Без любви мы болеем душой

Эмма с нетерпением ждала, когда же её девушка придет с работы. Часы без неё тянулись медленно, и Эмма не замечала, как с каждым днем всё сильнее влюблялась. Ей нравилось удивлять Реджину, готовя ей что-то необычное и вкусное на ужин. Пару раз приносила завтрак в постель и, конечно, всё это сопровождалось пошлыми шуточками, к которым Миллс уже привыкла. Она не обижалась на Эмму, ведь самой было приятно такое внимание. Она не признавалась в этом, но сама была довольно пошлой девушкой, но старалась это сдерживать в себе, но иногда всё же дразнила Эмму. Ещё Реджина отметила, что Эмма очень ревнивая и жуткая собственница. В один вечер, когда смена у брюнетки была не допоздна, они решили прогуляться по городу, сходить в парк. Стоило Эмме оставить свою девушку одну на скамейке у пруда, а сама она пошла купить мороженое, как какой-то мужик начал подкатывать к Реджине. Причём он был слишком настойчив. Реджина пыталась дать ему отпор и уже собиралась уйти, как он взял её за руку и удержал. Эмме, которая чуть ли не вприпрыжку шла с мороженым, это явно не понравилось, и улыбка сползла с её лица. Разговор с этим человеком у неё был коротким, особенно после того, как она услышала просьбу Реджины отпустить её, и наглые приставания с его стороны. В итоге, мороженое оказалось на его голове, а Эмма, довольная собой, обняла свою девушку за талию, передав ей второй рожок мороженого, и обе двинулись ближе к дому. Также, когда Реджина приходила с работы и невзначай говорила про клиентов (неважно, какого пола, её ревновали ко всем), Эмма начинала глубоко целовать её, показывая своё влияние. Она доказывала и себе, и Реджине, что принадлежит она только ей. И Миллс нравилось это. Нравилась такая Эмма — порядком вспыльчивая, ревнивая и властная. Их отношения длились уже две недели, и никто за это время не пожалел, что судьба всё-таки свела их. Реджина любила подшучивать над Эммой, вспоминая тот убогий подкат возле кофейного аппарата, а та демонстративно дулась. И обе были счастливы, наслаждаясь каждой проведённой минутой вместе. Поцелуи, объятия — были частью их отношений, и Эмма практически научилась сдерживать своё желание, и Миллс это радовало. Когда Реджина вернулась с работы, Эмма тут же начала в коридоре её зацеловывать и шептать, как она соскучилась по ней. И Реджина отвечала со всей отзывчивостью, отдавая полностью себя этому поцелую, но всё же им пришлось остановиться, когда Эмма услышала урчание живота. Она тут же отправила её переодеваться, а сама раскладывала спагетти по тарелкам и открывала бутылочку красного вина. Эмма отказалась от пива, и нашла что-то необычное в другом напитке. Возможно, оно ассоциировалось у неё с Реджиной, её индивидуальностью и неповторимостью. Ужин проходил за беседой и звонким смехом, и последнее становилось громче с каждым выпитым бокалом. Они не заметили, как разделили на двоих бутылку вина, как и не заметили, что ужин плавно перетек в поздний. — Так, я хочу посмотреть «Уйти красиво», — сказала Реджина, стоя коленями на ковре перед полкой с разнообразными дисками. — Серьёзно? Тебя привлекают дедули, которые решили ограбить банк? — засмеялась Эмма, внося в комнату большую миску с попкорном. — Ха, ну спасибо. Тогда «Папе снова 17». Там красавчик Зак Эфрон, — подмигнула Реджина и уже вставила диск в DVD-плеер. — Он же старый, — фыркнула Эмма и устроилась на диване, кладя ноги на стол. — Ему тридцать один год. По-твоему это старый? — приблизившись, Реджина чмокнула Эмму в губы и устроилась рядом. — Тогда ты тоже скоро будешь старой. — Вообще-то я про фильм, — цокнув, закатила она глаза. — И вообще, я не старая. — Конечно, нет, дорогая. Эмма всегда таяла, когда Реджина называла её ласковыми прозвищами, и сейчас она сидела и улыбалась, как дурочка. Нет, как счастливая дурочка. Обняв свою маленькую девочку, она приготовилась смотреть фильм, который уже когда-то видела, но ради Реджины она приготовилась молчать и не спойлерить ей сюжет. Уже в середине фильма, когда Эмма начала уже зевать, а Реджина продолжала смотреть на игру актёров, полностью погружаясь в эту атмосферу, она чуть съехала вниз и легла на её грудь. Так Эмме было намного удобнее: и Реджина не видела, что она клевала носом, и лежать на её груди было ой, как приятно. К тому же Реджина была без бюстгальтера. Ещё позднее, когда Эмма больше не могла сдерживать свой сон, она решила, что нужно отвлечься или чем-то себя занять, и она не придумала ничего другого, как начать приставать к своей девушке. Аккуратно и очень медленно, она начала пробираться рукой под белую майку, невесомо касаясь плоского живота. Казалось, Реджина ничего не замечала, ведь никаких протестов с её стороны не последовало. Эмма решила действовать дальше. Подушечки пальцев пробежались по рёбрам и уже приближались к упругим полушариям, и вот почти коснулись одного, как раздался голос Реджины: — Эмма. Свон не поняла, какой направленности прозвучало её имя. Сурово-предупреждающе или же томно-возбужденно? Это было сказано с придыханием, и жаль, что Эмма не видела её лица в этот момент, так бы она могла хоть что-то понять. — Убери, пожалуйста, руку из-под моей майки, — прошептала Реджина, зарываясь носом в светлые волосы. Ей понравилась эта дерзость и наглость, но она не могла позволить этому продолжиться. Сли-и-ишком горячо. — Хорошо, — оторвав голову от груди, Эмма оставила поцелуй на ключице и легла обратно. Ради приличия она выждала пару минут, а потом её рука опустилась на резинку шортов и вскоре начала проникать под неё. Реджина в этот момент была поглощена развязкой фильма. Она не замечала, как шаловливая ручонка Эммы позволяет себе слишком много, но всё же вернулась в реальность. Эмма продвинулась не так далеко, как хотела, но это было хоть какое-то достижение. Средний палец находился буквально в двух сантиметрах от её чувствительного бугорка. — Эмма! — вскрикнула Реджина, когда палец совсем невесомо коснулся клитора. Девушке пришлось вытащить руку из шортов. — Что ты делаешь? — А разве не понятно? — поиграла она бровями и снова прижалась щекой к груди. Эмма заметила как участилось дыхание Реджины, как она начала ерзать на диване, пытаясь принять другую, более удобную позу. Стало понятно, что она возбудилась. Но… так быстро? У Эммы в голове крутился только один вопрос, но она не знала, стоит ли его задавать сейчас, и как лучше его задать. Напрямую будет как-то неудобно спросить, а ходить вокруг, да около — не в её стиле. Когда фильм закончился, Эмму продолжали терзать мысли, и она решилась, иначе это просто не оставит её в покое: — Реджина, можно я проверю свою теорию? — аккуратно спросила она, заглядывая в карие глаза. — Что за теория? — Давай, я сначала проверю, а потом тебе расскажу, — Эмма заметила, что щёки Реджины были слегка розовыми. — Ладно, — нахмурилась Миллс. Сейчас Эмма показалась взволнованной и странной. Эмма понимала, что другой возможности у неё не будет, но она боялась, как на это отреагирует Реджина. Приподнявшись, она захватила её губы в плен, проникая в рот языком, и одновременно запустила руку в шорты, только в этот раз она не просто невесомо коснулась плоти, она нырнула пальцем между складок. — Мм! — застонала Реджина в поцелуе и сжала ноги, при этом не выпуская Эмму из плена. Она даже не смогла отстраниться от её губ, ведь другая рука не позволяла этого сделать. — Раздвинь ноги, я уберу руку, — прошептала Эмма в губы и снова прикоснулась к ним. Реджина не знала, стоит ли следовать её словам. Да, она могла раздвинуть ноги, но она не верила, что Эмма уберет руку. Такое положение лишь даст ей больше места, а, зная себя, Миллс не сможет противиться ласкам. Или же она могла оставить руку Эммы, зажатую между своих ног, но так ещё хуже. Слишком много чувствительных точек она задевает. В итоге, она всё же расслабилась, и рука выскользнула из её трусиков. — Ты девственница что ли? — спросила Эмма, тяжело дыша. За две недели она так и не получила однозначного ответа на этот вопрос, но сейчас настало время узнать правду. Своими манипуляциями она могла возбудить Реджину, но чтобы настолько! Она была слишком влажная, и Эмма убедилась в этом лично. — С чего ты взяла? — улыбнулась Миллс. — Чёрт, Реджина, скажи мне. Мы же встречаемся, я должна знать ответ на этот вопрос, чтобы быть готовой, — начала нервничать Эмма. У неё ни разу за всю жизнь не было девственниц. — С чего ты взяла, что я девственница? — повторила свой вопрос Миллс, не в силах оторваться от напряженного лица Эммы. — Слишком много влаги, — отчеканила Эмма каждое слово. — Девственницы очень быстро возбуждаются, а я к тебе толком не прикоснулась, а ты уже… — Я не девственница, — Реджина решила, что долго скрывать это не может, к тому же Эмма не на шутку разволновалась. — Нет? — Миллс покачала головой. — Фух. — Испугалась, что я могу быть невинна? — казалось, Эмма испугалась того, что секса ей ещё долго не видать, ведь девственницы к этому подходят очень серьёзно. — Да. У меня никогда не было таких девушек. Я испугалась… Я не хотела бы делать тебе больно. — Ты не сделаешь, Эмма. — Тогда… — она прикусила губу. — Почему так влажно? Эмма уже подумала, что её возбудил актёр из фильма, который нравится Реджине, и это немного огорчало. — Знаешь, когда я заканчивала школу, после выпускного у меня был секс с моим парнем. Первый секс в моей жизни. Ещё тогда мне казалось, что это слишком для меня. Было слишком приятно. Любое прикосновение, любой поцелуй. Мне казалось, что я попала в рай, — Эмма начала хмуриться от этого рассказа. — После того раза у меня больше не было интимных связей. — Что ты хочешь этим сказать? — Возможно, я слишком чувствительна из-за того, что у меня было всего один раз, а возможно, я такая и есть, — Реджина видела, как горели глаза её девушки. — То есть, ты так возбудилась от моих объятий и поцелуев? — положив руку на талию, Эмма начала целовать шею, подтверждая теорию. — Д-да. Эмма моментально поверила в её слова, ведь даже сейчас, когда она нежно целовала шею, Реджина постанывала и сжимала плечи в руках. Иметь такую отзывчивую девушку было лучшей вещью на свете. Она уже представила, как Реджина будет извиваться на постели от её умений. Если сейчас она так возбуждается от поцелуя и лёгких игр, то что будет, когда Эмма продемонстрирует ей все свои навыки. Теперь настала очередь Свон становиться влажной. — Реджина, я жутко хочу тебя увидеть обнажённой в своей постели, — сжимая зубы, сказала Эмма и провела кончиком носа по ключице. — И я очень хочу сделать с тобой многие вещи, и ты это знаешь, но я жду. Реджина, я очень сильно жду. Последние слова девушка почти проскулила. — Я горжусь тобой, милая, — приподняв её голову за подбородок, Реджина сама прикоснулась к её губам. — И если я тебе дорога и нужна не только для секса, то ты дождешься. А если нет, то лучше скажи мне сразу об этом, — карие глаза начало застилать влажной пеленой. — Если ты только этого хочешь, мы с тобой переспим, но потом ты меня больше не увидишь. — Нет, глупенькая, — Эмма не могла смотреть в эти красные глаза. Она чувствовала себя гадко, что вновь не сдержалась в своих словах, и быстро притянула Реджину к себе, крепко обнимая. — Ты мне очень дорога, и я тебя никуда не отпущу. У меня долго не было отношений, и я уже забыла, что это такое, но ради тебя я готова на многое. — Я верю тебе, но я боюсь, — шмыгнула Реджина носом. — Даже после нашего первого секса я тебя не отпущу, ты — моя маленькая девочка, — вновь целуя драгоценные губы, Эмма ещё долго не выпускала Миллс из своих объятий, шепча ей на ушко ласковые и нежные слова, от которых та млела, а голову покинули дурные мысли. Позднее, когда Реджина уже вышла из ванной комнаты, в одном полотенце, Эмма, уже лежащая в кровати, жадно облизала пересохшие губы. Она старалась вновь вернуть своё внимание к телефону в своих руках, но вид почти обнажённой Реджины она не собиралась менять ни на что. — Хватит на меня пялиться, — игриво произнесла Реджина и достала из шкафа лёгкий, но сшитый из плотной ткани пеньюар. — А что? Хочешь сказать, что мне нельзя на тебя смотреть? — засмеялась Эмма, но потом тут же закашлялась, когда Реджина, сидя на краю кровати спиной к ней, скинула полотенце, обнажаясь. Как жаль, что на ней были трусики. — Ты не смотришь. Ты раздеваешь меня глазами, — из-за плеча кинула она, делая вид, что выворачивает пеньюар. — Да мне тебя и раздевать не надо, ты сама это делаешь, — Эмма наклонилась в сторону, чтобы увидеть хотя бы небольшой участок груди, но ей мало, что удалось разглядеть. — Не подглядывай, — резко повернувшись, когда уже пеньюар был на теле, Реджина увидела, как сидит Эмма, и ей стало понятно, что она за ней подглядывала, как подросток. — Ну емае, всего меня лишаешь, — отложив телефон на тумбочку, Эмма обхватила брюнетку за талию и потянула на себя, укладывая рядом. Реджина заливисто смеялась, когда Эмма начала её щекотать, забираясь руками под пеньюар. Она давно не чувствовала себя такой живой. А как же было приятно разделять с кем-то жизнь, эмоции и чувства, а не просто постель. — Ты моя, — прошептала Эмма, оказавшись на Реджине. — И не желаю слушать возражения. — Их и не будет, — приподнявшись, она увлекла Эмму в поцелуй, притягивая ближе к себе за талию. — Эмма, пообещай, что не сделаешь мне больно. — Обещаю, девочка моя сладкая. Эмма не знала, как могла это обещать, ведь она была непредсказуемой, но даже если она и причинит Реджине боль, то это не будет преднамеренно. Позднее, когда Реджина уснула на её плече, обдавая шею горячим и ровным дыханием, Эмма поклялась, что никогда не причинит ей боль, и она собиралась эту клятву сдержать.