Наши в Хогвартсе

Одним из любимых Алькиных предметов стали полёты на метле. И если поначалу Малфой презрительно кривил губы и цедил что-то о грязнокровках, ничего не смыслящих в технике, то уже совсем скоро освоившая навыки полётов Алька гоняла на метле ничуть не хуже этого заносчивого блондинистого гадёныша. Мётлы слушались её беспрекословно, даже самые старые и потрёпанные многими поколениями студентов Хогвартса. Мадам Хуч прочила Альке блестящее квиддичное будущее, как только она достигнет возраста, подходящего для зачисления в команду. Алька неопределённо пожимала плечами. Дело в том, что ей совершенно не нравился квиддич. Поначалу её, как человека, далёкого от развлечений волшебного мира, интересовало, что это за квиддич, о котором все так много и восторженно говорят. Поэтому Алька с нетерпением ждала матча, в котором участвовала сборная её факультета. Тем более, что Слизерину предстояло сразиться с командой Грифиндора, а Алька уже знала, что Гарри будет играть за неё, несмотря на свой юный возраст. Встречаясь на совместных уроках или в коридорах замка с Гарри и Роном, Алька продолжала поддерживать с ними приятельские отношения. Они довольно часто болтали о том-о сём. Алька рассказывала, как она борется со своими сокурсниками, а Гарри с Роном пополняли её запас обидных английских ругательств. Рон часто предлагал Альке поколотить кого-нибудь из её обидчиков, но Алька отказывалась, говоря, что сама справляется. Сидя на трибуне Слизерина, среди орущих болельщиков, Алька старалась не выдавать своих чувств. Потому что открыто болеть за ловца гриффиндорской команды, находясь на слизеринской трибуне было бы верхом идиотизма и неосторожности. Поэтому она яростно хлопала «своим», когда те забивали голы, но не бесновалась и не кричала вместе со всеми. Алька быстро разобралась с правилами. И искренне недоумевала, зачем нужны все эти страсти с забиванием голов, если результат игры зависит от одного-единственного человека, действий которого вообще не видно? Только чтобы болельщики могли всласть наораться и выпустить пар? Даже в нелюбимом ею футболе правила были логичнее. Алька вообще не любила командных игр. В своей прошлой жизни она занималась теми видами спорта, в которых результат зависел только от неё. Плаванье и фигурное катание. Фигурное катание — основное. Плаванье — просто чтобы научиться держаться на воде, как говорится, «для себя». В фигурном катании Алька была «заряжена» на результат. Её тренер, Жанна Владимировна, говорила родителям, что перспективы у Альки есть. И Алька тренировалась много и охотно. Она научилась не обращать внимания на усталость и боль от падений. Всё это было ерундой по сравнению с тем невозможным, непередаваемым чувством стремительного полёта по гладкой холодной поверхности, от которого что-то широко распахивалось в груди и дух захватывало. Эх… Всё это осталось в прошлом и уже никогда больше не повторится. Альке было некогда думать об этом, слишком много времени отнимала у неё учёба и борьба за сохранение собственного достоинства. А вот теперь, сидя на трибуне и рассеянно следя за перипетиями матча, Алька остро почувствовала, как ей не хватает этих тренировок. «Надо хотя бы зарядку делать и бегать, — думала Алька, — а то совсем форму потеряла с этим колдовством. Задыхаться начала бы на первых же секундах программы» Алька с сожалением поняла, что вряд ли она осуществит свои намерения. Времени ей действительно не хватало. А главное, она растеряла многие из своих прежних привычек. Да и стоило ли корячится, если путь к спортивной славе был для неё навсегда отрезан? «Обленилась», — презрительно подумала о себе Алька. Но развить эту мысль ей не удалось. Метла Гарри вела себя, как бешеный скакун, пытаясь сбросить на землю своего седока. Всё внимание Альки сосредоточилось на попытках Гарри удержаться на ней. Всем остальным болельщикам было не до него. Алька громко вскрикнула в момент, когда метла Гарри сделала особенно резкий скачок, чуть не сбросив его на землю. Теперь уже все взоры обратились на него. Алька не смотрела на Снейпа и не видела того, что заметили Рон с Гермионой. Она лишь увидела неожиданную концовку этой странной игры. Зато Гарри, Рон и Гермиона весь вечер обсуждали, стоит ли посвятить Альку в подробности этой истории. Иметь своего человека на Слизерине, чтобы следить за Снейпом — это же здорово! Но можно ли ей доверять? Гермиона, меньше знавшая Альку, сомневалась. Гарри и Рон убеждали её, что «Эйлина» — хороший человек и попала на Слизерин по нелепой случайности, из-за дурацкой прихоти Распределяющей Шляпы. Убедил Гермиону рассказ о том, как она отбивалась от своих слизеринских недоброжелателей. На следующий день гриффиндорское трио отозвало Альку в сторонку. — Надо поговорить, — сообщил Гарри. Они пробрались в пустой коридор, куда обычно никто не заглядывал. Сначала Гермиона рассказала ей о том, как Снейп пытался заколдовать метлу Гарри. Алька ушам своим не верила. Она уже стала понемногу привыкать к своему декану. Его ежевечерние уроки как-то незаметно сблизили их, и Алька перестала видеть в нём «сальноволосое чудовище». Неужели она ошибалась в Снейпе? Неужели он способен на такое? Но зачем? Почему он это делает? И тут гриффиндорцы выложили Альке всё, что знали про таинственные события, происходящие в Хогвартсе. Алька была поражена. Как? Как она могла так ошибиться в человеке? Как не почувствовала его злобную гнилую натуру? Она-то думала, что Снейп просто изображает из себя строгого учителя, чтобы ученики его боялись и не «залезали на голову». А оказывается, это — не маска, а проявление его гадкой сущности? Альке было не по себе. Да, конечно, она будет следить за Снейпом и в случае чего, расскажет им о его действиях. И, конечно же, этот разговор останется между ними. С кем ей делиться? У неё нет друзей на Слизерине. Зато, кажется, есть на Гриффиндоре. Это обстоятельство немного успокоило расстроенную Альку. Приглядываясь к Снейпу, отыскивая странности в его поведении и не находя ничего особенного, кроме скверного ядовитого характера, Алька терзалась сомнениями. У неё не было оснований не доверять Гарри, Рону и Гермионе. Но она уже не могла относиться к своему декану, как к постороннему человеку. Какая-то тонкая, почти невидимая ниточка уже связала Альку с профессором Снейпом, и теперь она мучилась сомнениями, подозрениями и тем, что они не соответствовали её внутреннему восприятию этого человека. *** Приближалось Рождество. Все с нетерпением ожидали каникул, мечтая поскорее разъехаться по домам из этого промозглого «лёдника», как называла его Алька. Она поражалась тому, что все эти волшебники не смогли обеспечить школу нормальным отоплением и морозили детей в промёрзших аудиториях и обледенелых коридорах. Алька любила тепло и поначалу жутко страдала от холода в неотапливаемых помещениях Хогвартса. Но потом вспомнила о своих магических способностях и стала думать о том, как ей жарко. Она вспоминала, как чувствовала себя на морском берегу под палящими лучами южного солнца, и ей действительно становилось жарко. Но, сосредоточившись на теме урока, она теряла эту мысль, вновь замерзала и мысленно ругала и директора, и весь педколлектив за такую вопиющую халатность. На уроках зельеварения было особенно холодно, несмотря на кипящие котлы. На одном из занятий Малфой решил немного развлечься. — Поверить не могу, что кто-то останется в школе на рождественские каникулы, потому что дома их никто не ждёт. Бедные ребята, мне их жаль… Произнося эти слова, Малфой смотрел на Гарри; Крэбб и Гойл громко захихикали. Пользуясь тем, что всё их внимание было направлено на Поттера, Алька среагировала мгновенно — быстрым незаметным движением подсыпала в котёл Малфоя горсть порошка, который оставался у неё после того, как она опустила необходимое его количество в свой котёл. Теперь пропорции его зелья будут нарушены, и оно у него точно не получится. «Не получится» — это ещё мягко сказано! Зелье в котле Драко неожиданно забурлило, вспенилось и выплеснулось наружу клочьями грязно-серой пены. Малфой и те, кто находился недалеко от его котла, в том числе и Алька, едва успели отскочить. Разъярённый Снейп взмахом волшебной палочки мгновенно убрал все последствия инцидента и злобно уставился на Альку, которая, как ни в чём не бывало, уже вернулась к своему котлу. Она встретила его взгляд открытым сиянием честных глаз и немым вопросом: «Почему вы так на меня смотрите? При чём тут я?» Ничуть не смущаясь, Алька смотрела прямо в глаза взбешённого Снейпа, который ни на йоту не сомневался, чьих это рук дело, но доказать ничего не мог. При этом не забывала помешивать зелье в своём котле и, что самое интересное, делала это правильно, в отличие от всех остальных, которые отвлеклись и уже безвозвратно упустили момент, когда нужно вводить следующие ингредиенты. К тому же никто не помнил, как и сколько раз мешал это варево. Так что урок был сорван, а Алькино зелье Снейп, в отместку за это, ей всё равно не засчитал. *** Ученики разъехались по домам. Гостиная Слизерина почти полностью опустела. Дети из благополучных семей обычно отмечают праздник в кругу родных. Алька поначалу вздохнула с облегчением. Наконец-то не нужно напрягаться и ждать подвоха отовсюду. Не нужно постоянно быть готовой отразить нападение. Даже уроки учить не нужно. Можно было расслабиться и… И что? Когда Алька избавилась от необходимости думать о насущных проблемах, на освободившееся в её голове место мощным потоком хлынули воспоминания. Альку накрыла ностальгия. Ей мучительно хотелось домой, туда, где мама и папа, и кошка Маркиза, где мигает гирляндами ёлка, а в доме восхитительно вкусно пахнет конфетами, мандаринами, вафельными трубочками со сгущёнкой и медленно кипящим на плите холодцом. У Альки наступила ломка. Ей было по-настоящему плохо без оливье, «Иронии судьбы», без «Морозко» и «Варвары-красы», без «Чародеев» и мультиков про Простоквашино. Она валялась на кровати с закрытыми глазами, мысленно прокручивая в голове любимые с детства, выученные наизусть фильмы. Иногда «просмотр» прерывался воспоминаниями о Маркизе, и тогда на Алькины глаза наворачивались слёзы. Где она сейчас? Жива ли? Может, бомжует где-то на помойке… Разве место пушистой домашней неженке на помойке? Алька, чтобы не реветь, крепче зажмуривала глаза и… И улыбка без сомненья Вдруг коснётся ваших глаз, И хорошее настроение Не покинет больше вас. Заканчивалась «Карнавальная ночь» — у неё в голове начинали звучать противные детсадовские голоса: «Белые снежинки кружатся с утра, Выросли сугробы посреди двора…» «Досмотрев» «Джентльменов удачи», Алька «включала» мультики. Иногда посреди «просмотра» в мысли Альки вклинивались воспоминания о том, как она несётся на коньках по льду в своём костюме для соревнований, голубом с бежевым. Дорожка, прыжок, либела… Ах, как она мечтала научиться делать «качающуюся либелу»… И снова на глаза наворачивались слёзы, и снова Алька призывала на помощь любимые фильмы. «Никого не будет в доме, Кроме сумерек. Один Зимний день в пустом проёме Незадёрнутых гардин. Незадёрнутых гардин» Время летело для Альки незаметно. Она лежала на кровати с закрытыми глазами, иногда улыбаясь, иногда утирая слёзы, и вставала лишь тогда, когда становилось невмоготу терпеть. Наскоро добежав до туалета и сделав свои дела, она снова мчалась к кровати, чтобы поскорей вернуться в мир, потерянный для неё навсегда. Алька не помнит, спала ли она. Грёзы и сновидения переплелись так тесно, что их трудно было отличить друг от друга. Есть ей точно не хотелось. Сколько времени она пребывала в этой прострации? Алька не знала. Да и важно ли это? За слизеринским столом в Большом зале оставалось всего трое старшекурсников и Алька. Всех было видно, как на ладони, поэтому Алькино отсутствие Снейп заметил сразу. Она не пришла на завтрак. «Проспала», — подумал он. Пропустила обед. Лёгкое беспокойство царапнуло по сердцу, но он постарался отогнать его. Не явилась на ужин. Снейп разозлился. Придя после ужина в гостиную Слизерина и не обнаружив там Альки, он решительно направился в сторону девчоночьей спальни, хотя никогда раньше туда не заходил. Смущённый и раздосадованный тем, что ему приходится заниматься поисками этой маленькой негодяйки, Снейп постучал в дверь. Ему никто не ответил. Он потоптался в нерешительности. Всё-таки, это спальня девочек… А если она там сейчас раздетая? Он ещё раз постучал. Снова не получив ответа, он решительно распахнул дверь. Алька лежала на кровати, свернувшись калачиком, спиной к нему и, казалось, спала. Снейп не знал, стоит ли её разбудить или оставить в покое. Но её не было видно целый день… Сон ли это? Он кашлянул. Алька не шелохнулась. Снейп подошёл ближе. «Дышит», — констатировал он. Но как-то странно дышит. Это не похоже на сон. Вот она всхлипнула, вытерла рукой слёзы и снова замерла. Что же такое она видит в своих мыслях? «Легилименс», — Снейпу не нужно было произносить это вслух и махать волшебной палочкой. Хвала Мерлину, большую часть заклинаний он умел проводить на невербальном уровне. Конечно, Снейпу не дано было понять всей прелести советских фильмов и специфики празднования Нового года в России. Алькины видения представляли для него странную фантасмагорию незнакомых лиц, событий вперемешку с музыкой и всё это на непонятном языке. Но он сумел понять и почувствовать главное — огромную, бесконечную, мучительную тоску этого ребёнка по прошлому, по безвозвратно ушедшим дням, которые хотелось вернуть любой ценой, да только вот некому было платить эту «любую цену». И от этого боль становилась нестерпимой, воспоминания превращались в пытку, но её хотелось длить и длить, не прерываясь ни на минуту. Какое знакомое и понятное ему чувство. Он уже столько лет живёт с ним, что свыкся, сросся, сроднился с этим чувством и совершенно сознательно не желает с ним расставаться. Но он — взрослый человек. А она — маленькая девочка, слишком маленькая и хрупкая для такой тяжести. «Ей и зеркало «Еиналеж» не нужно, — подумал Снейп, — и без него прекрасно обходится» Снейп провёл ладонью по лицу сверху вниз, как будто стирая наваждение. Тихое «Акцио» — и в руке у него оказался небольшой флакон с голубоватой прозрачной жидкостью. Снейп подошёл к Альке и тихонько, чтобы не испугать, положил ей руку на плечо. «Мисс Северинова… Мисс Эйлин», — незаметно для себя он переиначил её имя, и оно прозвучало, как имя его матери. Алька вздрогнула, подняла голову, обернулась и какое-то время смотрела на него невидящим взглядом, постепенно возвращаясь из грёз в реальность. Снейп тем временем взял стакан, стоявший на тумбочке, наполнил его водой из графина, накапал туда несколько капель из флакона и подал стакан Альке. — Выпейте это, — приказал он. — Что это? — Алька недоверчиво смотрела на профессора. — Пейте. Вам станет легче. Вас перестанут мучить воспоминания. Алька отпрянула от Снейпа, как будто он предлагал ей яд, и энергично затрясла головой: — Я не буду это пить! — Почему? — Я не хочу избавляться от воспоминаний. Сердце Снейпа при этих словах больно сжалось. Она не хотела избавляться от воспоминаний! От мучительных, горьких, но таких прекрасных и дорогих… От ЕЁ воспоминаний, без которых она не представляла своей жизни. Как же он понимал её! Никогда им ранее не испытанное чувство подкатило комом к его горлу и разлилось горячей волной в душе. Что это было? Нежность? Сочувствие? Сопереживание? Он и сам не знал. Откашлявшись, Снейп произнёс на удивление ровным и бесстрастным голосом: — Кто вам сказал, что это избавит вас от воспоминаний? Просто они перестанут быть мучительными для вас и будут приносить тихую радость вместо боли. — Это правда? — Алька напряжённо всматривалась в его глаза, такие чёрные и бездонные, что их взгляд невозможно было долго выносить. — Правда, — просто ответил он, слегка прикрыв и снова открыв веки. И Алька поверила ему. Решительно взяв стакан из рук Снейпа, она жадными глотками проглотила содержимое и откинулась на подушку. Через минуту она уже спала без сновидений.