Бог устал нас любить

В какой именно момент начались проблемы Канкри, точно сказать не может. Вроде они начались совсем недавно, а вроде они появились с самого рождения. Канкри считал одной большой, нерешаемой проблемой всю свою жизнь. Он, к всеобщему несчастью, родился очень слабым ребенком с целым букетом заболеваний и почти полным отсутствием иммунитета, да еще и с альбинизмом, который он считал проклятием. Родители, так страдающие от нехватки денег, вложили в него много сил и времени, но подняли Канкри на ноги, правда до определенного момента… Когда Канкри было десять, его мать умерла в автокатастрофе. Наверно, после этого все стало не так, и «так» уже не будет, он в этом был уже уверен. Он и так был тихим, замкнутым ребенком, но после этого замкнулся еще больше. Канкри говорил много, почти обо всем, но никогда не говорил о себе. Никто никогда не знал, чем именно он интересуется, что делает в свободное время, с кем предпочитает общаться, как проходит его жизнь и так далее, и если кто-то прямо его спрашивал, то он вежливо отказывался отвечать. Одно о Канкри окружающие знали точно: он самый настоящий ботаник. Он превосходно учился в школе, теперь также превосходно учится в университете, но он знал, что за его спиной другие говорили, что он плохо кончит, потому что якобы из таких тихонь неизвестно, что получается. Бывают отличники, общительные, с кучей друзей, считалось, что они далеко пойдут, а Канкри сторонился всего этого, сторонился людей и всего на свете, поэтому некоторые думали, что он непременно сойдет с ума. Даже дома Канкри не говорил о своих проблемах, не говорил о том, что у него происходит в жизни. Его отец и не представлял, сколько всего он не знает, и в последнее время из-за проблем с работой он вовсе перестал интересоваться делами Канкри, хотя всегда спрашивал о том, как у него дела, как с учебой, как с… Друзьями? Да, приходилось иногда прибегать к вранью, дабы отец меньше волновался. С недавних пор Канкри вовсе отвернулся ото всех из-за семейных проблем, а именно финансовых проблем в семье. У его отца начались серьезные проблемы на работе, из-за чего ухудшилась вся ситуация. Канкри понимал, что одному тянуть двоих детей сложно. Ладно, он сам, которому ничего не надо, а Каркат был еще ребенком, ему хотелось гулять и ходить развлекаться с друзьями, но денег на это не было, и Каркат вечно недовольно и очень грубо высказывался по этому поводу и в адрес старшего брата, и в адрес отца. Канкри прекрасно знал, что его семья вся в больших долгах и жить становиться все сложнее и сложнее, поэтому он предлагал идти работать и учиться на заочном отделении, но отец сказал, что сам со всем справится, а Канкри должен каждый день посещать занятия и думать лишь об учебе. Он долгое время сомневался, но потом у него появилось больше поводов сомневаться. Канкри, почти незаметно для себя, ввязался в то, о чем никогда в жизни и не думал. Все началось с невинного разговора с его одногруппницей. У нее тоже тяжелые финансовые проблемы в семье, она рассказывала, что поступила неблагородно, начав продавать свое тело, но это было необходимостью. В университете был парень, к которому попадали вот такие вот отчаявшиеся. Канкри и слушать все это не хотел, но каждый день, по ночам, как черт начал шептать ему на ухо: «А это ведь выход. Что тут плохого?». Отгонять от себя эти мысли получалось все хуже и хуже. Канкри не спал ночами, тщательно записывал в список все «за» и «против», часами смотрел на записанное им. Спустя почти две недели, он решил попробовать поговорить с этим парнем. Взглянув на него, достаточно было понять, что у него самого серьезные проблемы. Видно, что он был дорого и аккуратно одет, все его вещи говорили о том, что он из очень обеспеченной семьи. Первый вопрос, которым задался Канкри, был связан с нормальностью этого человека. Разве нормальный человек при деньгах станет платить за секс не то, что проституткам, а отчаявшимся ровесникам? Однозначно, нет. Можно было бы тратить деньги на путешествия, книги и кучу всего, что есть в этом мире, но никак не на… Это. У парня были явные проблемы, но что-то подсказало Канкри не говорить об этом. Его звали Кронус. Красивое имя. Да и на внешность симпатичный. Неужели он правда этим занимается? После разговора с ним, Канкри понял, что еще как, ведь Кронус с ненормальным спокойствием говорил об этом, спокойно рассказывал, что часто люди плачут, он не обращает внимания, но этого не любит. Еще сказал, что Канкри повезло, ведь ему нравятся такие миловидные мальчики. Держать эмоции под контролем было так тяжело, как не было никогда в жизни. Канкри не хотел его слушать, но пришлось. Кронус сказал, что чем больше Канкри позволит с собой делать, тем будет потом лучше для него. Согласие было дано, первый раз прошел и второй тоже… Прошло уже недели три. И каждый прошедший раз Канкри помнит так смутно, будто он был пьян в это время. Ситуация действительно в семье заметно наладилась, но Канкри платил за это цену выше, чем он думал. Постоянно страдало его физическое и психическое здоровье, он перестал нормально спать ночами, шарахался от людей, постоянно закрывался, как в прямом, так и в переносном смысле. Дома неудобно было ходить в водолазке, но нужно было скрывать следы, а именно не проходящие засосы, укусы, синяки от слишком сильной хватки. Можно было поставить рамки, тогда бы всего этого бы не было, но тогда и цена была бы ниже. Чем он занимался? Канкри ненавидел себя и ненавидел судьбу, которая так распорядилась с ним и его семьей. У него даже не получилось до конца осознать, как же низко он опустился и что он вообще творит. Все было, будто кошмарным сном, от которого он никогда не проснется. Он снова шел туда. В какой раз уже с такой силой наступая себе на горло, шел туда. Все снова как в тумане, из-за выступивших слез ничего не видно, Канкри так хочется спрятаться, и он снова прячет лицо, кусает губы, чтобы не плакать, терпит все, что ненавидит. Каждое прикосновение будто отдается ожогом, клеймом, которое никогда не сотрется, вызывает боль. Канкри считает минуты, но сбивается со счету, почти не может дышать, утешает себя, что скоро все кончится, что он делает это ради семьи, врет и унижается ради нее. Это настолько отвратительное чувство, когда психологическое нежелание сталкивается с физическим удовольствием. Организм все равно дает ответную реакцию, неприятную для мозга. Невыносимо мешает осознание ужаса всей ситуации… Отвратительно. Канкри нервно умывает заплаканное лицо холодной водой. Кронус уже привык, что Канкри почти каждый раз после всего уходит к нему в ванную плакать, сидит там минут двадцать, а потом вежливо прощается и уходит. Канкри стал избегать зеркал, чтобы лишний раз себя не видеть, поэтому он зажмуривает глаза и отворачивается за полотенцем. Легче ничуть не стало, он понимает, что уже не станет, поэтому выходит из ванной, и неожиданно сталкивается с Кронусом, который стоит прямо под дверью. Он никогда не ждал под дверью, может ему просто нужна ванна? Впрочем, какая разница? Канкри опускает глаза в пол и выходит. — Ты как? — негромко спрашивает Кронус. Его голос такой плавный, когда он говорит тихо, и кажется, он вовсе не нарушил нависшую тишину. — Мне тебя жаль. — Жалость — унизительное чувство. — огрызается Канкри, понимая, что глаза снова жжет от выступающих слез. — Знаю. Но все равно жаль. Ты хороший мальчик, Канкри. — Кронус неуверенно кладет ему руку на плечо. — Когда-нибудь все наладится, думаю. — Когда-нибудь… Не думаю, но спасибо за поддержку. — Канкри хмуриться, снова пряча лицо. — Знаешь, мне правда жаль людей, которые сюда приходят. Они все всего лишь хотят помочь себе или семье, они вовсе неплохие, и, бля, ну это незаслуженно. Я сам как-то пришел к этому выводу и все дела. — Кронус понуро взглянул на Канкри и опустился на пол, прислонившись спиной к стене. — Я все смотрю на них и думаю: все, что им нужно для счастья — это деньги? Так просто? — Это не просто. — Канкри присел рядом с Кронусом. — Посмотри, до чего опускаются люди, чтобы их получить. Это уже одна из крайних мер, когда человеку нечего дать обществу, и он дает свое тело. Конечно, можно опуститься еще ниже. Например, воровство или убийство. — Убийство? Зачем оно, если нужны деньги? — Продать органы, например. — Канкри поднял растерянный взгляд на Кронуса. — Это не просто. — Мне б такую проблему. Неужели у них есть все, кроме денег? — Ну, деньги играют очень важную роль. На них же можно купить все, что угодно для улучшения жизни, и… — Нельзя. — голос Кронуса прозвучал гораздо ниже, чем до этого. В нем слышалась отчетливая… Злость? Раздражение? Агрессия? Возможно все вместе. — О чем ты? — Я уже сказал, что о своих проблемах не говорю, ладно? — он нахмурился и отвернулся, явно не желая продолжать разговор. Или так только казалось? — Я понимаю, это не мое дело, но иногда выговориться бывает полезно. Не всем, но-о-о-о… Мне кажется, что тебе в том числе. Глаза Кронуса стали будто мертвыми, он обнял себя руками и сжал пальцы на рукавах футболки. — На деньги нельзя купить семью. — надломившимся голосом произнес Кронус, смотря в пустоту. Он медленно повернулся к Канкри и тяжело сглотнул. — Я не нужен своим родителям. Все было хорошо до определенного момента. Отец всегда плевал на семью, а мама нет. Но однажды поведение отца ее так заебало, что она заявила, что уходит из семьи. Нашла себе какого-то ухажера. Сказала, дети от первого брака не нужны, чтоб жизнь не портить. Обо мне и брате кто-нибудь вообще подумал? Я постоянно подслушивал, как ругались родители. Вот и услышал, как они говорят, что мы им не нужны, пытались спихнуть нас друг на друга. Бракоразводный процесс длился месяцев восемь. Мне тогда было семь лет. Постоянно чужие люди в доме, родителям не до нас с братом. Я любил маму. Не хотел, чтобы она уходила. Отец никогда не принимал меня как ребенка, он думал, что я родился с устройством мира в голове. Если я вел себя как ребенок, он обзывал меня и матом, и по-всякому, часто бил. Ну не планировали детей, нахуй рожать… Детский психолог ходил, про развод рассказывал. Не помогало, потому что я знал больше, чем мне следует, но всем было плевать. Я тоже был хорошим мальчиком, вежливым, послушным, делал все, что скажут, а что в итоге? Пошло оно все. Когда мать ушла, я решил, что не могу больше: раз мир жесток ко мне, значит я буду жесток к нему. Крыша слетела. Я стал неуправляем: все время кричал, швырял предметы, отказывался есть, запирался в своей комнате. Долго посещал психолога. Нихуя не помогло. Я бы отдал все, чтобы хоть один родитель меня любил. Но кому я нужен вообще в этом мире? И все эти люди… У них есть все, но тупо нет денег, и меня, блять, это бесит. Под конец голос Кронуса начал дрожать, он стиснул зубы и закрыл лицо руками. — Сочувствую. — тихо выдохнул Канкри. У него впервые кончились слова. — Тебе всего лишь нужно внимание. — Да. — безразлично согласился Кронус. — Зря ты себя уродуешь. — А? — не понял Канкри. Он так резко сменил тему… Что же, он точно не хочет больше это обсуждать, поэтому не надо давить. Кронус резко взял его за запястье и поднял руку, демонстрируя множество царапин и несколько следов от ожога: — Только не говори, что у тебя есть кот, который режет тебе вены. Канкри смущенно выдернул руку из хватки Кронуса и прижал к себе. Ему было так стыдно это признавать и показывать, стыдно, что он уродует свое тело в отчаянной попытке хоть немного заглушить душевную боль, переключая внимание на физическую. — Я тоже думал об этом. Но решил, что не могу портить свое тело. — Поэтому портишь тела других? — Да. — Кронус откинул голову назад и потер лицо руками. — Знаешь, это получилось случайно. Ну, что я начал все это делать. А потом я подумал, что это неплохой вариант. Типа взаимовыгода, поэтому и начал… — Мне правда очень жаль, что у тебя все так… — растерянно выдавил Канкри. — Взаимно. — Я так потерял веру в Бога. Раньше верил, делал все, как надо, а потом я сдался в один момент. Понял, что ничего не поможет. Лучше не станет, чтобы я не делал. Никто мне поможет, кроме меня самого. — Жизненно. В детстве мама меня учила быть хорошим, чтобы в тяжелые моменты Бог мне помогал. Говорила, что он накажет всех плохих и поможет хорошим. Жаль, что все не так. Я совершил много плохого, один хрен страдаю также. Кронус резко встал с места, чем вызвал удивленную реакцию Канкри: — Пойдем. Я тебе обязан спеть кое-что в тему. Обычно я не пою никому, но, думаю, тебе можно. Это звучало как знак доверия. Сейчас Кронус уже не выглядит таким мерзавцем, как показался в первый раз. Он всего лишь очередной несчастный человек, как и сам Канкри. Просто Канкри не сдается, а Кронус уже наплевал на все и творит, что хочет, забив на принципы, мораль, чужие чувства и все на свете. Он с гитарой усаживается на стул в гостиной, его руки чуть дрожат. Очевидно, что он волнуется, да и сам Канкри тоже. Он сел в кресло и сложил руки замок, потупляя взгляд. Он непременно расплачется, если сейчас будет грустная песня под грустную музыку. И музыка оказалось действительно грустной, невероятно легкой и плавучей на слух. Канкри непроизвольно сжался. — Мы чересчур увеличили дозу, Вспомнили все, что хотели забыть Или на рельсы легли слишком поздно. Бог устал нас любить, Бог устал нас любить, Бог просто устал нас любить, Бог просто устал. В горле Канкри застрял ком, глаза снова начало невероятно жечь. Он нервно обнял себя, пытаясь успокоиться; его вот-вот начнет трясти. Кронус подобрал песню слишком метко, чтобы сильно задеть и без того слабую нервную систему Канкри. — Я рассказал бы тебе все, что знаю, Только об этом нельзя говорить. Выпавший снег никогда не растает, Бог устал нас любить, Бог устал нас любить, Бог просто устал нас любить, Бог просто устал. Под конец песни Канкри сидел весь в слезах и тяжело дышал. Он ненавидел плакать при ком-то, но смысла стесняться уже нет. На лице Кронуса были видны дорожки от слез. Что ж, не один он тут льет слезы. Канкри впервые находился с кем-то так эмоционально близко, и он чувствовал страх. Он почему-то думал, что должен чувствовать облегчение, но ему было страшно. Страшно, что Кронус видит его слабость, страшно, что он может ей воспользоваться, страшно, что будет дальше. Кронус сел на подлокотник и обнял Канкри за плечо. — Ты со всем справишься, я уверен. Ты не безвольное чмо, как я. — Разве ты безвольный? — Я никогда не пытался бороться. Я просто смирился со всем этим и все. — Мне кажется, за то, что я сделал, жизнь никогда меня не простит. — А не похер ли? Ну в смысле, после первого раза должно быть уже все равно, ты уже это сделал и назад не вернёшь. Как я. Я столько всего плохого натворил, что сожалеть бессмысленно. — И творишь до сих пор. — Да. — Не думал прекратить? — Нет. — Кронус неловко скривил губы, давая понять, что данная тема ему неприятна. — Я уже заплатил тебе? — Да. — тихо ответил Канкри. Ему вообще не нравились эти слова. Он чувствовал себя сконфуженно. Кажется, он чувствует себя так с того момента, как пришел сюда. — Мог бы соврать. — усмехнулся Кронус. — Больше бы получил. — Ты меня проверял? — Нет, правда забыл. Почему ты не соврал? — Это нечестно. — В данном случае это смешно. Ты опустился до того, чтоб спать за деньги, но вранье считаешь хуже этого. Канкри нахмурился. Он с первой минуты разговора с Кронусом понял, что слово «такт» ему вообще не знакомо. Другой бы задумался, что он говорит, но учить его сейчас было просто неразумно. — Я так воспитан. Если бы я сейчас соврал и получил бы лишнее, то не смог бы этим пользоваться. Ты же не просто так мне даешь деньги, все-таки я что-то для этого делал. Считаю, воровать и обманывать это низко. И как бы смешно тебе не было, да, это хуже. Вдруг эти деньги другому человеку нужны больше, чем мне. — Да, но в данном случае это не так. — Все равно. Я не стану врать. Мне бы потом было не по себе. Просто… Я такой. Лучше жить честно. Жаль, что не у всех людей так работает совесть. — Мне никогда тебя не понять. — сделал вывод Кронус. — Моя совесть давно мертва. — Ты не должен так спокойно это говорить. — Канкри посмотрел Кронусу в глаза. Они были такие живые. У него прекрасные голубые глаза, и в них столько жизни. Как Кронус может быть таким плохим? Может выражение «глаза — зеркало души» подходит не для всех? У Канкри глаза светло-серые и такие мертвые, безжизненные, вечно грустные. — Знаю. Были бы все такие, как ты. Мир стал бы лучше. — Ты мог бы измениться. — Мог бы. — Кронус отвел глаза в сторону. — Изменюсь, когда огромная дыра в моем сердце будет заполнена. — Когда ты кого-то полюбишь? — И когда кто-то полюбит меня. — Я желаю тебе с этим удачи. — Я тоже желаю тебе справиться со своими проблемами. — Спасибо. — Канкри нервно потер плечи и опустил глаза вниз. — Я обычно никогда ни с кем так не говорю, но, очевидно, что ты особенный. Вообще, избегаю говорить с тем, с кем я сплю, иначе это будет нечто вроде клуба нытья и жалости, как сейчас вышло. — Тебе не стало легче? — Стало, но все-равно не буду с ними говорить. А с тобой… Как я говорил, после первого раза нет смысла сожалеть. Может быть… Канкри слабо улыбнулся. Ему лишь на какой-то момент стало легче, а потом на него снова начало давить все на свете. Сейчас он вернется домой, снова будет врать о том, где он был, закроется в своей комнате и не будет спать. — Уже поздно, полагаю. — Канкри достал из кармана джинс телефон и посмотрел на время. — Не представляю, как я уеду. — Транспорт еще ходит? — Да, но редко. — Пешком? — Живу далеко. — Канкри закрыл лицо ладонями. — Опять сейчас дома начнется. — Что начнется? — Да расспросы, где я был и все-такое. Неважно, в общем. — Ну-у-у-у… — Кронус неуверенно провел рукой по затылку. — Я могу тебя отвезти. Канкри удивленно открыл рот, намереваясь что-то сказать, но не смог. — Или можешь остаться здесь. Нужна ли тебе нервотрепка после всего этого? — Ну я… Что я скажу дома? — голова шла кругом от всего происходящего. Все так было похоже на сон или на видеоигру, где все ненастоящее, решения неважные, у всего есть конец. — Скажи, что у друга остался. Что такого? — Я и так часто вру. — Ты же сказал, что честный. — Не настолько. Никогда никому об этом не скажу. — Останешься? — Ты хочешь этого, не так ли? — Канкри поднял растерянный взгляд на Кронуса. — Да. — Ну зато честно… — выдавил Канкри. Ситуация стала совсем… Ненормальной? Непривычной? Пугающей? Ну да, одно вытекало из другого: она просто была ненормальной, из-за этого была непривычной, а это пугало. — Канкри, я дико извиняюсь, но я пойду покурю, я не могу больше. — Кронус резко встал с подлокотника, поспешно доставая из кармана джинс зажигалку. — Но у меня астма. — Я у открытого окна, а ты посиди где-нибудь пока. Канкри нахмурился и тоже встал с места. Он боязливо положил руку на кулак Кронуса, где была зажата зажигалка. — Не порти себе здоровье. Ты так заботишься о своем внешнем виде, а что же делаешь с собой изнутри? Пьешь и куришь? Мало того, что это вредно, так ты еще позволяешь этой зависимости взять над собой контроль. — Вы посмотрите, как деликатно слабаком меня назвал. — Кронус криво усмехнулся. — Я… Извини, я не хотел… Просто найди какой-нибудь другой способ, более безопасный. — Могу. Он безопасен для меня, но для других… Канкри отдернул руку и чуть отшатнулся. Улыбка Кронуса действительно пугала, а его глаза были все такими же голубыми, но в них было нечто неспокойное, тревожное и даже опасное. — Почему ты такой… — Мудак? Мерзавец? Ублюдок? — Ты прекрасно все понимаешь, но ничего с этим не делаешь. — Так, хватит. — Кронус перестал улыбаться и нахмурился. — Я уже все сказал. Просто хоть сейчас сделай вид, что я не мудак и что все нормально, а? Это одна из причин, почему я не говорю с теми, с кем сплю. Они не такие и начали бы меня осуждать, а я ругаться с ними не хочу. С тобой не хочу. — Я бы хотел тебе помочь. Кронус тяжело вздохнул. — Не сейчас. Может когда-нибудь ты мне поможешь, кто знает. Разве ты сейчас не заебался? Неужели есть силы, чтобы копаться во мне? — Я… — Канкри понимал, что он снова вот-вот заплачет. Вроде Кронус не говорит ничего плохого, но тон, которым он это делает… Раздраженный, осуждающий тон, вся мимика говорила, что Кронус совсем не в настроении, и теперь Канкри чувствует ужасную вину за то, что лез не в свое дело. Он уже не в первый раз неудачно умничает, осуждая других. От этого стало еще хуже. Канкри опустил голову и стиснул зубы, слезы уже обильно начали выступать на глазах. Он отчаянно обнял себя дрожащими руками, даже не пытаясь вытереть лицо. — Ты плачешь? — уже спокойным, чуть взволнованным тоном аккуратно спросил Кронус. — Черт, извини, я мудак, знаю. Тебе и так херово, ты хочешь сделать что-то хорошее, а я… — Нет-нет, это я виноват, что лезу. — надломившимся голосом проговорил Канкри. — Мы оба виноваты, очевидно… — Кронус неуверенно обнял Канкри. — Не плачь, только силы потратишь. Канкри беспомощно уткнулся носом ему в грудь, громко шмыгая носом. Он понимал, что сейчас сбывается один из его кошмаров, он слишком открыт, беззащитен, все вокруг чужое и ненадежное, он хватается за Кронуса, как за круг, брошенный в море. А может он лишь иллюзия. Ему страшно, очень страшно, он вдали от дома, с ним происходит то, к чему он не привык, то, чего боялся: чужой человек кажется ему безопасным, спасительным, он идет на поводу у эмоций, позволяя видеть в Кронусе поддержку, но на это нет никакой разумной гарантии. Кронус смотрит с такой жалостью, когда Канкри вытирает себе лицо платком, это еще более унизительно, еще более страшно. Он столько времени все это терпел, неужели он даже не заслуживает немного поплакать? Разумеется, но не в присутствии едва знакомого человека. Но так сложились обстоятельства, он вынужден признать, что сейчас полностью беззащитен. — Ну все-все, просто ложись спать. Я вижу, что ты уже валишься с ног. — Кронус мягко потрепал его по голове. — Спасибо. — тихо прошептал Канкри, сильнее прижимаясь к чужому телу. Не завтра и не послезавтра жизнь Канкри вернется в нормальное русло, но определенно будет возвращаться. Он еще не знает, что его ждет, что он сможет помочь Кронусу, как и хотел, что, возможно, в эту ночь он нашел себе нового друга, что рано или поздно кто-то узнает о том, что он делал. Но все это так далеко, что нет никакого смысла гадать, нужно просто жить, контролируя жизнь на столько, на сколько возможно, но в целом позволяя ей идти своим чередом.