Tiptoe

Топ-топ. Валя лежит и дальше толщи темноты не видит ничего. Зато отчётливо слышит в острой тишине каждый шаг. В коридоре спешно мелькает тень, и женщина думает, что, наверное, Мора захотела пить. Её перемещение по квартире Антонова чувствует на подсознательно-бессознательном уровне. Американка шарит руками по стене, и где-то через секунду в глубине комнат вспыхивает свет. Валя всё так же лежит, глядя в потолок, а потом плавно опускает веки и представляет во всех деталях то, о чём не говорит вслух. Эти полы слишком хорошо знают движения Айлс. Мора так привыкла к своим высоким каблукам, что даже босиком ходит на цыпочках. Цепочки её следов разбросаны везде — словно бы реки на карте. И лишь паркет может рассказать, как старается она перебирать ногами аккуратнее и бесшумнее. Но у Антоновой музыкальный слух. Даже если она будет не на цыпочках ходить, а летать — женщина услышит непременно. Топ-топ. Мора подходит к окну и встаёт, как её учили в балетном классе, — на самые пальцы. Напряжения в ногах не чувствуется, ей просто интересно взглянуть под самый козырёк. Она любую свободную минуту наблюдает за птицами. Они пристроились здесь с месяц назад, и у американки с тех пор ритуал — посещать их изредка, чтобы убедиться, что всё в порядке. Потом Мора оглядывает двор. Ей сильно нравится Москва. Даже в глубине души её больше не терзают бостонские панорамы. Она с удовольствием дышит здесь воздухом, гуляет по улицам и говорит с людьми. Язык даётся ей, но с долей сложностей. Мора допивает последний глоток и всё так же на цыпочках доходит до раковины, чтобы ополоснуть стакан. Всё это происходит так тихо, что она удивляется тому, какое быстрое у неё дыхание. От шагов на чистом полу остаются отпечатки — следы её ночных похождений. А Валя всё слышит и ничего с этим не делает, потому что ей нравится бродящая в потёмках Айлс. Топ-топ. Бесшумно Мора идёт через коридор обратно в спальню. Ступни липнут к полу, а отрываются от него с хрустом, треском и кучей звуков. Валя мысленно сравнивает ту с кошкой — грациозная, осторожная, но более заметная после полуночи. А Мора не виновата, что ей не спится. Просто иногда она просыпается в лихорадке, подскакивая на кровати и упиваясь собственным криком. Ей страшно. А ещё — она не привыкла к совсем другому часовому поясу. Море вечно кажется, что чуть за полночь — её время. Она полна вдохновения, энергии и любимых конфет. Но вынуждена прятаться по углам или пританцовывать, стоя на цыпочках у окна. Она не хочет тревожить чуткий сон Вали, которой раньше неё вставать на работу. Антонова же шмыгает заложенным носом и борется с организмом за бодрость. Ей необходимо слышать Мору, подстраивать мелодии под её шаги. Она не представляет себя без этого, и знала бы только Мора, как тщательно Валя отслеживает её хождения, пока остывает место на постели. Топ-топ. Из коридора Айлс приносит с собой холодок. От неё пахнет карамелью. Американка рисует цепочку своих следов до туалетного столика и обратно к кровати. Она бесшумна и очень боится, что Валя задаст вопрос. Глаза Антоновой закрыты — она уже на грани с дрёмом и просто не уверена, что всё это ей не снится. Мора приподнимает руки вверх, собирает разметавшиеся по плечам волосы и стягивает их в хвост. Всё это время она так и стоит на цыпочках — забавная. В новом лунном луче Мора зачем-то описывает ещё один круг по спальне. И лишь когда она ложится рядом, Антонова понимает — зачем. Плотная ткань носков скрипит по паркету, когда с ней в унисон отзывается кровать. И Валя, и Мора проклинают всю Вселенную, на которую разносится этот трижды противный звук. Но теперь Айлс хотя бы точно не замёрзнет. Время уже к часу ночи. На работу рано утром, и надо быть свеженькими и бодренькими, но что-то никак. Взгляд в потолок сверлит его до самых соседей, а сна ни в одном глазу. Топ-топ. Валя снова лежит и отчётливо слышит каждый шаг. В коридоре мелькает тень. Но самолёт, в котором летела Мора, упал месяц назад. И это просто игра воображения. А ведь она слышит это: топ-топ, топ-топ. И смешное английское слово, потому что по-русски «цыпочки» сложные.