***
— Артёма так и не было? — Уже отчаявшись спросил Мэл, глядя на Луку. — Нет, и на телефон не отвечает. Мэл, ты точно сможешь выступить? — Интересовался Вовк, положив руку парню на плечо, от чего артиста передёрнуло. — Кость, ты точно сможешь выступить? Может, не стоит? — Спрашивала Алина, положив музыканту руку на плечо, потому что видела, как плохо артист себя чувствует. — Да, думаю, что смогу… — А затем послышался громкий кашель, заставивший девушку даже дёрнуться. Бронхит, причём, похоже, довольно серьёзный. — Не надо, Кость, я очень за тебя переживаю. У тебя температура высокая. Давай отменим? В конце концов, это просто выступление на фестивале, а не твой собственный концерт. — Предлагала девушка, надеясь, что Бочаров примет верное решение. Однако за столько времени, проведённого вместе, стоило бы уже догадаться — работа для Кости, важнее собственного здоровья. — Алин, нельзя. Я обещал и должен выступить. — Твёрдо сказал мужчина, поднимаясь с постели. Когда Мэл заявлял таким тоном, это значило, что не стоит даже пытаться его раз убедить. Провальная затея. — Люблю тебя, береги себя. — Поцеловала Ковалёва парня в щёку, чем заставила хило улыбнуться. — Я тоже люблю тебя, моё солнце. — Заявил Мэл, после чего отправился собираться. — Мэл, ты слышишь? Пора на сцену. — Указал Лука взглядом на толпу визжащих девочек, которые всё никак не могли дождаться выхода любимого артиста. — Попытайтесь дозвониться Тёме, пожалуйста.-буквально взмолился тихим голосом Мэл- И если вам это удастся, то скажите, что мне тяжело без него, что я прошу у него прощения за всё плохое, что когда-либо делал. Скажите, что он необходим мне. — Попросил музыкант, после чего ушёл на сцену. В таком же подавленном состоянии Весь концерт всё валилось из рук, да и в принципе шло не по плану. Он путал аккорды на фортепиано, не дотягивал ноты, а ведь это были только весёлые песни. Было видно, что мужчина даже не старался. Ему просто было пофиг. Он всё больше и больше углублялся в депрессию, не в силах выбраться из неё. Но песня «Expectations» окончательно убила его, не оставляя ни одного живого места. Во время исполнения он от бессилия упал на сцену и, сжавшись в комочек, глухо заревел. Всегда в этой песне он видел её, а сейчас все эмоции нахлынули с ещё большей силой. Музыка резко прервалась, а зал наполнился судорожным дыханием артиста. Увидев, что происходит с Мэлом, к нему подбежали Лука и Олег, пока за всем этим наблюдали ошарашенные фанаты. Друзья попытались выведать у парня что случилось, но тот лишь шепнул «я не могу без неё», после чего продолжил реветь, скукожившись прямо на сцене. Всё, о чём он сказал услышали фаны, ведь в руках Кости по-прежнему был микрофон. И когда, наконец, Лука понял, что ничего нельзя поделать, он выхватил у Мэла устройство и на весь зал объявил: «концерт окончен». Мэловинаторы расспрашивали, что происходит, но ответ Луки для всех был един «Мэл не в состоянии выступать. Скоро выйдет официальное объявление, но распространите по фан аккаунтам, что ближайшие концерты также отменены. Тур переносится на неопределённый срок». — Мэл, пожалуйста, давай хотя бы уйдём со сцены. — Попросил Олег, на что не услышал ни ответа, ни действий. Мужчина того даже не слушал. — Я люблю её, люблю… Убейте меня, прошу, я отправлюсь к ней. Я не могу. Убейте меня кто-нибудь. Убейте! — Сквозь слёзы шептал Бочаров, сжимаясь всё сильнее и сильнее. — Дозванивайся Артёму, срочно. Без него он не справится. Звони, пока он не ответит! — Крикнул Олег Луке, после чего попытался оттащить Мэла со сцены, но ему это не удавалось. Вовк всё набирал и набирал номер менеджера, пока, наконец, не услышал заветный голос. «Лука, мне неудобно разговаривать, я не дома» — строго заявил Козуб, на что услышал гневный возглас парня. — Ты не охуел?! Трубку он, значит, не берёт, а ты видел, что с Мэлом творится? Зайди на любой фан аккаунт в инстаграме и посмотри! Мы не можем оттащить его со сцены. Он ревёт, свернувшись клубочком обессиленный прямо здесь. Я понимаю, что у него умерла жена, но это уже не просто истерика, это сумасшествие! Ещё у тебя просил прощения, всё молил, чтобы ты приехал, а ты, сука, шляешься непойми где! — Кричал Вовк на менеджера. — Она была для него больше чем женой! Дай ему трубку, немедленно! — Потребовал Козуб, а парень протянул телефон Косте. «Мэл, это Артём, поговори с ним.» — Придурок, он не сможет взять телефон. Включи видеозвонок! — Будто это было очевидно заявил менеджер, а Лука, скривив недовольную рожу сделал всё так, как сказал Козуб. — Я не могу жить без неё. Убейте меня… Убейте… — Словно в самом настоящем припадке бормотал, нет будто пищал Бочаров, не в силах взять себя в руки. — Кость, слышишь меня, это я — Артём. Я не сержусь на тебя, понимаю, как тебе плохо. Ушёл я тогда, потому что до тебя не могли дозвониться врачи, а они сказали срочно приехать. У твоей дочери поднялась температура, но сейчас уже всё в порядке. Совсем скоро, уже сегодня вечером, придут результаты анализов, слышишь? А я сейчас ходил по магазинам, чтобы купить все необходимые детские принадлежности для твоего, между прочим, ребёнка. Если температуры больше не будет и тест будет отрицательным, её выпишут уже завтра днём. Кость, прошу тебя, перестань плакать, или хотя бы уйди со сцены. Приезжай в роддом, я как раз направляюсь туда. Мы всё обсудим и поговорим, только умоляю, прекрати. — Просил Козуб, и к удивлению, истерика Мэла постепенно прекращалась. — А-Артём… Я… Прости меня, пожалуйста, прости! Не уходи хоть ты от меня, иначе я правда умру. Я не со зла наговорил тебе утром, я просто не могу. — Оправдывался Костя, чуть успокаивая собственные всхлипы. — Я понимаю, Кость. Я и не думал обижаться. А сейчас, езжай в роддом. Звонил врач, пришли результаты. Сегодня мы и узнаем всё. Увидимся там. Прости что не брал трубку, выбирал вещи для твоей крохи. Всё, скоро увидимся. — Произнёс Артём и отключился. В зале воцарилась самая настоящая тишина. Всех фанаток выгнали и во всём зале остались только команда Мэла. Бочаров вдруг резко поднялся, но ноги подкосились, и он упал на колени. Всё его тело словно было охвачено судорогой. — Давай помогу. Лука, вызови такси до роддома. — Попросил Олег, после чего помог артисту подняться на ноги и дойти до ближайшего дивана, который находился в гримёрной. Он усадил его и протянул стакан воды с каплями успокоительного. Костя выпил до конца, а затем, ничего не сказав, выбежал из гримёрки, направившись в подъехавшему такси. Моментально он сел и назвал адрес, подгоняя водителя. И он приехал как раз вовремя. Стоило ему только вылететь из авто, как он увидел паркующего машину Козуба. — Артём! — Воскликнул музыкант, налетев на друга с объятиями и вновь проходящими слезами. Только этому человеку он теперь мог излить душу, только этот человек мог помочь от невероятных мучений. Козуб обнял парня в ответ, поглаживая по спине, чтобы хоть как-то того успокоить. «Всё-всё, Кость, нам пора. Кстати, сегодня тебе разрешат её увидеть» — Сказал Артём, направляясь в сторону роддома. Сидя около кабинета, оба парня молчали. Мэл пытался сдерживать накатывающие каждую секунду эмоцию, обостряющиеся в данном помещении ещё сильнее.Горло всё больше жгло, но он держался. Всё, что происходило вчера всплывало в памяти во всех красках. Особенно то, как он сидел, держа её за прохладную бледную руку, взвывая от ужасной боли. — Вы уже здесь? Отлично, проходите. — Буквально из ниоткуда взялся доктор, запустив обоих молодых людей в кабинет, где Мэл просто налетел на него с расспросами. — Вам уже пришли результаты? Ну что там? Пожалуйста, не томите! — Испуганно выспрашивал Мэл, понимая, что он не выдержит, если его дочь будет неизлечимо больна. Он не был готов к этому. — Вы переживаете, но спокойнее, прошу. Я и сам ещё не видел результаты. Сейчас специально при вас открою заключение из лаборатории. — Сказал доктор и достал из одной из папок большой конверт, где и находилась дальнейшая судьба Кости и его ребёнка. Врач достаточно быстро достал заключение, но очень долго разглядывал то, что там было написано. Костя же настолько перенервничал, что в какой-то момент, как раз тогда, когда мужчина собирался объявить результат, артист грохнулся на пол, потеряв сознание. — Костя, твою мать, давай ещё ты помрёшь, вообще будет офигенно! — Со злостью воскликнул Артём, потрясывая музыканта, в то время как доктор подбежал к парню с нашатырём, чем скоро вернул Костю в реальный мир. — Что с ней? Не томите, прошу. — Молящими, только открывщемися, глазами смотрел на доктора Мэл. — Успокойтесь вы, тест отрицательный. Победили ваши гены, девочка здорова. Завтра мы выпишем её. Молодой папаша, вы бы хоть дом подготовили. Купили всё необходимое. Подходите завтра к двенадцати. Сделаем последние анализы, и отпустим девочку к вам. Как хоть назвали? — Поинтересовался врач, на что Костя впервые за несколько дней хоть немного улыбнулся. — София… Она правда здорова? — Переспросил Костя, не веря тому, что его дочь взяла вверх над заболеванием, что её гены были здоровы. — Вероятность 98,9%, так что шанс ошибки невероятно мал. Да и по всем остальным показателям она здорова. — Господи, я не верю… — Заговорил Мэл, схватившись за голову от шока. Он и не надеялся, что девочка переймет именно его здоровые гены. Такой шанс был невероятно мал, однако это его шанс. В этой борьбе выиграл он. — Могу я увидеть её? Пожалуйста — просил парень доктора, на что тот положительно махнул головой, направившись в сторону детского отделения. По-правде говоря, этого нельзя было делать, однако медсестра вынесла ребёнка навстречу отцу. Лишь взглянув на неё, внутри у Кости всё сжалось. Она была так невероятно похода на Алину. Её глаза, её носик, её губы — всё это, словно скопировали с девушки. По щеке скатилась сначала одна слеза, а затем ещё и ещё. — Она плакала почти целый день. Ей необходимо родное тепло. Подержите её на руках? — Спросила медсестра, чем ввела Бочарова в ступор. — Я? Но я же никогда прежде… Я не умею… — Испуганно смотрел на врачей Мэл. Артёма рядом не было, так как он остался в кабинете у доктора. Мэл был наедине с собственным ребёнком. — Ничего, папаша, научитесь ещё. Давайте я покажу. — Медсестра аккуратно передала девочку Мэлу, показав, как ту надо держать. От одного прикосновения к дочери, всё внутри у Бочарова перевернулось. По телу прошёл заряд тока. Он не верил что всё это происходит с ним. — Соня… Божечки, какая ты крохотная. Я и не думал, что вы такие маленькие. Мамочки, а как я… А если я что-то тебе сломаю ненароком? Господи, я, взрослый человек, боюсь собственную дочь. Какая ты милая и как удивительно похожа на собственную мать. — подметил Мэл, подрагивающими руками удерживая ребёнка, а девчонка улыбнулась, почувствовав родное тепло. — Не бойтесь, в первый раз всегда так, а потом привыкните. Ну всё, нам пора кушать, да, Сонечка? — Улыбнулась медсестра, забирая девочку и унося назад в отделение, а малышка, на подсознательном уровне потянулась ручкой к отцу. В кабинет врача Мэл шёл с таким видом, будто ему открылась тайна вселенной. Он был не то что ошарашен, он был искренне счастлив, но вместе с тем до ужаса напуган. Погружённый в свои мысли, парень не заметил как он уже сидел в кресле, а Артём пытался выпытать о случившемся. — Кость? — Пощёлкал перед артистом пальцами друг, после чего Мэл включился. — Она такая милая, такая крохотная, и так удивительно похожа на Неё… Моя дочь, моя Соня… Мамочки… — С таким заворожением и нежностью говорил артист, что менеджер не мог скрыть улыбки. До приезда домой, они не обмолвились ни одним словом. Артём, чтобы не испортить чуть улучшившееся настроение певца, не хотел что-либо говорить, а Бочаров попросту не мог. Зайдя в квартиру, певец удивился не меньше, чем когда впервые взял в руки ребёнка. — Артём, откуда здесь всё это? — Спрашивал Мэл, оглядывая огромное количество коробок, которые стояли в коридоре. — Между прочим, в отличие от папаши, его лучший друг помнит, что ребёнку необходимо купить детские принадлежности. А нам предстоит всё это собрать, а ещё надо кое-что обсудить, но об этом позже. Что ж, Константин Николаевич, давай, будем делать из тебя настоящего папку. — Грустно улыбнулся Козуб, хватая первую коробку и передавая ту Бочарову. — Это что? — Удивлённо интересовался Костя, рассматривая тяжёлую и большую коробку. — Это, Костя, называется пеленальный столик. Собирай его, а я пока кроватку соберу. — Артём, я… У меня сейчас нет денег, чтобы всё тебе вернуть. Концерты из тура отменены и нам надо оплатить неустойку. Я не знаю, когда с финансами всё нормализуется. — Вновь дрожащим голосом говорит Мэл. А Артём, взглянув на артиста, тут же попытался его успокоить, ведь попросту не мог смотреть, как Мэл пытается убрать ком в горле, впивается ногтями в ладони, поднимает голову вверх, чтобы хоть как-то остановить поток слёз. — Не надо, Кость. Считай, что это мой подарок на день рождения твоей дочурки. За это… Хм… Прошу быть её крёстным и постоянно нагло лезть в вашу жизнь, помогая и тебе, молодому отцу, и твоей малютке. — Уверенно произнёс Артём, утаскивая одну из коробок в сторону спальни. — Я не учёл одного, похоже, здесь ещё и убраться необходимо. Тащи швабру. Я помою полы, а ты соберёшь все вещи. — Раздался голос Козуба из спальни. — А-Артём, я не могу… Ты слишком много для меня делаешь. Я не могу. Я не достоин этого. — Зашёл в комнату Костя, поставив швабру и ведро к стене. — Не достоин уборки? Ну и король, конечно, нашёлся. — Естественно, менеджер понял, что имел ввиду певец, однако даже говорить на эту тему не хотел. Он понимал насколько ему сейчас плохо, понимал, что один Бочаров не справится. — Ты прекрасно знаешь, о чём я говорю. Я не могу принять все эти вещи и… твою помощь. — Попытался хоть как-то переубедить друга Мэл, при этом понимая, что сейчас, сам, не сможет купить эти вещи ребёнку. — Бочаров, заткнись, и собирай вещи. Иначе уже я тебе въебу. — Шутливо заявил Козуб, однако Костя воспринял это на полном серьёзе. Собирая вещи, Костя несколько раз хотел разреветься, бросив всё. Он перебирал женские вещи, вспоминая всё, что с ними связано. Вот толстовка, в которой он первый раз её увидел, а вот сумасшедший прикид, после которого они впервые провели вместе ночь. Ком подкатывал к горлу, но артист старался держаться, понимая, что Артём итак за него переживает, как за собственного сына. — Ты можешь оставить несколько её вещей на память… Да и у тебя дочка, которая, как ты говоришь, похожа на неё. Девочки любят носить мамины вещи… — Прервал истеричное выкидывание вещей Артём. Услышав слово «мама», внутри Кости оборвалась какая-то ниточка, которая сдерживала его истерику последние часа три. — Она никогда не увидит свою маму, а Алина никогда не увидит, как девчонка растёт. Боже… Я больше никогда не увижу её прекрасных зелёных глаз, её очаровательную улыбку. Артём, я правда люблю её. Люблю, несмотря ни на что. — Слёзы как-то сами собой полились из глаз, оставляя на щеках жгучие следы. — Костя, чёрт! — ругнулся менеджер, бросая швабру и подлетая к лучшему другу. — Я хотел поговорить об этом потом, но похоже, придётся сейчас. Мэл, ничего не исправить, понимаешь? Твои слёзы ничем не помогут. Да, ты больше не увидишь её, однако у тебя есть больше, чем просто взгляды, фотографии. Кость, у тебя есть память, есть искреннее чувство. У тебя есть ваш общий ребёнок, которого она тоже любит, даже несмотря на то, что её душа на небесах. Бочаров, она навсегда в нашем сердце и никогда оттуда не исчезнет. И… Когда мы ехали в больницу, она просила тебе кое-что передать. Я клянусь, не читал того, что тут написано, но уверен, что тебе это поможет. Оставлю Вас наедине и прошу, перестань истерить, дочь всё чувствует. — Артём достал из сумки какую-то бумажку, которую положил на пол, рядом с Мэлом, после чего, взглянув на парня ещё раз, ушёл на кухню. Прижавши колени к груди, Мэл, всё ещё в слезах, аккуратно взял листок и, глубоко вздохнув, начал читать.Привет, Кость. Если ты читаешь это, значит меня уже нет в живых. Я попросила Артёма передать это письмо, потому как понимаю, для тебя он самый близкий человек сейчас. Я боюсь даже представить, насколько тебе сейчас плохо, потому что видела, какими глазами ты смотрел на меня на протяжении всего этого времени. Но, надеюсь, это письмо заставит тебя хоть немного отпустить слёзы и истерики. Я мертва. Да, это действительно так. Сбылись прогнозы Ирины Борисовны, случилось всё тоже самое, что и произошло с моей матерью. Я, ведь, задохнулась? Лёгочная функция сильно ослабла, а слизь взяла вверх надо мной? Не знаю, станет ли тебе от этого легче, но я не мучилась. Я давно изучала этот вопрос. Мне не было больно. Я просто кашляла, а дальше потеряла сознание. Скорее всего, так оно и было, но даже если мне и было больно, то совсем недолго. У нас родилась дочь. Знаешь, не знаю, здорова она или Бог наградил её той же мукой, что и меня. Искренне надеюсь, что этого не произошло, ведь в последние секунды я молилась лишь о здоровье нашей малышки. Я верю, что ты будешь самым лучшим на свете отцом, а если что, Артём обязательно тебе поможет. А если нет, то смело можешь упрекнуть его в этом, ведь он обещал мне помогать тебе и нашей с тобой дочке во всём. Я не говорила, но знала о том, что умру уже давно. Как я уже говорила выше, лёгочная функция падала с небывалой силой. Ирина Борисовна говорила, что если я выживу — это будет настоящим чудом. Но знаешь, чудо — София, а остальное мелочи. Наверное, наравне с болью тебе страшно, ведь ты никогда не сталкивался с собственным ребёнком. Ну, или я многого о тебе не знала. Не бойся, прошу. Я уверена на миллиард процентов, что ты будешь самым лучшим отцом на свете. Ты главное возьми себя в руки, а дальше всё получится само собой. Кстати, в ванной, на самой верхней полке ты найдёшь небольшую памятку, которая, возможно, поможет тебе. В конце концов, я же знаю на кого оставляю ребёнка. Обязательно забудешь что-нибудь. Ну и в заключение этого письма, я хочу сказать, что невероятно сильно люблю тебя. Помни, ты всегда можешь рассказать мне обо всём, а я буду слышать тебя, там, на небесах. Тебя, скорее всего, волнует ещё и инцидент, который произошёл буквально за десять минут до того, как я начала писать это письмо. Я не обижаюсь на то, что произошло в коридоре. Я всё понимаю, тебе уже тогда было страшно. Я слышала, тебе ночью снились кошмары. Но даже когда в жизни всё будет ужасно, помни, я всегда у тебя есть. От чувства любви невозможно избавиться. Пусть моё сердце уже не бьётся, однако душа всегда будет помнить о тебе. Я люблю тебя, Кость. Ты самый важный человек в моей жизни. Ты единственный, кто позволил почувствовать вкус жизни, и я всегда буду благодарна тебе за это. С любовью, которую не сможет прервать даже смерть… Твоя Алина.
Мэл перечитывал это письмо ещё и ещё раз, после чего поднялся с пола и быстро убежал в ванную. Артём даже не успел ничего сказать. Мэл стал переворачивать всё вверх дном на полках, и нашёл небольшую флешку с пандой. «Сто процентов это то, что мне нужно». Парень схватил ноутбук и открыл самый первый файл, а их было невероятно много. На экране появилось улыбчивое лицо девушки. Увидев не столь огромный живот, парень предположил, что это шестой месяц. — Привет, любимый мой. Что ж, скорее всего, сейчас ты сидишь и думаешь, что теперь делать с этим странным маленьким существом, названным Софией. Специально на этот случай, я записываю курс молодого папаши, в котором расскажу обо всех тонкостях, что ты должен знать. Каждый видеоролик подписан по ситуации. Естественно, здесь ни на всю жизнь, однако, надеюсь, до совершеннолетия хватит. Что ж, удачи тебе и помни, у тебя всё получится. — Как же это на неё похоже. — Грустно улыбнулся Мэл, усмехнувшись собственным мыслям. — Ты будешь лучшим папой, а сама: «Вот тебе курс как не угробить ребёнка». Мэл глубоко вздохнул, и взглянул на себя в зеркало. — Да-а, Бочаров. Дочь тебя увидит и испугается. Надо, хоть, в порядок себя привести. Теперь, я должен быть самым лучшим папой, чтобы никому даже в голову не пришло сказать: «ты плохой отец». — Уверенно заговорил Костя, утирая слёзы и умывая лицо холодной водой. Выдохнув до конца, парень открыл дверь и показался на глаза Козубу. — Артём, что там надо собирать? И да, во сколько завтра мне забирать собственную дочь домой? Я теперь готов ко всему. Торжественно клянусь быть самым лучшим папой на свете!..***
— Папа, а мы пойдём сегодня к Тёме? — С улыбкой интересовалась маленькая девочка, около двух лет на вид. — Конечно, сейчас только быстренько допишу сообщение для дяди Антона, а то иначе он не пустит меня в студию. — Улыбнулся в ответ ребёнку Костя. Он так изменился с того момента, как привёз девчонку домой. Теперь, его по праву можно было назвать лучшим папочкой. Пройдя сквозь убегающее молоко, крики по ночам и страх за первую температуру, он научился управляться с малышкой. При этом так, что она обожала его больше всего на свете. — А ты сделаешь мне хвостики? А платьице можно надеть? — Спрашивала девочка, повиснув на ноге отца, смотря глазками кота из «Шрека». — Конечно можно! Надень пока сарафан и туфельки сама. Они лежат у меня на кровати. А я сейчас доработаю и заплету тебе хвостики. — Парень прикоснулся губами к макушке девочки и аккуратно погладив ту по спине, направил в сторону комнаты. Стоило ему только нажать кнопку отправить, как перед ним уже стояла София. В руках у неё была маленькая расчёска и резиночки, а сама она была одета в красивый сарафан жёлтого цвета и того же цвета босоножки. Парень очень умело сделал причёску, после чего с возгласом «Моя принцесса», направился с малышкой в коридор, а затем и на улицу. В городе была превосходная погода. Солнце впервые за последние две недели светило так ярко, что без панамки или кепки можно было бы с лёгкостью получить удар. Поэтому милые хвостики прикрывала миленькая панамка с цветами, которую девочка выпросила у папы на очередной прогулке. — Папа, давай молозенное купим! — Девочка так мило картавила, что парень каждый раз улыбался, когда слышал милое «л» вместо «р». — Я знаю, что у Тёмы в морозилке есть пара штучек, и они специально для тебя. — Заявил Мэл, прекрасно понимая, что Артём очень любит баловать свою крестницу. — А тебе? — Спрашивала малышка, не забывая про отца. — И мне! — Заявил Мэл, схватив девочку на ручки, от чего она весело защебетала, заливаясь смехом. — Люблю тебя, моя маленькая принцесса! — И я тебя люблю, самый лучший на свете папа! — Радостно пролепетала Соня, обняв папочку за шею, заставив Костю прижать её к себе ещё крепче. Но парень резко замер, увидев, как кто-то заходит за угол одного из домов. Нет, он отчётливо видел знакомые женские очертания. Схватив крепче малышку, парень рванул следом за угол и увидел её. Она была в его любимом голубом платье и туфлях. Пронзительные зелёные глаза смотрели прямо на него, а мужчина обомлел от шока и нахлынувших эмоций. Медленными шагами девушка подошла к нему и обняла. Это был тот самый момент, когда он так нуждался. Это было то самое время, когда ему казалось, что всё пошло под откос. — Ты делаешь всё верно. Не переживай. Главное не останавливайся. И ты растишь чудесную дочку, она такая милая, и так похожа на нас. Я и не сомневалась в тебе, ты и правда самый лучший на свете папа. Люблю тебя. — Девушка переместилась к ребёнку и присела рядом с ней. — И тебя я тоже очень сильно люблю. — Алина, но ты же… — С шоком заговорил Мэл, не веря всему тому, что происходит. — Да, но я и не навсегда. Мне пора, Кость. Я очень тебя люблю. — Прошептали такие любимые губы парню и вмиг испарились, словно никого тут и не было. Мэл оборачивался, глядел по сторонам, пытаясь найти её, но с каждой секундой лишь больше убеждался, что это галлюцинации. — Боже мой, у меня глюки. Это что, шизофрения? Нет, нет, мне же ещё дочь воспитывать! — Испуганно щупал самого себя Костя, а затем подлетел к малышке. Заметив в её руках какую-то цепочку, мужчина стал пытать девочку. — Сонь, что это, где ты это взяла? — Он ожидал любой ответ, но только не этот. Не тот, от которого его руки стали нервно трястись. Не тот, от которого появилась невероятная боль в сердце. — Мама дала только что. Ты чего, пап? — Так просто заявила об этом девочка, даже и не думая, что доводит отца чуть ли не до обморока. Выхватив из рук дочери предмет, парень ужаснулся, увидев до боли знакомую надпись «любимой». Это были не галлюцинации. Он и правда видел Её.Мы ежедневно жалуемся на то, насколько всё плохо в нашей жизни, но никогда не задумываемся о других. О тех, которые, возможно, никогда не увидят собственных детей. О тех, кто навсегда лишился любимых и близких. И между нами действительно есть разница. Мы готовы упасть при малейшей проблеме, а они, люди, которых судьба наградила нелёгкой долей, не сдаются, даже когда кажется, что конец уже совсем близок.