Возвращение домой

Капитан Аллен редко возвращается домой. В его доме пусто, холодно от вечно открытых окон и душно от старой мебели. В его доме пустой холодильник, и коробки из-под еды на заказ аккуратно ютятся в углу в ожидании мусорного бачка. В его доме нет жизни: последнее растение погибло ещё пару лет назад, а животных он не заводит. В его доме в пыли ненужный телевизор и вечно сухая посудомоечная машина. Он даже не помнит, зачем купил ее когда-то. В его доме вообще много ненужных вещей. Возвращаясь домой, главной ненужной вещью Аллен ощущает себя. Работа давно заменила ему и дом, и семью, и друзей, и любые отношения. Сложно любить, когда смерть каждый день ревниво дышит в затылок. Аллен не смеет ей изменять. А ещё Аллен ненавидит больничные. Даже самое крепкое здоровье подводит, а его в эту ужасно-холодную, вязкую весну отчего-то слишком уж часто. С работы он уходит лишь тогда, когда из-за жара начинает перед глазами плыть текст, а тренировочное оружие — подрагивать в пальцах. Он поддаётся болезни лишь тогда, когда знает, что пользы от него уже не будет, а риск для подчиненных на задании от отсутствия его концентрации будет слишком велик. Подвергать кого-то опасности не в его правилах. Первые несколько дней в стенах дома — даже сейчас Аллен предпочёл бы больницу, за годы опасной работы она стала ему вторым домом, после работы, конечно, — проходят даже сносно, не считая того, что капитан по привычке встаёт ещё до рассвета. Правда, болезнь валит обратно, и непривычный к долгому сну, он по пробуждению чувствует себя ещё более разбитым. Пара дней, и начинает тошнить — состояние выйти из дома не позволяет, а вся обстановка угнетает так, что выть хочется. Аллен ходит по дому бесцельно, бессмысленно. Беспорядок и запущенность собственного жилища лучше не делают. Он понимает, что даже если что-то изменит сейчас — всё это будет иметь лишь временный эффект. Временный эффект — значит, никакого эффекта, капитан в этом категоричен. У него не найдётся в будущем ни сил, ни времени поддерживать необходимый порядок вещей в доме. Это не для него, и не про него. В голову сама собой, а точнее, благодаря навязчивой рекламе, траслирующейся по телевидению, во всемирной сети, снова и снова звучащей от коллег, приходит мысль. Странная, глупая, вероятно. Аллен готов объяснить её температурой, но не готов признать её несостоятельность. В конце концов, терять ему точно нечего. Наоборот, данная мысль грозит приобретениями и не самыми плохими. У Киберлайф есть доставка до порога дома. Было бы странно, не имей самая крупная и успешная корпорация в Соединенных Штатах своей службы доставки. Когда в дверь звонят, Аллен инстинктивно дёргается, совершенно отвыкший от громкого звука дверного звонка. К нему слишком редко кто-то заходит. На пороге двое — курьер и, разумеется, то, ради чего всё затевалось. А оно — в первые моменты говорить об этом «он» хочется, вот только язык не поворачивается — будто с картинки, не наврала реклама. Каштановые волосы немного уложены назад, чистое, светлое лицо и мягкая улыбка. Дружелюбная, якобы, располагающая. Аллен хмур. Аллен не верит таким улыбкам. — Вы уже придумали имя? — словно между прочим интересуется курьер, когда покупка оплачена, а бумаги подписаны. — Нет, и не собираюсь, — тихо бросает Аллен, всем своим видом показывая, что курьеру пора удалиться. Парень оказывается смышлёным и ретируется из дома капитана быстро и почти незаметно. Когда дверь за его спиной закрывается, Аллен возвращает всё внимание андроиду, что уже стоит и почти светится в ожидании первых указаний. — Уборка. Стирка. Готовка, — каждое слово — приказ, иначе капитан не умеет. — Завтрак, ужин — на обед я не прихожу. Я и на ужин редко буду появляться, но он всегда должен быть. Это ясно? — Ясно, — кивает андроид и его мягкий, словно бы созданный успокаивать голос разносится по непривычной к такому гостиной. — Ты — всего лишь бытовая техника, поэтому обращаться ко мне будешь лишь в случае неисправности. Со всем остальным разбираешься сам. Ясно? — Ясно, — с той же интонацией, с той же полуулыбкой. — Вопросы, если есть, задавай сейчас, больше возможности не будет, — проговаривает Аллен и тут же заходится кашлем, лекарств дома почти не было, да и то, что было — кончилось, но теперь у него есть андроид, созданный для такого. — Как я могу обращаться к вам? — в глазах будто искренний интерес. Запрограммированный, разумеется. Как и всё остальное. — Аллен. — Мистер Аллен? — уточняет андроид, как любопытный щенок чуть наклоняя голову. — Капитан Аллен. Ещё вопросы? — голос хрипит, подводит. — Больше вопросов нет, — AP700 складывает руки за спиной, вновь полностью готовый к указаниям. — Сейчас пойдёшь в аптеку и купишь все, что указано в рецепте. Там, на столе, — кажется, Аллен, придя домой, кинул его куда-то туда. — Заодно купишь продуктов и всё необходимое, доступ к счёту тебе настроили. Через два часа подашь ужин и лекарства. Опозданий я не приемлю. Аллену не нужно подтверждение приказа. Он говорит один раз и его беспрекословно слушаются, иначе — отправляются на свалку. Андроид должен уяснить это раз и навсегда. Дружбу он заводить не собирается. У Аллена вообще не было в привычке дружить с бытовой техникой, а уж тем более — давать ей имена. Он же никак не назвал холодильник и не разговаривает о том, как прошёл день с кофеваркой. Чем андроид лучше? Лекарства куплены и ужин подан ровно в срок, вот только Аллен, скошенный температурой, спит, и, когда андроид понимает, что его владелец не спустится, принимается за уборку, тихо, чтобы не потревожить. Все задачи, как верный подчиненный, а точнее — исправная техника, AP700 выполняет чётко, точно, идеально и вовремя. Так, что и не придерёшься. Аллен и не собирается. Он его вообще не замечает, относясь так же, как к телевизору, который почти никогда не смотрит. Есть? Есть. Функции свои выполняет? Выполняет. Большего не нужно. Вот только изменения в доме не заметить сложно: чисто, всё на своих местах, как он и любит, всё сверкает в меру своих возможностей, пахнет не старой мебелью и пылью, а горячей едой и свежезавареннным чаем. Аллен кофе не пьёт. Из принципа. В углу больше не стоит коробок из-под заказанной еды, её в доме вообще больше нет. А Аллен с трудом вспоминает, что изначально занавески на окнах действительно были светло-бежевого, а не серого цвета. Андроид под ногами не мешается, редко попадается на глаза, и не совсем ясно, когда успевает всё сделать. Но успевает. И это главное. Значит, не зря капитан потратил столько денег на передовую модель. Окупается. Отзывается новый бытовой прибор на простое «андроид» или сразу на прямые указания, где бы ни находился — слышит. В первый момент это кажется жутким, но потом Аллен привыкает. Поправляется он довольно быстро и спешит выйти на работу против указания врачей. Андроида, попытавшегося на выходе подать ему пальто, Аллен окидывает лишь слегка удивленным взглядом. Он об этом не просил. Видимо, также программой заложено. Всё предусмотрели, неплохо. И это — первый раз, когда AP700 говорит не «ужин подан», «завтрак на столе», и всё в этом роде, а что-то, самую малость необычное, вызывающее странное чувство где-то на подкорке. — Удачного дня, капитан Аллен. Обычная человеческая вежливость, а от того особенно неожиданная. Аллен никак не реагирует на это и просто уходит из дома, не оглянувшись на оставшегося на пороге андроида. Вечером он не приходит. AP700, разумеется, будет ждать всю ночь, пока не понадобится готовить завтрак. Но Аллен останется на работе ещё на один день. И так теперь происходит часто: Аллен ночует дома раз в два, а то и в три дня, но всякий раз, когда возвращается, первым делом видит эту дружелюбную, почти искреннюю улыбку и слышит этот мягкий голос. — С возвращением, капитан. Вначале Аллен награждал андроида лишь мимолетным скептическим взглядом, потом — просто не обращал внимания, но в какой-то момент, поймал себя на том, что уходя и возвращаясь, стал бросать через плечо короткое «Спасибо» в ответ. Это было… странно. Кто в здравом уме благодарит технику за работу? Вот только провожать его и встречать в базовый функционал андроида не входит, но он делает это. Ему не сложно. Аллен решает забить. Какая разница? Всё равно никто его не слышит. Через какое-то время это входит в привычку, и даже становится не по себе, если по возвращению, андроид занят своими делами и не успевает выйти и поприветствовать его. Аллен передергивает плечами. Привык он к этой пластмассе, что ли? И голос у него приятный, и внешность не отталкивающая. То, что он выходит проводить его или встретить, это тоже… приятно, в общем, и нечего тут стыдиться. Аллен вновь не жалеет о потраченных деньгах. Однажды Аллен не возвращается всю неделю. Захват заложников, сложная операция, свихнувшийся преступник. Капитан зарабатывает пулю в плечо и сотрясение мозга после неудачного падения. Ничего серьезного, бывало и хуже. Главное, что того ублюдка взяли и заложников не потеряли, остальное — вылечится и придёт в норму. Вот только положенные две недели в больнице он не выдерживает, срывается домой раньше. Почему? Вроде как еда дома теперь вкуснее больничной, да и ждёт там кто-то. Кто-то… Не кто-то, а что-то, мысленно поправляет себя Аллен. Андроид всего лишь техника. Но он ждёт, и отчего-то его присутствие рядом капитану приятнее, чем общество снующих вокруг медсестёр. Отчего? Этим вопросом Аллен не задается, и правильно. Он почти вваливается в дом, и на самом пороге голова кружится так, что устоять не выходит. Он вот-вот должен встретиться с полом, но что-то останавливает, резко и крепко. Аллен поднимает взгляд на держащего его андроида, непривычно взволнованного и озабоченного. И привычная фраза вдруг вздрагивает на полуслове — С возвращением домой, капитан. Вам помочь? Ну, разумеется, черт возьми. — Там диван. Помоги добраться. AP700 кивает и послушно дотаскивает Аллена до дивана. Видимо, он переоценил собственные силы. Тошнит, голова кружится адски, а судя по тому, как липнет к плечу футболка, так ещё и повязки намокли. Проклятье. — Бинты есть? — Да, капитан. — Неси. С трудом ориентируясь в пространстве, Аллен стаскивает с плеч куртку и видит расползающееся алое пятно на футболке. Стягивает и её следом, медленно, не из-за боли — её он привык терпеть — из-за головокружения, разматывает мокрые от крови бинты и откидывает прочь. Всё не очень серьезно, но нужна новая повязка, определенно. К этому моменту андроид уже стоит рядом, протягивая бинт, и тогда, смутно, но Аллен замечает пылающий красным диод на виске у машины. Думать об этом нет сил. Сейчас они все сосредоточены на том, чтобы закрыть рану и сделать перевязку. Вот только с миром, кружащимся вокруг, как карусель, это сложнее, чем кажется. Аллен пытается, прикладывает бинт, который всякий раз норовит выскользнуть из руки. Проклятье. Голова кружится сильнее, и тошнота подступает к горлу. На очередной попытке, на его руку внезапно опускается едва тёплая механическая ладонь, а голос, будто издалека произносит: — Позвольте помочь. Аллен колеблется недолго, ему и правда нужна помощь. Он отдаётся в руки андроида, но не перестаёт напряжённо, насколько это возможно в его состоянии, наблюдать за каждым его действием. — У тебя нет этого в функционале, — на выдохе произносит Аллен, еле заметно морщась от боли. Руки у AP700 ловкие, движения выверенные и аккуратные, почти неощутимые. Капитан чувствует лишь, как на кожу осторожно ложатся бинты. — В мою программу входит алгоритм оказания первой помощи. Перевязка — одна из простейших его составляющих. Аллен понимающе кивает и позволяет себе расслабиться немного больше, отчего-то просыпается уверенность в том, что андроид знает, что делает, и не посмеет ему навредить. Несмотря на всё ещё горящий алым диод на его виске. Аллен думает о том, чтобы посмотреть в инструкции — она ведь должна быть? — что это может значить. Поломка? Или что-то другое? Это — последнее, о чем он успевает подумать перед тем, как, наконец, позволив себе расслабиться, прикрывает устало глаза и незаметно проваливается в бессознательный сон. Просыпается он лишь следующим утром, на всё том же диване, но с мягкой подушкой под головой и укрытый тёплым одеялом. Голова на удивление ясная, а плечо… болит, конечно, но тугая повязка не позволяет слишком сильно тревожить рану. — Доброе утро, капитан Аллен. Разрешите поинтересоваться, как ваше самочувствие? Андроид — само воплощение заботы, и нет больше красного диода на виске. Привычный голубой. — Лучше, — коротко бросает Аллен, медленно поднимаясь на диване. Мир вокруг все ещё кружится, но уже значительно меньше. — Я взял на себя смелость приобрести необходимые медикаменты, капитан, — осторожно начал AP700, привлекая внимание Аллена. — Если вы позволите, я окажу вам всю необходимую медицинскую помощь. Аллен ещё какое-то время хмуро рассматривает андроида с ног до головы, а потом медленно, задумчиво кивает. Это не помешает. Ему сейчас нужен уход, он и сам понимает это прекрасно, а этот домашний андроид, вроде бы, для этого и создан? Тем более в прошлый раз, когда капитан вынужденно оставался дома, он справлялся неплохо, но там всё было и не так серьезно. А, к черту, пусть. Аллен проводит дома неделю. И все это время, каждый день андроид где-то рядом, готовый моментально откликнуться. Капитану кажется, что теперь AP700 не столько ухаживает за ним, сколько заботится. Он на деле не совсем понимает разницу между этими двумя действиями, но ощущение не обманешь. И в какой-то момент Аллен не замечает, как, обращаясь к андроиду по очередному поручению, он начинает с ним разговаривать. Непонятно, как это происходит, но, видимо, лишенный на долгое время человеческого общения, капитан пропускает тот момент, когда находит в AP700 собеседника. Смысл происходящего доходит до него лишь в тот момент, когда уже второй день, будто продолжая прерванную накануне тему, они с андроидом начинают оживлённо спорить. Правда, на привычный спор это походит мало: оба спокойны, Аллен — холоден, AP700 — мягко снисходителен, но каждый из них высказывает аргументы, пытаясь переубедить оппонента. Капитану в один момент не нравится, что андроид, будто возвышаясь над ним, сидящим на диване, стоит по струнке в нескольких шагах от него. Поэтому Аллен кивает на место рядом с собой, и разговор они продолжают уже наравне, глядя друг другу в глаза. И лишь ночью, незадолго до того, как провалиться в сон, капитан думает о том, что вёл разговоры с бытовой техникой и… ему это понравилось. Кажется, пора возвращаться на работу и к обычной социализации, а то недалёк тот день, когда он со стиральной машинкой о политике заговорит. Однако, на следующий день, он вновь, сам, вызывает андроида на разговор за завтраком, учитывая, что по утрам в принципе не любит разговаривать, о чем знает каждый подчинённый. Но почему-то не в этот раз. Капитан Аллен начинает чаще возвращаться домой. Лишь один или два раза в месяц он пропускает ужин, а желание работать сверхурочно и проводить вечера в спортзале или тире отчего-то становится значительно слабее. Но Аллену не хочется об этом думать. Аллену хочется вечером, перед сном разговаривать с андроидом об искусственном интеллекте и достижениях военной техники. AP700 на удивление хорошо поддерживает эти разговоры и оказывается слишком занимательным собеседником. Настолько, что, лишь не высыпаясь третий раз за неделю, Аллен понимает, что их разговоры заканчиваются далеко за полночь. И он почему-то снова не против. Настолько не против, что делает однажды то, чего никогда не собирался делать. — Как люди выбирают вам имена? AP700 отвлекается от загрузки посуды в посудомоечную машину после ужина и смотрит на капитана внимательно, с непривычным любопытством. — Если честно, капитан Аллен, я не знаю. Проведённый Киберлайф опрос показывает, что семейные люди предпочитают доверять выбор имени для домашнего андроида своим детям. Как выбор клички домашнего животного. Люди одинокие нередко называют андроидов именами знакомых или когда-то дорогих людей. Такие мотивы мне непонятны, — андроид смахивает влагу с рук кухонным полотенцем, отвечая на внимательный взгляд сидящего за столом капитана. — Кто-то берет имена из книг или фильмов. А кто-то — просто имена, которые им нравятся. Капитан Аллен задумчиво кивает, по привычке складывая руки на груди и немного откидываясь на спинку стула. — И вы сразу откликаетесь на эти имена? — Да, капитан. Программа моментально записывает имя в базу данных, и андроид откликается именно на него, — услужливо отвечает AP700, продолжая словно по стойке смирно стоять у обеденного стола. — Ясно… Это можно делать лишь при покупке или… — Если вы хотите дать мне имя сейчас, — вдруг перебивает андроид, — я буду на него откликаться. Ещё с полминуты Аллен смотрит на мягкое приятное лицо андроида, прокашливается, хмыкает своим собственным мыслям и, улыбнувшись сухо, самым краешком губ, произносит: — Адам. Теперь тебя так будут звать. Диод на виске андроида пару раз мигает жёлтым и он с улыбкой произносит: — Моё имя Адам. Спасибо, капитан. — За что ты меня благодаришь? AP700 отвечает не сразу, его взгляд вдруг начинает скользить по комнате, будто где-то на стенах может быть написан правильный ответ. Аллен терпеливо ждёт. — Это… отличает меня от иных андроидов, — неуверенно, будто… смущенно?.. произносит Адам. — Разрешите поинтересоваться, почему именно это имя? Капитан пожимает плечами. — Первое, что в голову пришло, — говорит Аллен и врет без зазрения совести. Ведь на деле он уже несколько дней, как думал над именем, и ничего лучше, чем имя юношеской, студенческой влюблённости, почему-то в голову так и не приходит. Прошло с тех пор уже почти двадцать лет, а он… неважно. Почему-то называть андроида именно так оказывается чрезвычайно легко. Настолько легко, будто это всегда и было его именем. Значит, Аллен не ошибся. Вот так за работой, ночными разговорами и почти совместными завтраками с Адамом незаметно проходят два месяца лета. До того самого момента, как лист календаря, оторвавшись, открывает переломную дату. Пятнадцатое августа две тысячи тридцать восьмого года. В тот день Аллен приходит домой под утро, но сам думает, что лучше бы не приходил вообще. Он не помнит, когда в последний раз был в таком состоянии. Алкоголь для него никогда не был чем-то запретным, но и панацеей он его не считал. А со стрессом от работы капитан привык справляться в зале, избивая очередную грушу или неудачно попавшегося соперника. Но не сегодня. Сегодня он просто не смог заставить себя пойти куда-то после того, как всё было кончено. Его хватило лишь на то, чтобы, доехав до ближайшего круглосуточного супермаркета, купить там бутылку виски и начать распивать её уже в такси по дороге домой. На пороге он оказывается уже в нетрезвом состоянии, бутылка виски, как сказал бы любой пессимист, наполовину пуста. — С возвращением, капитан… — Отвали от меня, — бросает Аллен, отмахиваясь от удивленного андроида. Он отбрасывает легкую ветровку куда-то на пол и падает на диван, вновь прикладываясь к горлышку скрытой в бумажном пакете бутылки. Адам смотрит на него растерянно, диод на виске мигает то жёлтым, то красным. Благо, капитан этого все равно не видит. Сейчас он видит перед собой лишь крышу высотного здания в центре Детройта и маленькую девочку, срывающуюся с неё. Аллен и раньше терял заложников, редко, но терял. Вот только никто из них не был невинным ребёнком, только-только начавшим жить. Картина слишком живая, слишком страшная. Этот ублюдочный андроид, почти в точности такой же, что стоит сейчас за его спиной, глядя ненормально взволнованно. Она кричит в его руках, она просит о помощи, а он, Аллен, ничего даже сделать не может. Лишь смотреть в спину этому переговорщику, который безрезультатно пытается убедить рехнувшегося андроида отпустить ее. Но не выходит. Ни черта не выходит. Аллен делает новый глоток, душит им дрожь в горле. — Капитан, я… могу вам помочь? Аллен не оборачивается, лишь сильнее сжимает в пальцах крепкое стекло, мучаясь от желания кинуть эту бутылку в собственного, по сути ни в чем невиновного, андроида. Они ведь все такие. У них у всех может переклинить в один момент. И вот не заметишь, как эта механическая тварь пустит тебе пулю в спину. — Ты ничего не можешь, — хрипит капитан, бросая на Адама короткий взгляд. Андроид, кажется, хочет сказать ещё что-то, но предпочитает молчать. И правильно. Правильно, черт возьми! — Вы же все, чёрт возьми, должны служить людям, — капитан говорит вслух, будто продолжая собственную мысль. — Вас же всех сделали для того, чтобы нам легче жить было. Так какого хрена?! С последним криком он кидает бутылку в стену. Громкий звук бьющегося стекла, и по светлым обоям медленно расползается темное пятно от остатков виски. Адам, не медля почти, отправляется, чтобы собрать осколки. — Оставь! — громкий рык и андроид замирает на полпути, вопросительно глядя на владельца. — Не смей трогать. Вы все такие хозяйственные, всё делаете по дому, за детьми следите, членами семьи становитесь. И что в итоге? — капитан откидывается на спинку, мутным взглядом прожигая AP700. — В итоге какая-то хрень идёт не так — и всё! Вы готовы перестрелять собственных владельцев и даже, чёрт возьми, маленького ребёнка, который вас, может, другом считал! — К-капитан… — Заткнись! Ей было всего девять лет. Девять лет, мать твою! А из-за того, что у её домашнего андроида программа съехала, она погибла. Она не закончит школу, не пойдёт на выпускной бал, не поступит в колледж, не заведёт семью, в конце концов! А все почему? Потому что у такой же гребаной машины, как ты, крыша поехала! Чувства? Ха! — Аллен с трудом встал на ноги и сделал несколько шагов к андроиду. — Да нет у вас чувств. Ни черта у вас нет и не должно быть, кроме программы! Диод на виске Адама почти горит ярким пламенем, освещая полутемную гостиную. Он вдруг растерянным взглядом смотрит на гневное, полное ненависти и боли лицо капитана, не в силах ни двинуться, ни что-то ответить. — Мне бы… — капитан пытается толкнуть андроида, но вместо этого лишь вцепляется в белую униформу. — Мне бы сейчас избавиться от тебя. Отправить нахер на свалку, где тебя разберут на кусочки, чтобы ты никому вреда не принёс. — Капитан, я бы никогда вам… — Заткнись, я тебе сказал! — Аллен рычит почти отчаянно, лишь крепче сжимая в пальцах белую ткань. — Я не могу. Почему?! Почему я не могу взять и избавиться от тебя прямо сейчас?! Пустить пулю в лоб — и забыть, как страшный сон. Мне плевать на деньги, что я потратил. Не в них дело. Почему я не могу от тебя избавиться…? С каждым словом голос капитана становится всё тише, под конец он склоняет голову, словно больше не в силах смотреть на собственную слабость в виде андроида. И Адам позволяет себе немыслимое. Он накрывает своими ладонями сжатые на его одежде кулаки. Накрывает и гладит слегка, совсем немного. Так — успокаивают. Он ничего не говорит. Не может, да и это лишнее. Капитан поднимает взгляд, когда видит и чувствует на собственных руках чужие механические пальцы. Он выше немного и смотрит на заглядывающего ему в глаза андроида сверху вниз. И понимает, почему. Давно понимает, но признать не может. — Почему люди принимают вас в свои семьи? Почему видят в вас друзей, почему любят вас, вы ведь всего лишь бытовая техника, не больше. — Я не знаю, капитан, — решается ответить Адам, не сводя с Аллена полного неясной надежды взгляда. — Вы слишком похожи на людей. Вы даже жестоки не меньше, чем мы. Неужто вы почерпнули от нас самое худшее? — Аллен ненавидит философствовать, но сейчас он пьян, разбит и не замечает, как разжимает руку на рубашке андроида, чтобы коснуться ладонью идеальной щеки. — Там был ещё один. Он пытался спасти её. Это было в его программе. Он бросился за ней, но слишком поздно. Полетел следом. Жертвовать собой, защищая человека, тоже есть в вашей программе? Потерянный взгляд, мигающий диод и взволнованный поиск ответа. — Я не знаю, капитан, — честно признаётся Адам, не отводя от Аллена ставшего неожиданно решительным взгляда. — Но ради вас я пожертвовал бы собой. Это признание не действует, как вылитое на голову ведро воды, не действует, как ударившая у самых ног молния. Нет. Оно действует как толчок, резкий, в спину. Оно подталкивает нетрезвый рассудок. Капитан берёт в руки механическое лицо, притягивает к себе и, крепко закрывая глаза, касается синтетических губ осторожно, даже как-то неловко, словно уже забыл, как это делается. Андроид, вопреки любым ожиданиям, отвечает ровно с той же решительностью, не больше, не меньше. Он лишь касается пальцами крепких мускулов на плечах, будто боится позволить себе лишнего, но стоит Аллену сделать поцелуй немного более настойчивым, как Адам дотрагивается до крепкой талии, приобнимая и придвигаясь немного ближе. Когда же капитан отстраняется, чтобы не слушающимися пальцами попытаться задрать рубашку униформы, AP700 накрывает его руки своими, останавливая и заставляя вновь обратить на себя вопросительный взгляд. — Я не приспособлен для этого, капитан, — извиняющимся тоном роняет андроид. Аллен смотрит на него внимательно ещё пару мгновений, а после с тихим «ясно», отпускает одежду, собираясь вернуться обратно на диван. Он уже успевает пожалеть о том, что разбил бутылку, подумать о том, не осталось ли дома чего-нибудь алкогольного, но от всех этих мыслей его отвлекают сомкнувшемся на запястье пальцы. — Если вы хотите, — с лёгким смущением в голосе — или только так кажется? — говорит Адам. — Я все равно могу доставить вам удовольствие. Аллен лишь хмыкает, криво вздёргивая бровь. Он доходит до дивана, почти падая на него, и смотрит на андроида в ожидании. Адаму всё ясно без слов. Через полминуты он уже сидит верхом на коленях Аллена, опирается руками о крепкие плечи и двигает бёдрами, совсем немного, но ощутимо потираясь о ширинку джинсов. Капитан прикрывает глаза и откидывает голову на спинку дивана, вдыхая пока медленно и слегка хрипло, чувствуя, как ведёт то ли от виски, то ли от этих неуверенных касаний. Мир вокруг медленно начинает плыть. Адам двигается интенсивнее, прижимается крепче, чтобы чувствовалось лучше. И капитан чувствует. Дыхание ускоряется, с губ срывается сдавленный выдох. Голову кружит нещадно, ориентир в пространстве теряется с каждым движением всё быстрее, а когда синтетические, будто специально слегка прохладные губы касаются тонкой кожи за ухом, и вовсе пропадает бесследно. Аллен сжимает в нетвердых пальцах идеальную талию, будто она — единственное, за что он может держаться, чтобы не утонуть окончательно в алкогольном мареве. Поцелуи спускаются ниже, по шее с едва-едва выступившей щетиной, касаются яремной впадины прямо над воротом футболки. Аллен хмурится, не открывая глаз, когда андроид в его руках замирает, но через пару мгновений шумно, протяжно выдыхает, когда механические пальцы смыкаются на его возбужденном члене. Он даже слегка открывает затуманенные глаза, чтобы взглянуть на Адама, едва заметно двигающего рукой, и не сводящегося взгляда со своего владельца. Андроид наклоняется к протянутой руке, давая ей коснуться горящего красным диода, а после слегка касается губами запястья, мимолетно, почти неощутимо. Значительно чувствительнее — крепкая рука, что двигается по всей длине члена, медленно, плавно, словно растягивая удовольствие. Аллен дышит поверхностно, скользит руками по скрытому под форменной одеждой телу. Мягкая синтетическая кожа непривычно ласкает грубые ладони, как ласкают пальцы скользкую от смазки плоть. Капитан невольно приподнимает бёдра навстречу руке: сидящий на них андроид на удивление кажется почти невесомым. Аллен смотрит на Адама из-под полуопущенных век затуманенным взглядом. Мысли в голове ворочаются вяло, а от медленно, но верно подступающего оргазма путаются совершенно. Тишину гостиной нарушает лишь сбившееся хрипловатое дыхание и редкие звуки кротких осторожных поцелуев-прикосновений. Аллен не целует в ответ, он лишь касается, трогает, окончательно теряя себя в тишине, собственном хриплом дыхании, алкогольном дурмане и чужих руках, вдруг оказавшихся способными доставить удивительное по своей силе удовольствие. Он выгибается, немного ловит губами воздух, в первый и последний раз позволяя сдавленному стону сорваться с них. Потом, закрыв глаза, пытается восстановить дыхание, словно наугад скользя то по оголенному слегка торсу андроида, то по затянутым в белую ткань бёдрам. Голова начинает кружиться ещё сильнее, хотя, казалось, что сильнее некуда, разгоряченное тело остывает плавно, неторопливо. Аллен не помнит, как андроид приводит его в порядок, не помнит, как вновь укладывает спать на диване, не помнит, как осторожно целует его в пересохшие губы. Помнит лишь яркое сияние диода у самого лица. Аллен проваливается в сон. На утро на стене и на полу нет и следа разбитой бутылки, на журнальном столике стоит стакан воды, и лежит пара таблеток. От головной боли. Аллен глотает их, даже не успев ещё осознать собственное состояние, и снова проваливается в сон. Когда же он окончательно приходит в себя, день в самом разгаре, в воздухе витает аромат недавно сготовленной еды. А андроид сидит за обеденным столом, не сводя взгляда с проснувшегося капитана. Этим утром они не говорят. Сил у Аллена нет, а без его желания, Адам никогда не начинает беседу. Капитан, вопреки возможным ожиданиям, помнит всё, произошедшее вечером. Детально, от начала и почти до конца. Помнит и неожиданно для себя, не жалеет об этом. Ни чувства отвращения к себе, ни чувства презрения к андроиду — ничего из того, чего опасался Аллен. Всё вокруг и в нем самом так, как и было раньше. Кроме одной маленькой ниточки, где-то внутри, что так долго держала его в напряжении. Её больше нет. Угнетённое состояние от проваленного задания никуда не исчезло, но словно бы покрылось лёгкой дымкой, отчего стало немного легче. А при взгляде на сидящего напротив андроида почему-то становится легче вдвойне. О причинах Аллен, как, впрочем, и всегда в последнее время старается не думать. Ничего такого больше не повторяется. Не потому что Аллен этого не хочет, или стыдится, или что-то подобное. Нет. Просто так получается, но капитан приходит домой каждый вечер, когда нет дежурств. Иногда он даже успевает к ещё не остывшему ужину. С Адамом они продолжают общаться все больше. Однажды Аллен ловит себя на том, что, придя домой, начинает рассказывать о том, как прошёл его день. Неосознанно, как что-то само собой разумеющееся. Будто так было всегда и иначе быть не могло. Адам слушает его внимательно, задаёт вопросы, и Аллен с удовольствием на них отвечает, думая, что даже если весь этот интерес лишь очередной алгоритм программы, его это мало волнует. Иногда они просто молчат, сидя на диване рядом, пока капитан приобнимает андроида, слегка прижимая к себе. Адам кладёт голову на крепкое плечо, его волосы слегка щекочут оголенную шею, но Аллен не обращает на это внимания. Ему хорошо и спокойно в собственном доме. Так, как не было уже давным-давно. О начале восстания андроидов он узнает из новостей на работе. Проникновение в башню Стетфорд вызывает ажиотаж даже в его отряде, хотя сейчас всё это отдано на совесть полиции и федералов. Спецотряд не привлекают, но это лишь вопрос времени, это ясно всем и каждому. Не думать об этом сложно, по улицам города, будто в один момент, разносится звенящее напряжение, и хоть люди стараются вести себя, как обычно, заметно, какими опасливыми взглядами они теперь окидывают андроидов в магазинах, на заправках, да везде, ведь теперь эти машины на каждом шагу. И люди сами в этом виноваты. Аллен больше молчит теперь, и Адам словно ощущает взволнованность капитана. Он садится рядом с ушедшим в свои мысли Алленом, накрывает его ладонь своей и прижимается ближе, сам, по собственной инициативе. Капитан бросает на него короткий взгляд и переплетает свои пальцы с его, прижимаясь слегка небритой щекой к мягким волосам. Им снова не нужны слова. Вызов, связанный с андроидами поступает через пару дней. В сообщении говорится о толпе машин, вышедших на одну из центральных улиц города в чем-то, напоминающем мирную демонстрацию. Вот только команда от начальства ясная и четкая: стрелять на поражение. Предупреждения — лишь видимость свободы и милосердия. Для андроидов не может быть ни первого, ни второго. Аллен весь погружён в свои мысли, пока машины, с ним и его людьми едут к указанному месту. Он обязан подчиняться приказам, в его голове ещё свежи воспоминания о том злополучном августовском дне, но теперь такой решительности уничтожать всех андроидов, без разбора, у него нет. И это очень плохо. Командир не должен сомневаться. К счастью или нет, но пребывают они на место слишком поздно. Вся площадь усеяна телами людей и андроидов. Никто из спецотряда, прибывшего раньше них, не выжил. Никто не смог убежать. Всё ещё крепко сжимая автомат, как спасательный круг, Аллен медленно двигается между трупами людей и остатками машин, пока не замирает над одним андроидом, лежащим навзничь с простреленной головой. Тоненькая полоска голубой крови тянется от раны на высоком лбу и до брови. Светлые глаза смотрят в бескрайнее, затянутое густыми облаками небо. На губах нет той улыбки, к которой успел привыкнуть капитан, но в остальном андроид — копия Адама. Один в один. И от этого зрелища сердце болезненно сжимается, сковывая холодом грудь. Сегодня вечером Аллен возвращается домой и, не отвечая на приветствие андроида, быстро привлекает его к себе, чтобы крепко обнять. Адам осторожно касается широкой спины, прижимаясь в ответ. Неизвестно, сколько времени они стоят вот так, молча, обнявшись на пороге дома, но ужин успевает остыть. В этот вечер Аллен мало говорит: перед глазами вновь и вновь возникает образ того мёртвого андроида на площади, и в такие моменты он находит Адама, которого теперь не отпускает далеко, чтобы снова сжать в объятиях. Андроид слегка растерян, но обнимает в ответ каждый раз с особой теплотой. Или капитану только так кажется. Аллен даже засыпает на диване, всё так же в обнимку с андроидом — усталость в конце берет своё. Он утыкается носом в мягкие каштановые пряди, дышит запахом недавно приготовленного ужина и уюта, что окутали волосы Адама. Когда он рядом, мысли о том андроиде, лежащем среди людей и своих собратьев, не беспокоят слишком сильно. Накануне одиннадцатого ноября всё внимание специального отдела безопасности приковано к срочному сообщению президента, Аллен сжимает кулаки, вонзает короткие ногти в кожу ладоней, слушая приказ. В военное время только они и имеют значение. Так он думал раньше. Всем владельцам андроидов необходимо отдать принадлежащие им машины на деактивацию. Конечно, а как иначе? Последние события показали, что даже самый безобидный домашний андроид способен встать на сторону сопротивления, взяться за оружие и пойти против своих же хозяев. Каждый андроид потенциально опасен. Поэтому уничтожить надо их всех. Всех и каждого. Разумеется. Аллен бредёт домой по припорошенным снегом улицам медленно, глядя не вперёд, а куда-то под ноги, словно решение всего лежит где-то на земле и ждёт, чтобы капитан его нашёл. Вот только решений нет. Но есть приказ, который не обсуждается. Аллен всю свою жизнь выполнял приказы. Армия, специальный отряд — всё это научило его не задавать лишних вопросов ни командирам, ни себе. Он хочет домой. Хочет снова увидеть Адама, и одновременно с этим желанием в голове носится безумная мысль о том, что чем позже он вернётся, тем дольше Адам будет… жить? Можно ли так сказать? Может, тогда не возвращаться вовсе? Он не может ослушаться приказа, даже если всё внутри него противиться этому. Адам улыбается, как ни в чем не бывало, так, словно и не существует вокруг никаких революций и восстаний. Аллен хотел бы остаться здесь, рядом с ним, закрыться в доме от всего происходящего. Вот только он не может, вопреки любым желаниям. — С возвращением, капитан. Не отвечая, Аллен хватает андроида за руку, тянет на диван и усаживает напротив себя. Он долго и задумчиво смотрит в светлые глаза, которые сейчас отчего-то слишком легко спутать с настоящими, человеческими. Адам сидит ровно, в спокойном ожидании, одним лишь взглядом выдавая волнение состоянием капитана. Аллен делает глубоких вдох перед тем, как начать. — Восстание андроидов приобрело военные масштабы, — глухо произносит он, отводя взгляд. — По всему городу проходят отловы девиантов. Кого-то уничтожают на месте, кого-то отправляют в лагеря. На улицах хаос, настоящий хаос. Указом президента каждый, кто владеет андроидом, обязан сдать его на деактивацию. Аллен чувствует, как Адам сжимает его руку крепче, вот только взглянуть на него не решается. Он ни на что сейчас не может решиться. — Тех, кто не подчинится, ждёт наказание. Не знаю, какое, но, учитывая то, что происходит… — тяжёлый вздох. В доме непривычно, угнетающе тихо. Так было, когда у Аллена ещё не появился андроид. Аллен больше не чувствует себя дома. — Ты понимаешь? Я ведь должен… Он всё же поднимает взгляд на Адама, на чьих губах покоится печальная улыбка. Андроид берет руку капитана, прижимает к своей щеке и прикрывает глаза, словно вдоволь пытаясь насладиться его прикосновением. В последний раз. — Я понимаю. Вы должны подчиняться приказам. Только я… — он замолкает на полуслове, открывая глаза и смотря на Аллена. Диод на его виске горит болезненно-красным. — Только я не хочу в лагерь. Вы можете деактивировать меня сами, капитан. Аллен резко вздрагивает от одной лишь мысли об этом. Он приоткрывает губы, пытаясь что-то сказать, но не может вымолвить ни слова. — Я всего лишь машина, капитан. Вы сами всегда так говорили. Я не чувствую боли, я вообще ничего не чувствую… Аллен ухмыляется грустно и больно, гладит большим пальцем идеальную кожу на щеке, придвигается ближе. — Врёшь, — тихо произносит он. — У тебя уже слёзы на глазах. Не знаю, как, но все ты чувствуешь, я же вижу. В этот момент, глядя в светлые глаза напротив, полные покорности судьбе и какой-то болезненно-влюблённой преданности, Аллен не знает, что будет делать, но точно знает, чего делать не будет. — Слушай внимательно, — говорит он, и голос его становится твёрже и решительнее. Кажется, что это чувство передаётся одним лишь прикосновением, и андроид будто разом собирается, отдавая всё своё внимание капитану. — Меня вызывают, наш отряд отправляют на улицы, приказ задерживать каждого встреченного андроида. Прошу тебя, не выходи из дома, сиди тихо, выключи свет, не думай даже высовываться. Всё это закончится, рано или поздно. Я ещё не знаю, как, но будем думать по ситуации. Тебе ясно? — Да, ясно, — тихо, но твёрдо отвечает Адам. — Хорошо. Я вернусь. Сегодня или завтра, но вернусь, обещаю. И хочу по возвращении встретить дома тебя и горячий ужин. Тут уж они улыбаются оба, и это кажется одновременно и самым нереальным и самым верным в этот момент. Они вместе тянутся друг к другу и через мгновение сливаются в поцелуе. Крепком, долгом и полном надежды. — Берегите себя, капитан, — произносит Адам, неотрывно глядя в чужие глаза. — Джонатан. — Что? Аллен ухмыляется. — Моё имя Джонатан. Адам расплывается в улыбке и кивает. — Береги себя, Джонатан. Возвращайся. Кивнув, капитан отпускает андроида, и лишь ещё раз оглянувшись на пороге, выходит из дома. Адам провожает его взглядом, пока машина с ним не скрывается за поворотом улицы. Аллен рад, что за всё это время, за эти пару часов локального ада, вдруг развернувшегося в Детройте, им не встретился ещё ни один андроид модели AP700 с внешностью Адама. Вероятно, выстрелить в него капитан бы не смог, как ни пытался. Аллен впервые начинает задумываться о том, чего именно требуют андроиды. Прав, свободы, как и любое другое живое существо. А ведь они живые, они могут чувствовать, и Аллен уверен в этом. Впервые он задумывается о том, что ошибаться здесь могут они, люди. Вот только его не поддержат, и он это знает. Приходилось надеяться лишь на то, что, возможно, всё это закончится не слишком плохо для андроидов. Возможно, у них ещё есть шанс. Кто-то из команды сообщает, что видел андроида, входящего в высотное здание, неподалёку от площади, куда сейчас вышел лидер девиантов и остатки сопротивления. Аллен, не раздумывая, даёт команду следовать за ним. Когда они преодолевают все лестничные пролёты и открывают дверь на крышу, Аллен не сразу понимает, что происходит. Спина андроида, в это мгновение целящегося из винтовки в сторону отряда девиантов кажется смутно знакомой. Отряд капитана встаёт на позиции, Аллен поднимает пистолет и целится. — Положи винтовку и повернись. Подними руки вверх. Когда машина встаёт и оборачивается, капитану кажется, будто он уже видел подобную картину. Ночь, крыша и андроид-переговорщик. — Я тебя знаю. Ты Коннор, — он делает шаг вперёд. — Тебя присылали спасать заложницу. Вот мы и встретились. Аллен соображает быстро и чётко. Передовая машина, не примкнувшая к девиантам, со снайперской винтовкой на крыше целится в сторону толпы восставших. Два и два сложить не сложно. Он собирается прекратить восстание, убив лидера, это очевидно. — Мне приказано задержать всех андроидов, каких увижу, — отличный повод прикрыться приказом и не позволить Коннору осуществить задуманное. — Ты пойдёшь со мной. — Вы не понимаете, — резко отвечает андроид. — Моя задача слишком важна, вы не помешаете. Помешает, ещё как. Потому что сейчас это — единственное, что может сделать Аллен, чтобы помочь восстанию андроидов и оставить в живых надежду. Для себя и для Адама. Адам придерживается всех указаний капитана. Он не включает свет в доме, он не выходит, хотя его диод то и дело перемигивается с жёлтого на красный, показывая все волнение, охватывающее его в эти мгновения. Когда небо светлеет, и в доме становится не так темно, Адам идёт на кухню и готовит еду капитану, как он и хотел. Ещё не раз он будет это делать в надежде, что в один из вечеров её не придётся выкидывать. Тем временем оставшиеся в живых девианты в едином порыве празднуют победу. Трудную, но заслуженную. Люди бегут из захваченного города. А снег, будто не замечая всего этого, падает хлопьями на крышу высотного здания, тая на остывающей крови. Снежинки медленно опускаются на застывшее лицо капитана, а его безжизненный взгляд направлен прямо в затянутое тучами небо над павшим Детройтом. Капитан Аллен больше не вернётся домой.