Чтоб тебя, Поттер

      Гарри приподнял полог кровати и осторожно осмотрел спальню. Вокруг не было ни души. Приставучий Рон, обычно следующий за Поттером по пятам, как слепой за своим псом-поводырём, вместе с Невиллом этим вечером был приглашен Симусом и Дином на партию игры в «плюй-камни» в соседней спальне. К сему высокоинтеллектуальному досугу хотели привлечь и Гарри, но он отказался: ему хватило проиграть всего раз, чтобы навсегда расхотеть заниматься подобной ерундой.       Тем более, что ему было чем заняться, чем-то более интересным и приятным.       Приподняв край тяжелого матраса своей кровати, Гарри пошарил под ним рукой и извлек наружу красный сверток. Поудобнее усевшись, он положил свёрток себе на колени и неспешно развернул холщовую ткань, извлекая наружу тёмную записную книжку в твёрдом переплёте. Из ткани, глухо стукнувшись об постель, выпал пузырёк чернил, следом, плавно закружив, легло пёстрое перо, порядком погрызенное с одной стороны.       Гарри огляделся в поисках подставки для чернил, дотянувшись до тумбы, подцепил пальцами край учебника по зельеварению, положил его рядом с собой, а на него, в свою очередь, открытый пузырёк. В прошлый раз он забылся и неловко дёрнул ногой, пролив чернила на постель, сегодня следует быть поосторожнее, шуточки Рона о том, что Гермиона покусала Гарри, раз тот стал даже в постели делать домашнюю работу, еще тогда порядком надоели.       Поттер перевёл взгляд с чернил на записную книжку и прерывисто вздохнул, поджимая пальцы на ногах. Он предвкушал долгожданное веселье, которое планировал ещё с прошлого утра, и наконец дождался. Если всё пройдет по плану, и никто не вернётся в спальню раньше времени, у него есть как минимум два с небольшим часа на приятное и уединенное времяпровождение.       Раскрыв записную книжку, Гарри поднёс к своему лицу её пустые страницы и вдохнул аромат старой бумаги, буквально вжимаясь носом в пергамент. Там не было запаха её прежнего хозяина, но Поттеру казалось, что он чувствует его. Одеколон, которым брызгался молодой слизеринец, девчачьи пирожные вроде шоколадного безе или еще какой дряни, в любви к которым он однажды признался, а ещё сперма. По правде говоря, запах спермы принадлежал самому Гарри, однажды использовавшему дневник вполне прозаично и вместе с тем довольно оригинально, сжимая обложками свой член. Хозяин этой записной книжки потом возмущался, утверждая, что это дневник ручной работы, кожаная обложка из шкуры молодого дракона, пергамент высокого качества, а он, грязный Поттер, посмел использовать это чудо канцелярского изделия как похабное приспособление из досужного дома, бла-бла-бла…       Усмехнувшись своим мыслям, парень обмакнул перо в чернила, прикидывая, как начать диалог, но ничего такого выдающегося в голову не шло. В пижамных брюках был самый настоящий бунт, он тоже не особо способствовал генерированию высокого слога. Да и времени было в обрез, чтобы тратить его на всякие эпитеты и прочую воду. Надо начать просто, и как можно быстрее.       «Добрый вечер, Том».       Чернила впитались бумагу и растворились, едва Гарри поставил точку в конце предложения. Реддл знал, что Гарри собирается поговорить с ним, ещё с того момента, как Поттер достал свёрток с дневником из-под матраса. Том совсем недавно сказал, что он чувствует прикосновения к его дневнику, как если бы касались его самого. Гарри сначала не поверил, учитывая, что Том даже призраком не был — всего лишь заклинанием, легкой незримой дымкой, воспоминанием о самом себе, когда Реддл был ещё юн и учился здесь, в Хогвартсе. А потом проверил на деле. Уж неизвестно как, но если тереть переплёт дневника, то Реддл испытает что-то вроде оргазма. Эта мысль приятно грела душу Гарри. Однажды он убил целый вечер в библиотеке, в поисках старых альбомов выпускников Хогвартса, и всё же нашел старый чёрно-белый снимок военных лет, который запечатлел красивого тёмноволосого парня со скучающим взором, тонкими, змеиными губами и холёной аристократичностью, которая претендовала на хвалёную слизеринскую чистокровность. Снимок тот Гарри благополучно украл, и хранил в потайном кармашке дневника, изредка доставая его, чтобы насладиться немым обществом Реддла. Том знал, что на его фото смеет дрочить какой-то полукровка, да ещё из Гриффиндора, но поделать с этим фактом все равно ничего не мог.       Гарри затаил дыхание, когда на пергаменте проступили буквы, в чертовом Реддле все было до невозможности пидорским, начиная его порочным лицом, заканчивая его дурацким манерным почерком примерного старательного ученика.       «Добрый вечер, Поттер. Как провёл Рождество?»       Как будто его в самом деле волнует, как Гарри провёл Рождество и проводил ли его вообще! Гарри тяжело вздохнул, осторожно расставив ноги чуть шире, стараясь не задеть учебник с пузырьком чернил. Член упирался в плотную ткань брюк, просто умолял отбросить в сторону дневник с Реддлом и заняться уже изнывающей плотью, но Поттер выдержал искушение. Ну уж нет. Сначала раздразнить Реддла. А потом уже можно и собой заняться.       «Рождество как Рождество. Я уже не маленький, чтобы ждать подарочки от Санты и тому подобное. Тем более, что подарок, который я действительно хотел бы заполучить, мне никто никогда не подарит».       Развод простой, как тапок. Сейчас Том купится на вводную и начнет расспрашивать, что же это за подарок такой, который самому великому и ужасному Гарри Поттеру и вдруг недоступен.       «Я полагаю, сиротка, которая обычно получала в качестве подарка пару дырявых носков, должна быть рада любому подарку, который хоть на пару кнатов ценнее этих самых носков».       ─ Вот ведь сучка, — выдохнул сквозь зубы Поттер, погладив себя ладонью левой руки. Чертов Реддл знал, что больше всего Гарри заводит, когда ему грубят или как-то перечат. Последствия тяжелого детства, видимо. Блядский Реддл, вот что ему мешало родиться попозже, и быть если не сверстником Гарри, то хотя бы горячим молодым учителем ЗОТИ?       Гарри представил, как двадцатилетний Реддл оставляет его, нашкодившего, после уроков в своём кабинете, после чего приманивает Поттера к себе, распахивая тёмную мантию и высвобождая из брюк привставший член, чтобы как следует наказать своего нерадивого ученика…       Парень уткнулся лицом в дневник и тихо проскулил, сводя колени, после чего испуганно подпрыгнул, вовремя ухватив опасно накренившийся пузырек. Он подполз на ягодицах поближе к тумбочке и поставил чернила туда, устав пугаться всякий раз, стоило ему хоть немного пошевелиться. Тянуться рукой за чернилами будет малость неудобно, зато так он избежит очередного зубоскальства от Рона.       Хорошенько обмакнув перо, и не обращая внимания на кляксы, оставляемые на пергаменте, Гарри быстро нацарапал:       «Уж кому знать такое, как не тебе, Томми? Но знаешь ли, этот подарочек, который мне очень хотелось бы обнаружить под ёлкой, не то что парой кнатов, даже парой миллиардов галеонов не оценить. Догадываешься, что это за подарочек? Это ты, Том. Голый, крепко связанный красной упаковочной лентой, со смазанной и растянутой задницей. Вот такой подарочек я оценил бы по достоинству».       Гарри отложил в сторону перо, запустил руку в пижамные брюки и обхватил ладонью свой член, неспешно надрачивая. Сейчас можно расслабиться на минуту-две. У Тома есть привычка перечитывать несколько раз пошлые послания, упиваясь их содержанием, так что, у Гарри было некоторое время, чтобы хоть как-то облегчить свои страдания. Он чуть сильнее сжал кулак, тихо простонав. Шарить рукой под плотной резинкой брюк было неудобно, их бы стянуть вовсе, но он не мог себе этого позволить, ещё нагрянет кто-нибудь, бесцеремонно отдёрнет полог кровати, а он тут голышом своего дружка наяривает. Краем глаза заметив чернила на пергаменте, Гарри быстро вытащил руку из брюк, поднес к лицу дневник Тома и впился взглядом в проступаюший текст.       «От чего же ты решил, Поттер, что это именно я буду в таком положении лежать под твоей ёлкой? Тебе не кажется, что это скорее твоя роль? Мне гордость Слизерина не позволяет быть чьим-то подарочком, а вот тебе, как истинному гриффиндорцу, все должно быть нипочём. Со мной на одном курсе учился один парень из Гриффиндора, Марк Плинет. Знаешь, какое у него было прозвище, и чем он его заслужил?»       Поттер провел языком по губам, вчитываясь в строчки. Что-то новенькое. Обычно Том мало что рассказывал о тех днях, когда он сам учился в Хогвартсе, предпочитая плодить вокруг себя тайны. Гарри вот уже полгода владеет этим дневником, а всё, что ему удалось вытянуть из загадочного парня, так это только имя, фамилию и факультет, так что, даже незначительные детали его биографии, вроде этого незнакомого Марка Плинета, были буквально на вес золота.       «Я в предвкушении».       «Марк «Минет» Плинет был знатной шлюшкой, причем шлюшкой избирательной. Предпочитал давать только парням из Слизерина. Если уж не переспал со всеми старшекурсниками, то отсосал уж точно всем. Это была его излюбленная забава. Подкрасться к ничего не подозревающему слизеринцу в коридоре возле входа в нашу гостиную, прижать его к стенке, сдёрнуть с него брюки и… Что удивительно, его так никто и не побил, хотя были, конечно, и такие, кого совершенно не радовал опыт общения с Марком. Не знаю уж, что с ним стало после того, как он закончил Хогвартс, но что-то мне подсказывает, его карьера быстро пошла в гору, если его начальником оказался слизеринец».       «Ты с ним тоже забавлялся, как я понимаю, Том? Тебе ведь понравилось трахать ротик этого парнишки?»       Парень прикрыл глаза, представляя, как он сам, вместо Марка, отсасывает Реддлу, жадно заглатывая подрагивающий орган, наблюдая за реакцией Тома. Интересно, он бы держал Гарри за волосы, направляя его голову, или сам бы толкался навстречу, с хлюпанием погружаясь в его рот?       Пальцами левой руки Поттер легонько, едва надавливая, провёл по переплету дневника, у самого низа чуть царапнув кожу ногтями, ожидая реакцию Реддла, которая была просто замечательной. Почерк стал немного неровным, словно у Тома дрожали руки.       «Поттер… Секса у меня с Минетом не было, я, как представитель чистокровных семей, не мог даже допустить мысль о том, чтобы лечь в одну постель с полукровкой, тем более, с Гриффиндора, не говоря уже о том, что он спал с не одним десятком парней. Он просто подошёл ко мне однажды в библиотеке и прямо, в лоб, совершенно не стесняясь, заявил о своем желании отсосать мне, что я ему, так и быть, позволил. Да, мне понравилось. Какому же настоящему слизеринцу не понравится, когда гриффиндорец стоит перед ним на коленях и делает то, что, собственно, он и должен делать? Я потом ещё на правах старосты отнял у его факультета пять баллов, за распущенность и дурной пример».       ─ Ну и кто после этого шлюха, а, Реддл? — Марк Плинет особой симпатии не вызывал (хотя бы потому что этот ублюдок сосал Тому, в то время, как Гарри не мог себе такого позволить), но вот изымание баллов возмущало в крайней степени. За такое следовало дать оплеуху, а ещё лучше пустить Тома по кругу, чтобы уж слишком не чванился своим факультетом, тем более что ничего особенного за ним и не значилось. Его как послушать, так Салазар Слизерин из одной пылинки Хогвартс создал, а Годрик Гриффиндор при колдуне вместо домового эльфа был.       Наяривая ладонью переплёт дневника так, будто это был его собственный член, Гарри смазано чёркал пером по пергаменту, едва не протыкая страницу насквозь. Писать в таких условиях было неудобно, зато какое удовольствие доставляла мысль, что Том там сейчас мечется в агонии нарастающего удовольствия.       «Какая же ты блядина, Реддл. Как бы я хотел тебя сейчас за волосы протащить через весь Хогвартс от вашего ебучего подземелья до нашей гостиной, уложить тебя поперек кресла возле камина и как следует выебать, чтобы ты задыхался от собственных стонов! После этого я бы высек тебя ремнём, чтобы на твоей пидорской заднице живого места не осталось, до кровоподтеков, чтобы ты кричал не своим голосом. А после всего этого ты бы мне отсосал, прям как Марк тебе тогда сосал. Он глотал, Реддл? Вот ты бы точно глотал мою сперму. Попробовал бы только не проглотить, я бы тебя отделал, что тебя Сортировочная Шляпа не узнала бы!»       Гарри отложил в сторону перо, правой рукой снова скользнув под ткань пижамных брюк, после чего выругался, откинул в сторону одеяло и приспустил пижаму до колен, решив, что его все равно прикрывает полог кровати, и если кто-то и зайдет внезапно в спальню, у него ещё будет время, чтобы проворно натянуть брюки обратно и прикрыться одеялом. Он слишком долго терпел, раззадоривая Тома, так что, решил дрочить на совесть, как бы странно это ни звучало. Время постепенно истекало, его соседи по спальне могли вернуться в любой момент, а бежать черт знает куда, в туалет, прикрывая стояк мантией-невидимкой ему совершенно не хотелось.       Пальцами левой руки он продолжал истязать дневник. Гладил корешок дневника, сжимал обложку, гладит ее немного шершавую кожу всей ладонью, представляя, что сейчас ощущает Том. Сюда бы его, черт возьми… Молодого, горячего, красивого, с крепким членом и подтянутой задницей. К такому старшекурснику Гарри не то что пошел на Слизерин, но и побежал бы, несмотря на всю мрачность вокруг этого факультета.       Поттер раскрыл дневник, чтобы написать Реддлу ещё что-нибудь пошлое, но там уже был довольно кривые буквы.       «Ты забываешься, мелкий засранец. Кого бы и выебали как следует, так это тебя, грязноротая полукровка. Я уверен более чем на сто процентов, что тебя там уже вовсю поёбывают, Поттер. Тебе же уже шестнадцать, верно? Чудесный возраст, чтобы опуститься на самое дно, в поисках беспорядочных половых связей. Разве тебя не посещают грязные мыслишки, когда ты смотришь на своих сокурсников, или парней постарше? Или, ты наоборот, любишь мальчишек помоложе, а, Поттер? Ты ведь уже успел попрыгать на каком-нибудь члене, признавайся».       Это была чудесная игра. Они с Томом поливали друг друга грязными словечками, уличая друг друга в блядстве и поддевая собеседника, и от этого оба возбуждались ещё сильнее. И почему им не довелось встретиться в одно время? Можно только представлять, какой горячий секс мог быть между ними. Так и быть, он бы соизволил подставить Реддлу свой зад, уже успевший опробовать интересную игрушку из не менее интересного магазина, но только после того, как сам Том раздвинул бы перед ним свои длинные стройные ноги.       Гарри почувствовал, что он уже на пределе, о чем тут же известил Реддла:       «Черт тебя дери, Том. Я сейчас кончу, и жалею только о том, что не могу сделать это на твое лицо, чтобы моя сперма стекала по твоим блядским губам. Я бы взял и…»       Он не смог закончить предложение. Видение Реддла, с заляпанным спермой прекрасным лицом, как будто выбило из Поттера весь воздух. Он выгнулся, пачкая свою ладонь и изнанку полога семенем. Ему было просто охуительно первые пару минут. Будто кто-то ударил по голове подушкой и отправил в нокаут. Ноги подрагивали, а в уголках глаз скопились слезы удовольствия, как у какой-то изнеженной девицы из дамского романа.       Кое-как сев в постели, сводя колени вместе, Гарри небрежно вытер запотевшие очки об простыню и прочёл несколько слов, как будто гиппогрифом накорябанных:       «Чтоб тебя, Поттер… По тебе Азкабан плачет». Парень усмехнулся, нацарапав в ответ немного кривое сердечко, заботливо заворачивая дневник в красную ткань. Удостоверившись, что он не забыл ни перо, ни чернильницу, он приподнял край матраса и спрятал своё самое драгоценное сокровище.       ─ Чтоб тебя, Реддл… — тихо произнёс Гарри, довольно улыбаясь.       ОМАКЕ       Где-то далеко, за сотни километров от Хогвартса, не смотря на практически отсутствие носа, оглушительно чихнул Тёмный Лорд.