I
— Слишком твёрдый, — преувеличенно серьёзно качает головой Венсан. — Засадишь — не вытащишь! Над его дурацкими шутками в тире смеются все. Кроме Жиля. Тот угрюмо тянет из щита стрелы, стараясь не сломать их. Щит действительно слишком твёрдый, и пущенные из мощного лука стрелы увязли намертво. — Используй резинку, — Венсан с ухмылкой протягивает экстрактор. — Очень облегчает процесс. И переходи ко мне, место же есть! — Лукаво смотрит и добавляет, понизив голос: — Мой щит мягче… Он хохочет первым и хлопает Жиля по плечу. Лучший стрелок, тренерская надежда. Венсану всё даётся легко. Иногда он рассказывает о многочасовых тренировках в прошлом или делится, что снова нужно искать подработку или жильё подешевле, но делает это с такой открытой улыбкой и небрежными движениями тонких плеч, что все говорят: парню везёт. Жиль не знает, за что не любит Венсана больше: за успех, лёгкий характер или за то, что бесстыдно заглядывается на него. — Опытный стрелок определяет плотность щита на глаз! — Венсан стоит на линии стрельбы с луком в руках и болтает без умолку, пока остальные собирают стрелы. Жиль примостился неподалёку со стаканчиком дрянного чая. Пластик жжётся, а хвост пакетика намок. Ладони влажные. — Моя жизнь изменилась к лучшему, когда я открыл для себя смазку для стрел! — Конец фразы тонет в дружном гоготе, в котором кое-как угадывается сравнение профессиональной лучной химии с более простыми аналогами. Жиль прикрывает глаза. Сейчас они начнут шутить про анальный лубрикант. Ну точно. Как всегда. Венсан наконец замолкает и возвращается на линию. Перехваченная ремешками защиты рука упирается в лук. Термобельё обрисовывает аккуратные мышцы предплечий: серый трикотаж обтягивает торс с шелковистой мягкостью; складки — будто штрихи на карандашном наброске. Стабилизатор, стрела, вытянутая рука и согнутый локоть выстраиваются в линию невыразимого напряжения и правильности, отточенных за годы тренировок. Углы лопаток сходятся и замирают в скульптурной неподвижности. Красиво. Так красиво, что стаканчик скользит в руке, а пальцы неприятно дрожат. Стрела срывается с тетивы. Плавно подаётся вперёд лук, блеснув прорезями на рукояти. На три бесконечных секунды Венсан замирает: подбородок вздёрнут, плечи расправлены, весь собран и устремлён вперёд. Затем он ловко изгибается всем корпусом, достаёт из колчана следующую стрелу, и вполоборота бросает на Жиля внимательный взгляд. Жиль запоздало отводит глаза. Он не из этих — нет, такого просто быть не может. Ему просто нужна девушка. Но отношения почему-то не складываются — неудобно, неуютно, чёрт знает, как это объяснить. Случайные прикосновения не обжигают, а движения не рождают смутных желаний. Не приковывают к себе взгляд. А Венсан… тянет из него жилы своей озорной улыбкой и кошачьей грацией. «Мне просто нужна девчонка», — повторяет Жиль. Во всём виноваты худоба и гибкость Венсана, из-за чего он похож на девушку — похож-похож, несмотря на тяжёлые ботинки и мешковатые штаны, увлечение оружием и светлую щетину на щеках. Только поэтому Жиль пялится на него, только поэтому. У Венсана девушка есть. Её зовут Клоди, она иногда заглядывает в тир, и Венсан так смотрит на неё, что сразу понятно — у этих двоих всё хорошо. Поэтому он и шутит про щиты и стрелы, и охотно отзывается на чужие шутки. «Венсан, твой щит достаточно мягкий? Ты всем даёшь вонзать туда?..» — он хохочет первым, под дружный смех выделывает серединой тела характерные движения, и Жиль стискивает челюсти до боли. Венсан точно не из этих, поэтому его не обижают грязные намёки. Он хорошо сходится с девушками. Ему всё даётся легко. Жиль обещает себе смотреть только на мишени, но боковое зрение постоянно выцепляет гибкую фигуру. Венсан идёт к щитам, будто танцует. Подвижные плечи ходят под тонким трикотажем, колчан болтается на бёдрах, скрытых просторными штанами. Венсан останавливается перед мишенью, склонив голову набок и запустив пальцы в без того взъерошенные светлые волосы. Замирает — снова на три бесконечные секунды. На этот раз плечи расслабленно опущены, графитовые складки мягко касаются изогнутого тела, взгляд задумчиво изучает карбоновые древки, воткнувшиеся в жёлтые круги в середине мишеней. Жилю просто нужна девушка.***
Однажды они задерживаются в тире. Вдвоём. До крупных соревнований меньше недели, и все согласны, что Жилю надо усиленно тренироваться. Венсан заявляет, что поможет. Инструктор небрежно бросает на стол ключи, и в тире становится непривычно пусто. Под потолком чуть покачиваются картонные сердечки — дань дурацкому дню святого Валентина, до которого ещё неделя. — У тебя не двигается лопатка, — серьёзно объясняет Венсан. Его руки легко скользят по рукам и спине, якобы подсказывая правильное положение. Заставляют ноги дрожать, а дыхание прерываться. — И ты каждый раз задираешь локоть, поэтому и летит мимо. — Он коротко смотрит в сторону и мелко передёргивает плечами. Ртуть, а не человек. — Я покажу. Жиль смотрит на его затылок — треугольник коротко стриженых волос, на шее переходящих в светлый пушок. Когда Венсан опускает голову, чтобы зарядить стрелу, над серым воротом мягко обрисовывается позвонок. — Положи руку мне на спину, чтобы понять, как надо. Жиль едва не задыхается от ощущения подвижных мышц под тонким термобельём. Венсан тянет тетиву. Угловатый выступ лопатки упирается во вспотевшую ладонь Жиля, а кожа обжигает сквозь тонкий трикотаж. В висках жарко пульсирует. Резкий выпуск, толчок в ладонь, угловатый выступ разглаживается. Венсан выдыхает и вместе с ним переводит дух Жиль. Лучше бы ты не выпускал стрелу, Венсан, лучше бы вообще не касался тетивы… — Ещё, — одними губами шепчет Венсан и снова тянется к колчану. Беззащитный округлившийся позвонок, плавный перекат плеч, ровная линия, устремившаяся в мишень. Сила свернулась в тугой клубок и затаилась в упруго выгнувшемся карбоне лучных плечей и пластичных мышцах, сокращающихся под ладонью. Выпуск. Мягкий толчок лопатки. Жиль понятия не имеет, попадают ли выпущенные стрелы в цель. — Вот, как-то так. — Венсан ставит лук на подставку, щёлкает пряжкой на поясе и отбрасывает колчан на стол. Снова смотрит в сторону, затем мельком на Жиля — странным, нерешительным, почти извиняющимся взглядом — и кивает на дверь кладовки: — Идём. Жиль ни о чём не спрашивает, просто идёт за Венсаном в кладовку. Он не успевает перевести дух, как узкие ладони ложатся ему на плечи, и Венсан приникает к нему всем телом. Губы у него горячие и сухие. Он прерывает поцелуй, проводит по губам языком, и Жиль пользуется этой передышкой, чтобы ухватить тонкие запястья и оторвать от себя. — Сдурел?! — выдыхает он. — Что за?.. Венсан льнёт к нему, жарко дышит в ямку между ключиц. Жиль сопротивляется, но тщетно. — Я не… — горло перехватывает от неуместного, невозможного желания, и окончание фразы захлёбывается всхлипом. — Отвали… — Не отказывай мне, — шепчет Венсан и рушит последние защиты в пыль. — Пожалуйста… Руки Жиля под тонким термобельём, и желанное тело изгибается, подставляясь под ласки. Невозможно оторваться: живот, расчерченный ровными ложбинками, плавный изгиб рёбер, разлёт острых ключиц. Венсан направляет Жиля прикосновениями и движениями тела; стягивает с себя верх и ловко расстёгивает пряжки и пуговицы. — Я не чёртов пед… — шипит Жиль, как сквозь вату слыша треск молнии на штанах. — Конечно, нет, — заверяет Венсан, и Жиль задыхается от того, как умело он действует. Большой палец в ложбинке, три обхватывают нежно и крепко, скользят вверх-вниз, как на волнах; ладонь легко оглаживает головку, и снова — вверх-вниз. Венсан ненадолго сбавляет темп. Жиль не сразу понимает, что за прохладное и скользкое облекает его напряжённую плоть. Нет, это слишком, это… прекратить… Венсан поворачивается спиной и прижимается теснее. Между его сдвинутых бёдер жарко и плотно. Если бы Венсан пытался сам пристроиться сзади — уже собирал бы зубы с пола, но так совсем другое дело… В ушах гулко шумит кровь; приятно до одури. Жиль не успевает среагировать, когда Венсан оглаживает его рукой, скользкой от смазки, и направляет одним уверенным движением. Вздрагивает, резко выдыхает, уперевшись свободной ладонью в край стола, и тут же насаживается сильнее. В кладовке темно, свет падает узким лучом из окошка под потолком, и Жиль видит словно бы отдельные кадры: спину, послушно прогибающуюся под его ладонями; надорванный блестящий квадратик, брошенный на пол; видит, как Венсан то опускает, то запрокидывает голову, вздрагивая от особенно сильных толчков. Позвонок на шее выступает и прячется, лопатки сходятся и снова становятся на ребро, будто Венсан натягивает тетиву. Он весь — как лук, ожидающий выпуска: выгнувшийся, напряжённый. Жиль видит, как одной рукой Венсан упирается в стол, а второй ласкает себя, прерывисто дыша и прикрыв глаза. Он кончает первым, едва успев схватить салфетку, и глядит в потолок, пока Жиль совершает последние яростные толчки. После они, торопливо вытеревшись и одевшись, разбирают луки — рутина, завершающая каждую тренировку. Жиль не поднимает глаз от стола. Он ошеломлён и растерян. Он хорошо знает, как поступать с этими, которые развращают нормальных парней, но Венсан не похож на тех, кому надо давать отпор. Он будто просил об одолжении. Насильники так себя не ведут. Не смотрят открыто и беззащитно, не ласкают с застенчивой нежностью. «Я не мог ему отказать, — оправдывается перед собой Жиль снова и снова. — Это вышло случайно. Я ему объясню, чем плохо… потом…» Венсан держится как всегда, и только румянец на щеках и мечтательный взгляд говорят о том, какое удовольствие он получил. — А как же Клоди? — спрашивает наконец Жиль, дрожащими руками сворачивая тетиву в неровный круг. — Она не знает, — вздыхает Венсан. — Я как-то пытался рассказать, но она такая консервативная… Вообще мне её хватает. Ты просто так смотрел на меня, что я решил… Я рад, что не ошибся. — И много парней у тебя было? — цедит Жиль. — Нет, — отзывается Венсан. — Трое… нет, четверо. Знаешь, как всё началось? В клубе. Обычном, не таком, как ты думаешь. Там был один парень… зажал меня в углу около туалета, как девчонку… Противно вспомнить. Мы чуть не подрались, я сразу ушёл, а ночью мне приснился такой сон… Венсан болтает непринуждённо, без малейшего смущения. Только излом бровей и внимание, с которым он рассматривает обмотку рукояти, выдаёт напряжение. — Короче, я потом долго думал и познакомился по инету с одним человеком. Пока решился — чуть с ума не сошёл. Написал ему, что сам не знаю, чего хочу и… ну, как далеко готов зайти. Он сразу всё понял, мы сняли комнату в гостинице и встречались там недели две или три почти каждый день. Он всё время спрашивал, как мне нравится и что я сам хочу делать… Очень помог мне. — Ты мог нарваться на маньяка! — Мог. Но что мне было делать?.. — Это мерзко, — не выдерживает Жиль. — Мерзко… долбиться во все щели… я бы никогда… — Тебе может просто не подходить анальная стимуляция, — пожимает плечами Венсан. — Это нормально. Это только в порнухе всё просто. На самом деле все любят по-разному. И почему во все щели? Оральные ласки я терпеть не могу. С девчонками — запросто, но с парнями… — он передёргивает плечами и мотает головой. К горлу подкатывает тошнота — от уверенности и проклятой лёгкости, с которой Венсан выдаёт немыслимые, невозможные вещи. В мозгу вспыхивают картинки, одна другой стыднее — на одной из них он сам в тесной кладовке, с бесстыдно спущенными штанами и сальной ухмылкой на лице. Нет, об этом нельзя разговаривать, и вспоминать-то мерзко! — Я всё, — торопливо говорит Жиль и резко дёргает молнию на рюкзаке, едва не оторвав язычок. От бессильной ярости сводит плечи. — Я тоже, — легко подхватывает Венсан. Закидывает свой рюкзак на спину и шагает к кладовке, где они обычно оставляют снаряжение. — Я заберу домой, — выпаливает Жиль. О том, чтобы снова оказаться с Венсаном в сумрачной тесноте, и думать противно. Он торопливо хватает вещи и вылетает за дверь, прежде чем Венсан успевает что-то сказать.II
Следующую тренировку Жиль стреляет с двенадцати метров вместо положенных восемнадцати — это позволяет ему стоять достаточно далеко от Венсана. Накануне тренер доходчиво объяснил, что варианта не ехать на соревнования нет. Честь клуба, будь она неладна. Впереди — три часа в поезде, и Жиль от души проклинает день, когда решил заняться стрельбой. Всю дорогу Жиль глядит то в окно, то в смартфон. Венсан, как всегда, болтает, развлекая соседей по купе. Соревнований начинаются с утра, ночевать предстоит в гостинице. Ночью Венсан приходит к Жилю и забирается под одеяло, на ходу стягивая одежду. Жиль полон решимости вышвырнуть наглеца из постели, но Венсан проводит ладонями по его груди, закидывает ногу на бедро, льнёт так, что не оторвёшь, и постепенно Жиль сдаётся под этим ласковым напором. — Давай попробуем лицом к лицу?.. — лихорадочно шепчет Венсан, одновременно разводя колени и заталкивая под поясницу подушку. Вздрагивает, когда Жиль входит: они не жалеют смазки, но всё равно тесновато. Венсан закрывает глаза и подстраивается под движения Жиля; жарко дышит и скользит губами по тыльной стороне руки, выгибается; впивается тонкими пальцами в плечи, восхищённо оглаживает напряжённые, выпуклые мышцы. Снова кончает первым и откидывается на подушку, прикрыв глаза. — Я не из этих, — чуть слышно шепчет Жиль, рухнув рядом. Венсан поворачивает голову и смотрит непривычно серьёзно. — Успокойся, — тихо говорит он. — Это ничего не значит. Правда. От его слов хочется хохотать, ругаться, бить подушки. Венсан осторожно касается его руки: — Ты что-нибудь читал об этом? — и продолжает, не дождавшись ответа: — Это может быть такой период. Или вообще отдельный эпизод. От того, что произошло, ты не стал менее мужественным. Ты сможешь встречаться с девчонками, если захочешь. Я же могу. С Венсаном хорошо. Жиль не оставался до утра ни с одной женщиной, так неуютно ему было. То тыкались острые локти и колени, то раздражал чужой запах, то пропахшие незнакомым шампунем волосы лезли в рот и глаза. Венсан оплетает его мягко, бережно, удивительно приятно, будто он засыпает под боком у Жиля каждую ночь. Заполняет пустоту. Раньше Жиль был уверен, что заглядывается на Венсана, потому что тот похож на девчонку, но сейчас, в этой тёплой близости, лгать себе больше нельзя. Он приподнимается на локте и смотрит на прорисованные мышцы с узором выпуклых вен, на щёки и подбородок, на вид по-девичьи нежные, но колющиеся вчерашней щетиной; окидывает взглядом всё его узкое, ловкое, но несомненно мужское тело, и со стоном утыкается лицом в подушку. — Жиль, — тихо шепчет Венсан. — Помолчи, — мычит он. — Жиль, об этом надо говорить, — настаивает Венсан. Придвигается вплотную и осторожно обнимает. Точь-в-точь младший брат, забежавший к старшему пошептаться перед сном. — Поверь, проще признать и жить так, как тебе хочется. Что плохого в том, чтобы доставлять себе удовольствие? Хотя бы иногда. Венсан поворачивается на бок, не размыкая объятий. Жиль чувствует прикосновение его груди, бедра, расслабленного члена, и ему хочется умереть. Это тело не похоже на женское, ни капли, и бессмысленно себя обманывать: девушка Жилю не нужна. — Я сам долго сомневался, — шепчет Венсан. — Ты не представляешь, ты хоть… в активной позиции, как мужчина, а я… И я же держался, я старался как мог, но чёртов Валентинов день! За пару недель меня накрывает и всё, я просто с ума схожу. — Воспоминания из детства? — Жиль даже голову от подушки приподнимает. — Что-то случилось в это день, да? — Я ничего такого не помню, — качает головой Венсан. — Да это и неважно. Я хочу сказать, что ты можешь встречаться с кем угодно, это не делает тебя плохим или неправильным, понимаешь? — Тебе надо лечиться, — стонет Жиль, снова уткнувшись в подушку. — Нам обоим… — Зачем, если можно просто найти подходящего парнёра? — улыбается Венсан. — Тебе было приятно, мне было приятно. Никаких обязательств. Завтра ты сможешь найти себе девушку и всё забыть. Если захочешь. Знаешь, говорят, этот Валентин венчал мужчин, хотя это было запрещено. Его потом сожгли… вроде бы. Но нас-то не сожгут. У нас нет инквизиторов, кроме тех, кто сидят в голове. — Ты спал со всеми в тире? — зло цедит Жиль. — Конечно, нет! — восклицает Венсан. — Я вообще нечасто схожусь с парнями. Но иногда хочется. С девчонками всё-таки не то. Он скользит ладонью по плечу Жиля, прослеживает рельеф мышц. — Мне хотелось с тобой. Ты сильный. — Любишь подчиняться? — выплёвывает Жиль. — Нет-нет, — Венсан мотает головой. — Я знаю, о чём ты подумал. Нет. Просто хочу чувствовать чужую силу. Иногда хочется быть таким, как ты… в детстве хотелось. Он переплетает с Жилем пальцы, прижимает запястье к запястью и замирает, будто впитывает чужой пульс. Жиль задерживает дыхание, пытается вспомнить имя третьего победителя Олимпийских игр, считает от двухсот назад, но тело предаёт. Венсан прерывисто вздыхает и поднимает потемневшие от желания глаза: — Тебе как больше понравилось — быть лицом к лицу или сзади?.. «Мне не понравилось!» — Жиль хочет проорать, прорычать эти слова, но они застревают в глотке. Венсан мягко толкает его в бедро, поворачивая на бок, пропускает сквозь пальцы курчавые волосы, гладит и сжимает. У него сильные пальцы с шершавыми от тетивы подушечками и горячие сухие ладони. Он прикрывает глаза и прикусывает губу, будто ласки доставляют ему больше удовольствия, чем самому Жилю. Никто не сожжёт их на костре, никто не упрекнёт, даже не узнает. Но во власти Жиля — выжечь скверну самому. Жиль переворачивает Венсана на живот. Надорванная упаковка презерватива подливает масла в огонь: Венсан даже не сомневался, что разведёт его на мерзость дважды. — Значит, любишь силу, — бормочет Жиль сквозь зубы. Всё ещё узко, совсем не так, как было бы с девчонкой. Он толкается с силой, стиснув одной рукой тонкое плечо, другой упираясь в матрас. Венсан выгибается и подаётся навстречу, затем пытается уменьшить амплитуду и наконец не выдерживает: — Осторожнее… Жиль! Больно! Жиль наваливается всем весом, упирается коленом, вжимает гибкое тело в матрас. — Мне так не нравится! Отпусти! — Венсан дёргается уже изо всех сил. Жиль захватывает узкую ладонь и выгибает пальцы, пока понятливый парень не расслабляется. С переломом нельзя будет завтра стрелять. Дальше Венсан не пытается вырваться, только шумно выдыхает сквозь сжатые зубы при каждом толчке. Жиль зло и яростно толкается через боль, сжимая дрожащие пальцы. Наконец-то всё правильно, так эта мерзость и должна выглядеть: боль, гадкие шлёпающие звуки, скользкие от пота тела, острый запах. Так и должно быть: мерзко, мерзко, мерзко! Наконец бёдра прошивает разряд, под веками взмывают языки пламени, и Венсан резко высвобождается из ослабевших рук. Жиль сидит, тяжело дыша, и смотрит, как Венсан скатывается с постели и выпрямляется. На сетчатке отпечатываются впадина позвоночника, узкие бёдра, родинка на пояснице, расчерченный мягкими линиями живот. Венсан совсем не возбуждён. Вот и хорошо. — Ты… — он не успевает договорить, как Жиль замахивается. Вот так! Окончательно стереть улыбку и погасить тёмный огонь в глазах. Чтобы понял, какой мерзостью они только что занимались Венсан уходит бесшумно и быстро, почти на ощупь собрав одежду и даже не хлопнув дверью. Назавтра Венсан стреляет из рук вон плохо. Так говорит тренер. Жилю он поначалу говорит то же самое, потом его имя оказывается в самом низу списка результатов, и больше ему уже ничего не говорят, пока он не выбывает в одной шестнадцатой финала. Не дожидаясь окончания, Жиль разбирает лук и уходит, не прощаясь ни с кем. Краем уха слышит, что Венсан смог собраться и выигрывает одну дуэль за другой. День в разгаре, на улицах полно людей. Жиль берёт в ближайшем кафе картофельный салат и кофе и сидит над ними, пока в тесное помещение не вваливается целая толпа с лучными рюкзаками, шумно обсуждающая новости — Венсан добрался до финала и взял серебро в перестрелке. Легко. Как всегда. Жиль едва успевает на поезд домой. Привалившись к окну, за которым проносятся огни, набирает со смартфона объявление о продаже лучного инвентаря. Плоть слаба, и если он вернётся в тир — не устоит. Заодно удаляет всё, что касается Венсана — переписку, фотографии, контакты. Без возможности восстановления.III
Венсан возвращается с соревнований победителем — как всегда. В тире неожиданный уход Жиля списывают на зависть. Венсан по-прежнему стреляет и ходит в качалку, шутит с друзьями, героически сдаёт экзамены и обсуждает с Клоди возможность наконец съехаться. Ещё бы, ему всё даётся легко — все так говорят. Только неутолённое желание зудит и ноет. Даже Клоди замечает, что что-то не так, и в конце концов просит не заходить за ней на этой неделе. Пальцы набирают знакомый адрес вслепую. Венсан просматривает анкеты, нетерпеливо постукивая по столу. Слишком молодой, слишком стрёмные фотки, слишком сумасбродные требования… С экрана на него смотрят холодные голубые глаза, и Венсану хватает двух минут, чтобы принять решение. Он быстро отстукивает сообщение, и так же быстро приходит ответ. Опыт? Предпочтения? Табу? Они договариваются о встрече в парке в центре города. Ледяного красавца зовут Анри, и он живёт поблизости. После того, как они трижды измеряют шагами главную аллею, Венсан соглашается пойти к нему. У Анри крепкие руки, цепкий взгляд и звериное чутьё на удовольствие и боль. Он не требует ответных ласк, а изучает доставшееся ему тело с нетерпеливой заинтересованностью: сжимает и оттягивает, царапает и выкручивает, чутко следя за разметавшимся по постели Венсаном и ослабляя захват за секунду до того, как в чужих мышцах и суставах зашкалит боль. Когда он наконец входит, Венсан едва не задыхается от удовольствия. Анри вжимает его в постель, и Венсан расслабляется полностью, доверяет и забывает обо всём. В руках Жиля он изгибался, как натянутый лук; под властными пальцами Анри расползается ветошью, рассыпается, как мягкий щит под умело пущенными стрелами. В висках стучит в такт мерным толчкам, воздух между телами густ и горяч, мир сжимается до тугого кокона над постелью. Анри садится в постели, утирая краем простыни пот с лица. Венсан тоже приподнимается на локте, будто его тянут за нитки. Анри задумчиво смотрит на него — разгоряченного, размякшего, волосы потемнели и слиплись от пота, из-под полуприкрытых век смотрят мутные от неутоленного желания глаза. Лёгким толчком опрокидывает на спину. Надевает на пальцы презерватив и аккуратно наносит смазку. Под его цепким и внимательным взглядом Венсан кончает, выгнувшись и вцепившись в простыни, от одних точных движений внутри, так и не прикоснувшись к себе. Расслабляется и мгновенно засыпает. За окнами едва успевает стемнеть, когда Венсан просыпается и садится на постели. Вначале недоуменно осматривается, а затем прикрывает глаза, вспомнив, от чего по телу разливается приятная усталость. Он удовлетворён целиком и полностью. Отбрасывает в сторону простыни, влажные и перекрученные, и оглядывает себя. Не обошлось без синяков и царапин, но всё это время Анри удерживал их обоих на самом краю, безошибочно угадав, где заканчивается нездоровое, болезненное удовольствие и начинается насилие. Венсан доволен — так, как не был доволен с прошлого года. Разве что под рёбрами слабо, но остро царапается сомнение. Из душа он выходит посвежевшим и словно бы протрезвевшим. Анри на кухне, курит у приоткрытого окна. — Закажем что-нибудь поесть? — интересуется он, и взгляд у него тот же, что на фото — цепкий, оценивающий. — Что предпочитаешь: пиццу, роллы, кебаб?.. — Я лучше пойду, — отказывается Венсан. Сомнение уже не тихо скребётся, а отзывается глухой тревогой. — Уже поздно, а меня ждут. — Я провожу, — заявляет Анри, не слушая вежливых возражений. На улице небольшой мороз. Венсан вдыхает холодный воздух, смотрит на огоньки в витринах. — Выпьем кофе, — Анри мягко подталкивает его под мягко светящуюся вывеску. — Здесь быстро обслуживают. Я заплачу. Так будет честно — ты же покупал презервативы. Венсану неловко отказываться. Из непонятного упрямства он заказывает зелёный чай и смотрит, как Анри поглаживает кожаный переплёт меню, а чуть позже — обводит изгибы кофейной чашки. Пару часов назад Венсан почти терял сознание от удовольствия при прикосновении этих рук, но сейчас инстинктивно отодвигается на край крошечного столика. — Ты не пробовал пользоваться косметикой? — голос Анри негромкий, вкрадчивый. — Мне кажется, тебе бы подошло. — Нет, — Венсан морщится: чай горяч, а он делает слишком большие глотки. — Даже не думал. — У тебя интересное лицо, — тянет Анри, проводя кончиком пальца по ободку из хрупкого фарфора. — Если чуть подчеркнуть скулы и губы… И переодеть во что-нибудь поярче… — Меня это не интересует, — бросает Венсан резче, чем намеревался. — Конечно, — понимающе кивает Анри. — Но если вдруг заинтересуешься, звони. — Щелчком пальцев он отправляет через стол визитку. — Или пиши на ту страницу. У меня есть небольшая фотостудия… — Обязательно, — Венсан залпом допивает чай. — Извини, мне правда надо спешить. Выйдя на улицу, он в клочья рвёт визитку, даже не посмотрев, что на ней написано. Кто сейчас вообще пользуется визитками?! Маленький кусок плотного картона выскальзывает из рук — проще его просто выбросить, но резкие движения успокаивают. Венсан стряхивает обрывки в урну, в который раз зарекаясь встречаться не на нейтральной территории. От его рук и волос ещё пахнет средством из ванной Анри, и хочется вымыться ещё раз и ещё. Мерзко — слово всплывает из подсознания, и Венсан от души сплёвывает в мягкий снег. Точно, мерзко. Зачем он вообще пошёл к Анри домой, забив на своё первое правило безопасности, почему связался именно с ним?.. Статьи, которые он пересказывал Жилю в тёплом уюте гостиничной постели, говорили, что теперь должно полегчать. Желание действительно ослабло, но ощущение пустоты и неправильности не ушло. На ходу он стирает переписку с Анри и вносит его в чёрный список. Сразу становится легче. Затем он отбивает сообщение Клоди. Сегодня она наверняка будет дуться, но у Венсана есть весь завтрашний день, чтобы загладить свою вину, и они будут праздновать Валентинов день вместе. Теперь его должно отпустить. Хотя бы до следующего года.