Выпала из своего мира, а так и надо

      Я проклинала все на свете, пока карабкалась по большим камням и отвесным скалам, ходила среди высоких зарослей в Восточном лесу. Мой опыт в скалолазании обходился лишь теоретическими знаниями, и никогда мне не приходилось куда-то взбираться. И пока я подымалась по созданным мной веревкам из лиан и даже веток высоких деревьев, я порвала в нескольких местах колготки, походившие на портянки, которые нацепили люди низшего социального класса. Да уж, видок не из лучших, все портит то, что я не могу себе позволить новую одежду. Как оказалось, девушка, что до этого была в этом теле, абсолютно без финансов как-то пришла к лекарю, охваченная не слабым, даже смертельным проклятием. Абсолютно не имею понятия, как она добиралась и откуда абсолютно без денег, ведь есть же здесь транспорт, магазины, где можно было бы неплохо закупиться. Патовая ситуация, где нет ни одного хода в пользу того, чтобы немного улучшить свою жизнь.       Ну, что ж…если нет денег — их нужно заработать, так говорил мой отец, когда мне постоянно не хватало денег на недешевое хобби. Легко говорить, но сложно реализовать. Кем я пойду работать, если тут вообще есть понятие «рабочий» в нашем понимании, землянском? Даже не совладать с собственной магией, не говоря уже о других навыках, которые бы пригодились в измерении магии и волшебства, волшебники неплохо зарабатывают на различных миссиях, а я пока не могу себе этого позволить.       Повезло, что в лесу не встретились никакие особо опасные звери, кроме мелких и безобидных, типа ящериц, мышей и каких-нибудь птичек. Так бы пришлось тактически отступать со скоростью самолета, или ракеты (все бы зависело от уровня страха) подальше от чудного места. Или сражаться палками с каким-нибудь…медведем. Которые здесь вряд ли водятся. Не особо-то я помню аниме Хвост Феи, и уж тем более не изучала флору и фауну этого мира, какие водятся тут животные — вообще по барабану. Моя цель была совершенно в другом — дойти, наконец-таки, до Магнолии, и там уже прикидывать маршрут, куда стоит сходить в первую очередь. Неплохо было бы для начала поесть, ведь желудок начинает издавать довольно неприятные звуки, говоря «Гони уже хавку, я жрать хочу». Опять же встает вопрос: где мне взять деньги на еду? Вряд ли кто-то из работников кафе или ресторанов подкармливают людей, словно бродячих кошек, разве что гоняют, наверно, так же, как и этих любителей рыбы. Тогда на рынке воровать придется, если уж будет совсем туго, правда, долго скрываться от недовольных продавцов в одном городе будет трудновато.       Может, как-то разузнать о родственниках этой девушки, которая внезапно стала мной, и прийти туда, как ни в чем не бывало, и просто пользоваться всеми благами, что будут мне доступны, будучи дочерью какого-нибудь влиятельного папочки? Рискованная операция. Родители уж точно заметят перемены в их чаде и тогда потребуют разъяснений что же случилось, а мне абсолютно не хочется проблем с чужими мне людьми, а может еще и с психушкой, куда меня запрут, узнав, что я из другого мира как-то оказалась здесь.       Отсюда вытекает единственный выход — быть бомжом, пока финансы мои поют романсы. Не лучшая перспектива, но уж тут климат теплый, не то что у нас, в России, где либо просто холодно, либо лютый мороз, ледяная статуя из человека обеспечена. Уже значит, что я не замерзну, если буду ночевать на улице. Если я правильно помню, есть же станция Магнолия, думаю, что вполне подойдет как место для ночлега, если оттуда не выгоняют тех, у кого нет дома.       Ладно, хрен бы с ним, с этим первым днем. Не есть можно неделю, главное раздобыть воды и прогуляться по городу, прикинуть месторасположение различных заведений, и, возможно, поспрашивать подработку, наверное, так я смогу продвинуться к своей цели. Скорее всего, меня будут гонять ссаными тряпками везде, но ведь попытка — не пытка, верно?       Не думала, что размышления бывают такими долгими, пока я прикидывала все у себя в голове уже оказалась на окраине Восточного леса, и вдали красовался большой город Магнолия с домами в западном стиле, как я и люблю. Чем-то даже напоминает он некоторые города в Чехии: миленько, чистенько, и красиво. Даже отсюда я могла заметить мой главный ориентир по местности — Собор Кардия, расположенный почти в самом сердце Магнолии. Мне нравится город из-за структуры, тут сразу видно главную дорогу, ведущую прямо до морского побережья, где приблизительно находилась гильдия «Хвост Феи». От собора я начну ориентироваться и ходить по разным сторонам света, изучая достопримечательности, словно на экскурсии, как когда-то в школе…       Я уже начинаю забывать, что ее закончила и уже размышляла, куда бы мне пойти учиться дальше. Поначалу меня данным вопросом доконали родители, мол: «Ты совсем не имеешь понятия, кем хочешь быть по жизни. Может, уже пора все-таки взяться за ум и выбрать университет, где ты будешь учиться?». Они, в принципе, были правы. Я не знала, что мне делать дальше и кем хотела стать. В детстве желала стать великой художницей, рисовала картины с ранних лет, много испорченных холстов, сотни кисточек и литры краски были израсходованы на эту мечту, но в итоге я забросила все, когда мне исполнилось пятнадцать. Родители хотели из меня сделать перспективного дизайнера различных веб-сайтов, говоря, какая эта работа прибыльная, а я наотрез отказывалась от идеи родных. Потому что не хотелось этим заниматься, это уже было не искусство, а просто работа на износах ради денег. Постоянные конфликты между мной и ними выводили из себя, и просто в какой-то момент я перегорела, перестала притрагиваться к родным кистям и краскам. Конец карьеры художника наступил так близко, но здесь, в этом мире, я бы могла начать все заново, жизнь с нуля.       Если бы не это перемещение, возможно, я бы стала учиться на юриста, так как мне лежала карта в понимании юридических законов, и даже как-то начинала их изучение, но теперь это вовсе не пригодится. Пригодятся только знания о магии, которые придется откуда-то брать. Первое, на что я подумала — нужна библиотека.       Я уже вошла в город и стояла на главной дороге, которая ведет к огромному собору, что служил для меня ориентиром. Мне бы не особо хотелось гулять до поздней ночи и полностью измотать себя, и, поэтому, когда я видела мимо проходящих людей, то спрашивала дорогу к разным заведениям, будь то библиотека, рынок или какое-нибудь кафе. Поначалу проходившие очень скептически и с опаской относились ко мне, так как видели, какой у меня был хаос на голове, и как была порвана одежда, кто знает, о чем они думали. Несмотря на неразговорчивость некоторых индивидов, все-таки мне отвечали и объясняли, куда нужно идти, довольно добрые люди. Обычно если в России смотришь на людей, то все очень угрюмые, будто казалось, если их тронешь, то отхватишь, но эти жители будут подружелюбнее, и даже спрашивали, все ли со мной в порядке, я лишь отмахивалась, говоря: «Все нормально». Зато хоть я уже имею представление куда нужно наведаться и поэтому продолжала свой путь по главной дороге, рассматривала здания, находившиеся по обе стороны от меня. Уютный волшебный городок со своей атмосферой, дома выглядят ухоженными в сравнении с моим миром, где все выглядит, будто после войны никто не стал реставрировать город. Здесь даже не знают понятие «вандализм» и нет исписанных стен, просто красота.       Красивые надписи на табличках, витрины с товарами выглядели потрясно, так и хотелось зайти и что-нибудь купить, останавливало лишь одно: нехватка финансов. Поэтому оставался неприятный осадок от того, что я не могу позволить себе даже резинку для волос, чтобы завязать свои лохмотья и спрятать бардак, творящийся на голове. Единственное, что я могла себе позволить — нарисовать витрину в блокноте перьевой ручкой, что я и сделала, и просто лелеять мечту купить себе модную одежду или вкусные пирожные.       После десяти минут неспешной гулянки по городу я заметила мужчину, сидящего на невысоком стуле возле собственного магазинчика. Рядом с ним был холст и несколько картин, лежащих на балкончике на обозрение, также картины целым рядом лежали на полиэтилене на земле, палитру и кисть мужчина держал в руках, щурясь на свое творение. Мне было любопытно, и поэтому подошла ближе, чтобы рассмотреть, что же этот человек рисует.       Пейзаж города, вполне себе неплохой. Художник решил взять именно место у собора, и даже сам собор уместил посередине вдали. Аккуратные мазки, будто мужчина специально измерял каждую каплю краски на создание шедевра, сине-голубое небо на холсте выглядело волшебно, серебристые облака похожи на сахарную вату, такие объемные.       Пока я внимательно разглядывала, меня заметил тот самый человек, создавший это, и повернулся ко мне на стуле. — Простите, что вы думаете об этой картине? — первый же вопрос, что он задал, было мое мнение о его творчестве. — Выглядит прекрасно, — честно сказала я, но не могла обойтись и без критики, — но, мне кажется, вы немного завалили горизонт, вид города будто под наклоном. А Собор я бы сделала немного крупнее, потому что он кажется наравне с теми дальними домами, хотя он гораздо больше.       Тот вдумчиво выслушивал мое мнение, потирая свою длинную бороду, и потом снова посмотрел на картинку, надев очки. — Действительно, и как я мог не заметить, — воскликнул художник, стараясь побыстрее исправить свои ошибки при помощи очередных мазков кисточкой.       Видно, он очень любит эту работу. Такой вывод я сделала, когда взглянула внутрь его, так сказать, мастерской. Десятки картин развешаны по стенам с ценниками, значит, это его хлеб. Как только я подумала про хлеб, то сразу в животе сильно заурчало. Да помню я, что мне нужно поесть, вот только нечем, или мне тут есть дерево и запивать краской? — Не хотите ли купить картину? Могу вам предложить красивый натюрморт всего-то за пять тысяч драгоценных! — видимо, у мужчины сработал инстинкт продавца и пытался мне предложить купить у него картину…эх, будь он хотя бы пекарем, тогда бы я еще подумала над предложением.       А сколько стоит картина по моему курсу валюты? Хм…если вспомнить пропорции, что сто драгоценных равно одному доллару, то тогда картина стоит всего-то пятьдесят долларов. Теперь остается мне перевести на русский рубль, умножив доллары приблизительно на семьдесят. Путем нехитрых вычислений, картина с натюрмортом стоит три тысячи пятьсот рублей. Недорогая картина, вполне неплохая цена. — У меня нет денег с собой, — сказала я, виновато пожимая плечами. — Кто же ходит по городу, да без денег, — удивился мужчина с длинной черной бородой.       Если бы он знал, что со мной случилось, он бы просто не поверил. Но вот как оказалось, и ничего с этим не поделать.       А что, если я попробую на своем давнем хобби заработать? Но тогда где мне брать материалы для рисования? Ведь для этого тоже нужны деньги. Черт, ну почему все упирается в валюту? Неужели нет других решений проблемы, кроме финансового? Очень раздражает, когда чувствуешь себя ничтожеством без шансов на реабилитацию.       Тогда…остается у меня один вариант, как можно заработать, имея при себе только одну приобретенную за жизнь способность. — Дядь, — обратилась я к художнику, — можно у вас немного подработать, а то ни монеты в кармане, — говорила я, свой клатч я перевернула в открытом состоянии, и оттуда ничего не выпало, что показывало мою бедность.       Тот ошарашенно взглянул на меня и издевательски ухмыльнулся. — И кем ты собираешься у меня работать? Служанкой? — спрашивал мужчина, похотливо уставившись на меня, наверно, представляя меня без одежды. Вот уж извращенец. Так и хочется по носу ударить кулаком, но, боюсь, что тело бывшей владелицы слишком слабое, чтобы нанести хоть какой-то вред. — Я художница. Я нарисую парочку картин, вы их продадите, если продадим дороже, чем ваши картины, то поделим прибыль шестьдесят на сорок, — словно прирожденный менеджер, который договаривается о сотрудничестве и подписывает контракт выгодной сделки. — Кто ты такая, чтобы диктовать условия? — по-серьезному, даже грозно, обратился художник ко мне, — Каковы гарантии, что ты не испортишь мне холст какими-то каракулями? Критиковать чужие работы все горазды, но не каждый из этих критиков умеет хорошо рисовать.       Ну…я знала, что не будет так просто убедить человека в том, что я что-то могу нарисовать. И, вспомнив про эскиз витрины, я достала блокнот с этим рисунком и показала хозяину магазина. Тот смотрел на эскиз в своих очках с толстющими линзами, словно хотел все рассмотреть на микроскопическом уровне. — Давайте я попробую, — предложила я, — если не справлюсь с картиной, я потом возмещу убытки, как только подзаработаю.       Владелец магазина засмеялся в голос. Да, я бы тоже посмеялась, если бы кто-то также ко мне подошел с просьбой подработки. Но, похоже, чего-то да можно было добиться, просто показав свое, так сказать, портфолио (показала бы больше, если бы вещи вместе со мной переместились). Он встал со стула, в руки всучил мне свои инструменты для рисования со словами: — Попробуй. Посмотрим, что из этого выйдет.       Как же он быстро согласился, я уже подумала пора мне уходить, а теперь я сижу перед чистым холстом, который предоставил бородатый художник. Всматриваясь в него, я себе представляю пейзаж, который хочу нарисовать.       Может, изобразить что-то, что не видели жители этого мира? Например, урбанистические города с многоэтажками, современные машины, технологии? Как отреагируют на это маги, которые не видали такого?       Нет. Слишком рискую быть непонятой, ведь здесь другие стандарты прекрасного и безумного. Поэтому нарисую что-нибудь попроще.       Тогда мое воображение повернуло в другое русло, ближе к природе. Что-то романтическое, вызывающее лишь приятные эмоции, и, возможно, чью-то ностальгию.       Романтическое, величественное дерево сакуры, оно идеально подходит для композиции романтики. Сделаю сакуру изогнутой, чтобы дерево казалось половиной от сердца…конечно, не реалистичного. Вообще мои чувства реалиста были оскорблены из-за того, что большинство людей рисует сердце именно таким, каким его рисуют в мультфильмах, и почти никогда — как оно выглядит на самом деле.       Когда образ сложился полным пазлом в голове, я уверенно начала водить кистью по холсту, выбрав цвет для ствола сакуры и начала, конечно же, с корней.       Где же будет расти такое прекрасное творение природы? Посреди города, где-нибудь в глубоком темном лесу? На ум приходит только образ круглого чистого озера, которое отражает дерево в виде второй половины сердца, соединяя их вместе.       Вспомнила книгу, которую я читала, когда была маленькой, про чудеса света. Там было что-то про озеро Хильер вблизи Австралии. Оно такое розовое, что очень бы вписалось в тон моей картины. Водоросли выделяли такой пигмент, что озеро стало розовым, и я решила добавить этого оттенка к моему озеру… Заодно, если кто спросит, я даже смогу сказать, почему оно такое. Немного белой пены возле берега, чтобы выделить сушу и воду, слабые мазки волн.       Пока я творила в своей атмосфере, забыв об окружении, художник стоял рядом и наблюдал за моей техникой рисования. Никаких замечаний или восторгов я не услышала, лишь любопытный взгляд могла почувствовать даже спиной.       Нужно что-то еще добавить в композицию. Конечно же голубое небо с пушистыми облаками, напоминающими каких-нибудь животных. Все же любят кошечек? Вот и прекрасно. Девушки просто не устоят перед милыми созданиями и будут умиляться, возможно, именно кто-то женского пола купить впоследствии мою картину.       Я добавила еще немного цветов рядом с сакурой нежных цветов, чтобы не была лишь одна трава, и, через полчаса работы, я уже почти нарисовала свой шедевр, мне лишь оставалось сделать светотень и более реалистичное отражение от воды.       Рука вела меня сама, даже удивляюсь, как же они могут соображать быстрее мозга, только успела подумать о чем-то — уже все нарисовано. Я наслаждалась процессом рисования по холсту больше, чем результатом позднее, хотя тоже приятно видеть окончательный итог моей деятельности.       Прошло где-то с двух десятков минут, как я закончила рисовать, и повернулась к художнику, который уже возвращался со своего магазина с чашечкой с каким-то напитком. Интересно, хороший ли в этом мире чай?       Мужчина посмотрел на мою картину, словно один из критиков в галереи, оценивая мою аккуратность. — Прекрасно, — выдал он, — очень романтичная картина, теперь нужно вставить твою картину в рамку и попробовать продать.       По его мимике я определила, что он был доволен моей работой, хоть и оставалось у него доля сомнения насчет моих творческих способностей, но, видимо, я смогла доказать, что умею делать не только детские каракули. Он указал на рамку, что лежала на балкончике и сказал подать ему ее. Я послушно пробралась сквозь ряд больших картин и взяла нужное. — За сколько можно продать такое? — поинтересовалась я как коммерсант. Мне нужно было бы подсчитать свою долю, чтобы прикинуть, на что мне впоследствии может хватить. — Не меньше чем за восемь тысяч драгоценных, — оценил художник, — знал я одного дебютирующего великого художника, который был довольно резок, а его стиль казался чем-то новым. Ты мне прям его напоминаешь сейчас, и вся эта ситуация очень напоминает начало карьеры того гения. Думаю, что твою картину купят за такую начальную цену.       Четыре тысячи восемьсот драгоценных выйдет моя доля, если толкнем картину какому-нибудь любителю искусства. На дешевые салаты может хватить, чтобы немного поесть и снять какую-нибудь маленькую комнату в отеле на ночь, не ночуя на вокзале или где-нибудь на скамейках…или не хватит? Надеюсь нарисовать еще картин, чтобы уж точно хватило.       Художник вставил картину в рамочку белого цвета, иначе бы темная рамка испортила нежную композицию, и я считаю, что тот поступил правильно. Он выставил мой холст чуть ближе к тротуару, где проходили люди, вполне возможно, что кто-то посмотрит на нее и скажет «Господи, это лучшее, что я видел», в чем я сомневаюсь. Я не оцениваю себя как великого художника, как, например, Репина или Айвазовского, но мой скилл явно немного выше, чем предполагается самокритичностью.       Я наблюдала за проходившими возле магазина людьми, и они косо посматривали на мою картину, кто-то даже останавливался, чтобы ее внимательно рассмотреть, но пока покупателя я намечала ни в ком из них. Мне стало некомфортно, когда смотрели на меня, а я в таком ненадлежащем виде, что я быстренько зашла в магазин хозяина по его разрешению, сняла на время разорванные колготки, подошла к зеркалу и причесала свои длинные волосы, а то выгляжу реально, как какая-то беспризорница, такими темпами я сама себе мешаю заработать немного денег.       Мой взгляд устранился на повязку серого цвета… Можно было бы подумать, что мне выкололи его в бою. Скорее всего, так и было, но только не со мной, с девочкой, что пребывала в теле до моего прибытия. Как же жалко…такое красивое ухоженное лицо изуродовать, если найду того самого мага, что наложил проклятие на меня — лично отпинаю ногами. Буду надеяться, что когда-нибудь я позволю себе вставить искусственный глаз, чтобы как-то вернуть былую красоту. Не должно все так оставаться.       Я быстренько прихорошилась и поторопилась снова выйти на улицу, чтобы снова высматривать покупателей. Как только переступила порог, мой взор уставился на парочку, которая уже стояла возле картины, которые о чем-то говорили. Видно, что они только-только поженились, такие влюбленные. — Дорогой, такая красота, — восхищалась девушка с алыми волосами, тормоша парня за плечо, — давай купим ее, в качестве сувенира из поездки в медовый месяц.       Тот не особо сопротивлялся, и если бы он не был заинтересован в товаре, то скорее всего просто бы прошел мимо, прихватив за руку пассию, но он раздумывал над покупкой. Парень улыбнулся. — Конечно, дорогая, все для тебя, — кокетливо он ответил своей девушке, — сколько стоит эта картина? — спросил он уже хозяина магазина.       Художник был явно обрадован этой фразе. Могу поспорить, уже давно никто не покупал его картину, целый склад обустроил у себя в магазине, что просто не пройти никуда без особой сноровки. Но уж нет, мне хотелось большего, и поэтому, не успев сказать цену бородач, я ее озвучила. — Десять тысяч драгоценных, — предложила я эту сумму, из-за чего я получила удар по ноге от бородача-хозяина. Шикнул, мол: «Не лезь не в свое дело». Вообще-то, это моя картина, за сколько хочу, за столько и продаю. Поправлять он меня пока не стал, видимо, ждал стратегии торга, чтобы сбросить цену. Хм…но если не получится, тогда все равно остаемся в выигрыше, благо покупатели не видят, за какие цены продаются остальные картины.       Парочка удивленно переглянулись между собой. — Не многовато ли для картины неизвестного художника? — спросила аловолосая девушка, тонким пальцем показывая на картину, — хоть картина и изящная. Это вы же рисовали?       Так, они начинают сдавать позиции назад, нельзя их отпускать, раз уж они поинтересовались ценой. Нужно использовать свое неизведанное искусство торговли и манипуляции. — Да, — ответила я, и мне захотелось еще больше рассказать о картине, чтобы они точно ее купили, — я хотела изобразить что-то очень романтичное, подходящее именно парочкам людей, которые ослепли, в хорошем смысле, от любви. Сакура очень соблаговолит такой атмосфере на картине. Видите, как она сама и ее отражение на озере соединяются в единое изображение — сердечко. Такой вот природный символизм долгоживущему, прекрасному чувству. Озеро розовое… Знаете, я из тех мест, где есть такое озеро, из-за водорослей оно окрашивается в такой цвет. Это очень красивое зрелище, если на это посмотреть вживую, как белая пена касается босых ног, как просматривается дно через розовые, словно волшебный эликсир, воды, поэтому я решила добавить в композицию. Чувствуется атмосфера любви и взаимопонимания. Она отлично вам подходит. Берите, не пожалеете о своем выборе.       Я как только могла расхваливать свою работу, привожу свои мысли и аргументы в довод того, чтобы ее купили, словно оказалась на курсах по торговле. Тем не менее, мои слова как-то благоприятно повлияли на них, в том числе и на хозяина мастерской. — Я бы хотела посмотреть на такое озеро, но, может, я так наслажусь его великолепием, — прокомментировала покупательница, — покупаем за десять тысяч драгоценных.       Будь художник в пожилом возрасте, он бы схватил инфаркт от цены, за которую согласны забрать картину. Он немного пришел в себя и согласился на сделку. Парень достал из своего кошелька заветные купюры с деньгами. — Я сейчас упакую картину, чтобы она не намокла, если будет дождь, — засуетился бородач, уходя в магазин за тем, чтобы упаковать картину в целлофан, как я понимаю.       Позже, когда картина была продана и покупатели ушли, он сказал: — Возможно, ты можешь здесь поработать. Поможешь мне с шатким материальным положением.       Я победно усмехнулась. Одна из моих проблем — заработок — разрешена.