Победителей не судят

Эл кашлял кровью. Долго, надрывно, содрогаясь всем тощим телом. Так, будто хотел выкашлять собственные легкие. Коленями и руками уперевшись в пол, он задыхался кашлем, пытался остановиться хоть на секунду, чтобы вдохнуть, но удавалось редко, и воздух с жутким хрипом входил в легкие. После этого он снова заходился мучительными спазмами. Наверное, это очень больно со сломанными-то ребрами. На полу под ним уже собралась красная лужица. Я ждал. Скрестив руки на груди, я просто ждал, когда это прекратится. Вряд ли он сейчас сдохнет, Эл куда более живучий, чем кажется. Не повезло ему. Потихоньку сотрясающие тело волны стали стихать, не прекратились, конечно, полностью, но хоть что-то. Голова экс-великого детектива свесилась вниз, волосы полностью скрывали лицо. Он пытался дышать как можно осторожнее, но получалось это, по всей видимости, плохо. Бедненький. Я снова подошел к нему поближе. Пнул в живот, чтобы опрокинуть на спину. Изо рта снова плеснуло красным, он упал. Глаза слепо уставились в потолок, стеклянные, угольно-черные, это потрясающе смотрелось по контрасту с побелевшим, как мел, лицом. Кровь на этом фоне выглядела неправдоподобно-яркой. — Эл. Я улыбался. — Эл. Если он сейчас не отреагирует, пусть пеняет на себя. Я особо сдерживаться не буду — разве только, чтобы потянуть удовольствие — сознание-то ему точно потерять не дадут. Он сумел сфокусировать взгляд на моем лице. Я почувствовал, как улыбка расползлась еще чуть шире. В глазах Рюдзаки я увидел отражение скалящегося дьявола. Отвратительное лицо-маска. Такого не бывает. Потом ресницы дрогнули и медленно опустились, будто стирая изображение. Он не хотел смотреть. Почему-то это разозлило особенно сильно. Сначала уродливая картинка, теперь это… Я победил, он ОБЯЗАН это видеть! Я наклонился, рванул его за волосы. Ох, сколько раз я представлял себе это, мечтал вцепиться в эти патлы и разбить его поганую башку о косяк! — Открой глаза. Он не потерял сознание, нет. От моего резкого движения тело его прошила боль и лицо исказилось мучительно. Это было хорошо и мне тут же захотелось повторить действие, но я сдержался. Пока сдержался. — Эл, открой глаза… — голос мой подрагивал и вибрировал от восторга. Я говорил с ним почти ласково. Наверное, он почувствовал, что будет в случае неповиновения, и через силу поднял веки. Улыбка надломилась и медленно сползла с моих губ. Следом перестало улыбаться чудовище в его глазах. Эл не боялся. Обреченность, усталость, может быть, печаль. Но только не страх. Он не боялся. Он знал. И это взбесило меня страшно. Со дна души поднялась черная, удушливая волна и захлестнула целиком меня, его, весь мир вокруг. «Ты не будешь на меня так смотреть!» Эл впервые закричал, когда я выдавливал ему глаза. Гадкие, навыкате, рыбьи глаза. Он извивался, дергался, пытался мне помешать. …Пришел в себя я, когда он остался неподвижно лежать на полу. Похожий то ли на сломанную куклу, то ли на раздавленное насекомое. Однако, он еще цеплялся за жизнь, еще дышал — слабо, но определенно дышал. Бедненький мой. Худенький… Какая-то иррациональная нежность затопила сознание. Так, что сердце зашлось. Обнимал его, прижимал к себе. Как, возможно, хотел он сам когда-то. Я почти точно знаю, что Эл был влюблен в меня. Может, даже любил по-своему. И от сознания этого сейчас испытываешь кайф, несравнимый ни с чем. Такое…почти сексуальное возбуждение. Мой маленький…растоптанный… Я смеюсь. Тихонько, прерывисто. Укладываю его на пол и тяну вниз молнию брюк. Я точно знаю, чего хочу…