Гарри Поттер и Пушистые проблемы

Зелёный луч Авады отразился от не иначе как чугунного лба младенца и бесшумно устремился обратно, прямо в грудь наславшего проклятие. От толчка ребёнок плюхнулся на попу, с удивлением провожая взглядом зелёное свечение. Далее последовали и вовсе непонятные события. Во-первых, высокая чёрная фигура рассыпалась в прах, и чёрные одежды неопрятной кучей свалились на пол. Во-вторых, из кучи вылетело некое эфирное нечто и в панике слепо заметалось по детской. И в-третьих, из-под шкафа выскочила очумелая кошка. Кошки и призраки не ладят по определению, первые видят последних даже в маггловском мире. Так вот, отколовшаяся часть души устремилась было к ребёнку, но была перехвачена кошкой. Вернее, шипящим когтистым комком ярости и беспрецедентным, бессильным гневом преданного зверька. Ну посудите сами, вперся посреди ночи незваный гость, прибил на пороге хозяина, через пять минут отправил следом хозяйку, и ведь мало ему, гаду!.. ещё и на мелкого нацелился… Конечно, пока можно было, она не вмешивалась, потому как не в природе это кошачьей — хозяев грудью прикрывать, но… с привидениями-то у кошек и так короткий разговор, а тут не пойми что. Не то дух, не то ещё что-то, но что бы это ни было, оно агрессивное и… мелкое, кошке как раз по когтям, справимся, главное, к мальчику не подпустить. И Табита, отважная маленькая самочка полукниззла, та самая кошка, которую Гарри едва не пришиб, летая на игрушечной метле, подаренной Сириусом полгода назад, поглотила случайный крестраж Тёмного Лорда. Гарри уцепился за деревянные прутья своей кроватки, с трудом поднялся на ножки и вопросительно посмотрел на маму, лежащую на полу рядом с кроваткой. Чуть поодаль, у двери, лежал ком чёрного барахла, сверху на нём — палочка. Бурая Таби сидела тут же, перед кроваткой, и странно дергалась, как будто чем-то давилась, чем-то невидимым… И именно поэтому кошке не было дела до крысы, которая вдруг вылезла из-под комода. Толстая и плешивая крыса, волоча голый хвост, вприпрыжку приблизилась к куче тряпья, замерла возле неё и стала расти, неуловимо быстро для человеческого глаза. Миг, и на месте крысы скорчился перепуганный толстяк с жиденькими волосиками и трясущимися ручками, прижатыми к груди. Питер Петтигрю с ужасом уставился на останки Хозяина. В его голове никак не укладывалось то, что произошло только что. Он же привел Хозяина, предал друзей, польстившись на щедрые обещанные дары, а тут такой облом… Серые водянистые, вечно влажные и вечно бегающие глаза Питера скользнули по мальчику, стоящему в кроватке, и зацепились за лобик. На лбу был свежий зигзагообразный порез, сделанный чем-то острым. Да, порез, потому что авада не оставляет следов, это даже Питер знал. Так, и что дальше? Дальше-то что??? Лорда нет, ребёнок жив… Авада его не берет, но, может, Бомбардой его, того, шарахнуть? Рука Питера потянулась за палочкой Лорда. Честная Бомбарда Максима послушно разнесла половину верхнего этажа, но Руна Жизни, начертанная матерью перед смертью при помощи канцелярского ножа, так же честно сберегла жизнь младенца, ревностно распихивая летящие обломки кирпичей и прочего строительного шлака, создавая вокруг Гарри непроницаемый защитный купол. Но Питер этого не видел, он драпанул сразу же после того, как выкрикнул заклинание разрушения. В неизвестном направлении скрылась и кошка. Гарри устал, он был напуган и голоден, а ещё у него болел лобик — мама зачем-то поцарапала его коротким ножиком, которым папа вскрывал конверты. Кроме того, стало очень холодно, октябрь, что вы хотите? Стены-то тю-тю, и холод, вполне себе зимний, коварно проник в незащищенные более стенами помещения, а в тех участках, где отсутствовал потолок, ещё и снегу добавил. С ветерком. Морозным. Ремус Люпин спешил как мог, где-то трансгрессией, а где-то и просто бегом. Простым физическим бегом по-маггловски он пробирался в Годрикову Впадину, спеша перехватить Сириуса, который час назад внезапно схватился за карман и с воплем «Питер!» исчез в вихре трансгрессии. А вот Лунатику это было недоступно, полнолуние только-только прошло, его организм был сильно истощен непроизвольным оборотом, что поделать, даже Истинным оборотням приходится подчиняться властной и беспощадной силе полной Луны. Прибыв на место, Ремус сразу понял — случилась беда. От развалин дома в небо уносился мотоцикл с Хагридом, Бродяга в виде волкодава, глухо рыча, шнырял среди обломков, после чего тоже рванул по своим делам. Насколько понял Люпин, в погоню за Питером. А ему что делать? И кстати, а куда это Хагрид Гарри повез? Надо бы проследить, так, на всякий случай. И Люпин, болезненно поморщившись, брезгливо покосился на начинающую убывать Луну, передернулся и, собрав все свои силы, трансгрессировал. Он помнил, где живут Дурсли, помнил последние шуточки Мародеров на свадьбе Пэт и Вернона, помнил скандал, с которым Лили и Пэт расстались, дружно прокляв друг дружку. И теперь его очень сильно царапали нехорошие предчувствия. Он успел, даже обогнал Хагрида, да так, что пришлось его подождать. Вместе с Минервой МакГонагалл, которая зачем-то сидела на заборчике в виде полосатой кошки. Вскоре стало ясно: Минерва ждёт Дамблдора. А уже потом они вместе ждали Хагрида, едва слышно переговариваясь. Прислушавшись, Люпин услышал много чего интересного. Скрытый темнотой и морозом, оборотень стал свидетелем того, как Хагрид наконец-то доставил ребёнка, потом послушал короткий спор Минервы и Альбуса на тему «а надежны ли эти магглы?», проследил за тем, как Альбус Дамблдор поднимается на крылечко и кладет завернутого в одеялко Гарри на обледенелый порожек. И уходят. Альбус — после того, как вернул освещение Тисовой улице, Минерва в виде кошки-британки скрылась в другом конце той же улицы, а Хагрид унёсся в небеса «возвращать мотоцикл молодому Сириусу Блэку». Выждав ещё немного, Люпин начал беспокоиться. Э-э-м-м… а что, директор не постучался? Они же там спят, магглы в смысле. А ночь холодная-морозная, а до утра ещё далече… Надо Гарри проверить, вон какой пар над ним струится, неужели Дамблдор не озаботился согревающими чарами? Нет, не озаботился, лежит Гарри, мёрзнет. Одеялко и письмо комкает, ежится, холодно ему, бедняжке. Чувствуя тихую ненависть, Ремус нагнулся и осторожно выдрал скомканное письмо из судорожно сжатых пальчиков, после чего сел тут же на крыльце рядом с Гарри и без раздумий вскрыл конверт. Наверное, звериное чутьё помогло ему избежать опасности, потому что он затаил дыхание и очень вовремя отвернулся, когда от письма взлетел невесомый порошок и тут же рассеялся безвредной пылью, убитый напрочь морозным ветерком. Предполагалось, что письмо вскроют в помещении и порошок зелья агрессии впитается в мебель и вдохнется теми, кому он был предназначен. Осознав это, Люпин насторожился ещё больше: что-то тут не так… Определенно не так, ну-ка, ну-ка, что тут написано? Так-с… Лили и Джеймс убиты, примите мои соболезнования, ля-ля-ля… Гарри много не съест, много места не займет… Что за хрень? Будьте к нему построже, он волшебник и требует к себе надлежащего ухода и сурового обращения… Нда-а-а… А с какой Луны я вообще свалился? С убывающей? Ясно, делаем ноги. И себе, и Гарри. Извини, малыш, но тебя я здесь не оставлю, не знаю, зачем это Дамблдору, но жизни тебе здесь точно не будет. Пошли, мой хороший, иди ко мне, папа Рем о тебе позаботится… Тихо дремала Тисовая улица, темные, слепые окна молча и бесстрастно взирали на проходящего мимо них высокого, чуть сутуловатого мужчину со встрепанной каштановой шевелюрой и светло-карими с легкой желтинкой глазами, в руках мужчины был объёмистый сверток со спящим мальчиком. Ремус Люпин был достаточно адаптированным волшебником и в мире магглов ориентировался так же хорошо, как и в магмире, и в лесу в волчьем образе. Так что в Девоншир, где он проживал, они добирались сначала на автобусе, а потом и поездом, притормозив в ночном супермаркете для покупки всего самого необходимого и детских вещей для Гарри, потому что у того ничего, кроме одеяла, и не было. Пассажиры ночного рейса сонно клевали носами, не обращая внимания на такого же пассажира, как и они сами. Такой же, как и они, усталый и изможденный, возможно, недавно перенёс какую-то тяжелую болезнь, вон как плохо выглядит, но человек, судя по всему, хороший и надёжный, так как бережно прижимает к груди крепко спящего мальчика, чистенько и опрятно одетого в новенькие детские одёжки. А Гарри Поттер спал, крепко и доверчиво обняв руку Люпина, и не знал, что он знаменит и что люди, тайно либо открыто собиравшиеся по всей стране, отмечая нежданный праздник, поднимали бокалы и произносили шепотом или во весь голос: — За Гарри Поттера — за мальчика, который выжил! А в Годриковой Впадине на крыше соседнего дома, дома Батильды Бэгшот, возле трубы сидела маленькая осиротевшая кошка по имени Табита, буренькая, с полудлинной взъерошенной шерсткой, похожая на сибирку или на мелкого мейн-куна. Она сиротливо жалась к горячей трубе и тоскливо щурила в темноту грустные зелёные глазки. Никого у ней не осталось… Ни Лили, ни Джима, даже Гарри и тот куда-то делся, что же делать-то? Как теперь жить? Люди, спасите меня, а? Я много не съем и много места не займу… А случайный крестраж, точнее, какая-то одна сотая часть души Темного Лорда, тихо и мирно скончался, поглощенный без следа цельной и незамутненной кошачьей душой.