Пульс

Раф большой и широкий, у него огромные руки, но каким-то образом в большинстве случаев они дарят нежность вместо боли. Конечно, он может крушить, особенно когда входит в режим Халка-по-Рафовски, но он никогда не использует свою силу против семейства. У Рафа есть потребности, а ещё кинки, а ещё тот, с кем он хочет много всего всякого разного, и, когда он спрашивает, Лео не задумываясь говорит ему: "Да". Потому что Лео тот, кто по какой-то причине привязал его к себе, заставил увидеть больше и глубже остальных, а ещё утешает прохладными ладонями ночью, когда очередной кошмар о его же падении вырывает из души бунтаря кусок. А ещё тот, кто разгоняет сердце Рафа до невиданных скоростей. Раф обнимает широкими ладонями тонкие бёдра и притягивает мечника ближе к себе, проводит носом по его щеке и смотрит в полные доверия глаза напротив. Лео улыбается и обвивает руками мощную шею, которая спокойно выдерживает его вес, и Раф, если честно, на полпути к тому, чтобы сбежать. Он хочет быть уверенным в себе так же, как Лео уверен в нём, но не может это в глубинах своего сознания найти. Лео обнимает его лицо ладонями и трётся о нос своим, смешно щурится и жмурится, пробегается по губам черепахи языком — дразнится, заманивает. Раф поддаётся ему, подаётся на его провокации, и думает о том, что для Лео это всего лишь игра. Он сомневается, что Лео воспринимает всё всерьёз, потому сам не может собраться с мыслями. Лео доверяет ему, Лео беззастенчиво подставляется под его руки, не избегает его прикосновений, становящихся более откровенными. Лео сверкает глазами и склоняет голову, давая губам Рафа скользнуть по тонкой жиле и завладеть его пульсом. — Лео, ты... — Всё в порядке, Рафи. — Мечник улыбается и сверкает сощуренными глазами, его скулы соблазнительно алеют, а губы поблёскивают от слюны, растянутые в открытой улыбке. — Я тебе доверяю. Раф ощущает щекотку между рёбер и накрывает шею младшего открытым ртом, прихватывает тонкую кожу сточенными клыками. Тело в его руках содрогается, цепляется в его плечи когтистыми пальцами, но никаких признаков сопротивления не демонстрирует. Раф немного расслабляется. Целовать Лео странно и непривычно, целоваться вообще очень необычный опыт, но Раф ощущает, что всё идёт правильно, потому что мечник льнёт к нему ближе, держится крепче и отвечает на его поцелуи, учится делиться неизвестно откуда взявшейся нежностью тоже. Они и так умеют понимать друг друга без слов, хватает просто взгляда, пары пасов руками, но сейчас нет даже этого. Они будто нашли новый язык, на котором учатся говорить, и проходят через это вместе. Раф покрывается мурашками от осознания и подхватывает тело меньшего ёкая под бёдра, прижимает к себе и ощущает, как Лео раскрывается перед ним, интуитивно разводит колени в стороны и сильнее жмётся к его пластрону своим. Сложно сконцентрировать внимание на чём-то одном, сложно целовать и изучать одновременно, сложно представить, что делать дальше. Но каким-то странным образом они идут через это. Руки, скованные неуверенностью и отсутствием опыта, прокладывают дорожки по коже, изучают жгуты мышц под ней, когда Лео оказывается на спине в ворохе подушек и одеял, а Раф застывает между его ног. Он смотрит, смотрит, смотрит — и не может оторваться. Картина, представшая перед его глазами, только для него одного, и он наслаждается зрелищем. — Нравится? — говорит Лео... и в самом деле, что он ещё может сказать, а? Раф насмешливо фырчит и задирает ногу младшего, чтобы поцеловать выпирающую косточку на его голени. — Даже не представляешь, как, — честно сознаётся он и щурится. — Но я тебе покажу. И двигает бёдрами вперёд. У Лео глаза раскрываются шире, что выражает его нервозность, когда он ощущает, как эрекция Рафа упирается в его собственную, и он откидывается на постель, вцепившись в неё пальцами возле своего лица. От того, как мечник закусывает край пододеяльника, у Рафа всё сжимается и загорается, он готов спустить уже просто так. Жила отчётливо пульсирует у него на шее, щекочет толстую кожу изнутри, и он жадно втягивает воздух носом. — Ты дашь мне это? — Лео сверкает на него глазами и ждёт ответа, который и так знает. Раф чувствует, как его губы растягиваются в довольной ухмылке. — Ещё как. Ему нравится, что Лео боится, но продолжает это с ним. Раф сам с собой совладать не может, но Лео уверенно и нежно проводит по его рукам и смотрит ему в глаза с такой любовью, что бунтарь понимает: он просто не может облажаться. Он не может причинить этому парню боль, он не может подставить его, предать его доверие. Раф старается. Петтинг, это, конечно, приятно, они бы могли начать с него и постепенно прийти к чему-то более откровенному. Но от Лео внезапно пахнет так вкусно и сильно, Раф не припомнит, чтобы когда-то слышал этот запах вообще. Он проводит руками по чужой груди, по бокам, ощущая, как максимально расширяются зрачки, когда Лео выгибается ему навстречу и издаёт чувственный, едва слышный, вдох приоткрытым ртом. Ладони младшего накрывают его и прижимают их ближе к пластрону, а затем скользят ещё ниже. Когда руки Рафа занимают место на узких тренированных бёдрах, хищник ловит его взгляд тёмными прикрытыми глазами и подцепляет резинку шорт. Раф громко сглатывает, когда видит, как чёрная обтягивающая ткань соскальзывает с его ног, обводит изящные изгибы, цепляется за длинные узкие ступни. У Лео забавный острый хвост, нервно подрагивающий от возбуждения, и небольшое пульсирующее отверстие прямо под ним, которое привлекает внимание бунтаря. Лидер негромко стонет и утыкается в тонкую шею своего партнёра, сжимает пальцами бока с рёбрами, которые легко сломаются, стоит их хорошенько сжать. Раф этого не делает, он ласково и дрожаще пробегается по уязвимым местам и накрывает светлые полосы на зелёных бёдрах вновь, с каким-то трепетом поднимается выше, чтобы пробежаться по маленьким ягодицам, и сжимает хвост. Лео снова глотает воздух где-то сверху и выгибает шею, к которой бунтарь прилипает ртом, мягко выцеловывая её и вылизывая языком изгиб ключично-сосцевидной мышцы, натянутой, словно скрипичная струна, у тонкой изогнутой ключицы. Почти каждая линия тела этого парня для Рафа как самый лакомый кусочек самой любимой его еды, ему действительно хочется съесть Лео, хорошенько его укусить, но это желание перетекает в иное, распаляющееся у него между ног. Он вжимается истекающим в шорты членом в бедро мечника и издаёт звук из глубин собственного горла, похожий на смесь из скулежа и рыка, и Лео вдруг смеётся. Он упирается руками в постель и садится, его ноги раскинуты так широко в стороны, он абсолютно раскрыт, хотя и неимоверно возбуждён и напряжён. Раф ценит всё, что этот чёрт делает для него, и притягивает его к себе ближе, сжимает пальцами поджатые ягодицы и трётся о него, извлекая из горла мечника негромкие низковатые стоны. — Если ты думаешь, что я тебя боюсь, то передумай. — Лео смотрит с широкой клыкастой улыбкой и сощуренными хитрыми глазами, как будто не он только что издавал такие ошеломительные звуки. Пальцы его ног зацепляют шорты бунтаря и тянут их вниз. Раф сглатывает и ухмыляется. — Как пожелаешь. Лео жмурится и закусывает губы, припухшие от бешеного количества поцелуев, выпавших на этот вечер, и подтягивает колени к себе ближе, держа ноги под ними. Раф растягивает его пальцами осторожно, но его собственная нервозность, наверное, портит всё сильнее, чем ему бы того хотелось. Он старается быть нежнее, но не может, когда видит раскинувшееся перед ним роскошное тело, которое он желает уже давно и прямо сейчас может взять, и от этого желания у него сводит челюсти. Пальцы на ногах мечника поджимаются, когда подушечками своих Раф давит на небольшой бугорок, спрятанный глубоко внутри. Тело хищника выгибается, насколько позволяет панцирь, выгибается и шея, призывно сверкая потом в свете разноцветных гирлянд, включенных для атмосферы. Раф как будто в сказку попал. Лео низко стонет и произносит его имя, а потом двигает бёдрами навстречу, и Рафу сносит крышу. Он врывается в него резко и глубоко, хоть и знает, что это будет больно. Яркие горячие искры рассыпаются в паху, огонь окутывает позвоночник, когда он ощущает восхитительную, горячую тесноту, дрожащую вокруг него тугим кольцом. Лео низко стонет и быстро дышит, стараясь перетерпеть боль, и Раф совсем не против ощущать его когти, вспоровшие кожу на его плечах. Это происходит быстро, как будто воронка закрутила их в самый центр себя и проглотила. У Рафа кружится голова, воздух кажется горячим, он весь покрыт потом, но Лео под ним реальнее некуда и просит внимания, которое бунтарь ему с радостью даёт. Целовать его и двигаться одновременно трудно, это определённо требует некоторых навыков, но Раф пытается сделать своему мальчику хорошо и помогает себе рукой, которой сжимает истекающий смазкой член, плотный и горячий. Он двигается быстро и порывисто, врывается так глубоко, как только может, и Лео сжимает его бока коленями, сцепив лодыжки за его спиной. Он наверняка ранится о шипы на кромке и карапаксе, но, похоже, не замечает этого. Лео звучит так сладко и протяжно, что у Рафа плывёт перед глазами и в лёгких оказывается слишком пусто. Когда острые зубы хищника вонзаются в его плечо, пронзая грубую кожу, он не находит в себе сил для стона. На самом деле его поражает то, как такое маленькое и хрупкое тело смогло вместить его, такого огромного и широкого, но Лео справляется и действительно получает удовольствие, даже несмотря на слёзы, застывшие в уголках зажмуренных глаз. Раф говорит: "Посмотри на меня, Лео, открой глаза", — и Лео слушается. Вселенная в его радужках плывёт и пылает, и Раф тонет в нём окончательно. Всё лицо мечника горит и залито красным от прилившей крови, губы высохли от частого дыхания. Раф хватает пальцами хвосты чужой маски, резко дёргает, заставляя младшего запрокинуть голову, и сжимает зубами вибрирующую от стонов трахею, из-за чего младший издаёт громкий низкий стон. Он кончает так сильно, что Раф шипит ему в шею и скалится под шипение хищника, дрожащего и извивающегося на его члене, прямо в его руках, гибкого и восхитительного. Бунтарь следует за ним, кончая глубоко внутри его тела и замерев на самом пике. Его руки дрожат, когда он упирается ими по обе стороны от головы своего партнёра, и Лео улыбается ему, его глаза затуманены удовольствием, но прикованы только к одному лицу. — Тебе было больно? — говорить вслух не получается, поэтому Раф спрашивает шёпотом. Ему нужно немного времени, чтобы окончательно прийти в себя, но Лео его не торопит. Хищник проводит подушечками пальцев по его щеке и спускается к кровавому следу на его плече в окружении нескольких царапин от когтей разной глубины. — А тебе? — спрашивает вместо ответа он. Раф склоняет голову и смотрит на истекающую кровью рану. Зубы Лео — отдельная тема для его фантазий, но это они оставят на потом. Он улыбается, прижимает ладонь мечника к своему лицу и мягко потирается о неё. Совсем неожиданно узнать об этой нежной части себя, прячущейся в посторгазменной истоме. — Незначительно, — говорит он и опускается в кровать рядом. Лео не спешит двигаться, его конечности всё так же раскинуты в стороны, когда он негромко смеётся. — Вот и ответ на твой вопрос. Ты же понимаешь меня, как никто другой, зачем тогда спрашиваешь? — Хочу убедиться, что не вытрахал из твоей головы ничего нужного, — не остаётся в долгу Раф и хмыкает, когда Лео смотрит на него с хитрым прищуром. Чувство чего-то неизбежного становится сильнее, когда мечник открывает рот, и взрывается, когда тот говорит: — Мне кажется, ты меня жалел. Я не успел толком распробовать. Лео — чёртов дьявол, он дразнится так, словно не в его глазах стояли слёзы, вызванные болью, словно не его голос сейчас хрипит от стонов и криков, которых он не мог сдержать внутри. Раф негромко рычит, когда жар в его животе не думает даже спадать. — Ты намекаешь на то, что тебе мало? Губы Лео растягиваются в довольной ухмылке, откровенно игривой. Для Лео это кажется смешным и забавным, но Раф не собирается спускать ему это с рук и нависает над ним. Мечник хихикает и закусывает костяшку пальца, и будь проклят весь мир, если он не самое прекрасное, что Рафу доводилось видеть в этой жизни. Развратный, раскрасневшийся, пахнущий кровью и сладким, Лео прямо в его постели: он полностью открыт и доступен ко всему, что Раф только сможет придумать. — Какие намёки, Раф? Я тебя умоляю, — смеётся мечник, из-за чего Раф моргает и хмурится. Он не совсем понимает, что хищник имеет в виду, и Лео поясняет: — Прямо говорю. Слишком, знаешь, быстро. — Хочешь сказать, я был недостаточно хорош? — Раф хмурится, но не всерьёз, а улыбка Лео становится ещё более широкой и вызывающей. В красных глазах похоти столько, что слишком много для него одного. Раф в восторге. Мечник обвивает руками его шею и притягивает к себе ближе, прихватывает губы своими и урчит негромко в них, легко-легко целуя, почти даже неощутимо, урча низко: — А ты попробуй убедить меня в том, что может быть лучше. Именно этим Раф и занимается.