Рождественская сказка
И чем беспощаднее следом потеря, Чем глубже под дых и сильней за аорту, Тем ближе внутри нас дыхание Зверя, И яростней выбор: так к Богу иль к чёрту?! А может однажды принять за основу, Что бой бесконечен, как ложь во спасенье, И если не верить ни взгляду, ни слову, Кто вымолить сможет заблудшим прощенье? Мы сами себе и святые, и черти - То ангелом смотрим на ближних, то зверем, И всё-таки дышим с рожденья до смерти Простым и понятным — мы любим и верим... (с) Юрий Егоров
* * * Гарри Джеймс Поттер, лорд Поттер, лорд Блэк, Мальчик-Который-Выжил, Избранный, Спаситель, прославленный Победитель Волдеморта и кавалер Ордена Мерлина первой степени... терпеть не мог официальные мероприятия родного Министерства Магии. Особенно самое масштабное и напыщенно-помпезное из них — рождественский бал. Тем более что, проводимый накануне, чтобы не лишать сотрудников уютных семейных праздничных посиделок, он был совсем не про Рождество. Он был скорее про поддержание политической стабильности, налаживание международных и межведомственных отношений, показушность, фальшивые улыбки и льстивые заискивания. То есть понятно, что, будь его воля, ноги бы его не было ни на одном из них, но каждый год непременно что-то случалось. То разумница Гермиона с ее: "Гарри, ты же понимаешь, если ты хочешь иметь влияние на Министерство, тебе придется играть по их правилам, хотя бы — первое время". То Кингсли с хоть и ожидаемым, но всё же неприятным явным подхалимажем: "Сейчас очень сложные времена, Гарри. Люди уже отпраздновали победу, а им каждый месяц газеты сообщают о новых столкновениях с недобитыми приверженцами Волдеморта. Они снова начинают бояться. Им нужна надежда. Им нужен их герой, Гарри. Им нужен ты". А в этот раз, так и вообще, удар пришел оттуда, откуда он совсем его не ожидал. Его любимая девушка, Джиневра Уизли, обняла его на днях за шею и, доверительно так глядя снизу вверх, невинно хлопая длинными ресницами, поставила в известность: "Гарри, ну это же так удобно! Я же знаю, как ты не любишь все эти церемонии, а тут можно совместить два в одном! На рождественском балу объявим о нашей помолвке и не придется отдельный прием устраивать. Здорово я придумала, правда, милый?! Не беспокойся, в "Пророк" я уже сообщила", — чмокнула в губы и застыла с ожиданием в глазах. А Гарри... было проще согласиться, чем выслушивать истерику от как-же-вообще-может-быть-иначе-любимой девушки, которой уже третий год приходится терпеливо ждать предложения от своего нерешительного парня, а потом еще огорченно-нотационные охи-вздохи от Молли, которой, естественно, хочется уже наконец понянчиться с внуками, причем в подобных причитаниях уже имеющиеся внуки в расчет обычно не брались. В общем, проще было согласиться. Да Гарри и сам понимал, что им с Джинни пора уже было что-то решать с их отношениями: вся магическая Британия ждала этого брака вот уже три года, а они всё встречались и встречались... Но и предложение сделать Гарри что-то не давало. Вернее, он даже конкретно знал, что именно не давало. Где-то глубоко внутри засевшая детская наивная обида на весь мир: не так он представлял себе свое "долго и счастливо". Ведь он, кажется, надеялся на чудо... перечитал женских романтических книжек — хотя вроде ни одной из них и в руки-то не брал, но это уже сущие мелочи — и нафантазировал себе невесть чего. Что вот закончится война, залечатся раны, утихнет боль потерь и — если он выживет после всего этого — настанет в его жизни счастье. Ну... такое абстрактное, но непременно всеобъемлющее всепоглощающее счастье: детали представлялись слабо, но сказки хотелось. Хотелось, чтобы было то, за что он боролся всё это время, ради чего выживал, зубами и ногтями выцарапывал, обливаясь кровью и потом, давясь соплями и слезами, до последнего веря, что не зря. Бесконечные кошмары не зря, всё еще звучащие предсмертные крики в ушах не зря, бескровные мертвые лица перед глазами, взгляды, преследующие по ночам, людей, которых он не спас... он не мог спасти всех. Он старался, но он не мог. "И никто бы не смог, Гарри, пожалуйста", — как, сидя у его кровати в Мунго, до боли сжимая его безвольную руку, раз за разом Гермиона отчаянно убеждала его не сдаваться. И в какой-то момент ей даже удалось это сделать: он не сдался, выкарабкался. И вот теперь... этот внутренний обиженный ребенок отказывался понимать, что, кажется, все-таки зря. И жизнь — не сказка. И не бывает в ней всеобъемлющего всепоглощающего счастья после испытаний и потерь. После испытаний и потерь в ней бывают только застывшие взгляды по ночам тех дорогих людей, что никогда уже больше не увидишь, да "милый, твой завтрак на столе, я побежала". Или: "Мерлин, Гарри, мне бы твои проблемы: ты знаешь, как трудно подобрать цвет мантии к рыжему оттенку волос?!" Или еще из любимого: "Милый, вечером не жди, представляешь, Минни снова бросил парень, я не могу оставить ее одну!" Нет, Гарри, конечно, ребенком уже не был и в сказки больше не верил. Вот и эту нелепую детскую обиду удалось, в конце концов, затолкать поглубже, в самый темный уголок души, и даже почти о ней не вспоминать. Просто... жизнь такая оказалась, и винить в этом некого, а уж тем более не на кого обижаться. Просто нужно было смириться, что борьба никогда не кончается, а всеобъемлющего всепоглощающего счастья не существует. И с этим жить дальше, больше уже не веря в свое личное "не зря", только в общественное, которого пока, вроде как, хватало на то, чтобы просыпаться по утрам. Гарри незаметно вздохнул и покосился на стоящую возле, держащую его за руку Джинни. Джинни сегодня блистала, без сомнения, чувствуя себя королевой вечера. А как же иначе, ведь всё внимание было приковано к их паре, они получали нескончаемые поздравления, пожелания, все хотели с ними выпить за счастливое будущее и убедиться, что непременно приглашены на свадебную церемонию. Джинни весь вечер улыбалась, смеялась, подставляла изящную ручку под учтивые лобызания, рассказывала всем желающим ее слушать о том, какую пышную церемонию она собирается устроить и какую миленькую парадную мантию себе присмотрела. А Гарри хотел, чтобы этот вечер побыстрее закончился и он мог вернуться в свою небольшую уютную квартирку, и желательно — один. Хотя с последним проблем никогда не было: Джинни предпочитала жить на Гриммо и его магловскую квартиру не слишком жаловала. Но вечер продолжался своим чередом и даже не собирался заканчиваться. Гарри уже всерьез подумывал, а не сбежать ли ему под более-менее правдоподобным предлогом. Вряд ли Джинни сильно расстроится из-за этого: в конце концов, он тут с ней за ручку поприсутствовал, помолвку с радостной улыбкой перед журналистами подтвердил, со всеми нужными людьми перефотографировался... что еще от него нужно? Мавр сделал свое дело, мавр... может уже, пожалуйста, удалиться? И он уже повернулся к ней, даже рот открыл, но так ничего и не сказал. Потому что внезапно в толпе увидел того, кого никак не ожидал здесь сегодня увидеть. Мысли о побеге тут же улетучились, на смену им пришло любопытство: что он тут делает? И куда так целенаправленно, никого не замечая вокруг, идет? И на второй свой вопрос Гарри получил ответ буквально через десять секунд, когда Драко Малфой остановился прямо перед ними. — Поттер, Джиневра, — даже кивнул вежливо, — от всего рода поздравляю вас с обручением. Пусть Магия благословит и остается спокойной. И, пока Гарри мало того, что приходил в себя от внезапного явления им вежливого Малфоя, но еще и думал над смыслом его странной последней фразы, Джинни нашлась первой. — Спасибо, Малфой, — так же вежливо, хоть и слегка натянуто, улыбнулась она. — Церемония будет в апреле... — уже по привычке начала она и вдруг почти испуганно осеклась: видимо, на мгновение забыла, кто перед ней, а потом сообразила, что, следуя сегодняшней своей традиции приглашать абсолютно всех на свадьбу, чуть не пригласила туда и Малфоя, а возможно, даже — и всех Малфоев. Малфой прищурился и — как показалось Гарри — сдержался от насмешливого фырканья: — Очень любезно с твоей стороны, Джиневра. Но, боюсь, меня не будет весной на островах. — О, — взмахнула рукой Джинни, — ну, ничего страшного. — Действительно, — кивнул Малфой. И неожиданно образовалась неловкая пауза. Гарри по-прежнему молчал. Джинни очень старалась не показывать, как ей хочется, чтобы Малфой уже ушел и к ним подошли более благодарные слушатели. А Малфой... покосился как-то странно на Гарри, Гарри даже подумал, что он сейчас что-то скажет, но, нет, он промолчал. Помялся еще пару секунд и, резко кивнув, бросил: — Хорошего вечера, — и снова растворился в толпе. Гарри вообще не понял, что это только что здесь сейчас было. А Джинни лишь освобожденно выдохнула и быстро переключилась на очередных подошедших к ним поздравляющих. * * * Малфоя он нашел на одной из зачарованных террас, предусмотрительно устроенных вокруг главного зала, чтобы люди могли на них отдохнуть от шума и музыки, подышать свежим воздухом. Нет, он не специально искал, конечно... хотя кого он обманывает? Когда к тебе на рождественском балу в Министерстве Магии подходит Драко Малфой, которого в Британии не видели с самого послевоенного суда, и учтиво поздравляет тебя с помолвкой, не съязвив при этом, не оскорбив, не посмотрев презрительно-высокомерно... разве не захочется выяснить, какого дьявола вообще? Малфой стоял в одиночестве у перил и смотрел на зачарованный вид, похожий на тот, что открывался с Астрономической башни в Хогвартсе, только по-рождественски заснеженный, залитый мягким серебристым лунным светом. Гарри подошел и молча встал рядом. — Поттер, — не сразу, но признал его присутствие Малфой. — Малфой. И снова замолчали, не глядя друг на друга. Но это было откровенно глупо, когда Гарри хотел получить некоторые ответы. — Не знал, что ты в Британии... — начал он. Малфой просто кивнул: — Проверял мэнор. Мы сейчас живем во Франции, у семьи там остался особняк. Гарри не ожидал такого подробного ответа, но против не был, решил еще попробовать на удачу: — А мэнор?.. — Непригоден для постоянного проживания, — всё так же спокойно отозвался Малфой. Гарри просто кивнул. Эта война не прошла бесследно для древнего аристократического рода Малфоев. Хотя всё закончилось для них намного благополучнее, чем могло бы, если бы не... Люциуса не приговорили к Поцелую, как того все ожидали, он просто получил свой срок, который отбывал сейчас в Азкабане. А Нарциссу и Драко так и вовсе оправдали по всем пунктам, и они теперь даже не были "персонами нон грата" в Британии, просто сами решили переехать во Францию. Но все-таки кое-чем пришлось ради этого пожертвовать — состоянием. Обычная контрибуция, ничего не попишешь. Победители — не ангелы, они всего лишь победители. Гарри криво, с привычной уже досадой усмехнулся. И разрушенный после пребывания там Волдеморта мэнор, судя по всему, теперь не на что было восстанавливать. — Увидел новости в "Пророке", решил поздравить, — тем временем продолжил Малфой. — Спасибо, — просто ответил Гарри, а что тут еще ответишь, и вдруг спросил: — А что еще? И впервые за разговор Малфой коротко на него покосился, хотя тут же снова отвернулся, будто этого не было: — Что? — Ты хотел мне сказать что-то еще. Гарри ожидал, что Малфой сейчас начнет отпираться, может даже, посмеется над "глупым-глупым Поттером, возомнившим себя пупом земли", но тот лишь вздохнул, задумчиво погладил длинными пальцами гладкие деревянные перила и начал говорить, глядя исключительно на них: — Я тебя тогда так и не поблагодарил. Гарри нахмурился. — На суде, — продолжил Малфой. — Если бы не твои показания... Гарри расслабился, поняв, о чем он, и просто небрежно махнул рукой: — Забудь, это ерунда. А вот теперь Малфой на него не просто покосился — уставился во все глаза: — Ерунда? Гарри кивнул: — У меня был Долг Жизни перед Нарциссой. К тому же, я тогда ничего особенного и не сделал, просто сказал правду. Так что благодарить ты должен не меня, а своих родителей, они вовремя одумались. Но Малфой на это неожиданно фыркнул: — Ничего особенного? Просто сказал правду? Если бы это же сказал мой отец — его приговорили бы к Поцелую, а нас с матерью — к Азкабану. Гарри чуть усмехнулся, неловко передернув плечами: — Не отрицаю. Кажется, победа над темными лордами немного повышает ценность твоего слова. Малфой несколько секунд смотрел на него, а потом со вздохом сокрушенно покачал головой: — Поттер, ты идиот. — Аллилуйя! — вдруг воскликнул Гарри. — А то я уж думал, что мир сошел с ума, и Поттер и Малфой забыли детскую вражду и начали вести себя как цивилизованные взрослые люди! — Ты серьезно, шрамоголовый? — очень убедительно удивился Малфой. — Забыли? Шесть лет ожесточенных боев и кровавых разборок, до сломанных носов и поцарапанных коленок? Шесть лет взаимных оскорблений и упреков, до бьющих по самолюбию "вонючек" и несмываемых с репутации пятен в виде значков "Потти-смердотти"? Шесть лет беспощадной, бескомпромиссной подростковой конкуренции?.. И вот так просто "забыли"? Потти, ты в своем уме? И оба одновременно отвернулись друг от друга, пряча усмешки, чтобы не засмеяться в голос. Все-таки "цивилизованный взрослый разговор" — это одно, но вот к таким почти дружеским взаимным подколкам они еще не были готовы. — Не только у тебя был Долг Жизни, — через какое-то время снова заговорил Малфой. — И за это я тоже тебя даже не поблагодарил... Но Гарри в очередной раз просто отмахнулся: — Считай, что мы квиты. Малфой снова уставился на него: — Квиты? Поттер, ты действительно идиот? — Малфой, не начинай, — с предупреждением в голосе осадил его Гарри. — Я спас тебя из Адского Пламени. Ты очень старался не опознать меня в мэноре. Мы квиты. — Ты всерьез сравниваешь эти вещи? Гарри неопределенно пожал плечами. — Хорошо, — не сдался Малфой, — а еще ты прикрыл меня... — Малфой, мы квиты, — нажал Гарри. — Просто давай сойдемся на этом. Сейчас я уж точно не хочу во всем этом копаться, вспоминать, кто, кому, что и как. Просто... мы квиты, хорошо? Малфой не ответил, лишь смотрел долго-долго, а в серьезных глазах отчетливо читалось: "Ты идиот, Поттер". А Гарри поймал себя на двух вещах. Что, во-первых, его почему-то совершенно не волнует это малфоевское "ты идиот, Поттер". Больше не волнует. Будто он точно знает, что Малфой уже не вкладывает в эту фразу тот оскорбительный смысл, какой был там, когда они учились в Хогвартсе. А во-вторых... что он откуда-то точно знает, какого оттенка у Малфоя глаза, что радужка у них не просто серебристая — на ней есть более темный, неровный узор вокруг зрачка. Откуда, Мерлин возьми?.. Но додумать Гарри не успел. Малфой снова отвернулся к заснеженным горам, а взгляд Гарри невольно упал на его руки, сложенные на перилах. В лунном свете они казались неестественно-белыми и холодными, словно фарфор, такими нездешними и в то же время странно-притягательными. Прежде, чем Гарри успел сообразить, что делает, он взял одну из них в свою и перевернул ладонью вверх. Провел большим пальцем и неожиданно понял, что чувствует на этой узкой аристократической ладони с невозможно длинными красивыми пальцами — мелкие шрамы, мозоли и шероховатости: видно, с чем-то не справлялась даже магия. Малфой очнулся от ступора, в который его ввел этот поступок Гарри, и быстро выдернул свою руку из его: — Поттер, какого гриндилоу?! А Гарри только сейчас сообразил, что сделал. И на удивление ни капли не смутился: — Жизнь без огромного состояния оказалась не сахар? Малфой нахмурился, несколько секунд помолчал и всё же ответил: — Я стал целителем. Много работаю с зельями. Гарри понимающе кивнул: далеко не все ингредиенты для зелий были безопасными. — К твоему сведению, Потти, — еще больше помрачнел Малфой. — Я мечтал об этом с семи лет. И стал бы целителем в любом случае. Даже если бы у семьи остались деньги. Гарри снова кивнул и даже не стал заострять внимание на этом уничижительном "Потти". Каким-то шестым чувством понял, что это просто защитная реакция: видно, гордость Малфоев призывала огрызаться даже на малейшие проявления жалости и сочувствия. Между ними снова повисла тишина. Они молча смотрели на горы, на то, как медленно пролетают мимо крупные хлопья снега, как свет зажигается в какой-то деревушке далеко-далеко... И Гарри в который уже раз за этот вечер поймал себя на странной мысли в отношении Малфоя: ему комфортно. Комфортно вот так стоять с ним рядом, молчать, смотреть на заснеженную ночь. И вдруг Малфой громко вздохнул, ломая момент, будто приготовился что-то сказать. — Гарри, милый, вот ты где! А я везде тебя ищу! — послышался издалека голос Джинни. Гарри досадливо поморщился, покосился на Малфоя, понял, что тот это заметил, и пожал плечами. Малфой покачал головой и — Гарри готов был поклясться — почти улыбнулся. А потом действительно заговорил, негромко и быстро, видно, торопясь, пока они одни: — Ты всё такой же шрамоголовый идиот, Поттер. И, к твоему сведению, нет, мы не квиты. Ты прощаешь мне Долг Жизни? Хорошо, я рад, и уж точно не буду умолять тебя этого не делать. Но мы всё еще не квиты. Ты чертов герой. Ты чертов Спаситель. И если бы не ты — уже никакие долги не имели бы значения в разрушенном мире. Благодаря тебе мой отец жив, а мать на свободе. Благодаря тебе у меня всё еще есть дом моего детства, дом моих предков. И надежда когда-нибудь его восстановить. Благодаря тебе я всё еще могу туда приезжать. И даже присутствовать на балу победителей в Министерстве Магии, не боясь быть забитым камнями. Нет, чертов ты Золотой Мальчик, мы не квиты, — Малфой с трудом перевел дыхание. — Но, ты прав, наверное, всё это для тебя ерунда. Потому что тебе подобное может сказать почти вся магическая Британия. Гарри стоял без единой мысли в голове, силясь осмыслить эту не типичную для Малфоя, слишком эмоциональную — на грани отчаяния — речь. Малфой посмотрел на мгновение за спину Гарри, торопливо договорил: — Ладно, Поттер, мне пора. И поздравления с помолвкой, кстати, были искренними. Счастья тебе, — и очень-очень тихо, будто надеясь, что Гарри не услышит, но всё равно не в силах не сказать, добавил: — Ты этого заслуживаешь как никто другой. Развернулся и быстро ушел. А Гарри был настолько потрясен, что даже не успел его остановить, а через секунду его уже под руку подхватила Джинни: — Гарри, милый, ну куда ты запропастился?! Пойдем скорее, Министр хочет, чтобы ты сказал речь!.. * * * Гарри почти не верил, что этот вечер закончился, когда аппарировал наконец в свою квартиру. Чувствуя себя совершенно вымотанным и разбитым, как и обычно после подобных мероприятий. Сбросил тяжелую официальную мантию и отправился в душ, надеясь хоть немного освежиться и взбодриться. А потом — на кухню, за чашкой кофе. Знал, что несмотря на поздний час, точно сейчас не заснет, слишком уж много мыслей роилось в голове. Поэтому предпочел сесть всё хорошенько обдумать, а за кухонным столом, с чашкой кофе, ему всегда почему-то думалось легче. Итак, Малфой. Который просто отказывался покидать его голову. Спокойный серьезный Малфой, залитый лунным светом на террасе. Склонившийся над перилами так, что темная ткань мантии обтянула узкую спину с выпирающими лопатками. Малфой, почти не изменившийся со школы, лишь отпустивший волосы, собирающий их теперь в низкий хвост, подобно Люциусу. Малфой, называющий "идиотом" и почти улыбающийся. С руками в мелких шрамиках и со всё еще невозможно мягкой кожей. Малфой, готовый сказать "спасибо" и всерьез думающий, что магическая Британия должна быть благодарна чертовому Золотому Мальчику. Малфой, желающий Гарри счастья. Малфой, считающий, что Гарри заслуживает этого счастья. Гарри отставил чашку так резко, что часть темной жидкости выплеснулась на стол. Чуть поморщился и взмахом руки заставил ее исчезнуть. И всерьез задумался: а слишком ли большой наглостью будет сейчас вломиться к Малфою? С одной стороны — почти ночь. А с другой — Гарри сейчас точно не уснет, а если есть шанс узнать больше об этом странном, спокойном, непонятном Малфое... то почему бы, черт возьми, не попытать удачу? А уж с удачей-то у Гарри всегда были довольно свойские отношения. Гарри усмехнулся и поспешил к камину. И почему-то, следуя какому-то непонятному внутреннему порыву, попробовал сразу: — Малфой-мэнор! То, что он сразу окажется в тускло освещенной, холодной гостиной, неловко растянутый у ног сидящего в кресле с книгой Драко Малфоя, Гарри никак не ожидал. Настолько, что даже не сразу поднялся на ноги и принялся вручную отряхивать одежду от пыли и пепла. Малфой отложил книгу и всё это время очень внимательно за ним наблюдал, чуть склонив голову набок. Наконец, произнес: — Поттер, ты... — ...идиот, да, я в курсе, — прервал его Гарри и вдруг усмехнулся: — А все-таки, почему у меня получилось? Малфой выгнул бровь: — Видишь ли, Поттер, у волшебных каминов есть такая особенность. Если ты встаешь в него, бросаешь летучий порох и называешь место назначения... Гарри сложил руки на груди: — Малфой, считай, что я высоко оценил твой блестящий сарказм, а теперь ответь на вопрос. Малфой хмыкнул и не то, что на вопрос не ответил, вообще замолчал. Выпрямил спину, вздернул подбородок, принимая высокомерный вид — что, кстати, не слишком ему удалось, потому что был он в халате и милых домашних теплых тапочках. И снисходительно уставился на незваного гостя. Но тут Малфой просчитался. Гарри был уже не тем зашуганным, робким ребенком из Хогвартса, чтобы теряться под подобными взглядами. Гарри был Победителем Волдеморта, черт возьми, как бы набивше оскомину это ни звучало, а это что-то, да значило. Гарри просто усмехнулся и, не стесняясь, уселся в соседнее кресло: — Крайне невежливо с твоей стороны, Малфой, не предложить гостю чай. Малфой закатил глаза, больше не пытаясь напустить на себя высокомерный вид: — Поттер, ты знаешь, сколько времени? Гарри пожал плечами: — Темпус, — перед ним появились цифры. — Смотри, не так уж и много. А Малфой застыл на мгновение и очень медленно выдохнул. Гарри повернулся к нему, с любопытством приподняв бровь. — Беспалочковая, — слабо пояснил Малфой. — А. Это, — понял Гарри. — Да, бывает. Я иногда забываю про палочку, — Гарри и сам понимал, насколько глупо это звучит. Неловко почесал заднюю сторону шеи. — Иногда забываешь... — невыразительно протянул Малфой и вдруг спрятал лицо в ладонях: — Поттер, ты идиот! Гарри раздраженно вздохнул: — Послушай, Малфой, я, конечно, в полной мере осознаю, что это может звучать безумно... но, представляешь, я уже понял, что ты считаешь меня идиотом! Можно, пожалуйста, не повторять это так часто? Гарри думал, что удивить его уже ничего не сможет, однако Малфою это в очередной раз удалось. — Извини, — вдруг негромко сказал он, вздохнул: — Я всего лишь имел в виду, что если у тебя получается беспалочковая магия, это надо развивать. А не так, как ты — "иногда забываю". — Что развивать? — не понял Гарри. — Навык. Гарри всё еще не понимал. Малфой вздохнул громче: — Тренироваться. Постепенно расширять диапазон заклинаний, которые ты можешь выполнять без палочки. — А какие заклинания я не могу выполнять без палочки? — невинно переспросил Гарри и усмехнулся. — Поттер, ты... — Малфой осекся. Гарри тут же нахмурился: — Малфой, если ты снова назовешь меня "идиотом", я... я... Малфой вопросительно выгнул бровь. — Я всем расскажу, что ты носишь пушистые тапочки! — нашелся Гарри. Малфой закатил глаза: — Да. А заодно и то, что вломился ко мне в дом посреди ночи... — Вот, кстати! Почему у меня получилось вломиться в мэнор посреди ночи? — Гарри вспомнил, что так и не получил ответ на этот свой вопрос. И на этот раз Малфой даже не стал отмалчиваться: — Отец открыл для тебя каминную сеть. Сразу после суда. — О, — сказал Гарри. — То есть у меня всё это время был свободный доступ? — Да, — просто ответил Малфой и потянулся к своей забытой книге. Видимо, настроился игнорировать незваного гостя, но — что удивительно — не возразил ничего на его присутствие. Но Гарри просто пожал плечами и начал с интересом осматриваться. Он не видел мэнор с войны и ему действительно было любопытно. Сразу стало понятно, почему Малфой назвал его "непригодным для постоянного проживания". И дело было даже не в том, что он нуждался в ремонте, обновлении меблировки и банальной уборке. Очевидно, с домашними эльфами мэнора что-то случилось, но Гарри не знал, что именно происходит в таких случаях. Они уходят? Засыпают? Гарри не знал наверняка. Но и был уверен, что не это главная проблема мэнора. От его стен веяло холодом и сыростью, чем-то темным, неуютным, чужеродным. Дом будто давил на психику и выталкивал из себя. Гарри закрыл глаза и попытался почувствовать магию этого места. Почти сразу же открыл, поморщившись: конечно, присутствие Волдеморта не прошло бесследно. Дом пытался исцелиться, залатать бреши, избавиться от всего чужого и навязанного, но, по всей видимости, происходило это медленно, особенно — без Главы Рода. А пока не восстановится магия — ремонтировать стены и покупать новую мебель бессмысленно. — Странно, — обронил Гарри. Малфой лениво перевернул страницу, Гарри уже подумал, что он не ответит, но все-таки раздалось его полувопросительное: "Хм?" И Гарри с готовностью продолжил: — У меня, скажем мягко, не самые лучшие воспоминания о мэноре. Да и сейчас он явно не слишком дружелюбно ко мне настроен. И всё же, — Гарри усмехнулся, — я чувствую себя здесь спокойно. Знаешь, будто это правильно, будто это то место, где я должен быть. Очень странно. Не помню такого ощущения в прошлый раз... Что? — Гарри, наконец, обратил внимание на то, что Малфой уже забыл про свою книгу и теперь смотрит на него с переменившимся лицом. — Убирайся, Поттер. — Что? — тут же помрачнел Гарри. — Убирайся из моего дома, Поттер, — Малфой решительно поднялся на ноги, книга с глухим хлопком ударилась об пол. Гарри тоже встал. Невольно сжал кулаки: — Да что случилось?! Ты можешь нормально объяснить? — Убирайся немедленно! — Я что-то не то сказал? — Поттер, не заставляй меня вызывать авроров. — Авроров? — Ты вломился в мой дом посреди ночи! — объяснил Малфой. Гарри покачал головой: — Малфой, у тебя очень заторможенное осознание... — ВОН! И тут начало что-то происходить. Тени под потолком сгустились почти до непроглядной черноты, послышался надрывный скрежет, стены как будто сжались, внезапно поднявшийся ветер всколыхнул пыль с пола... дом отреагировал на ярость одного из Малфоев. — Малфой, ты псих, — вздохнул Гарри. Нет, он не испугался, но ему было досадно, что их неожиданный, странный, но такой... черт, комфортный разговор так закончился. — Я хотел всего лишь... — Убирайся!! — Ну и пожалуйста! — почти буквально плюнул Гарри, и если бы он не был Победителем Волдеморта, Героем и Надеждой всея Британии, взрослым состоявшимся мужчиной, в конце-то концов, он бы еще и язык показал. Вот же высокомерный неуравновешенный паршивец, ну почему нельзя нормально отвечать на вопросы, когда по-хорошему спрашивают?! * * * Весь следующий день Гарри не мог думать ни о чем, кроме Малфоя. Этого наглого слизеринистого паршивца... в теплом халате и пушистых тапочках. Причем больше всего Гарри удивляло не то, что дома Малфой ходил в таком виде, а то... что Малфой отпустил его без Обливиэйта. Нет, серьезно, слизеринский предводитель — и в таком домашнем, хм, милом виде. Это сильно встряхивало привычную картину мира. И всё же, больше Гарри волновало не это. Больше всего ему было интересно, какая пикси укусила этого гаденыша, что он так взбеленился на ровном месте? Выгнал Гарри, не пожелал ничего объяснять. А ведь Гарри вел себя предельно вежливо... ну да, вломился немножко... без приглашения... посреди ночи... но в остальном-то он был довольно вежлив! Даже не оскорблял Малфоя в ответ на все эти "ты идиот, Поттер". Да и, если хорошенько подумать, не сам факт столь неожиданного появления Гарри так взбесил Малфоя: в конце концов, тогда реакция последовала бы намного раньше, и уж точно Малфой не стал бы поддерживать почти-дружеский шутливый разговор. Нет, это было что-то другое. Гарри постарался вспомнить, в какой именно момент сорвался Малфой. Гарри что-то сделал? Сказал? Кажется, поделился своими мыслями о мэноре: что ему необъяснимо спокойно в нем, как будто это его место... Так в этом было дело? Малфой что, приревновал его к мэнору? Этот идиот решил, что Гарри попытается отобрать у него его дом? Гарри озадаченно почесал затылок. Серьезно? Малфой мог быть настолько идиотом, чтобы всерьез так подумать? И вот в этом месте Гарри должен был сделать над собой усилие, чтобы — преодолев призраки детской конкуренции — признать честно: все-таки Малфой не идиот. Но тогда что это? Что в этих его словах показалось Малфою настолько оскорбительным, что он вот так выставил Гарри вон? Черт возьми, что?.. Время уже близилось к вечеру, а Гарри всё бесцельно слонялся по квартире, размышлял, пытался найти ответы. Но бесполезно: ничего путного в голову не приходило. Подошел к окну и выглянул на улицу. Там, на площади перед его домом, уже зажигались огни, подсвечивая большую, красиво украшенную ель. И, вопреки обыкновению, люди не спешили по своим делам, а просто медленно прогуливались вокруг нее, смеялись, радовались летящему снегу, играли в снежки, фотографировались с Санта-Клаусами... Гарри тепло улыбнулся и неожиданно вспомнил вчерашний вечер. Как они с Малфоем стояли на террасе, почти соприкасаясь плечами, и вместе смотрели на такую же снежную ночь. Гарри вспомнил, как ему в тот момент было спокойно, тепло и уютно, будто это было его место в целом мире... Стоп. Гарри вздрогнул. Его место. Те же слова. То же чувство. Там, в Министерстве на террасе, рядом с Малфоем. И в холодной темной гостиной мэнора... рядом с Малфоем. И дикие испуганные глаза этого самого Малфоя, отчаянно выкрикивающего: "Убирайся, Поттер!" Гарри с силой сжал виски, пытаясь успокоиться, взять себя в руки. Так, вот с этого места он точно один не справится. * * * В окнах по-рождественски украшенной Норы уютно горел свет и мелькали силуэты людей, даже издалека слышался веселый смех. А Гарри продолжал стоять в темноте снаружи, пытаясь отогреть мерзнущий нос в широком шарфе, по обыкновению забыв, что он вообще-то самый могущественный волшебник современности и вполне способен сотворить согревающие чары, и всё не решался зайти в дом. Подозревал, что Джинни, скорее всего, уже там, и сейчас они вместе с Молли в деталях планируют предстоящую свадьбу... А как иначе, если они и без официальной помолвки-то постоянно обсуждали, какой должна быть свадебная церемония, чтобы магическая общественность просто ахнула от шикарности сего мероприятия и непременно назвала бы его событием века. Гарри поморщился: в общем, уже аппарировав, он вдруг об этом вспомнил и в Нору заходить резко перехотел. Но при этом ему очень нужно было поговорить с Гермионой... Гарри уже решил вызвать Патронус, но тут входная дверь приоткрылась, и на пороге показалась столь необходимая ему подруга. Гарри с облегчением улыбнулся и поспешил к ней. — Гарри? — слегка удивленно посмотрела на него Гермиона, когда он внезапно подскочил к ней из темноты и ткнулся холодными губами в ее щеку. — Привет, Герми. — Привет. Ты за Джинни? — Нет. Вообще-то, я к тебе, — усмехнулся Гарри. — Есть минутка? — М, конечно, — Гермиона слегка замялась. — Только я хотела подышать воздухом... — С удовольствием составлю тебе компанию! — прервал ее Гарри, учтиво выставляя локоть, чтобы Гермиона могла за него взяться. Гермиона секунды три внимательно на него смотрела, потом покачала головой и, все-таки положив свою руку на его, со вздохом указала на тропинку: — Хорошо, пойдем. Только имей в виду, Гарри: я уже сделала выводы о серьезности предстоящего разговора. Гарри хмыкнул. Верно, от своей умницы Гермионы он другого и не ожидал. — Как твое самочувствие? — Всё хорошо, спасибо, — мягко улыбнулась Гермиона, слегка погладив свой округлившийся животик сквозь толстую ткань пальто. Гарри, коротко улыбнувшись в ответ, кивнул, и они надолго замолчали, просто неспешно бредя по расчищенной от снега дорожке. — Гарри, ты заставляешь меня нервничать, — в конце концов, не выдержала Гермиона. — Выкладывай. — Прости, — вздохнул Гарри: свою беременную подругу заставлять нервничать он точно не хотел, но при этом и не знал, как лучше сформулировать суть своей проблемы: — Понимаешь, Герми, я тут кое-кого встретил... Она с любопытством покосилась на него. — Ну, не так чтобы в первый раз встретил... — замялся Гарри. — Скорее, заново встретил... если так можно сказать. То есть... В общем, — собравшись, резко выдохнул он, — я очень странно чувствую себя рядом с одним человеком. Гермиона не смогла сдержать улыбку и, увидев это, беспомощно улыбнулся и сам Гарри. Не обиделся, он и сам понимал, что ведет себя сейчас совсем как раньше — неуверенно мнется, запинается и мямлит: а это напоминает им о школьных временах, тех светлых, по-детски бесстрашных и навсегда прошедших. — Странно — это как? — уточнила Гермиона, возвращая его в настоящий момент. Гарри вздохнул, окончательно собираясь с мыслями: — Очень спокойно. Комфортно. Знаешь, как будто... правильно. Как будто мое место. И это не просто, ну, знаешь, мысли. Мне кажется, даже моя магия реагирует. Она вокруг меня становится... плотнее, что ли. Но не сжимается. Просто становится плотнее, насыщеннее... теплее. Как прогретая солнцем вода... Черт, нет, я не могу этого описать, — все-таки, помучившись, сдался он. Гермиона очень удивленно на него посмотрела. — Что? — не понял Гарри. — А по-моему, — медленно произнесла она, — ты очень точно это описываешь. — Что я описываю? — еще больше запутался Гарри. — А раньше ты что-то подобное с кем-нибудь чувствовал? — вместо ответа уточнила Гермиона. Гарри покачал головой. — А когда ты не рядом с этим человеком, — продолжила допытываться Гермиона, — ты чувствуешь... ну, что всё наоборот? Тебе неспокойно, тебе некомфортно, что-то неправильно, магия холоднее и более "колючая"?.. Гарри нахмурился, прислушиваясь к своим ощущениям. И медленно, слегка неуверенно кивнул. Гермиона широко улыбнулась: — Гарри, это же замечательно! Гарри помрачнел еще больше: — Что в этом замечательного? — Всё, — тихонько рассмеялась Гермиона. — Гарри, это магическая совместимость. — Что? — Магическая совместимость, — повторила Гермиона так, будто он не расслышал. — Есть физическая совместимость, есть эмоциональная. А у магов существует еще и магическая. Это когда твоя магия спокойно чувствует себя рядом с магией другого человека, а ты сам — то, что ты описал. Причем в отдельных случаях это действительно может проявляться на физическом уровне, вплоть до того, что мгновенно исчезает раздражительность, улучшается настроение, ты чувствуешь неожиданный прилив счастья, — Гермиона вдруг задумалась: — Хотя это может объясняться просто повышенной выработкой... — Гермиона, стоп, — прервал ее Гарри, пока она не ушла слишком далеко в непонятные ему дебри. — Можно еще раз про момент с магией? Гермиона совершенно не обиделась на такое одергивание: — А что тебе непонятно в этом моменте? Гарри задумался: а действительно, что? Что тут вообще может быть непонятного? Ему только что сказали, что с Драко Малфоем, с этим невыносимым слизеринским паршивцем, у него, оказывается, есть некая "магическая совместимость", из-за которой он последние сутки не может перестать о нем думать и из-за которой не хочет больше придушить его на месте за бесконечные "ты идиот, Поттер". Ну вот что тут непонятного?! Всё же ясно как белый день! Гарри захотелось застонать: ну почему такие вещи постоянно происходят именно с ним?.. — Гермиона, ты уверена? — В чем? В твоих ощущениях? — усмехнулась Гермиона. — Нет, дорогой, в них можешь быть уверен только ты. Гарри поморщился: — Гермиона, ты очень помогаешь. — Мне развернуться и уйти в Нору? — Нет, — почти взаправду испугался Гарри. — Прости, — остановил их, обнял свою дорогую подругу, бережно прижимая к себе, — и спасибо. Гермиона ничего не ответила, просто обняла его в ответ. — А эта, — через какое-то время снова заговорил Гарри, — ну, магическая совместимость... она обязывает к чему-то? Ну, в смысле, это какая-то магическая связь? Или что-то такое?.. Гермиона отстранилась, покачала головой: — Нет, Гарри, она ни к чему тебя не обязывает. Если хочешь, ты можешь больше никогда не встречаться с этим человеком... При этих словах у Гарри необъяснимо кольнуло в груди. Он даже не успел до конца сформулировать мысль: "Никогда больше не увидеть Малфоя", — а она уже вызвала в нем чудовищное отторжение, как самая неправильная на свете вещь. — ...но обычно маги очень этим дорожат. — Почему? — еще не до конца отойдя от внезапно захлестнувших его ощущений, слабо спросил Гарри. — Потому что это редкость, — пожав плечами, просто объяснила Гермиона. — Потому что это дар. Дар Магии. Твоя магия выбрала человека, с которым ты будешь счастлив. Или с которым ты можешь быть счастлив, если захочешь этого, — быстро исправилась Гермиона, очень хорошо зная, насколько для Гарри болезненна эта тема с "избранными и предназначениями". Но, на удивление, сейчас это меньше всего волновало Гарри, для него первоочередным был совсем другой вопрос: — А это... хм, — снова замялся он, — предполагает наличие каких отношений? — и неожиданно покраснел. Даже не помнил, когда в последний раз краснел, и от этого смутился еще больше. Гермиона почти рассмеялась, но по-доброму, не обидно, и погладила его по плечу: — Каких ты захочешь, Гарри. Я же сказала, это ни к чему тебя не обязывает. Лишь дает возможность. А ты уже сам решаешь, что с этим делать. Гарри напряженно кивнул, не до конца уверенный, обрадован он таким ответом или всё же огорчен: где-то в глубине души он, кажется, подозревал, какой он хотел бы услышать ответ... — Но обычно, конечно, предпочитают заключать брачный союз, — как ни в чем не бывало продолжила Гермиона. Гарри чуть не поперхнулся воздухом. — Это слишком ценный дар, чтобы его не использовать, — будто в подтверждение своих слов кивнула Гермиона. Гарри медленно вдохнул-выдохнул, потер лоб, собирая в кучу все свои мысли и полученные от подруги сведения. Наконец, не слишком уверенно произнес: — Это как... "вторая половинка" моей магии? — Именно, — улыбнулась Гермиона. — А твоя магия — это часть тебя, Гарри. И она не может тебя предать. Гарри молча покачал головой, еще не до конца готовый осознать всё услышанное. Гермиона снова взяла его под руку и мягко потянула дальше по дорожке. — Я так понимаю, — через какое-то время нарушила она тишину, — если ты не подходил ко мне раньше с этим вопросом... это не Джинни? — Джинни? — нахмурившись, переспросил Гарри, так, будто не сразу понял, о ком речь, но быстро спохватился: — А! Нет. Не Джинни, — и вдруг еще больше помрачнел: — Рон меня убьет, да? Гермиона беззаботно усмехнулась: — Только если ты решишь променять его сестру на какого-нибудь слизеринца. — Э-э-э... Гермиона пораженно уставилась на него: — Гарри Джеймс Поттер! — Да что?! — поморщился Гарри: он терпеть не мог, когда она использовала его полное имя. — Только не говори, что и ты имеешь что-то против слизеринцев! И это Гермиона Грейнджер-Уизли! Поборница и вождь движения за права домашних эльфов, а заодно и всех прочих притесненных, угнетенных и попираемых!.. Гермиона закатила глаза: — Гарри, ты хоть представляешь, сколько недель мне придется выслушивать нытье Рона... — Герми, ты сильная. Я верю, ты справишься. — Ох, Гарри! — она на пару секунд застыла, но потом просто покачала головой: — Хотя чему удивлять. Ты ведь никогда не искал легких путей, так ведь? Они посмотрели друг на друга и одновременно рассмеялись. А потом Гермиона сама его обняла крепко-крепко и горячо прошептала на ухо: — Гарри, всё будет хорошо. Я же вижу, с Джинни это совсем не так... ты выглядишь с ней потерянным, Гарри. Мерлин, ты так редко стал улыбаться... Но если есть человек, который может сделать тебя счастливым — не упусти этот шанс, пожалуйста, хотя бы попробуй. А я всегда буду на твоей стороне, никогда в этом не сомневайся. Мне так больно от того, как это всё закончилось для тебя, Гарри, я так хочу, чтобы ты был счастлив... Гарри почувствовал, как защипало в глазах, зажмурился, молча благодарно вернул объятия. А потом проводил ее до двери и аппарировал к себе: кухонный стол, море кофе и очередная бессонная ночь ждали его. * * * Как он и ожидал, ночью не сомкнул глаз. Сидел в темноте на кухне, глядя на перемигивание цветных рождественских огней за окном, и думал. О том, какой очередной сюрприз преподнесла ему жизнь. Редкость? Дар? Он снова в чем-то Избранный? А не пошло бы оно всё?.. Сколько раз за свою жизнь он уже успел проклясть эту свою "избранность", с какой радостью отказался бы от нее. Да даже от... магии? Был бы обычным человеком в обычном мире, со своими маленькими радостями и огорчениями: в пробку попал, опоздал на работу, любимая девушка приготовила шарлотку, скоро отпуск, можно будет съездить на континент... Гарри тряхнул головой: да, и не было бы сказки в его жизни. Вообще. Никакой. Пусть даже и окончившейся без "долго и счастливо". Но сказки бы не было. Отказался? Гарри посмотрел на свою руку, сжал-разжал кулак. Магия, будто живая, будто почувствовав, что о ней вспомнили, накатила приливной волной и затопила всё его существо. Гарри закрыл глаза и глубоко вздохнул от силы ощущений. Это всегда было так остро: чувствовать в себе эту мощь — почти живую, разумную и самостоятельную, но в тоже время — свою, родную, часть самого себя. Отказался? Магия недовольно всплеснула. Гарри усмехнулся и, глубоко дыша, попытался расслабиться. Когда он вот так, неумышленно призвал ее, он еще сильнее почувствовал ее тоску, ее волнение. До того было просто легкое чувство дискомфорта, как бывает, когда, например, забыл что-то сделать. Чуть беспокойно, но игнорировать можно легко. А вот с магией, покалывающей, ледяным потоком скользящей по коже, — уже не так легко. И тут же вспоминались ощущения, какие были... черт, рядом с Малфоем. С этим паршивцем, наглым, вредным, самоуверенным, высокомерным паршивцем. Было так тепло и спокойно. И вообще не хотелось говорить, просто быть рядом и купаться в этом ощущении... таком, будто надежда на "долго и счастливо" еще есть. Гарри резко поднялся из-за стола... и пошел наливать себе очередную чашку кофе. До рассвета было еще далеко, а камин в мэноре этот паршивец все-таки закрыл. * * * А утром оказалось, что не просто этот мелкий трусливый гаденыш закрыл камин, он еще и сбежал. Гарри выругался и, почему-то сразу решив, что отправился Малфой к себе во Францию, быстро прикинул, как проще и безопаснее было выяснить его адрес. Вспомнил о Кингсли: нынешний Министр Магии, естественно, вполне мог обладать подобными сведениями. К тому же, в последнее время он с подозрением стал посматривать на Гарри, будто опасался, что Гарри вдруг может захотеть подвинуть его с поста Министра. То есть ссориться сейчас явно не будет, поэтому за "конфиденциальность" Гарри мог не переживать. Оформлять по всем правилам (как то положено) международный порт-ключ очень не хотелось. Долго, нудно, бессмысленно. Поэтому Гарри решил "смухлевать" и просто — понадеявшись, что никто не узнает — аппарировал на континент. Особняк Малфоев во Франции не был ни большим, ни величественным, как мэнор. Простой, белый, двухэтажный, в окружении большого зеленого парка. А вот парк — да, заслуживал отдельного внимания. Гарри с интересом оглядывался, пока шел по аккуратной дорожке, выложенной круглыми камнями, до парадных дверей. Открыл ему домашний эльф и даже, услышав его имя, без дальнейших вопросов проводил его в гостиную с камином и небольшой елью, украшенной в сине-серебристой гамме. Гарри резко остановился, уставившись на нее, и внезапно понял, что напрочь забыл, что сегодня Рождество. Самый любимый праздник детства, праздник, на который он получил когда-то свои первые настоящие подарки... со всеми этими переживаниями он забыл, что сегодня Рождество. — Поттер, — с очень тяжелым вздохом в гостиной появился Малфой. Гарри обернулся к нему. Малфой застыл недалеко от дверей, не подходя близко. Напряженный, с идеально прямой спиной и поднятым подбородком. С позабытой уже — чуть больше, чем за сутки? правда? — холодностью во взгляде. Безупречный безукоризненный потомок древнего рода. А Гарри не мог отделаться от дурацкой мысли: жаль, что здесь он не ходит в тех своих мягких тапочках. Все-таки не сдержался — усмехнулся. Малфой нахмурился. — Я поговорил с Гермионой, — быстро сказал Гарри, надеясь сбить его с мысли. Сработало. Малфой закатил глаза: — Поттер, я ценю, что ты решил держать меня в курсе... — Ты поэтому меня выгнал? — перебил его Гарри. Малфой замолчал на полуслове. Холодность из взгляда исчезла, как не было, появилось опасение. Гарри даже удивился: как это Малфой позволяет так легко проскакивать настоящим эмоциям? — Я не понимаю, о чем ты... Гарри снова не дал ему договорить. Буквально в два шага оказался рядом. Малфой инстинктивно отшатнулся, но спиной уперся в стену. Гарри выставил руки по обе стороны от его головы, отрезая пути к отступлению, и наклонился ближе. — А так? Захлестнувшие вмиг ощущения были фантастическими. Он будто после долгого отсутствия вернулся домой. Переступил порог, вдохнул родной запах, почувствовал на коже призрак сонного дыхания... Закрыл глаза, инстинктивно наклоняясь ниже, впитывая каждое мгновение... — Поттер! — вернул его в реальность резкий оклик. Гарри открыл глаза, увидел сосредоточенно-хмурое лицо Малфоя перед собой, его руку, выставленную между ними в предупреждающем жесте. — Ты выгнал меня поэтому, — упрямо повторил Гарри, осознал, насколько это может быть хорошо, по-настоящему хорошо, и, кажется, в эту самую секунду решил, что так просто не сдастся. — Ты тоже это почувствовал. — Нет, — твердо ответил Малфой. Внутри что-то оборвалось. Гарри не сразу смог вдохнуть и мучительно поморщился. Ну да. Конечно. Правильно. И кто вообще сказал тебе, чертов ты Золотой Мальчик, что ты живешь в сказке?.. А умница Гермиона просто решила пожалеть своего непутевого друга: не стала уточнять, что такие вещи просто банально могут быть не взаимными. — Я тебя выгнал, — между тем тихо продолжил Малфой, взгляда Гарри он старательно избегал, — потому что это почувствовал ты. Гарри моргнул. Потом еще раз моргнул. Медленно перевел дыхание, чувствуя, как развязывается тугой болезненный клубок в груди. Заговорить, правда, все-таки сумел не сразу: — Ты... — сглотнул, — ты всё время это чувствовал? Малфой поморщился, взгляда он всё еще избегал: — Поттер, я чистокровный волшебник, всю жизнь проживший в магическом обществе. Как думаешь, я смог бы почувствовать магию другого человека? — Но... ты меня ненавидел. — Ты идиот, Поттер, — вздохнул Малфой. И Гарри в очередной раз убедился в успокаивающем действии этой странной "совместимости", потому что на очередное оскорбление этого паршивца он просто усмехнулся. — Изначально я протянул тебе руку дружбы, если помнишь. — А я отказался... — Ты не просто отказался, Потти! — взвился Малфой. — Ты предпочел мне этих... этих... своих друзей. Послушай, Поттер, — вдруг резко выдохся он, — я не... — Почему тогда я не почувствовал этого сразу? — в очередной раз прервав его, серьезно спросил Гарри. Малфой впервые взглянул на него. Какое-то время молчал, видимо, размышлял: то ли над тем, что ответить, то ли над тем, стоит ли вообще отвечать. — Ты не хотел, — в конце концов, произнес. Гарри выгнул бровь. — Не рассматривал меня как потенциального... товарища, — более обстоятельно объяснил Малфой. — Не хотел узнать ближе. А если не хотел узнать ты — то и магия твоя ко мне не тянулась. Наверное, что-то изменилось. Когда ты впервые это почувствовал? Гарри задумался. — В Министерстве? На террасе. Малфой кивнул: — Да. Скорее всего, — и вдруг очень устало вздохнул: — Поттер, ты меня пожалел. И ты можешь катиться со своей жалостью... — Малфой, стоп, — резко одернул его Гарри, пока паршивец не успел наговорить черти чего, попытался взять за руку, всё еще выставленную между ними. Но Малфой так резко и почти испуганно отдернул ее, что Гарри даже на мгновение растерялся. — Поттер! — Это становится сильнее от прикосновений, — задумчиво протянул Гарри: даже не в качестве вопроса, он уже и сам понял. Малфой в очередной раз вздохнул, но, наверное, решил, что поздно уже что-то скрывать и недоговаривать: — Не только. Отойди. Гарри посмотрел на него насмешливо, всем своим видом показав неготовность даже хоть на дюйм сдвинуться. Малфой почти застонал: — Поттер. Просто отойди к стене. Чтобы я мог тебе показать. Гарри скептически поднял бровь, но всё же послушался и отошел. Малфой отлип от стены, с достоинством поправил одежду, не обращая внимания на насмешливый взгляд Гарри, и только после этого поинтересовался: — Что чувствуешь? Гарри, как и тогда с Гермионой, прислушался к ощущениям. — Чего-то не хватает. Малфой кивнул: — И это будет становиться хуже, если ты, Мордред побери, не прекратишь. А теперь, будь добр, убирайся из моего дома. Гарри не шелохнулся. — Заметь, я сказал "будь добр". Даже ты должен понимать, насколько отчаянно я хочу избавиться от твоего присутствия в своей жизни. — Малфой, ты ведь правда понимаешь, — усмехнулся Гарри, — что, когда у тебя был единственный реальный шанс избавиться от моего присутствия в своей жизни, ты им не воспользовался. Малфой скривился и, будто нехотя, полез за своей палочкой. — Поттер, убирайся! — Малфой, ты псих, — повторил Гарри свою позавчерашнюю фразу, но на этот раз с такой открытой, широкой... черт, счастливой улыбкой. Что Малфой даже растерялся и опустил палочку, но ненадолго. — А ты идиот, Поттер. И чему ты радуешься, я даже не представляю. А теперь проваливай к своим друзьям и невесте. И желательно — никогда больше в моем доме не появляйся. Улыбка Гарри сразу же померкла. Нет, ну правда, почему он сегодня начал забывать о таких важных вещах, как, например, Рождество или предстоящая свадьба — непременно событие века — со своей вообще-его-кто-нибудь-хоть-раз-спрашивал-любимой девушкой? * * * Уже начинало темнеть и Нора наполнялась предпраздничным гулом: всё многочисленное семейство Уизли потихоньку собиралось на рождественский ужин. А Гарри, как и вчера, стоял на пороге и не решался зайти. Казалось жутко неправильным вломиться сейчас туда и испортить всем праздник. Разрушить чужую сказку — в обмен на возможность получить свою. Гарри захотелось беспомощно побиться головой обо что-то твердое. Черт возьми, он повзрослел, стал более сильным и обзавелся здоровым цинизмом... и все равно, как трусливый мальчишка, мялся на пороге вместо того, чтобы сделать единственно верную вещь: прямо сейчас расставить всё по своим местам. Будто снова проснулся внутри недолюбленный ребенок из Хогвартса и просто не позволял ему расстроить людей, ставших для него семьей. Даже ради своего личного счастья. А может быть — всего лишь ради своего личного счастья? Гарри не представлял, сколько бы он еще так простоял, если бы внезапно к нему не вышел Рон. — Э, Гарри? А ты чего здесь, дружище? — удивился Рон, оценив изрядный слой снега на одежде друга. — Ты в дом? — придержал дверь. Но Гарри покачал головой и неопределенно пожал плечами. И внезапно Рон не стал допытываться, лишь махнул рукой на дорожку, совсем как Гермиона вчера: — Тогда пройдешься со мной? Не могу там больше находиться. Гарри не возражал, пошел рядом: — Что-то случилось? Рон поморщился: — Извини, конечно, дружище, я понимаю, это твоя свадьба, и ты так об этом мечтал... Но они все там посходили с ума! Джинни! И мама! И Флер теперь еще! Там всё в белом... и розовом! Везде какие-то цветы, мантии, журналы, открытки... А эти бешеные птицы?! Я как будто живу на совятне! О Мерлин, это чудовищно... — Рон даже поежился. Гарри, впрочем, тоже. — А ведь сегодня Рождество! — с совершенно детской обидой продолжил рыжий. — А они об этом забыли с этой свадьбой! Мама даже не испекла пирог! Гарри очень сочувственно вздохнул. — Эти женщины... — Рон, не будет свадьбы, — выболтал Гарри, собрав все-таки волю в кулак. Рыжий остановился, развернувшись к нему: — А? Гарри тоже затормозил, посмотрел прямо в глаза: — Извини, Рон. Я понимаю, это твоя сестра... и я никогда не хотел ее обидеть... Рон помотал головой: — Так, дружище, подожди. Вы только позавчера объявили о помолвке! — Да, — Гарри неловко почесал шею сзади. — Но, понимаешь, кое-что произошло... Рон нахмурился, подумал, нахмурился еще сильнее: — Что, гриндилоу побери, могло такого произойти за два дня, что ты бросаешь мою сестру?! Гарри поморщился от крика и просто ответил, как есть. И не то чтобы он надеялся оправдаться перед Роном, но ответить что-то нужно было в любом случае: в конце концов, он действительно собирался бросить его сестру. — Я кое-кого встретил. Гермиона назвала это "магической совместимостью". Рон неожиданно напрочь забыл про свой праведный гнев старшего брата и удивленно задрал кверху брови: — Ох, дружище... Гарри не уверен был, чего ему ждать. А Рон вдруг улыбнулся широко и сгреб его в медвежьи объятия: — Поздравляю! Гарри, совершенно ошарашенный, неловко похлопал его по спине: — Э, спасибо, — а потом ему вспомнились слова Гермионы о том, что это "редкость" и "дар", и что для магов это важно. Расслабился немного, уже полноценно возвращая дружеские, слегка неуклюжие объятия. Рон отстранился, все еще улыбаясь: — Только не думай, дружище, что Джинни этому так же обрадуется... Гарри кисло скривился: — Я понимаю, — и добавил: — Но, Рон, это еще не всё. Рон всем видом показал, что готов слушать дальше. — Понимаешь, Рон... это парень. — И что? — не понял Рон. А Гарри захотелось в очередной раз за сегодня постучаться своей пустой головой обо что-нибудь. Ну сколько можно сегодня забывать об элементарных вещах? Вот сейчас, например, о том, что маги спокойно относятся к однополым отношениям и даже однополым бракам. — Он, э... — продолжил Гарри, — выпускник Хогвартса. На этот раз Рон не стал сразу что-то говорить, сначала подумал, почесал макушку. — Сдается мне, дружище, если ты так боишься мне прямо это сказать... он бывший слизеринец. Гарри лишь бровь приподнял на подобную догадливость и беспомощно кивнул. — Ох, Гарри, — вздохнул Рон, еще какое-то время помолчал и, в конце концов, выдал: — Наверное, я был бы ужасным другом, если бы сейчас начал возмущаться и заставлять тебя делать выбор между дружбой и счастьем... Гарри улыбнулся: его рыжий вспыльчивый друг сильно изменился со школы. Как и все они, впрочем. Или это все-таки так предстоящее скорое отцовство на него влияло?.. — Так что расслабься, дружище, — между тем хлопнул его по плечу Рон: — В конце концов, пока это не Драко Малфой, я могу с этим жить! — Э-э-э... Неловкая пауза. И полный отчаяния стон: — Дружище, ты меня убиваешь! * * * Был уже очень поздний вечер, но из Норы Гарри удалось вырваться только сейчас. Зато с "расставленными по местам вещами". И от этого на душе становилось легче. Да и без этого — он не мог снова появиться в особняке Малфоев: гриффиндорское благородство — чтоб его, когда не к месту — не позволяло. Но сейчас всё было улажено, и он в дорогой официальной мантии, так выгодно подчеркивающей его возмужавшую со школы фигуру, в кои-то веки попытавшийся причесаться, с бутылкой коллекционного вина в руках... как подросток, неуверенно мялся на пороге столовой, в которой за большим, празднично накрытым столом сидели мать и сын. — Э-э, простите, не хотел мешать, — промямлил Гарри под обращенными на него выжидательными взглядами. — Я просто... просто хотел пожелать вам счастливого Рождества. И, если можно... поговорить с Драко. Когда вы закончите ужин, — быстро добавил, стараясь не показаться невежливым. — Я могу подождать снаружи. Драко очень тяжело вздохнул и, прикрыв глаза, взялся двумя пальцами за переносицу. Нарцисса с любопытством покосилась на сына, а потом снова обратила свой взгляд на их гостя, так бесцеремонно ворвавшегося к ним. С другой стороны, тогда уж изначально не нужно было отдавать распоряжение домашним эльфам беспрепятственно и в любое время пропускать в их дом Спасителя всея магической Британии, а заодно — и их маленькой семьи. — Благодарю вас, лорд Поттер, — чуть лукаво улыбнулась хозяйка дома. — И вам вовсе не обязательно ждать снаружи. Вы могли бы присоединиться к нам, — указала она на один из стульев. Гарри освобожденно выдохнул, только в этот момент осознав, насколько был напряжен: — Почту за честь, миссис Малфой. А после ужина, совсем уже поздней ночью, они вдвоем сидели в креслах перед камином, и Драко очень старательно делал вид, что не замечает, какими глазами на него смотрит Гарри. — Поттер... — в конце концов, тяжело вздохнул он. — Рон нас благословил, — быстро выболтал Гарри, пока этот паршивец снова не попытался всё испортить. Малфой сделал такое лицо, словно в него только что запустили "ешь слизней". — Да, — почти рассмеялся Гарри. — Но я за это теперь должен ему пирог. — Я даже не хочу знать... — попытался слабо возразить Малфой. Но Гарри не обратил внимания: — Понимаешь, сегодня Рождество. А Молли всегда пекла пирог. А в этот раз — со всей этой помолвкой и свадьбой — все забыли про Рождество. И начали готовиться к свадьбе. А Рон хотел свой пирог. И когда я сказал ему, что не женюсь на Джинни, он сказал, что простит мне Драко Малфоя, только если я сейчас же пойду в Нору и заставлю "этих чокнутых женщин" вспомнить, что сегодня Рождество, а не открытие свадебного салона в их доме, и Рон хочет свой пирог... Гарри уже откровенно несло, он почти не соображал, что говорит. Просто купался в невероятном чувстве комфорта, глупо улыбался, не в силах отвести взгляд от этого невыносимого паршивца, так и не давшего к себе ни разу прикоснуться, и всё говорил-говорил-говорил. — Но я когда в Нору пришел и сказал, что свадьбы не будет, там такое началось... Мы пока Джинни успокаивали и про пирог-то забыли, а Рон... — Поттер, стоп! Слишком много информации! — Малфой принялся тереть виски, будто хотел избавиться от внезапной головной боли. Гарри, все еще не прекращая улыбаться, неосознанно потянулся разгладить складочку между его бровями. — Поттер! — возмутился Малфой, уже привычно уходя от контакта. — Кстати, привыкай называть меня по имени. — Зачем? — Понимаешь, — тут же принялся охотно объяснять Гарри, — когда мы поженимся, ты ведь тоже станешь "Поттером". А если мы будем друг друга называть "Поттерами" — это будет несколько неловко, не находишь? — А кто тебе сказал, что я возьму твою фамилию? — неподдельно удивился Драко. — Мой внутренний голос. Клятвенно заверил, — ухмыльнулся Гарри. — Так что теперь, сам понимаешь, ты просто не можешь отказаться. Драко смог только головой покачать на эту наглую самоуверенность: — Поттер... — Гарри, — поправил его Гарри. — А теперь, Драко, заткнись и не мешай мне исполнить фантазию всех этих дней... И Гарри, наконец, сделал то, что так хотел. Поднялся из кресла и, нависнув над Малфоем, взял в ладони его лицо. Нежно провел большими пальцами по скулам. И Малфой застыл, больше не дергаясь и не вырываясь, лишь тихонько так вздохнул, будто от неожиданности или предвкушения. Гарри усмехнулся и наклонился, соединяя их губы. Легкий невинный поцелуй, прикосновение губ к губам, ничего больше. И по коже прошла такая неожиданная, мощная, теплая волна магии, что перехватило дыхание и закружилась голова. Гарри чуть отстранился и глубоко вдохнул: это было невероятно... правильно. И в груди так болезненно сжалось от надежды, той самой детской необоснованной надежды: а может, есть оно все-таки, то пресловутое "долго и счастливо"?.. И отчаянное, самое сокровенное желание: пожалуйста, пусть оно все-таки есть. А Малфой тем временем приоткрыл чуть расфокусированные глаза, те самые, откуда-то родные до неровного узора вокруг зрачков, и очень тяжело, сокрушенно вздохнул: — Да, Поттер, всегда знал, что с фантазией у тебя просто беда. — Во-первых, Гарри. А во-вторых, Драко, ты хоть понимаешь, что нарвался? — Поттер, секс только после свадьбы! — успел вредно выкрикнуть Драко прежде, чем его захватил рывок аппарации.