Mouse weekend

Субботнее утро, идеальный выходной день, который можно провести в постели с любимым парнем и отдохнуть от такой изматывающей в последнее время рутины. Безо всяких будильников ты свешиваешь ножки на прохладный пол, и стараясь не разбудить Джисонни, идешь на кухню, в надежде приготовить что-то ему вкусненькое на завтрак. Но как только ты на носочках привстаешь, чтобы дотянуться до муки в шкафу, то чувствуешь, как тебя спины обнимает твое сонное чудо, мило морща носик, и устраивая подбородок на твоем маленьком плечике. — Доброе утро, солнышко, — его низкий и хриплый сонный голос прямо возле твоего ушка, которым ты чувствуешь его теплое дыхание. — Доброе утро, — ты разворачиваешься в его объятиях, из-за чего он морщит свой носик на секунду, и накрываешь его губки своими. Джисон улыбается в поцелуй, так и не открывая глаз, ведь ты стесняешься всегда целоваться с ним, а сегодня на тебя, вот, что-то нашло. Губы парня мягкие и пухлые, аккуратно сминают твои, вызывая табун мурашек по коже. Его руки по мере поцелуя начинают неторопливо блуждать вдоль талии и бедер, медленно забираясь под спальную майку, задирая её длинными пальцами. — Нравится? — шепотом спрашивает Джисон, соприкаясаясь своим лбом с твоим. — Сделай так ещё, — просишь ты, а он опять морщит свой милый носик, напоминая тебе Бартока из мультика. — Чагги нравится? — он трется своими бедрами об твои, заставляя твое сердце застучать быстрее. Ты киваешь и льнёшь к нему ещё ближе, не в силах удержаться, ведь он такой милый и желанный, что к нему тебя словно магнитом тянет. Неделя учёба, работы, рутины, забот, быта не давала вам увидеться, и от осознания, что ты наконец-то в его таких желанных руках горячая кровь разбегается по организму все быстрее. Его руки прямо под футболкой, и уже сжимают грудь в ладошках, заставив громко выдохнуть. — Джисон, давай не здесь, — тебе хочется в теплую постельку, лечь и чтобы нигде ничего не давило в позвоночник. — Как раз здесь, т/И, — он припечатывает тебя к тумбочке, заставляя сесть на неё и тут же сминает губы в нежном поцелуе. Он не медля снимает с тебя ночную майку и касается влажными губами молочной кожи на шее, вдыхая её едва уловимый, но такой дурманящий аромат. Шея — это твое слабое место, и поэтому ты тут же хватаешься за его плечи, чтобы не рухнуть от такого пьянящего ощущения на пол. Джисон любит доводить тебя до такого состояния и умело этим пользуется. Его губы, такие мягкие, оставляя мокрую дорожку от шеи по острых ключицах, доходят наконец-то до груди. Да он издевается. Ты пытаешься прикрытыся или отвернуться от него по привычке, но Пак одним движением хватает тебя за руки, заводя их тебе за спину и крепко припечатывая к холодной поверхности тумбочки. — Чего это мы стали такими стеснительными? — спрашивает он, прежде, чем коснуться кончиком язычка твоего соска, вызвав несдержанный стон. Его язык всегда делал что-то дикое с тобой. Теплый и мягкий, он облизывал твою грудь, иногда засасывая кожу, нечаянно оставляя под быстро вздымающейся от громких вздохов грудью маленькие засосы. Ты хотела и желала большего. Низ живота уже томно сводило от возбуждения, которое только распалялось сильнее из-за действий Джисона. Он вдруг невесомо приложил к влажной ткани твоих трусиков пальцы, начал аккуратно поглаживать промежность, заставив развести ножки пошире и скрестить за его поясницей. — Джисон~, — захныкала ты, пытаясь ерзать бедрами на его пальцах, но он тут же их убрал.  — Ты уже такая мокрая, — он оставил засос под твоей ключицей и зализал его, будто извиняясь. — Я настолько сильно тебя возбуждаю? — Черт возьми, да, — хнычешь ты, и пытаешься залезть ему в спортивки, в которых он спит, но он останавливает твои руки своими. — Не терпится? — он медленно стягивает с тебя трусики, заставляя ухватиться за его шею. Пока ты хныкаешь и просишь его поскорее войти в тебя, то он медленно, будто демонстративно стягивает штаны вместе с боксерами, и лезет под вазончик с кактусом, где у вас лежит презерватив. Ты смотришь на его тело, и раз за разом сглатываешь слюну. Какой он красивый, стройный и подтянутый. — Оппа, пожаааалуйста, — ты прикрываешь глаза и рвано дышишь, пока он возится с упаковочкой фольги. Пальчики сами поджимаются на ногах, когда он почти входит в тебя, и ты льнешь к нему всем телом. Но он мучает тебя, опять играясь с грудью, и проводя горячим членом по промежности, сильнее размазывая твою смазку. Терпение почти на исходе, а он так порыкивает на ухо, что от его голоса уже хочется кончить, не смотря на то, что вы ещё даже не начали. — Джисон, перестань, — ты просишь, чтобы он прекратил тебя мучать. — Перестать? — он с хитрой издевательской улыбкой отстраняется от тебя, хотя все понял правильно. Просто заставляет умолять. — Нет, я не то имела вви… Ах~, — твой внезапный громкий стон разрезает пространство кухни, потому что он без предупреждения входит, растягивая мышцы, заставляя от остроты ощущений впиться ему в плечи ногтями. — Джисон! Он довольно хмыкнул и начал совсем медленно двигаться, хоть это и было для него сложно. Твое такое любимое, желанное тело, распаленное его прикосновениями так и манило сорваться на бешенный темп, но он сейчас хотел доставить тебе удовольствие своей нежностью, поэтому начал двигаться мучительно медленно. Он запустил длинные пальцы в твои волосы, массируя кожу головы, как ты любишь. А он любит твои волосы. Их цвет, мягкость, аромат. Он ни в чем не спешит и выбивает с тебя такие порочные вздохи. Ведь ты у него такая скромница. Сейчас, с порозовевшими щеками, и испариной на лбу, двигаешься ему на встречу, пытаясь быть ближе, и слиться воедино. А кожа твоя под его пальцами настолько горит, что он не может не касаться её губами. Твоя грудь так удобно вместилась в его большую ладонь, что до твоего уха доносится рык Джисона. И вместе с тем всегда приходит осознание, что он не просто твой любимый мальчик, а и желанный мужчина. С твоих уст доносятся просьбы к нему, чтобы он задвигался быстрее, ведь силы твои на исходе, но он словно насмехаясь, только замедляет темп. — Джисон, — каждый вздох кажется будто последним. — Быстрее, прошу. — Переворачивайся, мышка моя, — он оттягивает мочку твоего ушка, заставляя тебя всем телом дрогнуть, когда выходит с характерным хлюпающим звуком, заставив потечь смазку по внутренней стороне твоих бедер. Ты практически не в силах, да и не совсем любишь эту позу, но она всегда обостряла ваши ощущения, напрочь снося крышу он удовольствия, ведь ты становилась уже. И вот, ты лежишь на тумбе, а Джисон со скупым стоном опять входит. Кайфует ведь, и ты это точно знаешь. Живот тут же сводит приятной судоргой, которая заставляет выгнуться бедрами ему навстречу, и ты протягиваешь его имя сладострастным стононом так, чтобы соседи слышали. А после того, как он глубоко входит до самого конца, прижавшись крепкой грудью к твоей спине, твои стеночки сжимаются вокруг его члена. Перед глазами вдруг темнеет от его толчков во всю длину. Его голос будто доносится из далека, прерываемый звуками нежных чмоков вдоль позвонков между лопатками. — Чагги-я, покажи, как ты меня любишь, — мурлычет он, и ты почти уверена, что несмотря на истомленную интонацию, он сейчас морщит свой носик, наваливаясь на тебя всем весом, и вдавливая в тумбочку, оставляя синяки от пальцев на бедрах. — Кончи с моим именем на губах сейчас, — он проводит дорожку язычком по плечу. Его рука вдруг проскальзывает к месту слияния ваших тел, и находит чувствительный бугорок, который уже был донельзя перевозбужденный и пульсирующий. Стоны твои перерастают в крики, а после пары его манипуляций пальцами заставляют перестать дышать на несколько секунд, содрогаясь всем телом в унисон с Джисоном, сладко протягивая его имя, как он и просил. Ноги совсем не держат, а руки дрожат, но Пак заботливо берет тебя на руки и расцеловывает личико. Хорошо, что сегодня никуда идти не надо, и можно в таком состоянии хоть весь день в постели проваляться. Выходные, это то время, которое вы можете проводить вместе, и поэтому оба с нетерпением их ждете. Джисон просто нереальный. Он твой любимый, милый мышонок, без которого ты не можешь представить свою жизнь. — Я соскучился за эту неделю, мышка. Сейчас покушаем, и опять в кроватку, — теперь носик довольно морщишь ты.