red scarf and sea duckthorn jam

В этом году зима настала в Сеуле совершенно неожиданно – еще вчерашние голые деревья неожиданно покрылись слоем снега, а небольшой плюс в температуре превратился в заметный минус, который заставлял прохожих прятать носы в большие тёплые шарфы и сильнее кутаться в теплые пальто. Признаться, Кёнсу не был большим любителем зимы – ему куда больше нравилась весна, особенно, когда начинала цвести вишня. В это время До проводил много времени на улице наперевес с ноутбуком, в котором пытался написать новый рассказ. Говоря о Кёнсу, можно было бы обратить внимание всего на несколько деталей: симпатичное личико, неизменные очки в толстой оправе, сидящие на носу, и вечный запах кофе. Все от того, что молодой человек частенько засиживался в собственной кофейне, где и писал свои небольшие сказки о вечной любви, как Су говорил сам. Его первый роман, который представлял из себя сборник из нескольких историй, назывался «Латте для сердца», и слава сыскала его совершенно неожиданно. К счастью, Кёнсу до опубликования романа принял решение писать под псевдонимом, и огромное количество поклонников его творчества просто не знали, что же из себя представляет этот загадочный автор таких нежных, наполненных капелькой волшебства историй, чьё имя складывалось из двух букв английского алфавита. Собственно, на вырученные от продаж книги деньги Су и приобрел несколько небольших кофеен, которые оказались весьма привлекательны для посетителей и приносили неплохой доход самому До. Кёнсу любил эти кофейни почти так же сильно, как то, что он писал, и, может быть, именно из-за его трепетного отношения к двум своим самым любимым занятиям на свете дела шли в гору и с кафе, и с романами, которые разлетались с прилавков книжных магазинов, словно горячие пирожки. Однако же, сегодняшний день отличался от предыдущих навязчивым снегом, который лип на ботинки, неприятным ветром, что пытался пробраться сквозь полы пальто, и отсутствием в жизни Кёнсу здорового сна. Такое случалось с ним, когда вдохновение накатывало огромной волной, и парень в итоге отлучался только долить себе в кружку кофе или же по каким-то мелким нуждам. На самом деле, в этот раз Су понятия не имел, откуда у него такой огромный ворох идей в голове, но отказывать себе в удовольствии осуществить хотя бы несколько попросту не мог – человека творческого трудно остановить, когда ему хочется писать. Кёнсу, держа наперевес небольшую сумку с ноутбуком, вошел в одну из кофеен и сразу же направился в самый угол – там была его «зона писательства», которую уже не трогали посетители. Они знали, что там постоянно сидит один человек, который что-то пишет, так что никто не мешал и не пытался навязаться и засунуть свой хитрый нос в экран чужого ноутбука. – Привет, Су-я! Утро понедельника – замечательное утро, не так ли? –звонкий голос Бэкхёна, одного из бариста, заставил Кёнсу вынырнуть из мыслей о персонажах новой истории и улыбнуться. Этот неугомонный парень, казалось, был рядом с Су с самого рождения, хотя познакомились они в университете, когда До заканчивал обучение на авторском деле, а Бэкхён готовился к отчетному концерту вокалистов. Как бы странно это не было, тихий и спокойный Кёнсу смог найти общий язык с шумным и активным Бэкхёном так быстро, что удивились оба, однако мимолетное знакомство превратилось в крепкую дружбу, что не могло не радовать обоих парней. – Доброе утро, – До махнул рукой, приветливо улыбнулся и, оставив свою ношу на столе, подошел к барной стойке. Из-под нее в следующее мгновение появился Чондэ – напарник Бэкхёна – и также забавно улыбнулся, поправляя на голове смешные оленьи рога. – До Рождества еще три недели, Чондэ. – Знаю, босс, но это не отменяет того факта, что так я дарю посетителям новогоднее настроение заранее, – Ким подмигнул и снова скрылся под стойкой, раскладывая различные посыпки, которых с наступлением сегодняшнего дня стало больше. Когда на улице выпадал снег, в меню кофеен Кёнсу появлялось знаменитые зимние напитки вроде глинтвейна, имбирного какао и прочих радостей гурманов, которые с удовольствием заряжались настроением с их помощью. Сам же До фанатом Рождества не был, однако в этом году какой-то странный порыв буквально заставил его начать цикл романтических историй, связанных с рождественским чудом, и теперь Су обращал внимания даже на такие мелочи, как смена меню. – Среди всего этого количества сахара в зимнем меню, что наименее сладкое, но вкусное? – задумчиво протянул писатель, и Бён, услышав слова друга, едва не поперхнулся водой. – Ты заболел? С каких пор тебе интересно наше зимнее меню? – С тех пор, что сейчас мне срочно нужно что-то из этого. Для атмосферы, – спокойно пояснил Кёнсу, и уже спустя десять минут Бэкхён протянул ему пряное какао, от которого приятно пахло гвоздикой в сочетании с корицей. Су не был большим фанатом ярких запахов, но сейчас то ли действительно атмосфера его собственного рассказала так сильно повлияла на него, то ли пресловутое рождественское чудо начало действовать, однако, До с неким восторгом вздохнул и тепло улыбнулся аромату. Расположившись на своем любимом угловом диванчике, Кёнсу достал ноутбук и, пока чудо техники загружалось, сделал небольшой глоток какао. Вкус, как оказалось, был достаточно приятным, что заставило ДиО чуть улыбнуться. Однако стоило экрану компьютера призывно загореться, стакан с какао был отставлен в сторону, а руки Кёнсу мгновенно разместились над клавиатурой. На рабочем столе красовалось несколько файлов, однако особое место занимал документ под названием «Облепиховое варенье». Это было по меньшей мере странно, но Су просто не мог придумать чего-то иного – может быть, из-за странного названия и сам рассказ становился несколько необычным, но это молодого писателя не останавливало, и уже спустя минуту из знаменитой «зоны писательства» раздался звук постукивания клавиш. История о молодом человеке в красном вязаном шарфе не выходила из головы Кёнсу уже третью неделю. Это было чем-то глупым, минутным порывом, но это настолько прочно засело в его голове, что образ главного героя появился практически мгновенно. Точнее, сложился воедино с тем, что увидел сам Су, и тем, что додумала его фантазия. Парень в красном вязаном шарфе не был выдумкой Кёнсу – До и правда видел его практически каждый день, когда проходил мимо парка. Писатель не раз наблюдал за тем, как главный герой его рассказа выгуливал большого золотистого ретривера, заливисто смеялся, держа за руку маленькую девочку, поправлял постоянно слезающий шарф и выглядел в традициях лучших американских фильмов. Собственно, из-за мысли об этом в голове Су и родилась идея придумать историю для этого парня, который не выходил из головы. Так незнакомец превратился в студента, который учился на танцора, обожал свою сестру и время от времени прогуливал пары, чтобы подрабатывать в цветочном магазине. Так незнакомец получил имя – Кай – и стал вполне близким для самого Кёнсу персонажем, от которого даже через экран ноутбука веяло каким-то необъяснимым теплом и легкостью, тем, кто никогда не унывал и всегда был готов начать брошенное в порыве эмоций дело сначала. У Кая появилась сестра, с которой он любил проводить время, пока родители работают, а еще рыжий пес по кличке Чен. В рассказе у него было множество друзей, которые всегда были готовы прийти на помощь, а еще милая девушка Соён, которая давно засматривалась на Кая, но боялась подойти к нему и признаться в симпатии, так как вокруг него всегда было слишком много людей. Собственно, таким вот простым движением пальцев по клавиатуре Кай получил свою историю, которая на страницах романа начала набирать обороты. Кёнсу нравилось проваливаться в свою собственную историю, он полностью погружался в выдуманный мир и замечал его несовершенства, что еще сильнее приближало его к реальности. Может быть, именно за это читатели так сильно полюбили книги До – в них всегда была частичка реальности, той, которую можно было каждый день видеть дома или на улице, в школе или на работе. На самом деле, Су частенько вписывал в историю какого-нибудь не сильно значимого персонажа, который был воплощением его самого, и это мало кто замечал, поскольку никто не знал его. Однако пару раз Бэкхён все-таки говорил, что находит некоторые сходства ДиО и его героев, на что получал в ответ лишь загадочную улыбку. – Тебе не кажется, что ты слишком углубляешься? – голос Чондэ, который поставил перед Кёнсу чашку с чаем и тарелку с вафлями, заставил писателя оторваться от дела и взглянуть на друга. – Отвлекись на пару минут и перекуси, а то знаем мы тебя – как засядешь, так пропадешь на несколько суток. – Хэй, так было всего лишь раз! – Да-да, я помню, тебе срочно надо было переписать три главы, потому что тебе приснилось, что все должно было закончиться не так. Иногда я боюсь творческих людей. Минсок тоже может подняться среди ночи, чтобы записать идею для рассказа. Как вам это вообще удается, – Чондэ хмыкнул, но после этого улыбнулся. – Покушай и продолжай. Кёнсу тепло улыбнулся, переставил ноутбук на стол чуть дальше, а после подвинул к себе чай и вафли. До был очень благодарен своим друзьям за заботу, так что собирался хотя бы немного их порадовать – засиживаться сегодня он не планировал, а на завтра собирался и вовсе не только не приходить в кофейню, но и открывать ее в принципе. Бэкхёну и Чондэ положен как минимум один внеплановый выходной за заботу и вечное выслушивание нытья о том, что что-то где-то не получается скомпоновать в нормальное предложение. Бывало у него такое, что эмоции от написанного просто рвались наружу, и тогда друзья были теми, кто доблестно выдерживали словесный поток из уст Кёнсу, а потом еще и находили слова, чтобы поддержать разговор или успокоить писателя. Пока чай медленно покидал кружку, Су рассматривал сидящих в кофейне людей: вот девушка щебечет по телефону и улыбается, видимо, обсуждает с подругами грядущие каникулы, а вот двое одетых в строгие костюмы мужчин пьют черный горький кофе и разговаривают об очередной серьезной сделке, которую они заключат чуть позже. А вот смеющийся парень в красном вязаном шарфе держит на руках девчушку и кормит ее мороженым, при этом пачкая ее лицо и свои руки, которые наверняка стали ужасно сладкими… простите, что? Парень в красном шарфе? От неожиданности Кёнсу даже подавился, потому что точно не ожидал, что этот молодой человек когда-нибудь окажется в его кофейне. Парень, между тем, взялся за салфетки и принялся вытирать лицо девочке, которая при этом звонко хохотала и заставляла улыбаться всех, кто находился в кофейне в этот момент. – Ёнсу, перестань, я должен вытереть твое лицо, – со смехом сказал Мистер Красный Шарф. Кёнсу обозвал его в своей в голове именно так, в конце концов, никто никогда не узнает об этом, ведь все, что было в его голове, там и останется. – Чонин-оппа, я хочу вафли, – протянула девочка, и Кёнсу заинтересованно приподнял бровь. Значит, его зовут Чонин… красивое имя, надо сказать. Признаться честно, Чонин весь был красивым, и До снова обратил на это внимание, так как смог позволить себе в полной мере насладиться рассматриванием этого парня. У Чонина были каштановые волосы, небрежно зачесанные на одну сторону, смуглая кожа и чертовски красивое лицо, которое, как Кёнсу показалось, он мог видеть на одной из обложек глянцевых изданий. Не сказать, что писатель подобным интересовался, просто иногда сложно было пройти мимо действительно яркой, привлекающей внимание внешности. У Мистера Красного Шарфа была как раз такая выразительная внешность, так что Кёнсу даже не осудил сам себя за то, что потратил несколько минут на то, что беззастенчиво на него пялился. До того момента, пока Чонин и Ёнсу не вышли из кофейни, До не написал ни страницы. Он просто аккуратно наблюдал за парочкой из-за экрана ноутбука и фиксировал какие-то забавные или просто интересные черты поведения Чонина, чтобы еще сильнее оживить Кая в своей истории. В конце концов, когда пишешь с человека, герой и правда получается куда более живым и интересным. – Он тебе понравился, – Бэкхён, как и всегда, появлялся из ниоткуда, и Кёнсу даже вздрогнул из-за неожиданного появления друга за своей спиной. Правильно ему говорили: от этого дьяволенка надо защищаться со всех сторон. – Он объективно красив, это факт, – Кёнсу пожал плечами. В конце концов, было бессмысленно врать Бэкхёну – каким-то образом он все равно докапывался до истины. Да и, если быть честным хотя бы с самим собой, Чонин действительно заинтересовал До. Сильнее, чем просто человек, с которого можно было бы списать персонажа. – А теперь оставь меня в покое, у меня неожиданный прилив вдохновения. Спихнув Бэка с дивана, Кёнсу вернулся к ноутбуку. Сейчас слова полились одно за другим, и писать отчего-то стало очень легко – может, потому что герой обретал черты конкретного человека и нравился Су, а может, это действительно был неожиданный визит привередливой музы. Он написал еще несколько страниц, а потом решил, что на сегодня, пожалуй, достаточно, теперь пришла пора отправиться домой и приготовить ужин, потому что вредная кошка Софи будет чрезвычайно недовольна отсутствием чего-нибудь вкусненького в ее тарелке этим вечером. Стоило Су попрощаться с друзьями и покинуть кофейню, на улице снова пошел снег. Ругаясь про себя, парень прошел мимо круглосуточного магазина почти рядом с домом, потом передумал, вернулся туда, купил немного продуктов и после этого, наконец, отправился домой. Прямо в дверях квартиры Кёнсу встретила белоснежная кошка, которая, обнюхав пакет и не обнаружив там ничего интересного для себя, отправилась обратно в гостиную, чтобы снова разлечься на диване. До слишком хорошо ее знал. Пока Софи нежилась на диване, писатель быстро приготовил ужин, поел и пришел в комнату. Достав ноутбук, парень приглушил свет и включил для фона телевизор – так работалось значительно проще, да и атмосфера становилась отчего-то теплее. «Облепиховое варенье» постепенно обрастало подробностями, Кай вмешивался в чужие проблемы и показывал себя настоящим рождественским героем. Казалось бы, это было просто ерундой, но Кёнсу нравился этот герой, да и его роль в романе становилась все более значимой. Нет, он все также оставался главным героем, который был максимально приближен к реальности, но теперь у него вдруг появилась способность слышать самые сокровенные мысли людей. Немного волшебства в истории про Рождество никому не повредит, не так ли? Ближе к ночи, когда спина затекла от сидения за ноутбуком, Кёнсу сохранил документ и решил отправиться в кровать – на следующий день ему хотелось доехать до родителей. Написав Чондэ и Бэкхёну о предстоящем выходном, Су сходил в душ и с удовольствием улегся в кровать. Как бы странно это не было, но в эту ночь ему снилось, как он гуляет с Ёнсу и Чонином, и, признаться, после такого сна не хотелось просыпаться, но это было необходимостью. Следующие несколько дней Кёнсу посвятил разбору счетов кофейни, так что появиться в ней удалось только в вечер пятницы. Когда Су вошел в теплое помещение, то на секунду подумал, что попал куда-то не туда, но все было верно, он был в своей кофейне, которая сейчас больше напоминала домик Санты перед Рождеством. Видимо, это была идея Чондэ – утроить взрыв на фабрике украшений, пока До был слишком занят, однако все выглядело достаточно мило, и мысль об этом заставила писателя вздрогнуть – кажется, в этом году праздничное настроение не обошло стороной и его? – Ким Чондэ, напомни мне выписать тебе премию за создание настроения, – улыбнулся Кёнсу, когда его друг появился из-под барной стойки, держа во рту несколько завитков корицы. Чондэ шутливо отдал честь, а потом продолжил приготовление глинтвейна для двух милых девушек, которые щебетали, сидя за одним из столиков. До по привычке пошел к своему столу и сильно удивился, заметив, что рядом стоящий с ним столик был занят. И ладно бы там сидела бы какая-нибудь парочка или что-то в этом роде, нет, там расположился Мистер Красный Шарф, который пил что-то наверняка ужасно сладкое, переписывался с кем-то в телефоне и выглядел просто до ужаса уютно. Су захотелось на секунду превратиться в невидимку, чтобы не привлекать внимание Чонина, но сделать этого он не мог, поэтому пришлось лишь максимально тихо прошмыгнуть в свой уютный уголок и достать ноутбук. Спустя пару мгновений Кёнсу даже забыл о том, что рядом с ним сидел тот, о ком он писал, позволяя себе снова погрузиться в придуманный им же мир с головой. Кай в «Облепиховом варенье» неожиданно попал в неприятности, и До даже начал переживать за него, хотя сам же эти неприятности и придумал. Однако это не мешало ему придумать достойный очень умного человека выход из ситуации. Кёнсу хотелось бы, чтобы Чонин в реальности был таким же, как вымышленный Кай, – добрым, искренним, уверенным и честным человеком, для которого важна семья и друзья. Который подбирает уличных щенков и котов и ищет им дом, который ради любимого человека впутался в проблемы, лишь бы помочь ему стать счастливым. Писателю хотелось, чтобы и для него нашлось местечко в мире Кая, и тогда он решился на то, чего раньше не делал. Кёнсу вздохнул, минуту подумал, а потом решил, что пришла пора ввести в историю персонажа, который бы стал его отражением и нашел счастье в личной жизни хотя бы в рассказе. Слишком уж сильно нравился Дио тот Кай, которого он создал, слишком сильно хотелось получить, наконец, то, что симпатизировало Кёнсу. Писатель вздохнул, написал пару предложений, а потом решил дойти до подсобки, где Бэкхён хранил теплые пледы – почему-то стало неожиданно холодно, так что До оставил ноутбук на столе и отправился за чем-то теплым, что могло бы хотя бы немного его согреть. Возвращаясь на свое место с пледом в руках, Кёнсу и думать не думал о том, что произойдёт кое-что, что в будущем полностью перевернет его жизнь. За его столом в углу сидел Чонин. Он так внимательно смотрел в ноутбук, что у До сердце ухнуло будто бы с обрыва в самый низ, и ладошки предательски вспотели. Нет, Чонин не должен был видеть рукопись! Ему нельзя было ни в коем случае знать о таинственном, но честном Кае и немного несуразном, но талантливом Дио, который вдруг стал Каю хорошим другом. – Прости, но кто позволял тебе садиться сюда и читать то, что написано в моем ноутбуке? – собрал всю свою волю в кулак, Кёнсу подошел к Чонину и внимательно посмотрел на него. Знать о том, что в этот момент коленки дрожали, тому было совсем необязательно, да и он не заметил бы, поскольку Су оперся о столик, все еще сжимая в руках плед. Чонин вдруг стал похож на нашкодившего щенка – он понимал, что сделал глупость, но никак исправить это попросту не мог, так что просто попытался смириться со своим невыигрышным положением. – Я просто проходил мимо и увидел записи… Прости, пожалуйста, я не смог удержаться, любопытство взяло надо мной верх, – голос у Чонина был низкий и до того приятный, что на секунду Кёнсу забыл, почему он на него разозлился. – Ладно. Надеюсь, ты прочитал не слишком много, – выдохнув, Кёнсу взглядом попросил Чонина встать из-за стола, а сам опустился на теплый мягкий диван. Ким поднялся на ноги и несколько секунд задумчиво смотрел на ноутбук, пока Су устраивался за своим рабочим местом и печатал неожиданно пришедшие в голову во время поиска пледа предложения. Чонин еще минуту смотрел на то, как из-под пальцев писателя появляется новая история, которая потом наверняка займет место в книжных магазинах, а потом вдруг улыбнулся. – Любишь облепиховое варенье? – парень запустил пятерню в волосы и превратил и без того беспорядок на голове в настоящий хаос. Его красный вязаный шарф, повязанный на шее, красиво контрастировал со смуглой кожей, и Кёнсу, оторвавшийся от написания, засмотрелся на то, какую идеальную картинку все это составляло вместе. Правда, вопрос писатель пропустил мимо ушей, поскольку снова слишком глубоко провалился в выдуманный мир, где не существовало тихого парня по имени Кёнсу, зато был талантливый студент, который потрясающе пел и носил то же имя, что Су использовал для своего авторского псевдонима. В итоге пришлось поправить очки на носу и переспросить, и Чонин с радостью повторил свой простой и немного наивный вопрос. – Любишь облепиховое варенье? – В жизни не пробовал, – отозвался Су. Это было чистой правдой – он не пробовал это варенье никогда, зато слышал, что оно неплохо продается перед Рождеством, соответственно, отлично подходит праздничной атмосфере. Да и облепиховый чай расходился в его кофейне за считанные дни, так что это можно было считать показателем. – Забавно. А рассказ так назвал, – Чонин снова улыбнулся, и До не сдержался, улыбаясь в ответ. Недаром Чонин стал прототипом Кая – все-таки была в нем та наивность и искренность, которую Дио приписал своему персонажу. Но при этом выглядел Чонин очень уверенным в себе человеком, и это тоже можно было считать попаданием в цель. – Просто подумал, что это могло бы передать праздничную атмосферу. Разве нет? – хоть Су и не был большим любителем разговоров с незнакомцами, с Чонином ему почему-то удавалось найти общий язык, и этот простой факт заставлял что-то в груди писателя теплеть и трепетать. – Передает, на самом деле. Можно я присяду? Я прочитал не так много, но мог бы оценить то, что у тебя есть сейчас. Эм… как я могу к тебе обращаться? Меня зовут Ким Чонин, мне 21, я учусь в Сеульском национальном университете на отделении хореографии. А ты? – Я не очень люблю заводить знакомства, но ладно, ты кажешься мне приятным человеком, – Кёнсу чуть улыбнулся, становясь смелее. Он и не думал, что сможет вести себя так в присутствии того, кто едва ли не был объектом мечтаний самого Су. И, черт возьми, хореография? До и предположить не мог, что Чонин может настолько сильно соответствовать персонажу Кая. Или это Кай был как Чонин? На мгновение Дио запутался, кто из них двоих был персонажем книги, а кто – реальным человеком. Все это смешалось в одно целое, и писатель подумал, что ему, быть может, пора идти работать предсказателем, раз уж он так сильно угадал Кима. – Меня зовут Кёнсу, мне двадцать пять, я писатель. А еще я владею сетью кофеен, в одной из которых мы с тобой сейчас сидим, – Су пожал плечами, а потом вдруг вздохнул. Может быть, взгляд со стороны поможет ему исправить недочеты и превратить «Облепиховое варенье» во что-то, что действительно заслуживает внимания? Хоть все рукописи До получали много внимания, хотелось бы сделать так, чтобы люди действительно почувствовали ту самую праздничную атмосферу, чтобы они прониклись историей Кая и увидели, что достаточно просто быть хорошим человеком, чтобы стать счастливым? В этом была своя логика, и Кёнсу похлопал по дивану рядом с собой. Чонин понял без слов, мгновенно опустился на указанное место и заинтересованно посмотрел на Су. – Ты сильно торопишься? Нет? Отлично. Не хотел бы прочитать все, что у меня сейчас есть? Это очень рискованно для меня, поскольку ты можешь узнать то, что не должен был знать, но раз уж судьба распорядилась так, что ты засунул свой любопытный нос в мою будущую книгу, ты невольно стал одним из тех, кто может решить ее судьбу. Если интересно – читай, а я пойду пока к Чондэ, возьму чего-нибудь сладкого. Ты будешь кофе? Это была слишком длинная для Кёнсу речь, но он-таки поборол свой страх перед Чонином и теперь старался вести себя наиболее естественно, так, как он вел бы себя перед своими друзьями. Может быть, если он не будет притворяться тем, кем не является, ему получится привлечь внимание Кима и у них что-нибудь получится? Конечно, помечтать не вредно, но эта мысль грела сердце, и Кёнсу поспешил к барной стойке, чтобы сделать заказ на кофе и пару десертов. Чондэ несколько раз стрельнул глазами в погруженного в чтение Чонина, но предпочел промолчать. Шутки он оставит до того момента, когда они с Кёнсу и Бэкхёном, приметившим болтающую парочку, останутся втроем, без лишних ушей и глаз. Поэтому бариста быстро сделал чай для Кёнсу и кофе для Чонина (да, он запоминал заказы постоянных клиентов, это нормально, так ему не приходилось спрашивать одно и то же несколько раз), поставил на барную стойку чашки, а потом рядом оказались и тарелки с карамельным чизкейком и вафлями. Кёнсу благодарно улыбнулся другу и поспешил за столик, где Ким все еще внимательно читал предложенный ему текст и отвлекался лишь на то, чтобы поудобнее присесть. До подтолкнул в его сторону десерт и кофе, и Чонин чуть улыбнулся, но от чтения не оторвался, и Су позволил себе полистать обновления в социальных сетях и почти полностью съесть вафли, пока младший читал. Он уже собирался было ответить на сообщение Бэкхёна в какаотоке, но не смог этого сделать, потому что Чонин схватил его за руку и буквально заставил обратить на себя внимание. – Мне срочно нужно знать, что связывает Кая и Дио! – глаза Кима буквально горели огоньком заинтересованности, и Кёнсу с трудом проглотил последний кусочек вафли. – Тебя интересует только это? – Нет, на самом деле. У меня есть пара вопросов. Позволишь задать их? – на вопрос Кима писатель кивнул. – Почему Кай так сильно напоминает мне меня? До сглотнул. Он и думать не мог, что Чонин поймет это. Хотя это и было очевидно: сестра, прогулки с собакой, черты характера и, конечно же, красный вязаный шарф. Ким действительно был умен, а еще, по всей видимости, умел читать между строк, потому что намек на отношения Кая и Дио был настолько крошечный и прозрачный, что заметить его было очень трудно. Никто не говорил напрямую об их симпатии друг к другу, но если человек по-настоящему вчитывался в происходящее в истории, он замечал даже самые незначительные мелочи. Танцор, как оказалось, был именно таким типом читателей, и это не могло не радовать Кёнсу. Но вопрос о том, как раскрыть Киму тайну Кая немного беспокоил писателя. Может, стоит просто напрямую сказать? – Потому что он написан с тебя, – выдохнул все-таки До. В конце концов, Чонин бы понял это рано или поздно, так что пусть лучше рано, нежели потом, когда дело примет иной оборот. – Я наблюдал за тобой несколько недель, и ты стал просто идеальным прототипом для Кая. Но я не ожидал, что настолько сильно угадаю – я не знал о тебе ровным счетом ничего, кроме твоей любви к сестре, твоему псу и красному вязаному шарфу. Чонин не выглядел разочарованным или злым – он даже не казался растерянным, скорее, довольным собой? Это удивило Кёнсу, в конце концов, не должен ли Ким злиться из-за этого? Может, он не хотел бы, чтобы о нем писали книгу? А тем более впутывали в отношения с другим парнем. Но вместо возмущений Чонин широко улыбнулся и посмотрел на Су теплым взглядом, полным щенячьего восторга. – Это такая честь! Кай шикарный персонаж, и он мне безумно нравится, серьезно, Кёнсу, он очень хорош. Я хочу узнать, что будет дальше, – Чонин заулыбался еще шире, хотя это было попросту невозможно. – Знаешь, чей стиль письма мне напоминает эта история? ДиО. Я зачитывался «Латте для сердца» во время летних каникул, перечитал ее раз пять, не меньше. Я выписал цитаты, которые мне понравились, и развесил листы с ними по своей комнате. «Любовь – она как кофе. Может быть горькой, а может и сладкой. Мы сами добавляем в нее сахар и сами решаем, насколько «вкусной», яркой она будет. Не в этом ли смысл любви?». Я едва не набил эту цитату в виде татуировки, но Сехун, мой друг, отговорил меня. Су не мог поверить своим глазам и ушам. Чонин не злился. Но, что было еще интереснее, Ким был его фанатом. Ему нравились истории Дио, он помнил цитаты из «Латте», и До показалось, что сейчас его сердце остановится, если младший скажет еще хоть слово. Тот говорить не спешил, лишь улыбнулся в очередной раз, и Кёнсу окончательно расплавился. Ладно, он так долго наблюдал за Чонином, сотворил для него персонажа – вот так глупо влюбиться, в общем-то, не такая уж и странность. В конце концов, у Су все еще были глаза и сердце, которое торопливо стучало в груди, когда Чонин вот так вот улыбался и ждал какого-то ответа. На самом деле, тем для разговора обнаружилось очень много, и следующие полтора часа Кёнсу провел за тем, что слушал Кима и высказывался относительно той или иной вещи, а потом они вместе обсуждали что-то, что было для них общим. Например, музыку. Или вкус на фильмы. Да даже десерты – Чонин все-таки выпросил у До немного вафли и в итоге нашел это лакомство настолько вкусным, что заказал себе еще порцию. Когда на улице стемнело, а Чондэ учтиво покашлял и сказал, что если Кёнсу со «своим другом» не покинут кофейню прямо сейчас, то он их прямо тут и закроет, так что пришлось торопливо собраться и выйти на улицу. Там Чонин попросил номер Кёнсу, а после улыбнулся на прощание и пошел в сторону уже знакомого им обоим парка. Писатель несколько минут простоял на месте, смотря вслед молодому человеку, улыбнулся и пошел за ним, понимая, что ждать друзей он не собирается. С того момента каждый день для Кёнсу наполнился приятным низким голосом Чонина, его смехом и разговорами с ним. Они виделись в кофейне почти неделю буквально каждый день, не отходя друг от друга ни на минуту и обсуждая буквально все, что только возможно. Правда, Кёнсу все еще не говорил о том, что именно он является автором «Латте», которое время от времени цитировал Чонин. Кстати, кличка Кай каким-то образом прилипла к нему и в реальности, и объяснить то, каким образом это произошло, было попросту нереально, потому что никто этого не понимал и не знал. Просто так сложилось. Какаоток Кёнсу пестрел десятками сообщений со смешными картинками с животными, смайликами и частными селфи Чонина, а то время как Су, увидев очередное оповещение, широко улыбался и спешил скорее ответить Киму. Было в нем что-то такое, что заставляло писателя оторваться от своих дел, что-то, что лишь сильнее погружало До в эту несуразную влюбленность в Чонина, но если признаться чего, он об этом совершенно не жалел. Но во время их пятой встречи (Кёнсу был готов дать себе мысленную пощечину за то, что какая-то часть его звала эти посиделки свиданиями и требовала тепла, ласки и далее по списку), До все-таки решил признаться, кем на самом деле он является, поскольку он хотел бы общаться с Чонином еще не один день. А вот оставлять за собой настолько большую недосказанность он не любил даже в своих книгах, что уж говорить о реальности. В реальной жизни все должно быть максимально просто, честно и определенно, чтобы не было любовных треугольников, недопонимания и ругани. – Послушай, Чонин, мне надо тебе кое-что сказать, – Су поправил красный вязаный шарф на своих плечах (Чонин дал погреться, потому что писатель провел на улице несколько часов, пытаясь помыть свою замерзшую машину). От осознания скорого признания Кёнсу немного трясло, но он решил взять себя в руки, чтобы не ударить в грязь лицом перед Кимом в очередной многомиллионный раз. – Надеюсь, ты сейчас не скажешь, что решил неожиданно переехать или что-нибудь в этом роде, хён? Я тебя не отпущу, прости, – Чонин улыбнулся, смотря на До, и тот отрицательно помотал головой. Куда он уедет, если здесь у него есть хорошее издательство, сеть кофеен, потрясающие друзья и вот такой вот потрясающий и очаровательный Ким Чонин? – Тебе ведь нравится «Латте для сердца»? Умф… Знаешь, почему тебе мой стиль написания напомнил именно «Латте»? Потому что я автор этой книги. Сборника. Да неважно, в общем, это я написал «Латте», добился публикации и совершенно случайно превратил простой роман в бестселлер, который до сих пор сметают с полок, – Кёнсу неловко потер шею, посмотрел на Чонина и не увидел в его лице ничего такого, что показывало бы разочарование. – Так вот, в чем дело. А я думал, что совсем сдвинулся, – расхохотался Кай спустя секунду, и это полностью уничтожило напряжение, которое повисло между ними мгновением ранее. Су почувствовал облегчение, понял, что теперь он выложил все свои карты перед Чонином и неожиданно осознал, что совершенно об этом не жалеет. – Как поживает «Облепиховое варенье»? Они снова потратили почти два часа, обсуждая, что можно добавить в историю про Кая, чтобы действительно превратить ее из довольно типичного романа в маленькую рождественскую сказку. На фоне играла любимая До «Driving Home for Christmas» от Chris Rea, Чондэ на фоне громко подпевал песне, срывая аплодисменты бессменных фанаток около барной стойки, а Бэкхён кружил вокруг друга, делая фотографии и грозясь отправить их прямиком в какаоток Минсоку. Хотя Кёнсу был уверен, что Умини-хён вряд ли даже взглянет на это, потому что позавчера он позвонил и сказал, что заканчивает просто потрясающий детектив, а когда это происходит, его от написания не отвлечет ничего, даже неожиданный конец света. Су нравилась эта атмосфера, что было чрезвычайно странно, но писатель скидывал такое настроение на присутствие рядом Чонина, который подарил свой первый шарф До, а теперь ходил и кутался во второй точно такой же. Рождество медленно подбиралось к Сеулу, и теперь в кофейню забегали поболтать или обменяться подарками шумные компании девушек, милые парочки и просто случайные прохожие, и Кёнсу понял, что в таком шуме и гаме вряд ли сможет сосредоточиться и закончить «Облепиховое варенье» к Рождеству. Хотелось бы, чтобы книга вышла в печать на рождественских каникулах, когда людям так нужно немного волшебства. Но помимо шума Су заметил еще несколько вещей, которые были связаны лишь с одним человеком, который теперь окончательно завладел сердцем писателя. Чонин выглядел просто до ужаса милым и каким-то воодушевленным, но помимо этого он проводил буквально все свое свободное время с До. Болтал об экзаменах в университете, о том, как его друг, Сехун, случайно заехал на физкультуре мячом старосте их факультета, а потом этих двоих застали в раздевалке целующимися. Но Кёнсу зацепился за слова о том, что Ким хотел бы встретить Рождество с кем-то очень особенным, потому что родители с сестрой решили улететь на Чеджу и провести праздники на море, а у Чонина аллергия на слишком влажный воздух. Это успокаивало. Но самое приятное в этом всем было то, что Кёнсу действительно испытывал странное чувство, которое не настигало его уже давно. Он понимал, что действительно влюблен в Чонина, в его непосредственность и, да, немереное чувство справедливости, в его смущенную улыбку и теплый взгляд , в его постоянные восхищения книгами До и вопросы про Кая и ДиО и их отношения в «Варенье». Писатель впервые видел в другом человеке того, с кем было комфортно и молчать, и говорить, да еще и рассказывать о себе и делиться всем, что придет в голову. За четыре дня до Рождества Кёнсу зашел в кофейню, выцепил взглядом Чонина и поманил его к себе, размахивая в воздухе журналом. – Что такое? Ты сегодня занят? – Ким выглядел обеспокоенным, внимательно скользил взглядом по пальто Су, но старший лишь улыбнулся. – Тут народу просто ужасно много. Давай лучше ко мне пойдем, посмотрим какое-нибудь кино, закажем курочку. Мне с тобой легче пишется, я хочу добить роман к празднику. Можешь остаться с ночевкой, – До снова улыбнулся, и Чонин незамедлительно согласился. Он отправил сообщение родителям, а после они вместе с Кёнсу вышли из теплой кофейни прямо под снег, но быстро поймали такси. Дома у Кёнсу было тепло, приятно пахло выпечкой, а еще не было совершенно никаких украшений. То есть никакого праздника. Чонин сразу же поспешил спросить об этом у хозяина квартиры. – Ты пишешь рождественские истории и так здорово передаешь атмосферу, но у тебя дома просто никакого праздника. Хён, что за ерунда? – Ким потер затылок, а потом его лицо буквально засветилось, и он с горящими глазами посмотрел на писателя. – Чонин, даже не ду- – Хён, пожалуйста! Я просто принесу немного украшений, и мы превратим и твою уютную квартиру в подобие праздника! Отказать Чонину Кёнсу просто не смог. Может быть, не позволила счастливая мордашка Кима, а может и влюбленность Су, но факт оставался фактом – Чонин быстро оделся и скрылся из квартиры, прихватив ключи. Парень вернулся через час с несколькими пакетами в руках, и в итоге До оторвался от рукописи, чтобы помочь танцору украсить свою собственную квартиру. И, что очень сильно удивило писателя, его совершенно не смущало, что Ким пытается что-то изменить в святом для Су месте – его доме. На самом деле, ДиО даже Бэкхёну не позволял лишний раз переставлять стулья или двигать стол, чтобы было удобнее есть. Чонин, как оказалось, так плавно смог вписаться в жизнь Кёнсу, что тот просто не мог в это поверить. Ким понимал До практически без слов, они часто видели ситуации «в одном цвете», могли обсуждать очень многое и болтать без умолку обо всякой ерунде. Су позволял Чонину то, что не было позволено даже самым близким его друзьям, и это говорило о чем-то, что тепло согревало все внутри писателя. Это было то самое глубокое и пока только зарождающееся чувство на «л», от которого трепещет сердце и счастливо блестят глаза, и Кёнсу, честно, был готов провалиться в этом ради Чонина. И, если присмотреться, то же самое можно было заметить и за Кимом. Он наслаждался обществом Кёнсу, просто был рад, что может проводить время с этим потрясающим человеком. Признаться честно, Чонин считал Кёнсу просто настоящим идеалом, ему нравилось буквально все в писателе – его манера кусать трубочку от кофе, задумчиво смотреть в экран ноутбука, его запал и страсть, когда они обсуждали что-то интересное. Другими словами, Чонин точно так же был на грани от того, чтобы полностью безвозвратно провалиться в Кёнсу, хотя, что уж говорить, он уже был по уши влюблен. Пока Су смотрел в одну точку на стене, Чонин довешал гирлянду, и теперь разноцветные огоньки переливались в темноте вечера. Как оказалось, гирлянд было несколько – одна над кроватью Су, другая прикреплялась на рабочий стол, а третья расположилась прямо на окне. Чонин потрудился, приклеив гирлянду так, чтобы она сияла в форме сердца, и Кёнсу не сдержал улыбки, смотря на эту мелочь. Ким, кажется, был чертовски доволен своей работой. Что было удивительно, даже временами вредная и назойливая Софи перед Чонином превратилась в ласкового игривого котенка и позволила парню не только поиграть с собой, но и погладить блестящую белую шерстку. Кёнсу понял, что очень важный член его семьи (да, кошка считается членом семьи, никаких вопросов) принял Кима, и это в очередной раз заставило писателя широко улыбнуться. Кажется, весь мир был действительно за то, чтобы отношения Чонина и Кёнсу превратились в сказку, которая будет длиться как можно дольше. – Если в праздник у тебя дома нет гирлянды – считай, нет праздника, – усмехнулся Чонин, и Су согласно кивнул. – Хён, я кушать хочу. Усадив младшего за стол и поставив перед ним еду, Кёнсу устроился на диване и открыл ноутбук. История была практически готова, оставалось всего несколько штрихов, так что молодой человек рассчитывал закончить роман если не в этот день, то на следующий точно. Погрузившись в выдуманный мир, Су не заметил, как на диван рядом уместился сытый и довольный жизнью Чонин. Писатель настолько увлекся, что не заметил и того, как его гость уснул, уложив голову на подлокотник дивана. Часы показывала третий час ночи, когда Су смог оторваться от «Варенья». То, что он написал, казалось ему просто настоящим шедевром. Ему нравилось то, как он закончил историю. Только вот Чонин узнает концовку чуть позже, и на этот счет у Кёнсу был свой план. Будить младшего не хотелось, так что До быстро встал на ноги, поставил ноутбук на зарядку, накрыл Чонина одеялом и скрылся в свой комнате, потягиваясь. Мышцы после долго сидения в одной позе затекли. С легкой улыбкой Кёнсу лег на кровать, переодевшись в пижаму, закусил губу и прикрыл глаза. Он сможет сделать все, как ДиО в «Облепиховом варенье», даже лучше. И все у него будет хорошо. Утро встретило До запахом чего-то горелого, и писатель вскочил с кровати так быстро, как мог, не понимая, в чем дело. Он ворвался в кухню наперевес с влажным полотенцем, но увидел там лишь виновато улыбающегося Чонина и что-то подгоревшее в тарелке на столе. – Прости, хён, завтрак не удался, – парень развел руками, и напуганный Кёнсу смог только рассмеяться. – Давай-ка попробуем приготовить с самого начала. Только сначала я умоюсь, – Су быстро почистил зубы и вернулся в кухню спустя пять минут. Чонин уже разложил на столе продукты, которые, видимо, успел сбегать купить, и Кёнсу улыбнулся, понимая, что набор хоть и весьма типичный, все равно хороший – и яйца, и сосиски есть. Можно приготовить простой английский завтрак, который так любил Су. Через пять минут на кухне вовсю кипела работа, если жарку яичницы и сосисок можно было назвать таковой. В какой-то момент, пока писатель помешивал кофе, который кипел в турке, Су почувствовал, как Чонин прижался к нему со спины и глубоко вздохнул. – Пахнет потрясающе, – довольно протянул студент, и До улыбнулся, все еще чувствуя спиной прикосновение чужой футболки. За завтраком все было мирно, как и после него. Правда, к обеду пришлось разойтись, потому что Чонину нужно было подготовиться к зачету, а Кёнсу не терпелось дойти до издательства – он хотел показать рукопись Ифаню и удостовериться, что получится напечатать хотя бы один экземпляр к Рождеству. Следующие два дня Чонин и Кёнсу увидеться не смогли – студент сдавал зачет (Су отправил ему с десяток подбадривающих сообщений в какао), а писатель старался разобраться с книгой. Ифань, к счастью, обнадежил его, и в итоге за день до Рождество на руках Кёнсу был распечатан черновой вариант «Облепихового варенья», который должен был стать подарком для Чонина. До был так взволнован, что Чонин увидит его творение первым, но при этом он боялся, что Ким не сможет уловить намека в последних словах главных героев. Хотя Чонин все еще был чертовски умным и находчивым, так что было просто глупо переживать. В Рождество Кёнсу позвонил родителям с самого утра, упаковал подарок и поспешил в кофейню – они с Чонином договорились встретиться в полдень, а это значит, что у Кёнсу было около часа на метро, так как откапывать машину под слоем снега попросту не хотелось. Су теребил в руках краешек рождественской открытки, в которой были вписаны те самые слова, которые давно крутились у него на языке. Глупый способ признаться в симпатии, что поделать, но До никогда не выбирал чего-то простого, так что пошел по этому пути. В кофейне снова играла «Driving Home for Christmas», гирлянды переливались разноцветными огнями, а Чондэ и Бэкхён в колпаках Санта Клауса раздавали пряники к напиткам, широко улыбаясь. Кёнсу поправил свой мягкий красный шарф и прошел к тому самому месту, которое помогло ему в какой-то момент встретить любопытного студента-танцора, который был слишком эмоциональным, когда спорил, слишком счастливым, когда говорил о том, что ему нравится, и слишком очевидно влюбленным в одного немного необычного писателя. Усмехнувшись, Су уселся за столик, помахал друзьям, достал мобильник и уткнулся в сводку новостей. Снова зачитался и едва не пропустил момент, когда румяный от мороза Чонин присел напротив и откашлялся. В его руках была небольшая коробочка, и он внимательно смотрел прямо на Кёнсу. – Привет, хён, – студент улыбнулся, и Су отзеркалил его улыбку. Было приятно видеть Кима после нескольких дней его отсутствия в жизни писателя. Мысль об этом в очередной раз заставила До подумать о том, что это действительно серьезно. – Привет. Заказывай кофе, и после этого получишь свой подарок от Санта Клауса, – Су усмехнулся, и Чонин быстро стянул куртку и поспешил к барной стойке. Пока парень отсутствовал, Кёнсу глубоко вздохнул, положил на стол запакованную книгу на стол и прикрыл глаза. Это просто признание, он справится с этим. Ким вернулся спустя семь минут, поставил на стол стакан с кофе и заинтересованно посмотрел на сверток на столе. Кёнсу лишь приподнял брови, якобы говоря, чтобы младший открывал подарок, и Чонин решил последовать совету хёна, беря книгу в блестящей упаковке в руки. Он не знал, чего ожидать от Су, поэтому открывал упаковку с неким придыханием, боясь что-то испортить. Когда бумага лежала на столе, а в руках Чонина оказалась та самая книга с симпатичной обложкой, Ким выдохнул и восторженно посмотрел на До. – Хён, это «Облепиховое варенье»! – полным неподдельного счастья голосом сказал Чонин, и Кёнсу рассмеялся. – Пока что книга в единственном экземпляре – твоем. Ты ведь читал все, кроме последней главы, верно? Я прошу тебя прочитать ее прямо сейчас, а я пока отойду к Бэку и Чондэ, – Кёнсу подмигнул и, прихватив свой кофе, поспешил к друзьям. Те уже ждали его. Бэкхён положил руку на плечо Су и сжал ладонь, подбадривая его. Чондэ лишь поиграл бровями и вернулся к заказу. Пока Чонин читал последнюю главу истории, Су допивал кофе и говорил с Бэкхёном о том, как они собираются провести эти каникулы. В какой-то из дней парни решили выбраться на загородный курорт с искусственным снегом (потому что Чанёль, парень Бэкхёна, давно хотел покататься на сноуборде), а после сходить в кино. Писатель, однако, каждые несколько минут кидал взгляды на Чонина, который полностью погрузился в чтение. И как только он перевернул последнюю страничку, Кёнсу сглотнул и принялся ждать. Сейчас или все в его жизни изменится в лучшую сторону, или же нет. Дочитав последнее предложение, Чонин непонимающе нахмурился, отложил книгу, встал из-за столика и подошел к барной стойке. – Что ДиО такого спросил, что Кай даже забыл о своем кофе, который он пролил на любимый шарф? – Он спросил: «Не хочешь ли ты провести это Рождество и все следующие со мной? Потому что ты, кажется, мое рождественское чудо. Мое облепиховое варенье холодным вечером около камина рядом с самым любимым и родным человеком», – Кёнсу улыбнулся, смотря на Чонина, и взгляд того прояснился. Будто бы он неожиданно понял что-то очень важное, что-то, что не давало ему покоя слишком долго, а сейчас вдруг в один момент разрешилось, да как красиво. – А что ответил Кай? – Ким сглотнул, подходя ближе к Су. Около стойки почему-то стало слишком пусто, будто все посетители мгновенно пропали. Кёнсу поднял взгляд, заглянул в глаза Чонина и пожал плечами, делая вид, что не знает. – Что ответил Кай, Чонин? На секунду между ними повисла тишина, а потом Кёнсу почувствовал, как порывисто Чонин наклонился и поцеловал его. Губы Кима все еще были сладкими из-за огромного количества сахара в его кофе, но это не помешало Су позволить младшему окончательно затянуть себя в поцелуй. Чонин прижал писателя к себе, обхватывая его руками, а До в свою очередь обернул руки вокруг шеи студента и растворился в поцелуе, полностью отдаваясь моменту. Им пришлось оторваться друг от друга спустя пару секунд, потому что они все еще находились посреди кофейни и на них сейчас смотрели, по меньшей мере, четыре пары любопытных глаз. – Думаю, такой ответ очень понравился ДиО, – усмехнулся Кёнсу, чувствуя, как его щёки краснеют из-за близости с Чонином. – А понравился бы он Кёнсу? Такой ответ Кёнсу от Чонина? – немного сомневаясь спросил Чонин, и До вместо ответа чмокнул младшего в губы, заставляя улыбнуться и его, и растягивая губы в улыбке сам. – Не хочешь ли ты провести это Рождество и все следующие со мной? Потому что ты, кажется, мое рождественское чудо, – Су склонил голову, увидел в глазах Чонина смешинки, затем и его кивок. А потом снова почувствовал теплые сладкие губы на своих. За окном шел снег, красный шарф был скинут на диванчик, а «Облепиховое варенье» отсвечивало под огоньками гирлянд, пока на фоне играла «Driving Home for Christmas». Кёнсу в это Рождество нашел свое чудо в Чонине, Чонин нашел свое счастье в Кёнсу. И, в общем-то, для конца счастливой праздничной сказки больше ничего и не нужно.