Выпала из своего мира, а так и надо

      Молодой парень стоял возле парадной двери величественного особняка. Измотанный, с засалившимися волосами, заплетенными в толстую косу, изношенной одеждой и покрытыми ссадинами руками. Он держал артефакты, наполненные в прошлом мощной силой демонов (сейчас же остались лишь пустышки), и смотрел на стены родового поместья Рамнульф, возвышавшегося перед ним. Не торопился, выжидал подходящего момента, думал о чем-то своём, не позитивном. Дурное предчувствие охватило его, как только нога ступила во владения аристократичной семьи, участка огромного старого поместья. И чем ближе тот подходил, тем сильнее давила в уши мёртвая тишина: не слышно ни шелеста зеленых листьев; ни свистящего ветра, разгуливающего вокруг огромных цветущих садов; ни пения или щебетания прекрасных птиц. Она давила на человека, погружая того в заедающие тревожные мысли, заставляла копаться внутри себя. Через минуту другую Джерек ощущал и слышал, как работают собственные внутренние органы, даже не прислушиваясь — настолько сильно приглушены звуки окружающей среды, насколько безжизненным казался мир вокруг. Чувство абсолютной беспомощности, полного отчаяния, осознание того, что никто не услышит крики о помощи. И вот он стоял напротив двери, не желая открывать её. Понимал, что после того, как он зайдет внутрь, пойдет цепная реакция из действий — нежелательных для собственного спокойствия — разговоров с людьми. Понимал, что так просто он не уйдет после возвращения артефактов из темной гильдии «Рог Бедлама». Наверняка уже в курсе его вылазки в семейный архив, а в него так просто не заходят после смерти Генри…       Молодой волшебник не мог долго стоять в легком костюме в нынешнее холодное морозное утро. Зубы так и норовили биться друг о друга, монотонно стуча еще громче — так казалось ему, но на самом деле лишь по ощущениям, а не звуку — в противовес мёртвому вакууму, и поэтому потянул на себя массивную парадную дверь за ручку. Внутри его встретила большая парадная лестница, ведущая на второй этаж, и горстка прислуг помещицы Шарлотты, суетливо протирающих пыль с ваз на кофейных столиках и кованных красивых перил. Он пытался прислушаться к трению обычной тряпочки по твердой поверхности, или чьи-нибудь тихие аккуратные шаги, недовольное бурчание или полушепот сплетниц, но так ничего и не услышал. Лица у прислуг усталые, изнеможённые, а со своим телом управляются слабо — ноги не поднимались выше и продолжали шаркать по прекрасному мраморному полу. Даже шарканье не то что приглушено, а поглощено зловещим безмолвием, стуканье каблуков горничных не отдавалось эхом в просторном фойе поместья. Проникающий не полностью утренний, рассеянный солнечный свет слабо освещал комнаты внутри дома, что больше нагоняло жуткую атмосферу, отчего парню стало некомфортно, казалось, будто бы он сойдет с ума, если пробудет еще лишнюю минуту.       «Похоже, она не в духе.» — Джерек сделал неутешительный вывод и помрачнел в лице. Попытавшись выдохнуть, он не смог услышать, насколько тяжелый был его вздох.       «Уже несколько часов в тишине, если посмотреть на лица прислуг.» — он провёл небольшой анализ окружающих его людей, проходя мимо них наверх по лестнице.       Обреченные, искаженные в страхе глаза засели в голове ныне старшего Рамнульф, напоминая ему свое заточение в поместье после очередного возвращения с выполненной миссии. Неудивительно, что Генриетта не обратилась ни к кому за помощью и тихо сбежала, не предупредив никого. Ему также хотелось сразу же выбраться из поместья и уйти куда угодно, лишь бы не сойти с ума в абсолютной тишине, а не идти на очередной неприятный разговор. Он знал, чем диалоги с вдовой могут закончиться. Не задерживаясь ни на секунду, следуя по длинному коридору в самый конец, вытерев платком свои испачканные в грязи и крови руки, подошёл прямо к кабинету матери и дернул ручку. Стучать было бесполезно, если на весь участок наложены чары безмолвия. А их могла наложить лишь одна важная и сильная особа — Шарлотта Рамнульф.       Нынешняя глава аристократической семьи сидела в обитом мягком кресле с изящными закругленными краями, боком к входной двери, а в руках женщина держала аккуратную маленькую чашку с остывшим чаем. По мягкому и сладкому запаху Джерек понял, что мать снова принялась пить напиток с травами, а именно мелиссой, чтобы успокоиться и привести себя в порядок.       «Переговоры прошли напряженно, и теперь у неё нервный тик» — не нужно иметь сто пядей во лбу, чтобы сделать однозначный вывод о состоянии хозяйки поместья. Один злобный сверкающий взгляд с наполовину прищуренным одним глазом и злобный оскал чего стоили. От жуткого зрелища парень даже невольно поерзал на месте.       Заметив пришедшего в комнату парня, женщина переместила из зажженного камина на него слегка смягченный, материнский взгляд. Неспешными движениями рук она поставила красивую фарфоровую чашку на тонкое блюдце и спросила нечто, что не мог услышать Джерек: ни стука чашки о другую поверхность, ни вопроса, доносившегося с пухлых обветренных губ. Волшебник растерялся и встал как вкопанный.       «Зачем в кабинете заклинание безмолвия? И так ничего не слышно, когда весь участок как тихое кладбище для живых мертвецов» — он выразил свое негодование. Оно точно отразилось на его исказившемся в отвращении лице: один глаз прищурен и слегка нервно подергивался, а тесно сомкнутые губы полностью выдают парня с потрохами перед наблюдательной женщиной. Не решался пройти дальше в кабинет, застыв в проходе в ожидании официального приглашения. Шарлотта снисходительно улыбнулась члену семьи и также медленно, показывая тем самым свою безукоризненную власть над этой землей, начертила пальцем в воздухе магический жёлтый круг, который моментально распался на светящуюся звездную пыль, за секунды окутавшую весь кабинет матери Генриетты. Какое облегчение испытал парень при первых звуках тресканья горящих дров из гранитного камина. Даже собственное шумное дыхание дало волшебнику чувство больного успокоения. Кабинет, наконец, оживился, окутанный трескучими и шелестящими звуками. — Прости меня, я забыла снять заклинание отсюда, — максимально безобидно сказала мать своему сыну со снисходительной слабой улыбкой, хоть парню и казалось, что она специально издевается над ним, — подойди ко мне, — спокойно попросила она, но чувствовался повелительный тон в её словах.       «Привыкла уже к ауре мертвой тишины, и не замечает, что остальных мучает ей» — подумал Джерек и удивился прекрасной выдержке взрослой женщины, что могла часами сидеть в тихой-претихой комнате, погружаясь в свои размышления, не уничтожающие здравый рассудок. Однако, вслух он не смог бы сказать ничего подобного. Вместо слов он покорно подошел к матери, наклонился и, подав ей руку, нежно взял её за ладонь и поцеловал. Привычный приветственный жест для аристократов. — Ты хорошо постарался, чтобы вернуть все демонические артефакты на свои места, — отметила Шарлотта заслугу старшего сына, глядя на вторую руку мага, в которой он держал один из последних упомянутых артефактов.       Заметив заинтересованный взгляд матери на принесенную «безделушку», именно так она их называла, Джерек подтянул поближе небольшую статуэтку, чуть больше его ладони, и аккуратно поставил на кофейный столик рядом креслом сидящей женщины. Красивая деревянная статуэтка самого главного представителя заточенных в печатях существ — гордого короля Берея, демона смерти. Образ грозного мужчины в длинном плаще запечатлен на использованной демонической печати. Шарлотта смотрела на статуэтку, с ностальгической ноткой приподняла уголки губ. — Столько времени прошло, а король демонов Берей теперь снова на свободе, — пробормотала женщина, закрыв рукой нижнюю часть лица, — это последний артефакт, и в нём уже нет никакой смысла. Оставим его на память. Очень ценная работа, прошедшая через столетия.       Шарлотта трепетно взяла в руки предмет, медленно покрутив его в разные стороны, рассматривая вырезную работу прекрасного мастера своего дела. Конечно, в силу возраста она никак бы не могла застать момент, когда предки мастера темной гильдии Ранмонда запечатали короля демонов в его прапрадедушке, прожившего длинную и сложную жизнь. Но, глядя на статуэтку, женщина мысленно переместилась в те далекие времена и представила жизнь двух противоборствующих сторон, заклятых врагов, семья Рамнульф и семья Ранмонд… — Разумное решение, — коротко прокомментировал парень решение своей матери, — разрешите откланяться, матушка, чтобы привести себя в порядок.       Выглядел Джерек неважно. Выйдя он прямо из поля боя на какое-нибудь важное светское мероприятие в королевском дворце, его бы высмеяли за ненадлежащий внешний вид, недостойный богатой семьи. Он ощущал на себе последствия небольшой заварушки в темной гильдии: ноющие мышцы сжимались и разжимались произвольно, а запах гари ощущался даже в ноздрях, как только он активировал восстановление водорода в воздухе и чиркнул спичкой. Волшебник хотел отдохнуть хотя бы полчаса, понежиться в собственной кровати и хорошенько вздремнуть, наплевав на еду. Он не хотел заставлять ждать Фрида Джастина, который по доброте душевной решил помочь с избавлением от проклятия, и если сейчас маг не возьмет себя в руки, то подведет его, не оправдает доверия.       Не успел он спокойно подняться с одного колена и развернуться в сторону выхода, так был остановлен властной женской рукой, удерживающей его за плечо. Поведение помещицы заставляло панически бояться, дрожать под её тяжелым взглядом. Он застыл на месте, ожидая того, что скажет его мать. — Я позволю тебе уйти, если ответишь на один вопрос. — Шарлотта сильнее сжала ладонь на плече Джерека, отчего тот почувствовал через прикосновение надвигающуюся бурю, готовую вырваться наружу. — Что ты делал в семейном архиве, Джерек?       Он пытался сделать вид, что не дернулся, как услышал такой ожидаемый и неприятный вопрос. Маг не мог бы на него ответить честно, зная, как на его слова отреагирует женщина. Ему не стоит говорить, что он искал способ избавления от демонической печати без причинения вреда носителю. Не стоит упоминать, что своими способами и методами борьбы Джерек обесценивает жертву мужа Шарлотты и обесценивает все приобретённые силы Генриетты. Весь накопленный за пять поколений опыт в демонической магии вскоре обратится в прах, развеянный по ветру. Хозяйка поместья явно не будет рада от «радостной» новости, и поэтому парень, состроил максимально безразличное выражение лица, попутно успокоив свое быстрое сердцебиение. Лишь бы не ошибиться. — Я искал списки всех украденных артефактов, отец говорил, что он их держал в архиве. — искусно соврал парень, вспомнив про разговор двухмесячной давности с медленно умирающим Генри Рамнульф. — Только так можно было проверить наличие всех украденных ценностей, — добавил он.       Джерек не стал говорить, что и без тех списков он помнит, статуэтки каких демонов находились в тёмной гильдии «Рог Бедлама», не зря же он втерся в их доверие и сотрудничал с бандитами. А другие артефакты просто оказались уже ненужным хламом для многих искателей безграничной силы, и поэтому они оказались разбросанными в разных храмах, у коллекционеров редкостей, эстетов, оценивающих работу мастера, а не магию, запечатанную в них. Волшебнику не были нужны списки, это могла бы заметить его мать, однако никаких ремарок она не вставила. — Хорошо, я тебя поняла, дорогой, — утвердительно кивнула Шарлотта, — и ещё кое-что…       Волшебник невольно вздрогнул, заметив задумчивый вид матери, подпирающей своей рукой подбородок. Все также безвольно стоя возле выхода, Джерек развернулся полностью к собеседнице и терпеливо ждал продолжения. Одно он знал наверняка — следующая новость будет серьезнее, чем разговоры про деяния старшего сына Рамнульф. — Ты виделся с Генриеттой? Как она? — в голосе женщины прозвучали обеспокоенные нотки. Хоть мать была и строга к младшей дочери, однако она всегда беспокоилась о её безопасности как носителя разрушительной магии.       Оба человека в кабинете разделяли чувство тревожности за Генриетту, особенно после её удачного побега из поместья. Они боялись, что с девочкой могло что-то случиться после прерванного ритуала передачи сущности, понимали, что из-за инцидента могло проснуться сильное проклятие, сжирающее носителя демона изнутри. Однако, каким-то чудом Генриетту удалось спасти. — Она жива и здорова, но совершенно ничего не помнит. Мне показалось, что она даже не узнала меня, — поделился Джерек своими мыслями, впечатлениями о встрече с сестрой, — вела себя как обычная простолюдинка, не как аристократка.       Его обескуражило поведение девушки, которая себя вела абсолютно иначе, будто перед ним стояла вовсе не Генриетта. Тон, манера общения, мимика — всё абсолютно другое. Если бы маг не знал об амнезии, то он осмелился подумать, что члена семьи попросту подменили, или кто-то воспользовался магией трансформации, совершенно ничего не зная об особенностях её личности. Но не было смысла сомневаться в подлинности физической оболочки, раз мастер Макаров так печётся о Генриетте.       От услышанного Шарлотта лишь обреченно трясла головой. — Как же так? — задала она риторический вопрос, — Мы не можем её такую выдать за него… — О чем это вы, матушка? — от удивления у Джерека поднялись брови. — Понимаешь, Джерек, мы с Генри говорили о том, что Генриетту нужно выдать замуж. И мы нашли подходящего кандидата. Влиятельный, любимец королевской семьи, строящий карьеру молодой человек. Благодаря нашему союзу мы могли бы снова выйти из затяжного кризиса и заработать влияние на аристократию… — Почему я об этом ничего не знал? Так расчетливо продать дочь ради вашей собственной выгоды?! — Не смей повышать на меня голос!       Никто не любит, когда кто-то начинает порицать и говорить на высоких тонах. В том числе и вдова Рамнульф, которая привыкла к постоянной тишине. И поэтому, чтобы устроить для себя комфортную атмосферу, волшебница легким движением пальцев сформировала вокруг Джерека светящийся цитринового цвета барьер, потускневший за секунды. Когда тот понял, что сейчас его так властно затыкают, то парень буркнул себе под нос несколько известных ему ругательств на другом языке. И, как ожидалось, они растворились в пустоте звукового барьера.       В лазурных глазах матери отразились искры сожаления, что ей пришлось так поступить. — Прости, дорогой, — она извинилась перед своим сыном, слегка наклонившись вперед для поклона, — но ты должен понимать, что в таких семьях как наша нельзя играть свадьбу с кем попало. Некоторые браки укрепляют союзы влиятельных домов. Все ищут выгоду, Джерек, обе стороны…       Шарлотта с ностальгией посмотрела на фотографию в роскошной рамке на камине. Там стояла старая фотография еще молодых родителей Генриетты в свадебных нарядах. Но ностальгия грустная, меланхоличная, ведь женщина сама стала той деталькой, тем звеном, что скрепило две влиятельные в свое время семьи. Никто не спрашивал её, любит ли она будущего мужа, хочет ли быть с ним вместе. Все давно решено было за них. Но она никогда не назовет брак неудачным или ужасным с точки зрения совместной жизни. Генри, несмотря на некоторую непредсказуемую вспыльчивость в семейных неурядицах, был внимателен к ней и заботился о её благополучии. Он не усугублял ситуацию, а пытался выстроить хорошие отношения со своей супругой. Да и с детьми находил общий язык, он действительно любил их и воспитал, находя время отвлечься от тяжелой работы. — Тем не менее, я не могу допустить заключения брака сейчас, — пояснила хозяйка поместья, — если сейчас отпустить Генриетту на бал или собрание, то она опозорит нашу семью своим невежеством и незнанием элементарнейшего этикета. Клеймо на всю жизнь. Это немыслимо!       Шарлотта долго размышляла, как же поступить с предложением от влиятельного потомственного аристократа, приближенного к королевской семье Фиор. С одной стороны брак Генриетты и Его будет правильным решением с точки зрения выгоды, а с другой еще не атрофированная совесть матери проснулась и говорит, что отдавать свою дочь за того, кого она не помнит — аморальная идея. Чаши весов приоритета качались их стороны в сторону, пытаясь переманить на свою сторону растерявшуюся вдову. — Когда будешь в Магнолии, приведи Генриетту обратно в поместье. У нас есть время, чтобы заново научить её манерам, — строго отчеканила она, глядя на сына, который оказался в шокированном состоянии, — даже если ей будет тяжело свыкнуться…       «Нет, я не хочу этого делать» — попытался закричать волшебник, но он все также был заглушен чарами безмолвия. Он почувствовал себя беспомощным. Ведь выбор никто не давал, и ничего не оставалось кроме как исполнить свой долг, даже если решение старшего ему не нравится.       «Послушай меня!» — активно жестикулировал он, показывая на себя, однако мать никак не обращала внимание на сына. — Память может и не вернуться, и моя задача — адаптировать заново Генриетту к аристократской жизни, захочет она этого или нет, — закончила Шарлотта.       «Пожалуйста, не втягивай Генриетту в это» — Джерек шевелил губами, но слова никак не доходили до собеседницы.       «Лучше используй меня, а не используй её» — он бил себя по груди, пытался протестовать против абсурдного решения матери, однако она его все равно не послушает…