Увертюра

Марсель смотрел на гитару. Гитара смотрела на Марселя. Взаимопонимания не произошло, и виконт страдальчески вздохнул. Сложные они, эти кэналлийские приборы… то есть, инструменты… Неважно — душа просила музыки, а музыки не получалось! Надо было в свободное время не по дамам разъезжать, а учиться играть прилично! А вдруг его без этого на войну не возьмут? Валме с опасной оглянулся на маршала. Нет, раз взяли — значит, взяли, хотя с Алвы станется и передумать. Савиньяки на удачу расколотили все бокалы, и теперь, накануне отъезда, пить было не из чего. Марсель подавил внутреннего аристократа и хлопнул из горла. Выпили они неплохо, может, получится? Струна сказала «трунь», и Рокэ поморщился. Сейчас начнётся. — Марсель. — Так точно, — с энтузиазмом отозвался виконт, делая вид, что труня не было. — Ещё вина? — Вы мне зубы не заговаривайте, — любезно ответствовал маршал. Во время гляделок Марселя с гитарой (или гитары с Марселем — это как посмотреть) он сидел за столом с крайне отрешённым видом, но явно не спал. А хотелось бы. Тогда бы можно было сказать — «вам всё приснилось»… — Давеча вы хвалились, что умеете играть. — Не хвалился, а докладывал, — возмутился виконт, вызвав одобрительный хмык. — И не на гитаре, а на нервах! — Очаровательно. Это я люблю, — Рокэ одобрил невесть что, резво и трезво выбрался из кресла и подошёл к нему. — Но за свои слова надо отвечать. Я, конечно, не расстроюсь, если мой офицер для особых поручений не будет играть на гитаре… Интонация была такая, что Марселю захотелось провалиться в бездну вместе с несчастной гитарой. Его что, учить сейчас будут? Это ж безумие какое-то! Ну да… безумие. Ты знал, за кем шёл. Валме подвинулся и протянул гитару Алве; маршал покачал головой и вернул инструмент обратно. — Сами. — Но я бы… — Все мы с чего-то начали, давайте. — Я не начинаю, — почему-то снисходительные нотки в голосе Рокэ показались ему вызовом, — я продолжаю! И вообще… И вообще… трррунь! Странно, раньше было лучше. Марсель неодобрительно цокнул языком, струнное эхо затихло. Струнное и странное… и страшное. Пальцы не слушались, хотя голова работала. Куда там, значит, чего зажимать? А вот сюда… Наверное. Попробуй зажми, когда у тебя Алва над душой стоит. А… он тоже сел. Сидит, значит. — Это была увертюра? — осведомился Рокэ, явно сдерживая смех. — Разминаюсь, — небрежно брякнул Марсель, стараясь сохранить достоинство. — Увер… вертеть буду дальше. — Могу предложить свою помощь. — Рокэ, в этом мне ваша помощь не нужна… — Не вам, а бедному инструменту. Интересно, сколько ещё кэналлиец будет терпеть эти душераздирающие звуки? Вообще-то полагалось, что Алва неплохо умеет ждать, но после следующего же труня Марселя остановили железной хваткой. — Вы её даже держите неправильно. — Рокэ потянулся было к гитаре, передумал, выпил ещё и после этого вернулся. Обидно, между прочим. — Виконт, то есть капитан… Нежнее. — Чего? — растерял красноречие Марсель. Уроненное красноречие брякнуло об пол со звуком очередной бутылки. — Того, если вам так понятнее. Представьте, что у вас на руках дама. Представили? — Весьма. — Только пальцы не распускайте; ваша гитара — нежная девственница. — Так кто из нас нежнее? — спросило выпитое вино внутри Марселя, пока виконт пытался поймать себя за язык. — Я или она? — На данный момент я, — вынес вердикт Рокэ и без объявления войны взял его за плечи. Раз, два, лёгкий хруст позвоночника, через силу повёрнутый корпус — и стало правильно, наверное, может быть, Алве виднее. Не особо сопротивляясь, Марсель дождался, пока его повернут как надо. Становилось похоже на урок фехтования. — Теперь лучше… Давайте какой-нибудь свой романс. Только не спешите. — А мы на войну не опаздываем? — пробормотал Марсель. — Опоздаем завтра. Играйте, — похоже, Рокэ его не отпустит, пока концерт не закончится. Что ж, герцог, будет вам концерт! Дальше было сложно, но не страшно. Или наоборот, кошки разберут; глаза боятся — а руки делают, а куда ж им деваться, этим рукам, если на тебя Алва смотрит?.. Ладно бы — просто смотрел, так ведь оценивает, небось. Марсель кожей чувствовал, как здесь и сейчас решается судьба его карьеры. Военной. Если всё будет совсем плохо — жизненной.  — Марсель…  — Оно сорвалось! Это не я.  — «Сорвалась» тут на днях карьера некоего Килеана-ур-Ломбаха, а у вас откровенно сфальшивило. Что с вашей кистью? Она тоже напилась?  — Вовсе нет…  — Тогда почему её так ведёт? — осведомился Алва, и Марселя совершенно не вовремя пробило на смех. Пьяная кисть… Чего он ещё придумает? Нет, это хорошо, что он за маршалом увязался, с маршалом весело и вовсе не страшно. Пока что. Если ты на его стороне, конечно же. Пробормотав что-то на страдающем кэналлийском, Рокэ коротким резким жестом потребовал его прекратить музыкальное мракобесие. Марсель послушно прекратил, хотя в голове наконец-то прояснилось, а руки встали на место. Вспомнил! Молодец, вовремя, а теперь беги. Бежать не пришлось, а точнее — не удалось: Алва пристроился сзади и схватил его руку, резко, но не больно возвращая в правильное положение. О том, что герцог — тонкий ценитель искусства, можно было догадаться, но это уж как-то слишком… Марсель почти обиделся — вот так вот, умеешь себе играть, забываешь на один вечер — и тебя поучают, как какого-нибудь… оруженосца!  — Я сам, — попытка проявить самостоятельность ничего не принесла, его откровенно проигнорировали. — Эр маршал… ну Рокэ…  — Так эр маршал или Рокэ? — уточнил Алва, внезапно уткнувшись подбородком в его плечо и, пользуясь плечом как наблюдательным пунктом, перебирая струны.  — Как вам угодно, но я ещё помню, как играть на струнных… И я не юный Окделл на уроке фехтования, — Марсель тихонько охнул, ощутив, как его многострадальную длань снова сжали, но резче и больнее, чем в прошлый раз. — Простите.  — В том, что играть вы умеете, я и не сомневался. Помню, — усмехнувшись чему-то своему, Рокэ вежливым тычком заставил его выпрямиться. — Но ваши любовные романсы звучат, мягко говоря, не по-военному… Да и тот перебор, за который вы взялись полторы бутылки назад, прозвучал немножко по-кэналлийски.  — Немножко — это насколько? — с опаской переспросил Марсель. — Мне уже пора ловить винную струю ртом и переходить на «соберано»?  — По желанию. А вот от столичных причёсок и очаровательных камзолов придётся отказаться, и к музыке это отношения уже не имеет.  — Раньше б сказали — не пошёл бы никуда, — вполголоса вздохнул виконт. Вздыхать приходилось осторожно — Рокэ, конечно, военный и всякое такое, но Марселю всё равно было боязно лишний раз шевелиться, пока он там, видите ли, на плече. Уронишь ещё, да и отвечай перед всем Талигом… Пристроился, тудыть его в Закат! Кто там Алву змеем обзывал, Арамона, не Арамона? Так или иначе — дурак! Повадки чисто кошачьи… — Так что… играть?  — Играйте. Вынужденная осторожность помогла протрезветь почти окончательно. В памяти всплыл давно забытый мотив, который когда-то витал в воздухе в Валмоне, когда в графстве остановился полк — просто было по пути, вот и остановились, но у какого-то молодчика в руках был инструмент, и Марсель запомнил. Правда, до этого дня мелодия покоилась в дальнем ящичке для воспоминаний: в самом-самом дальнем, с которого уже и пыль не протираешь — попросту не дотягиваешься. Лежит, пылится, а потом разражается парой-тройкой нот, мотивом, мелодией, песней… Зачем слова? Была бы музыка, а слова приложатся. Всё равно они у каждого свои. Марсель сообразил, что его уже не держат, когда прекратил играть. В общем-то… в общем-то да, забыть о правильной посадке было непростительной ошибкой. Привык, значит, наигрывать разнообразный трунь в постелях куртизанок, когда всем вокруг без разницы, фальшивишь или не фальшивишь. Там и схалявить можно. А выбрался из постелей на войну — будь готов!  — Спите, что ли? — шёпотом спросил виконт.  — Нет. Внимаю, — отозвался Рокэ, снова протянув руку к грифу; Марсель приготовился к суровым и беспощадным поправкам, но маршал просто коснулся струн. — Играйте ещё, так лучше.  — Нет, лучше вы… Я так, балуюсь.  — Баловство — это ваши песенки про весну и розы… Песенки хорошие, но чего-то не хватает, — задумчиво говорил Алва. Всё ещё валяясь у него на плече. — То, что вы сейчас исполнили, Марсель, окультуренная походная песня. Окультуренная — потому что на ходу особо не разыграешься, и в основном ей аккомпанируют звуки шагов.  — А о чём она?  — На войне и узнаете.  — Как это я догадался… Тихо доскрипывали угольки в камине, комната погружалась в ночь. Завтра — война… Сегодня — война. Война уже идёт, а они ещё здесь! Но всё успеется и вообще будет хорошо, потому что Алва не проигрывает. Не проигрывает, ничего не делает просто так и дрыхнет на твоём плече. Верилось в это с трудом, Марсель и не поверил. Маршал действительно сменил дислокацию, устроившись поудобнее и не трогая гитару, но вот уж чего бы он точно себе не позволил — так это заснуть при малознакомом непроверенном человеке. А вдруг это проверка и есть? Как-никак, офицер для особых поручений — это вам не персонаж заднего плана. Всё ещё как кот. Кота тоже никуда не спихнёшь, если ему приспичило прикорнуть у тебя на коленях. Глаза закрыты, но это ничего не значит… Бодрствует, как пить дать, но пить на сегодня хватит, пора бы и расходиться. Где там этот всемогущий шнур, который призывает Хуана? Близко, а не дотянешься… Нежно уронив гитару на пол, Марсель потянулся к заветному шнуру. Нет, отсюда не получится: Рокэ мешал, причём весьма. Подавив очередной за вечер страдальческий вздох, виконт наклонился, чтобы рискнуть здоровьем и разбудить Алву, и в итоге коснулся губами тёплого лба. Тьфу ты, ситуация не та! Хотя…  — Это всё обстановка! Вы бы ещё свечи зажгли, — первым делом атаковал Марсель, как только Рокэ открыл глаза.  — Я вас что, ругаю? — с ленцой в голосе отозвался маршал. Сонно как-то… Да ну его, нельзя же так просто взять и заснуть! — Знаете, капитан, если вы каждое утро будете меня так, гм, будить, намечается милейшая кампания…  — Даже так? — Марсель пытался найти достойный ответ и собрать мысли в кучу, но откровенно растерялся перед этим взглядом из-под полуопущенных век. — Я и не такое могу.  — Надо же. Полагаю, это была увертюра?  — Именно, — почему-то севшим голосом подтвердил виконт. Зачем он там полез, за шнуром? К Леворукому шнур. Рокэ внезапно и легко поднялся, потянулся и, как ни в чём не бывало, всё-таки позвал Хуана. — Вы куда?  — Туда же, куда и вам советую — спать. Отдохнуть в походных условиях, в том числе на полу, ещё успеете, — приглашение на выход в форме совета не проигнорируешь, Марсель потихонечку понёс себя к двери, совершенно не желая куда-то уходить. В доме теплее… во всех смыслах. — Марсель, вы расстроились, потому что я позволил себе задремать?  — Скорее удивился, — с готовностью застрял на пороге Марсель. — Честно, я бы на вашем месте ожидал, что я в это время нож заточу или яд приготовлю… Не делайте так больше, пожалуйста. Я-то не буду, но мало ли… «Не делайте так больше», «это же опасно», ну замечательно: узнай кто-нибудь, что он такое ляпнул Рокэ Алве… Это как ворону крылатому сказать, чтобы он не летал. Рокэ внимательно посмотрел на него снизу вверх.  — То, что вы не будете этого делать, я откуда-то знаю. Спокойной ночи. Как слуги провожали его до дверей, Марсель уже не помнил — в ушах отдавался тихим эхом нескончаемый струнный звон.