Благословенны падшие

      Мариан глубоко вдохнула. Воздух Киркволла, помимо прочих ароматов, всегда казался ей наполненным гарью. Будто откуда-то издалека к городу медленно подбирался пожар. Это ощущение становилось сильнее всякий раз перед приходом бури — перед нападением кунари, перед взрывом церкви. Но и после того, как буря заканчивалась, ощущение лишь ослабевало, но не пропадало. Постепенно Мариан поняла, в чем дело.       Киркволл либо горел, либо ждал прихода огня, и ничто не могло этого изменить.       Храмовники выстроились перед ней ровными рядами. После смерти Мередит все в городе вновь подчинялось наместнику, в том числе и орден, и новый рыцарь-командор. Никто даже не пытался восстать против подчинения магу. Они знали ее. Они знали, скольких отступников она уничтожила. Они видели, как она убила обезумевшую Мередит, в конце концов.       Когда Мариан потихоньку начала ставить их на новый путь, никто не противился. Она могла даже не выступать сейчас здесь перед ними. В половине из них уже свернулась драконьей мощью сила, принятая с радостью.       После того, как храмовники вошли в полутемный зал, двери за ними закрылись на крепкие засовы. Кое-кто занервничал. Рыцарь-командор рассказывал Мариан о ритуале инициации. Наверняка многие вспомнили о нем.       Месяц назад ничего из этого ей не было нужно. Мередит умерла, и с ней умерла причина жить. Никто больше не задавал цели, не приказывал. Мариан ощущала себя разбитым сосудом, потерявшим единственное предназначение: быть наполненным. «Как мне вообще править городом, — думала Мариан, — когда я — лишь марионетка, привыкшая подчиняться и убивать?».       Сегодня она стояла перед остатками ордена, четко осознавая новую цель.       — Мы проигрываем войну, — сказала она, — но с этим мы можем победить.       Звенел осколок клинка Мередит в ее посохе. Сверкали, подобно искрам огня, пузырьки с красным лириумом в распахнутом сундуке. Горели алой яростью глаза существа, стоявшего в самой темной части зала и невидимого для остальных.       Месяц назад Он пришел к ней и сказал:       — Тебе нужен новый Бог, Мариан Хоук. Я стану им.