» — Когда я кого-то полюблю я, наверное, посвящу себя этому человеку.»
Минки не придаёт значения этим словами, сказанными с лёгкой мечтательной улыбкой. Как не замечает того, как себя Пак изводит, места себе найти не может. Не видит, когда Сонхва приходит к нему вечером и гонит в кровать, хотя завтра выходной. Не чувствует нежных прикосновений и того, как на плечи опускается плед. Минки засыпает за столом, лёжа лбом у себя на руках и даже не думает о парне когда просыпается.» — Если меня кто-то полюбит я, если честно, вряд ли замечу сразу.»
Сонхва грустно вздыхает, но улыбку прятать не спешит. По правде, Минки подмечает многое и также много помнит.» — Я помню даже неважные вещи о том, кто мне нравится»
Однажды Минки уходит на какое-то время на улицу и возвращается с пакетом, достатаёт оттуда упаковку, то ли там чипсы, то ли ещё что. На вопросительный взгляд лишь небрежно бросает пачку тому на колени и идёт в комнату, бормоча по пути: «Ты говорил тебе такие нравятся. Сам своих слов не помнишь.» Пазл начинает собираться.» — На самом деле, Сонхва красивый. Честно.»
Сонхва смущается, но виду не подаёт. Потом подходит к парню и еле касаясь держит за плечо, чуть отталкивая того с сторону. Минки затихает и в глаза не смотрит, слово проронить боится. Сон выше, но сжимается под холодным взглядом старшего как побитый котёнок. Пак даже не прижимает его, он просто стоит и рассматривает его лицо. Плутоний, аккуратно сложенный в ящики на высоких стеллажах начинает падать вниз, зеркальный пол в ментальном складе трещит и бьётся, звоном оглушает здравый смысл в его голове. Сонхва может поклясться, он видит перед глазами осколки зеркального покрытия и даже так, может узреть там только Минки. Ведь весь его разум до предела наполнен плутонием, который падает и начинает светиться угольком. Его сердце, сильно романтизированный орган, лишь качающий кровь, давно обдано радиацией и Сонхва почти теряет голову около Минки. Скулы у Пака предельно острые. И линия подбородка резкая. А вот волосы уютно растрёпаны. Минки уже не сжимается и выпрямляет спину, в мыслях смеясь, что какое-то время назад лишь мечтал так близко рассмотреть хёна. Но Сонхва молчит, даже бровью не ведёт. Спустя минуту, Сон вздыхает и произносит, тихо-тихо, чтобы только старший услышал: — И чего мы тут стоим? Пак щурится, чуть сдвигая наконец тёмные брови. — Думаю вот, что я в тебе нашёл такого. Сон солнечно улыбается, не удостаивая его ответом и чувствует, чёрт возьми, чувствует осторожное прикосновение в районе талии и его мир на этом заканчивается. Он не слышит даже, как неловко ойкает Сан где-то сзади и убегает. Парень решает взять ситуацию под контроль и, проведя кончиками пальцев по коже на тонкой шее, боязливо целует хёна. Своего, уже, хёна. Сонхва приподнимает уголок губ сквозь поцелуй и понимает вновь. В плутонии хранятся цветы, что с тихим шорохом распускаются и ему даже не больно, когда сердце щемит, а дышать становится сложнее. Цветы распускаются, задевают широкими листьями гортань, щекочут грудную клетку изнутри и Пак отстраняется от младшего, без слов глядит ему в глаза. Минки парень не глупый и общую тишину не нарушает, аккуратно переплетает пальцы и ведёт за собой. Им предстоит долгий и не совсем серьёзный разговор, отчего Сонхва бесшумно выдыхает, чувствуя облегчение. Цветы внутри тихо шелестят и не причиняют никакой боли, лишь нежно стягивают стеблями сердце и оно бьётся быстрее настолько, что кажется, сейчас пробьёт кости. Но Пак привык к этому и следует за младшим радуясь, что, в коем-то веке сможет посадить цветы, взращенные терпкой любовью вместе с кем-то, а не давиться лепестками в одиночестве, упиваясь видом издалека. Плутоний оказывается рассадником для сада, а Сонхва оказывается окружен плотным облаком вырвавшихся ураганом чувств младшего.