический, извещавший Джагерджака, что ее сердце остановилось и может больше никогда не начать биться снова...E N D F L A S H B A C K
Из неприятных воспоминаний его вывело ничто иное, как запах сгоревшего тоста. Чертыхаясь и проклиная день, который начался с выбитой челюсти и сгоревшего тоста, синеволосый отправил пару тостов в мусорное ведро и уже собрался отправлять новую порцию хлеба в тостер, как мягкий голос за спиной заставил его отступить назад и упасть на стул. - Позволь мне, - нежно улыбнулась рыжеволосая и принялась орудовать тостером и кофеваркой, которая тотчас отправилась на огонь. У Гриммджоу кофеварка постоянно падала с конфорки и каждое его утро - каждое без исключений - начиналось с залившей кофе плиты. Но под умелыми руками Орихиме завтрак уже был готов спустя несколько минут. Перед ним чашка ароматного кофе, а рядом тарелка с румяными хрустящими яблочными тостами, густо сверху намазанные джемом. Она сейчас была в одном полотенце и стояла к нему спиной, что, откровенно, немало отвлекало его от раздумий - взгляд то и дело нарывался соскользнуть вниз, пройтись по упругим бедрам, по красивой талии - не худой и не толстой - по округлым ягодицам. Завтракая рядом с ней, он начал думать, почему. Она была дорога ему? Они обе были ему дороги. Но почему ему было так трудно остаться рядом с ней, к рыжей же он пришел добровольно, практически не заставляя себя. Ему тяжело было идти к ней? Пожалуй, да. Но почему тогда.. - Гриммджоу-кун, о чем ты задумался? - обеспокоенно окликнул звонкий голос и подняв голову, он увидел перед собой встревоженную мордашку рыжеволосой. Она ближе ему? Нет. Не за такое короткое время. Ведь она - ее противоположность. - С тобой все хорошо? - Я в порядке, - заключил Джагерджак, допивая оставшийся кофе. Орихиме молча кивнула и встав со своего места, взяла свою и его тарелку, принимаясь за мытье посуды. Все это время ни он, ни она не произнесли ни звука. И только шум воды и побрякивание тарелок оповещали, что на кухне находятся двое. - Помоги мне, - совсем тихо произнесла Иноуэ, протягивая парню полотенце, захотев, наверное, чтобы Гриммджоу занялся вытиранием вымытой мокрой посуды. Он молча встал и взял полотенце из ее рук, взялся за первую тарелку. "Я даже не знаю, как тебя зовут"***
Дело близилось к вечеру. Солнце начало садиться за горизонт, но Гриммджоу почему-то не торопился включать свет, пусть и в комнате уже было достаточно темно. Орихиме не настаивала. Она сама включала дома свет только тогда, когда садилась читать, а читать она садилась каждый вечер и с книгой могла просидеть до поздней ночи, а то и до утра - все было в зависимости от того, нужно ли ей было вставать рано утро. Возможно, это было странно, но она не любила романы, не любила сладкие истории любви со счастливым концом, просто не любила. Ее страсть - это детективы и приключения, просто она любила головоломки и решать задачи. И дома на стеллажах всегда можно было увидеть как полки ломятся от литературы Агаты Кристи и Рекса Стаута. Поэтому когда Джагерджак повел ее знакомиться с домом, временной обителью, ее внимание привлекли именно книги, выставленные в его спальне небольшими рядами на полке. Кстати, на счет дома - в его квартире преобладали черно-белые и темно-синие цвета. В спальне, где они сейчас находились, была широкая кровать, как футбольное поле - нетрудно было догадаться, зачем ему, жившему в квартире одному, кровать таких размеров. Заметив изучающий взгляд Иноуэ, Джагерджак, словно догадавшись, о чем она думает, известил: - В этой кровати не было ни одной женщины, - рыжеволосая перевела недоуменный взгляд на Гриммджоу, он, однако, словно не замечая этого, продолжил: - В квартире были, конечно, но никто не спал в моей постели, - улыбнувшись, Орихиме отвернулась, так и не сказав ни слова. Он что, оправдывается перед ней? Зачем? Впрочем, почему оправдывается? Снова она себя накручивает, приписывая что-то свое. Взяв в руки одну из книг, она открыла ее на первой попавшейся странице, мельком пробежавшись глазами по тексту: "<...> Давно знаю: прожила в этой жизни не свою судьбу. Можно ли было что-то изменить? Или судьба зависит от рода, от родителей - как в древнегреческой трагедии? Вопрос своеволия и судьбы - один из первых вопросов философии, но, как и все "детские вопросики", он не имеется ответа. <...>"* Закрыв книгу, Орихиме поставила ее на место и устало протерла глаза. Тяжесть была где-то в затылке, а глаза, несмотря на достаточно ранний час, слипались и Гриммджоу, заметив это, подвел ее к своей кровати, укладывая ее под одеяло. Она не сопротивлялась - слишком устала, слишком пусто было внутри, и она только начала заполнять эту пустоту воспоминаниями, новыми воспоминаниями - о старых она еще не помнила ничего. Уложив ее, Джагерджак направился к выходу из комнаты, но остановился, услышав позади кроткий голосок: - Останься.. Хочу поговорить. Такие слова, разумеется, не предвещали ничего хорошего. Он не готовился к разговору, но знал, что когда-нибудь она спросит, она обязана была спросить, а как же иначе? Остановившись у выхода, он облокотился о дверной косяк, дожидаясь, пока она начет говорит. Видимо, она старательно подбирала слова, потому что по происшествии минуты она так и не произнесла ни слова. Поэтому заговорил он: - Я не знаю. Я правда не знаю о тебе ничего, - "такого, о чем бы ты не жалела и не мучилась всю жизнь" - мысленно дополнил Гриммджоу, на мгновение злобно оскалившись. Он собрался уйти, посчитав разговор законченным за неимением того, что могло бы быть ей интересным, но она вновь не дала ему уйти. - Тогда как мы с тобой познакомились? - наивный взгляд нежных карих глаз, предполагающий, что обыденное знакомство двух молодых людей поможет вспомнить. Но знакомство отнюдь не было обыденным и сейчас перед ним стоял выбор: соврать или сказать правду. Выбрав первый вариант, он, возможно, обрекает ее на ложные надежды, а вспомни она в будущем - на ненависть к нему. Сказав правду, он лишит ее возможности радоваться жизни, потому что следом посыплются вопросы, которые начнут разрушать ее очистившийся от боли и грязи мир; если говорить правду, то говорить ее до конца. А что если 50 на 50? - Я соврал тебе, когда сказал, что ничего о тебе не знаю, - Гриммджоу виновато - лишь на первый взгляд виновато - потупил взгляд. Орихиме же, ошарашенная такими словами, продолжила смотреть на него. - И-и.. что же.. - даже зажмурившись в ожидании того, что он произнесет нечто ужасное, едва ли не пророческое, рыжая нетерпеливо сжала кулачки, а Гриммджоу лишь воодушевленно воскликнул: - Ты просто невероятная идиотка! Мы познакомились, когда я спасал твою геройскую задницу! И он на удивление рассказал ей все. О том, что была авария, о том, как она рванулась спасать сидевшего внутри палящей машины парня, но не успела, так как потеряла сознание. Фактически, ему не пришлось врать - рыжей было на удивление легко манипулировать и задай она какой-нибудь вопрос, было легко перевести тему в другое русло, а она, глупая, даже не замечала этого. Дорассказав, синеволосый и не заметил, как приблизился к кровати, зато он заметил, как светятся восторгом глаза Орихиме - то ли из-за гордости к себе, что не оставила попавшего в трудное положение паренька на произвол судьбы, то ли к нему, своему спасителю. Опустившись перед кроватью на одно колено, он невольно залюбовался ее лицом - большими глазами, прямым тонким носиком, слегка пухлыми губами, тем, как на лицо ниспадала рыжая прядка волос, к которой он потянулся, убрав ее назад, за ухо. А потом, наклонившись к ней совсем близко, приник к ее губам, сначала в поверхностном поцелуе, а далее все более и более углубляя его. Он не заметил ни сопротивления, ни ответа с ее стороны, посему, окончательно потеряв голову и почти контроль над собой, медленно спустился к ее шее, обхватывая тонкое запястье и прижимая его к постели. - Гриммджоу-кун, - первый возглас в надежде вразумить теряющего над собой контроль Джагерджака. У него давно не было женщины. Но он не собирался бестолково трахать ее, он понимал, что ей нужно нечто большее. Хорошо понимал и одновременно не помнил, когда секс для него было чем-то большим, чем удовлетворение своих потребностей, инстинктов, присущим любому живому организму. Он плавно переместился на кровать и, проведя рукой от ее бедра, задирая свою же футболку, данную ей на ночь - до колена, закинул ее ногу себе за пояс, упираясь носом куда-то в ложбинку ее шеи, уже забыв, что несколько секунд назад она окликнула его. Ее кожа была теплой, мягкой, издавала аромат недавно принятого душа и Гриммджоу, вдохнув полной грудью воздух, переместился снова вверх, напористо надавив на ее губы. Он почувствовал, как она пугливо вжалась в постель, однако, даже это его не остановило. Его рука блуждала по ее бедрам, вот ладонь провела по ягодицам, поднимаясь все выше и выше, видимо, намереваясь стягивать с нее одежду, но очухавшаяся Орихиме начала подавать первые признаки активного сопротивления, ерзать под ним и цеплять за волосы, но это едва ощутимые толчки едва ли отвлекали его внимание. - Гриммджоу.. Гримм.. джоу.. Гриммджоу! - хлесткая пощечина единственной свободной рукой наконец привела его в чувство. Она отталкивала его от себя, но опешивший от такого неожиданного удара синеволосый не обращал на эти пинки никакого внимания и продолжал вдавливать в постель ее тело, поразившийся тому, что он чуть было не поступил так, как те ублюдки - чуть не изнасиловал ее, почти трахнул ее, против ее воли, причиняя боль. Внезапно она перестала вырываться и просто затихла, заставляя Джагерджака испуганно отпрянуть и проверить, не задохнулась ли она часом. - Я думала ты.. - спустя мгновение раздается ее голос, но Гриммджоу опережает ее, не давая договорить. Он не хочет слышать то, что чуть было не вырвалось с ее уст. Сейчас это убьет его, и он сорвется еще раз, уже от злости. Аккуратно убрав ладонь с ее рта, он встает и выходит с ее комнаты, даже не потрудившись закрыть дверь за собой. Свернувшись калачиком на кровати, рыжеволосая судорожно выдохнула, закрывая глаза. Все, что она могла слышать - это шорох верхней одежды в коридоре и захлопнувшаяся немного погодя входная дверь.*Эсфирь Коблер
Странники среди звезд.