***
Естественно, печенье чертовски вкусное. Габриэль доедает уже третье, проходя в кухню за стаканом молока. Он уносит это всё обратно в гостиную, полностью игнорируя осколки и лужу, оставшиеся от разбитого стакана с водой, опрокинутого в спешке. Его квартира — бардак, повсюду одежда, рабочая и вовсе свалена рядом с ванной. Габриэль ненавидит это. Он устраивается на диване перед телевизором. Сегодня в программе — испанская мыльная опера. Четвертое печенье такое же оргазмическое, как и первые три, и мужчина закрывает глаза, наслаждаясь вкусом. В мыслях — образ нового соседа: светлые волосы, ярко-голубые глаза. Он уже знал, кто такой Джек Моррисон, ещё до того, как тот переехал. Его работа была буквально создана для того, чтобы узнавать дерьмо о людях, поэтому проверить соседей труда не составило. Оказывается, золотой мальчик переехал из какой-то задницы в Индиане, чтобы открыть цветочный магазин. Здесь у него двое друзей, обоих из которых он уже слышал в разговоре с Джеком через картонные стены их жилого комплекса. Он должен был знать, что очарование деревенского мальчишки поселится в каждой из дверей на этом этаже. Он выбрал печенье из всех других грёбаных вещей. Габриэль запивает шестое большим глотком молока. Он надеялся, что Джек будет уродливым, или старым, или и тем, и другим. Но нет, он молодой и буквально блестит перед дверьми в квартиру Гейба, протягивая печенье. А Гейб в ответ дал ему охуенно плохое первое о себе впечатление. Он почти уверен, что Маккри и Шимада встретили его лучше, чем Габриэль, даже если учесть, что Ханзо почти всегда хмурится. Он откидывает голову на спинку дивана и закрывает глаза. ТВ-шоу — просто тихий звук, нужный лишь для фона, и Рейес задается вопросом, сможет ли он заснуть вот так, полный печенья, молока и картинок-воспоминаний самого красивого человека, которого он когда-либо видел. Он знает, что не сможет. Он никогда не спит. Никакие лекарства, терапия или йога не помогали. Ана предложила потрахаться, но, в конце концов, до этого даже не дошло. Он просто выставил беднягу за дверь в три часа ночи и сказал ему не возвращаться. Вероятно, это было связано с тем, что, когда Габриэль спал, все, что ему снилось, имело цель разбудить его. Стрельба и кровь, просачивающаяся сквозь пальцы, крики и руки, крепко сжимающие его собственные. Он открывает глаза и смотрит в потолок, имея лишь два желания: ещё больше печенья и возможность спать. Но последней никогда не будет.***
Джек проводит первые две недели обставляя магазин, оформляя заказы на определенные сорта цветов и оставляя свои визитные карточки на свадебных площадках. Он посещает местный цветочный рынок во вторник, прежде чем открывает свой собственный вместе с Ангелой. Она воркует над розами разных цветов, пока Джек пытается определиться, какой сорт гвоздики было бы хорошо выставить на витрину. В эти два часа умещаются поиски, неимоверное количество использований кредитки и, конечно же, торги. В магазин они вернулись с как минимум десятью заказами на доставку. — Ты уверен, что не хочешь нанять себе помощника? — Ангела спрашивает уже не в первый раз, аккуратно ставя букетик на главную полку витрины. — Найму, когда смогу себе это позволить, — отвечает Джек, хмурясь на то, каким образом оформлены ромашки. — Не сожги их взглядом, — Циглер фыркает, складывая последнюю коробку в холодильную камеру для цветов. — Я просто беспокоюсь, что у меня ничего не получится, — Джек бормочет, — что это будет грандиозная трата моих сбережений, только и всего. — И что? — Ангела пожимает плечами, — по крайней мере, ты больше не прячешься от своего отца, которому на твои мечты плевать с высокой колокольни. Джек тяжело вздыхает. — Я знаю, каково это. Жить, нет, выживать на ферме. Это место — огромная яма отчаяния. Девушка смеется, тут же переводит тему. — Всё еще не можешь заставить своего горячего соседа поговорить с тобой? Джеку остаётся только лечь головой на прилавок. — Он такой красивый. Он просто, я не знаю, вальсирует вверх по лестнице в своей дурацкой толстовке и наушниках и даже не замечает меня. —О нет, — Ангела драматически охает. — Ты хочешь сказать, что мир не вращается вокруг Джека Моррисона? — Ха-ха, — не весело, а ворчливо. Звук заглушается собственными руками и столешницей. — Он, наверное, не по парням, Джеки. Сдавайся и двигайся дальше. Да. Это хорошая идея. Это действительно было хорошей идей, пока не случилось это. На часах три утра. Громкий удар выдергивает Джека из глубокого сна. Он садится на кровати, оглядывая комнату в поисках источника шума. Слабый удар доносится откуда-то со спины, и он поворачивается в постели, упираясь взглядом в стену за изголовьем. Приглушенноё "блять" за стенкой, и щёки Джека на секунду вспыхивают от одной мысли о том, что может происходить за стенкой. Однако удар не повторяется, а брошенное слово становится с каждым повторением всё слабее. — Габриэль? — негромко. Ответа нет, только приглушенный скрип кровати и хлопок дверей. Джек опускается на подушки и вздыхает. Он пытается заставить себя встать с кровати и пойти к соседу, чтобы проверить мужчину, но его благонамеренная забота может разозлить Рейеса. Поэтому он поворачивается на бок и пытается снова заснуть.***
Его первый день работы представляет собой простой сумасшедший дом. В основном его посещают клиенты, которые приходят за цветами для близких или в забывчивости о чужих днях рождения. Однако, самое приятное — Джек сегодня получил два заказа на свадьбы. Джек просто сияет, когда Лена замечает его, закрывающего магазин. Окстон вплывает в дверь с рюкзаком через плечо и улыбкой от уха до уха. — Хороший день, мистер цветочник? — Лучший, — Джек счастливо вздыхает, закрывая кассу. — Пицца-вино-вечер ещё в силе? — она облокачивается на прилавок. — Я думала заскочить в магазин по пути. Давай с меня вино, а с тебя пицца? Он кивает в ответ. — Да. Ангела будет? Она качает головой. — У двоих женщин преждевременные роды. Сам понимаешь. — Жизнь акушера, — Джека передёргивает со слов подруги. — Ей это нравится, — Лена закатывает глаза. — У тебя через час? — Да. Она оставляет рюкзак у прилавка и спешит к выходу из магазина, до парня доносится звон колокольчика. Джек заканчивает считать прибыль за день, хватает её рюкзак и закрывает магазин. Он запирает дверь и вдруг замечает Габриэла, входящего в фойе комплекса. Моррисон пересекает улицу и заходит через стеклянные двери тогда, когда Гейб проверяет почтовый ящик. Джек тихо повторяет чужое действие и отходит к лестнице до того, как Рейес заканчивает. Когда Лена проносится мимо него с двумя бутылками вина в обоих руках, Джек только на полпути к квартире. — Ты заказал пиццу? — Ещё не успел, — вздох. — Как ты так быстро? — Годы практики, — Лена поднимается по лестнице и застывает в ожидании друга. — Это тот самый высокий, мрачный и великолепный парень там, внизу, около почтовых ящиков? Джек бросает на нее беглый взгляд и бормочет что-то типа "не начинай". Он отпирает дверь своей квартиры, и Лена тут же проскакивает мимо него. Джек оглядывается назад, когда Габриэль идет к двери своей квартиры. Тёмные глаза встречаются с голубыми, будто сокращая и без того короткое расстояние между ними. У Моррисона кружится голова от того, сколько внимания Гейб умудряется уделить ему за всего несколько секунд. Блондин отводит взгляд первым и исчезает в своих апартаментах. В коридоре слышен короткий стон и звук встречи лба и дверной рамы.***
- Хандра тебе не поможет, — доносится голос Амели из кухни Габриэль не видит её, но знает, что она убирает за ним и ворчит что-то по-французски, когда он не может её слышать. — Я не хандрю. — Ага, я вижу, — она отвечает, гремя посудой. — Прошёл уже месяц. Просто поздоровайся и спроси, хочет ли он потрахаться. Габриэль нависает над кофейным столиком, руки свисают с колен. Рукава его толстовки к запястьям дико растянулись, и он, наверное, должен купить новую, но он не будет этого делать. Рейес смотрит на дверь своей спальни, где, насколько он знает, та самая стена — единственное, что разделяет его кровать и кровать Джека. Джека, что тихо позвал Гейба по имени две недели назад после очередного кошмара. "Последствием" стала большая вмятина в стене, которую арендодатель отказывается починить. Гейб сам её сделал, так что не может винить никого по этому поводу. Амели выходит из кухни, вытирая руки маленьким кухонным полотенцем, одетая в тёмно-фиолетовое платье. Она выглядит убийственно, как и всегда, и он задаётся вопросом, собирается ли она убедить его выйти в свет на вечер. — Пойдём с нами. Даже Ана будет там, — очень аккуратно. Он пожимает плечами. — Я подумаю. — Ты не можешь вечно торчать здесь наедине со своей хандрой. — Я не хандрю, — слова произносятся осторожно, явно сдерживая в себе гнев. — Если бы я хотел справиться с депрессией, я бы обратился к кому-нибудь. — О. Так значит, ты хандришь не из-за соседа? — невинно спрашивает девушка. Его плечи непроизвольно напрягаются в реакции на то, как легко она выуживает из мыслей и слов Гейба его реальные проблемы. Он медленно поворачивает к ней голову и произносит: — Я пойду, но при одном условии. — Назови его, — полотенце отшвыривается обратно на кухню. — Не позволяй мне никого привести домой, — он указывает на Лакруа пальцем. — Мне не нужно лишний раз повторять "Ты должен потрахаться, Гейб", потому что я притащу сюда какую-то случайную пьяную задницу, но у меня не встанет, потому что я худшая ёбаная катастрофа из всех в этом человеческом роде. Она мягко улыбается. — Хорошо, mon cher. Час спустя он сидит рядом с Аной, флиртующей с блондином с потрясающей бородой. Амели пошла за напитками. Гейб смотрит в свой полупустой стакан. В баре слишком много народу в вечер пятницы и он хочет содрать с себя кожу, если не выйдет отсюда в ближайшее время. Ему нужна его квартира. Но его квартира идёт в комплекте с чёртовой возможностью наткнуться на своего соседа. Он опустошает стакан. Его сосед. Черт, ему так хотелось, чтобы Джек был полной противоположностью тому, что он представлял. Габриэль хотел, чтобы он был высокомерным и грубым, несмотря на печенье, мягкие улыбки и "доброе утро" встречным людям в фойе. Джек был добрым и щедрым, и по средам у него были винные вечера с блондинкой и брюнеткой. Однако он не здоровается с Гейбом. Он держится на расстоянии и избегает встреч около почтовых ящиков, будто боится, что его укусят. И почему он не должен быть такого мнения о Гейбе? Гейб прижимает ладонь ко лбу. Фактически, он приказал Моррисону отъебаться от него в первый же день. — Ты витаешь в облаках, — говорит Ана, встретившись губами с краем стакана. Ее компаньон куда-то пропал. — Задумался, — лишь бормотание. Ана прочищает горло. — Амели говорит, что твоя депрессия достигла "он даже не убирается у себя в доме" стадии. — Я пытаюсь. — Я не говорю, что это не так, — говорит уже тише. — Я прошу тебя высказаться, если всё станет ещё хуже. Я могу убирать, не оскорбляя тебя по-французски, чтобы ты не понял. Рейес зажмуривается и прижимается пальцами к векам. — Мне не нужна сиделка, Ана. — Нет, — шёпотом. — Но тебе нужен кто-то.***
В субботу, в три часа утра Джеку приходит осознание, что он должен сделать хоть что-то. Крик, который отрывает его от сна, ужасает и расстраивает. Он слышит сильные глотки воздуха по другую сторону стены, проклятия и слёзные мольбы "почему оно не прекращается". Сердце Джека разрывается, и он ударяется головой о спинку кровати. Он стягивает телефон с прикроватного столика и пишет Ангеле смс, чтобы она заглянула на цветочный рынок по пути к нему в магазин. После пробуждения он почти не спит. Вместо этого он слушает, как Габриэль ходит в комнате позади его, но шаги совсем скоро затихают. Гейб вышел из спальни. В семь часов утра Джек открывает двери своего магазина, одетый в розовую футболку и джинсы. Ангела уже внутри, с мобильным телефоном у уха, указывает на вазу с геранью на прилавке. Он поднимает пять пальцев, и она кивает. Он забирает вазу в свой жилой комплекс и ставит её перед дверью Габриэля. Джек колеблется. Стоит с поднятым кулаком, готов постучать, но боится, что то, что он задумал, может получиться жутким. Он с ужасом смотрит на цветы: конечно, это уже жутко, идиот. Дверь открывается, кулак Джека застыл в воздухе, а Габриэль смотрит на него с лёгким, даже смущённым шоком на лице. Капюшон как обычно на голове, но куртка расстёгнута, показывая серую спортивную футболку и шорты. Гейб вытаскивает наушники из ушей поочерёдно и смотрит на вазу на полу перед ним. — Что за странные фиолетовые цветы? — хмыкает. Джек закашливается от неожиданности. — Герань. — Что ещё за герань? — брови сходятся. Джек чешет затылок. — Это будет звучать действительно жутко, но я хотел оставить их для тебя как... — он неуверенно замолкает. Габриэль наклоняется, чтобы поднять их, изучая их несколько мгновений, прежде чем встретиться с паническим взглядом Моррисона. — Конечно, ты из тех, кто дарит цветы. Печенья было недостаточно? — Ну, если честно, у меня есть цветочный магазин, — Джек указывает примерное его расположение. — Мне он нужен, чтобы жить. — Но таких цветов у тебя нет, — Гейб бормочет, потом, кажется, понимает, что сказал, и тут же затыкается. — Я имею в виду, что не видел их через окно. Чёрт. Закрывает глаза от стыда. Или, всё же, от смущения. — Теперь я звучу жутко. Джек тихо смеется в ответ. — Да, я их не храню. Их нелегко продать из-за того, что они быстро вянут, — он указывает вниз, на вазу. — Но у всех цветов есть определенные значения, и я подумал, что это может стать неплохим способом поднять тебе настроение. Гейб хмурится. — Думаешь, мне нужно поднимать настроение? И Джек решает рискнуть: — Я не думаю, я знаю, — и тут же смотрит на часы. — Чёрт. Мне нужно идти, я оставил подругу одну, а по субботам в одиночку работать невыносимо. Он машет рукой на прощание и оставляет Габриэля в дверях. Ангела прекрасно справляется с магазином, когда он открывает дверь. Когда он надевает фартук и собирается подписывать соглашение на украшение свадьбы, она встречает его весёлой улыбкой. Проходит около часа, после чего семья жениха забирает договор без сучка и задоринки. К трём оба из них уже жутко уставшие, поэтому Джек настаивает, чтобы Ангела отправлялась домой. — У нас ещё есть два часа, — она качает головой на все протесты и попытки вывести её к входной двери. — Я могу помочь. — Завтра вечером у тебя смена. Так что прямо сейчас ты пойдешь домой и отдохнешь, — он настаивает, передаёт ей сумку, с которой она пришла. Она ухмыляется ему, светлые волосы обрамляют лицо девушки. — Ты уверен, что все будет хорошо? Он кивает в ответ. —Да. Теперь иди. Она берёт сумку из чужих рук и направляется к автобусной остановке неподалёку, машет ему на прощание, когда он возвращается к работе. За последние два часа у него почти не было клиентов, так что он практически ничего не делал. Ему остаётся только запереть входную дверь магазина до понедельника. Однако весь магазин в беспорядке из лепестков, поэтому он вынужден остаться после закрытия, чтобы убрать здесь всё. Джек проверяет часы, когда заканчивает, и отмечает, что уже далеко за шесть вечера. Он тяжело вздыхает, выхватывает телефон из-за прилавка и запирает магазин на ночь. Когда Джек стоит в фойе и листает полученную сегодня почту, к нему подходит Ханзо. Джек замечает яркую цветную фотографию среди других белых конвертов и вытаскивает её. На фотографии азиат с выкрашенными в яркий зелёный волосами, обнимающий лысого голубоглазого мужчину в традиционной монашеской мантии. Моррисон хмурится и переворачивает фотокарточку. Непал прекрасен, брат! Надеюсь, у вас с Джесси всё хорошо. Джесси? О. Джек смотрит на Ханзо, который, пристально изучает свой пустой почтовый ящик. Блондин машет фотографией перед его лицом. — Это, должно быть, твоё. Ханзо тут же оглядывается, и на его лице отражается облегчение. Он протягивает руку, чтобы взять фотографию из пальцев Джека. Нежная улыбка появляется от уголков рта Ханзо, когда он разглядывает её. — Спасибо. — Часто такое случается? — спрашивает Джек. Ханзо закатывает глаза. — У моего брата всё плохо с адресами. — По крайней мере, он правильно номер дома указал. — Действительно, — Ханзо кивает. — Если он пришлёт что-нибудь ещё, просто стучись в нашу дверь. — Конечно, по-другому и быть не могло, — ответный кивок. Он оставляет Ханзо наедине с его фотографией, направляясь в свою квартиру. Тело хочет лишь доесть пиццу. И, может, уткнуться в документалки на Discovery. Поднимаясь по лестнице, он замечает темноволосую женщину, мягко прислонившуюся к стене около его двери. — Я могу чем-то помочь?— спрашивает он нерешительно, вынимая ключи. Она отрывает взгляд от телефона, глаза тёмные, гладкая кожа карамельного цвета. — Ты Джек? — Верно, — он отвечает. — Ана, — она протягивает ему руку. — Моя дочь, Фария, живет в 202. — О! — Джек пожимает женскую руку. — Я с ней ещё не встречался. Она сейчас за границей? Ана усмехается. — Да, но я здесь по другому поводу, — она вытаскивает увядшую герань из кармана тёмных брюк. — Габриэль принёс это сегодня на работу. Они от тебя? Джек вздрагивает и отвечает коротким "да". Она нежно гладит фиолетовые лепестки. — Значение герани... Комфорт, да? — Да, мэм. Она игриво стонет. — Не называй меня "мэм". Я ненамного старше тебя, — она смотрит на него, и это нервирует, как будто Ана может читать мысли. Возможно, взглядом. — Ты смышлёный, Джек. Ты сделал этот подарок не просто так. — Я подумал, что они его развеселят, — бормотание. — Они сделали то, что им было предназначено, поверь мне, — Амари хихикает. — Я просто хочу предупредить тебя, чтобы ты был осторожен. Габриэль — минное поле. — Неужели всё так плохо? — Джек шепчет, и то, какое выражение принимает её лицо, является достаточным подтверждением. — Так и есть, — она тоже понижает тон голоса и похлопывает парня по щеке перед тем, как попрощаться: — Удачи, Habibi. Они расстаются с простым "до свидания", и Джек бежит на свидание к замороженной пицце на одной из полок холодильника. Он достаёт карандаш и блокнот из шуфлятки с ненужным старьём, усаживается на диван с ногами и приступает к работе.