Благословенны падшие

      Небо тлело, а Киркволл рыдал на все голоса, и даже говорить мешал нечеловеческий вой.       — …мы помолимся за их души…       Словам Мередит внимал каждый. Она готовилась повести воинов Создателя в финальный бой с демонами. Мабари у ног Хоук выл, как от боли. Магесса стояла поодаль, и ее лохматые волосы походили на вороньи перья.       «Я буду с тобой», — сказала Мариан.       «Я пойду с тобой внутрь Казематов, и мы вырежем каждого мага, которого увидим. Я буду убивать так, как ты прикажешь, и твои приказы я услышу без слов», — говорили ее глаза.       Мередит казалась, будто алое пламя охватило ее вместе с церковью. Горела кожа, словно ее обожгло до волдырей солнце, горели внутренности, будто съедаемые болезнью. Все случилось, потому что маги, даже запертые, мыслили, о чем хотели. Грех в их душах обратился в реальность неизвестной ей темной магией. Или, быть может, это было очередным наказанием Создателя.       Солдатам придется убить даже детей! Мередит покачала головой и ощутила, как глаза застилает влага. Из-за проклятых колдунов будут гибнуть их собственные собратья. И все потому, что где-то она ошиблась. Она, не кто-то другой, поступала недостаточно жестко и уверенно.       — Смотришь ли ты еще на меня? Не опротивела ли я твоему взору? — она обратилась к затянутому желтоватыми тучами небу.       Мередит знала: к концу дня ее броня покроется кровью. Мередит скорбела. — Убивайте каждого мага на своем пути, — приказала она.       Жалобный плач заполнял голову, но меч пел громче.       Глаза Хоук светились восторгом.       — Тебе не жаль тех, кого нам придется лишить жизни? — когда основные силы храмовников покинули площадь, Мередит ощутила себя странно рассеянной, словно заболевшей. Ей чудилось, что движениями ее управляет некто другой. Дергает за ниточки, как маг крови.       — Это вполне закономерный исход, разве нет? — Хоук почти мурлыкала, и Мередит захотелось ударить ее. — Церковь пылает, и ты решилась очистить город от греха и гноя. Быть может, теперь Создатель подумает о том, чтобы простить нас?       — Не говори о Создателе! — зарычала она. — Для него мы давно пали. Это… — она обвела рукой горящий город, — на нашей совести, как на совести магов был Мор.       Хоук запрокинула голову и расхохоталась карканьем вороны. Впилась руками Мередит в плечи так же крепко, как впиваются во врага когти генлоков. Во взгляде отражалось красное — пожар ли? Хоук смотрела ей прямо в глаза — впервые за годы без собачьей покорности. Мередит показалось на миг, что сегодня внутри Хоук оскалили зубы все демоны разом. Но по-прежнему меч не реагировал так, как он обычно реагировал на одержимых. Перед ней стояла Мариан Хоук — та же самая женщина, что сражалась за нее и сидела на ее кровати, гладя по волосам.       — Давайте помолимся, рыцарь-командор, — яростно зашептала магесса. — Благословенны падшие, ибо они будут прощены. Благословенны падшие, ибо они вознесутся. Мередит…       …Хоук прижимала ее к стене одинокого коридора Казематов. Воняло кровью и выпущенными кишками. Мередит давно не разбирала, куда идет и по чьему телу ступает. Хоук прижалась мокрыми губами к ее губам. Мередит оттолкнула ее.       — Благословенны падшие, — судорожно она повторила короткую фразу, застрявшую в биении сердца, и зашагала прочь.       Мы сгорим и воскреснем. Сгорим и воскреснем. Не умрем, как бы ни били, как бы ни жгли. Сон был долог, но мы проснулись. Наши глаза широко открыты. А твои закрываются. Засыпай, Мередит Станнард.       — Кто это говорит? — она мотала головой и рычала, словно раненный зверь, идя на шум по лабиринту темных коридоров. — Кто ты? Очередная попытка колдуна поработить мой разум? Я не дамся, я никогда не отступлю, слышишь?       Она пошла быстрее и перешла на бег, затем замедлилась. Застыла. Мертвые лежали перед ней, убитые руками не ее солдат, а Орсино улыбался. Мередит возликовала. Вот теперь-то она выиграла.       — Здесь и сейчас кара Создателя настигнет тебя. Проклятый отступник, убийца, малефикар!       — Ты не слуга Создателя, Мередит. Ты не глас разума и справедливости, — Орсино тихо рассмеялся, покачав головой. — Ты просто сумасшедшее чудовище!       — Я разберусь с этим, — пообещала Хоук, стоящая вполоборота к ней.       Вновь холодная покорность. По спине Мередит прошли мурашки. На миг она поверила, что вовсе не встречалась с Мариан в темном коридоре, не ощущала ее влажных губ и не видела красного отблеска в глазах. Хоук кинула на нее короткий взгляд, в котором привычно синело небо, далекое от здешней бойни.       Мередит успокоилась. Все идет, как и должно, все в порядке. Голоса в голове — не более, чем усталость, разыгравшееся воображение и отзвуки битвы. Совсем скоро все кончится, и тогда Создатель, наконец, одарит Киркволл светом.       Когда Мередит очутилась на главной площади Казематов, Хоук стояла на самой верхней ступеньке, будто статуя из темного камня, и на конце ее посоха извивалась трехглавая змея. Магесса появилась рядом быстрее тени.       — Мы победили, — после глубокого вдоха произнесла Мередит. — Одолели демонов.       Она не ощущала радость победы. Искала внутри, но не обретала, тыкалась щенком, звала хозяина — Создателя, а находила лишь шепот на краю сознания, похожий на спокойный, уверенный морской прибой. Не убежишь от нас.       Меч словно раскалился в руке, обжигая и парализуя. Мередит силилась управиться с ним: бросить, убрать в ножны, но не выходило, будто клинок сросся с ее телом. Мередит почти ощущала, как алая паутина вьется по коже, пронзает плоть и превращает в послушную марионетку. Меч проснулся, поняла она, он горит ярче солнца, он темнее скверны в глубинах Черного Города.       — Что с вами, рыцарь-командор? — глухой голос Каллена доносился откуда-то издалека.       — Хоук… — простонала Мередит, сохраняя гордость и не выдавая: «Помоги».       Мариан подскочила к ней незамедлительно. Ее прикосновение отозвалось в теле новой болью, но боль отрезвила и чуть привела в себя.       — Сопротивляйтесь, рыцарь-командор, — взмолилась магесса, — в городе наступит новая эра, вам нельзя сдаваться! Вы должны повести этих людей, а не ослабевшая, прогнившая, недостойная церковь! — последнее слово она выплюнула с омерзением, а в глазах ее, глядевших на Мередит, горело обожание.       — Да как ты смеешь? — Мередит оттолкнула ее от себя, ощущая, как возвращаются силы. — Церковь была единственной преградой между нами и демонической скверной!       — Нет, — мягко прошептала Хоук. — Единственная преграда — ты.       Сжигающая боль снова разнеслась по телу. Но на сей раз Мередит лишь сжала зубы и стерпела ее.       — Слышишь, как он поет? — голос Хоук будто скрежетал. — Говорит, что ты можешь вознестись, как когда-то вознеслась Андрасте. Мы построим новую церковь, и больше не будет никаких полумер. Наш священный поход настигнет тех, кто откажется верить в тебя.       — Нет, этого не будет! — пробормотала Мередит, ощущая, как сшивает губы невидимая нить. — Кто бы ты ни была… демон или дух…       Она вдохнула и выкрикнула из последних сил, поднимая клинок:       — Ты не заполучишь ни мою душу, ни этот город! — Мередит резко повернулась к своим солдатам. — Это она! Она как-то контролирует мой разум! Она — маг крови, она все это устроила!       Меч гудел — напряженно, обиженно, насмешливо. Как живой. Давно уже более живой, чем она сама.       «Рыцарь-командор, вы не можете… Монна рыцарь-командор…»       Их голоса потопил гул.       — Мередит, — Хоук смотрела на нее чисто-алыми глазами. — Я не демон. Разве ты не видишь? Мы почти одно целое.       Красные разводы струились по ее коже кристаллами.       — Меч хочет забрать тебя, но я не дам ему этого сделать. Ты говорила, что сильнее него, но ошиблась. Зато он не сильнее нас.       — Я убью тебя, — Мередит впервые за много лет показалось, что над окровавленным Киркволлом воссияло солнце. Багровая буря расползлась по площади. Заскрипели, будто пытаясь освободиться от вечных оков, статуи рабов.       — Помоги рабе твоей, Создатель! — хрипло выкрикнула она. — Помоги…       — Мне…       Кожа загорелась, и слова утонули в крике, когда огонь дошел до губ. Последним, что увидела Мередит, были тянущиеся к ней белые руки Мариан и слезы в ее глазах.