Вместо молитвы

      ― Снова… этот сон?       Тихий и неуверенный шепот, разлетевшись по этому темному, таинственному месту, сразу же растворился в тишине. Над зеркальной гладью озера, погруженной в ночь, медленно плыл туман. Облака, опустившиеся с небес, наполнились серебряным светом луны и стремительно приближались к берегу, на котором стояла девушка.       Ни в одном месте мира не было такой тишины, как здесь. Однако с этой тишиной не было спокойствия. Нагнетающая темнота и это одиночество пугали ее так сильно, что каждый раз, когда она закрывала глаза, снова боялась вернуться сюда. Но в последнее время ее постоянно что-то приводит в это место. Реальность сливается со сном, но все равно одно имеет начало, а другое конец. И что из этого начало, а что конец — неизвестно. Кажется, пребывание здесь длится вечно, но оно всегда должно прерваться с появлением кого-то.       И этот кто-то весь последний месяц нарушает ее одиночество, когда появляется здесь. Каждая их встреча, как в первый раз. Девушка с непониманием смотрит на подходящего к ней незнакомца и встречается с его нежным взглядом. Как и всегда, она отступит назад, но сразу же ощутит его теплую ладонь в своей руке. Смущенно и с долей легкого испуга она опустит взгляд на их руки. Но стоит ей увидеть то, как он крепко держит ее ладонь, он прикоснется к ее лицу, заставив снова посмотреть ему в глаза. В глаза, которые кажутся ей знакомыми и родными, но все равно остаются неизвестными.       С каждым мгновением туман вокруг них сгущался, а расстояние между ними становилось меньше до тех пор, пока совсем не исчезало. Покой, которого так не хватало, наступал, как только появлялся он. Щека горела от его прикосновения, затем это же тепло переходило на ее губы, когда он склонялся к ним. Дыхание перехватывало, а тело замирало в ожидании. И как только она прикрывала глаза, наступал самый волнительный и приятный момент в ее жизни ― поцелуй, от которого дыхание не могло восстановиться, а сердце ускоряло темп и наполняло царящую вокруг тишину своим неспокойным биением.        Водоворот чувств погружал тело в трепет. Она ощущала всю сладость и нежность этого поцелуя, отвечая невинно и робко. Навязчиво, но незаметно возникало желание того, чтобы все, что сейчас происходит, длилось вечность. Голова наполнялась легким и приятным головокружением, а дыхание до сих пор оставалось неспокойным. Первый поцелуй с незнакомцем вызывал такие эмоции и чувства, что даже во сне они казались слишком нереальными и неземными.       Его дыхание коснулось ее губ, когда он оторвался от них. И впервые за последние минуты ей удалось сделать вдох, чтобы прийти в себя и вернуться к реальности в этом сне. Каждый раз ей с трудом удается открыть глаза, чтобы увидеть его лицо, которое она никак не может разглядеть. Только глаза попадают под ее взгляд. Знакомые, но забытые глаза, что так и заставляют затаить дыхание, смотря в них. И снова возникал вопрос, что волновал ее больше всего на свете.       ― Кто ты? — прошептала она, накрыв ладонью его руку, что осталась на ее щеке.       Он молча наблюдал в ее глазах все противоречивые мысли, что не давали ей покоя. Его губы тронула легкая и задумчивая улыбка. Разве юноша может реагировать на подобный вопрос после такого поцелуя улыбкой? Но ее непонимание все же вызывало в нем скорее долю умиления, чем обиду. Он снова склонился к лицу застывшей в ожидании девушки, приблизившись к уху, чтобы дать ей ответ.       Каждый раз, когда он тихо называет ей свое имя, ее глаза наполняются удивлением. Она знает, что они знакомы, но все равно не понимает, почему до сих пор он остается для нее незнакомцем. И ему известно наперед то, что будет, потому что для него это происходит не впервые. Он неторопливо и осторожно отстранится от нее, поймав на себе ее непонимающий взгляд. Она снова будет бороться с отчаянием и удивлением, разглядывая его лицо:       ― Но почему… почему я тебя не помню?       Она попыталась отступить от него, но почувствовала, что его руки не позволили этого.       ― Мы не можем помнить друг друга. Кто-то из нас должен забыть.       ― Должен забыть? — ощутив ком в горле, повторила она. — Но ведь я так хочу тебя вспомнить, — переборов свой страх и волнение, она положила руки на его грудь, — позволь мне быть тем, кто будет помнить.       ― Я не могу.       ― Почему? — еще тише прошептала она, не сдержав подступившие слезы.       Быть знакомым незнакомцем — одно из самых жестоких наказаний для влюбленных. Являясь к ней во снах, он уже привык, что ему приходится видеть ее такой и слышать эту просьбу. И все это заканчивается его отказом. Лучше он будет ей незнаком, чем она ему. Для этого есть много причин, но лишь одна самая главная и весомая. Он обхватил лицо девушки, что стала ему дороже всех на свете, и смахнул ее горькие, горячие слезы:       ― Потому что ты умрешь, если я забуду тебя.       Девушка открыла глаза, прикоснувшись к мокрым следам на щеках. Какой раз она уже просыпается со слезами на глазах, и причины этого ей неизвестны по сей день. Глубокая ночь сменилась ясным утром, вместо тайного озера и тумана перед ней снова были стены ее комнаты. Тюль шумно колыхался от ветра, в воздухе витал аромат сада, цветущего за окном. В зеленых глазах с самого утра уже появилась усталость. Девушка осторожно приподнялась на кровати, чтобы не спровоцировать головную боль. На душе очень противоречивые чувства: непонятно, чего больше она испытала в этом сне. Это были слезы горя или радости? К своим восемнадцати годам она редко когда испытывала настолько сильные эмоции, которые вызывали слезы, да и в детстве ее трудно было назвать впечатлительным ребенком. Что же происходит в этих сновидениях, которые каждую ночь приходят к ней и не оставляют от себя никаких воспоминаний?       ― Доброе утро, милая. Как спалось?       Светловолосая женщина с пронзительными зелеными глазами и хорошим настроением занималась приготовлением завтрака. Увидев дочь, она улыбнулась ей приветливой и очень доброй улыбкой. Они смотрят друг на друга, как в зеркало. Тот же изумрудный взгляд, пшеничного цвета волосы, похожие черты лица. Дочь ― настоящее отражение своей матери. Но вот только характер и взгляды на жизнь достались ей от отца. Самый добрый, открытый и жизнерадостный человек в их семье — только эта женщина. А ее супруг и дочь слишком взрослые и серьезные для радости и любви к мелочам в этой жизни. Книги и знания не всегда меняют людей в хорошую сторону, порой таких очень сложно удивить.       ― Доброе утро, — Анами кивнула матери в ответ и села за стол.       ― Ты какая-то расстроенная, приснился кошмар?       ― Вряд ли это был кошмар… — устало вздохнула она, протирая ладонями лицо, — я уже очень давно не помню своих снов, но каждую ночь засыпаю с каким-то ожиданием. Не понимаю.       ― С ожиданием? — удивилась Сури, повернувшись к дочери, чтобы поставить завтрак на стол. — Может, к тебе и во сне кто-то приходит? — мать улыбнулась, прикоснувшись к щеке Анами. — Это его ты ждешь? Встречи во сне, как это романтично, правда?       ― Мама, это глупо, а не романтично, — сохранив непринужденный тон и скрыв смущение, Анами отстранилась от ее руки, — ко мне никто не приходит.       ― Откуда такая уверенность, если ты не помнишь свои сны?       ― Я это чувствую, — она опустила взгляд в кружку с зеленым чаем, — даже во сне, у меня нет времени на такие глупые сантименты.       ― Иногда мне кажется, что ты вовсе не моя дочь, — протянула женщина, выкладывая приборы и тарелки на стол, — мне уже становится страшно, что ты оставишь нас с отцом без внуков.       ― Кхем… — Анами поперхнулась и поставила кружку на стол, — без внуков?       ― Неожиданно, — раздался мужской голос позади, — я был уверен, что про внуков в этом доме не будут говорить еще долго.       Если Анами можно было бы заглянуть в отражение, которое покажет ее внутреннюю сторону, то в нем окажется именно этот человек. Все, что умеет и знает эта девушка, — заслуга ее отца. Еще с малых лет, смотря на своего отца, она старалась по максиму научиться всему у него. Тяга к знаниям, способность запоминать большой объем информации, любовь к книгам и трудолюбие могли достаться ей только от него.       Его улыбку могли видеть только самые близкие и родные ему люди — его супруга и дочь. Но, несмотря на его порой строгий и слишком формальный вид, подобная строгость никогда не могла перебить нежность его карих глаз. Анами до сих пор помнит, как ребенком, любила проводить маленькими ручками по его темно-каштановым волосам, что переливались золотой медью в солнечных лучах. Было интересно, почему с виду его волосы такие темные, почти черные, но на солнце изнутри наполнялись янтарем. Он любил заниматься рабочими документами на веранде, которая выходила на сад. У его дочери, еще не умеющей читать и писать, было любимое занятие — крутиться вокруг работающего отца.       Когда пришло время, она заслуженно получила свой первый маленький столик для письма, что всегда стоял у столика Хицоку. Даже некоторые привычки девочка переняла у него. Порой она могла слишком сурово нахмурить лицо, когда чего-то не понимала. Было забавно, что ребенок настолько похоже может имитировать поведение взрослых. Но чем больше проходило времени, тем меньше было чего-то детского в ее действиях и реакции. С отцом она уже сидела погруженная в изучение клановых свитков и книг, ни на что не отвлекаясь. Порой Хицоку даже винил себя в том, что дочь рано выросла и слишком мало была милым, веселым ребенком.       ― Здравствуйте, — поприветствовав отца, Анами заметила, что сегодня поверх его кимоно надета клановая хаори Совета. — Вы отправляетесь на собрание?       ― Да, — кивнув ей в ответ, Хицоку сел напротив нее за стол, — Суна запрашивает специалиста по шифрованию. Нам надо выделить кого-то из наших чуунинов, — он перевел взгляд на супругу, когда та поставила перед ним завтрак, — так я что-то пропустил?       ― Спроси у своей дочери, — протянула Сури, усаживаясь за стол, — может, тебе она объяснит, что с ней происходит.       ― Я уже говорила, что ничего не происходит, — торопливо произнесла девушка, взглянув на мать.       ― Я тоже заметил, что в последнее время ты сама не своя, — обратился к ней мужчина, получив от нее непонимающий взгляд, — кажется, ты стала чаще нервничать.       ― Это не так, — чуть нахмурив брови и сдерживая подступающее недовольство, ответила Анами.       ― Но ведь что-то же вызвало в тебе эти эмоции.       ― Возможно, разговоры о внуках?       Она сложила ладони перед тем, как приступить к завтраку.       ― Возможно, — повторил отец, переглянувшись с женой, — а в этих разговорах… фигурировал наследник Нара?       Ответ Сури перебил звук упавших палочек, что выронила дочь. Стоило им задеть подобную тему, ее рука непроизвольно и беспричинно вздрогнула. Анами бросила взгляд на родителей, затем отодвинула стул, чтобы поднять палочки. Они утверждают, что с ней что-то происходит, а почему бы им обоим не послушать себя? При чем тут вообще Шикамару? Да, они проводят время вместе, но ведь в основном за работой. Если он и будет фигурировать в одном предложении с ней, то только в роли хорошего друга и напарника по заданиям в резиденции Хокаге.       ― Если так интересно обсуждать подобную тему, лучше дождитесь, когда я уйду, — Анами встала из-за стола, чтобы промыть палочки, — вы не только смущаете меня, но и ставите в неловкое положение.       ― Моя дочь умеет смущаться? — Сури улыбнулась, склонившись к мужу. — Может, он скоро и будет фигурировать в этих разговорах?       ― Не будет, — закрыв кран, Анами вернулась на свое место.       ― Он тебя провожает по вечерам, вы много проводите времени вместе, — снова принялась за свое мать, — на нашем месте у всех сложится такое мнение.       Хицоку молча принялся за завтрак. Интерес, который больше наполнен недовольством и отцовской ревностью, позволил ему проявить сдержанность и прислушаться к словам жены.       ― Все не так, — уже который раз, подавляя подступающий гнев, что совсем не свойствен для нее, возразила Анами, — он провожает меня, потому что я допоздна задерживаюсь в резиденции.       ― Хорошо-хорошо, — тихо согласилась мать, — теперь все стало намного яснее.       ― В чем же причина Вашего отличного настроения? — поинтересовалась девушка, понимая, что это было не согласие, а настоящий сарказм.       ― Погода, — Сури взглянула в окно, за которым начинался солнечный день, — да и все же у меня всегда такое настроение. Хоть кто-то же должен разбавлять ваши хмурые с отцом лица.       ― Скорее… задумчивые, — тихо заметил супруг, поймав на себе взгляд дочери, — на самом деле, резиденция Суны отправила запрос на твое имя, чтобы шифрованию обучила их именно ты.       ― Вы знали, что я откажусь, поэтому решили найти кого-то другого? Все верно, я не закончила работу с личными данными джонинов разведки, если и будет очередное задание, то не в Песке.       ― Я не люблю, когда за столом вы обсуждаете свои рабочие дела, — Сури недовольно нахмурилась, поднося чай к губам. — Хицоку, если будешь с самого утра говорить ей про работу, то внуков нам в самом деле не видать. Почему бы не сказать ей о том, что это платье очень идет к ее глазам?       ― Теперь я не так одета? — девушка опустила взгляд на свой зеленый сарафан.       ― Раньше ты говорила, что нет никакой разницы, что на тебе, если все равно в научной лаборатории ты носишь халат.       ― Но до работы я иду не в халате. Даже отец был рад тому, что я сменила жилет чуунина на повседневное.       ― Да, но то, что ты отозвала заявление на сдачу нормативов на ранг джонина, меня совершенно не обрадовало, — заметил он, после чего Сури тихо поставила кружку на стол.       Воцарилось кратковременное, но очень непростое молчание, пережить которое Анами могла с большим трудом. Оставались считанные секунды до того момента, когда она могла резко встать из-за стола и отправиться по своим делам, так и не позавтракав. Но она смогла проявить терпение и силы.       ― Мне об этом известно, — вторя тихому отцовскому тону, ответила Анами, — я не готова для этого ранга. Доступ к секретным материалам у меня есть и без него.       ― В один момент ты сделала все свои старания за этот год напрасными.       ― А Вы уверены, что только за этот год все мои старания стали напрасными?       ― Мы уже говорили с тобой о том, что…       ― Прекратите. Оба.       Сури перебила мужа, пытаясь разрядить эту обстановку, что накалялась с каждой секундой.       ― Вы только со стороны выглядите похожими, но на самом деле… разные. Тебе, Хицоку, пора смириться с тем, что Анами не заинтересована в дальнейшей службе, как шиноби, ее устраивает работа в резиденции. А тебе, — она повернулась к застывшей дочери, — стоит не забывать, что отец думает только о твоем будущем и волнуется о тебе.       Завтрак прошел в неловком молчании между дочерью и отцом. Каждый из них этим молчанием выражает не только любовь, но и уважение к словам Сури. Анами все же пыталась к ней прислушаться и каждый раз натыкалась на свое упрямое желание возразить воле отца. Но в этот раз все было не так, как раньше. Хицоку правда был расстроен тем, что дочь не поделилась своим переживанием перед отбором. И перед тем, как уйти на работу в резиденцию, девушка зашла к нему в кабинет.       ― Я не могла сказать Вам об этом, — начала она, увидев, что отец оторвался от письма, — потому что была возможность того, что я передумаю из-за Вас.       ― Ты недооцениваешь свои возможности, Анами, неуверенность в себе порой губит целые жизни.       ― Я знаю, — тихо ответила она, опустив голову, — но я пыталась оценивать свои силы здраво.       ― Тебя поставили в пару с ним…       Хицоку встал из-за стола, чтобы подойти к ней. С каждым его шагом плечи девушки напрягались, отчего ей пришлось сжать кулаки. Разговор уже зашел о том, о ком она так не хотела говорить.       ― Племянник Хиаши силен и умен не по годам, но и ты тоже. Однако все равно ты уверена в том, что можешь проиграть ему.       ― Такие, как он… пойдут на все, чтобы победить, — не желая вспоминать этого человека, Анами опустила руку на плечо от волнения, — не важно, кто стоит на его пути: враг или товарищ. И экзамен, что проводился несколько лет назад, показал то, какой он на самом деле. Мерзкий и жестокий.       ― Мерзкий и жестокий? — неуверенно повторил мужчина, подойдя к ней. — Складывается впечатление, что ты избегаешь или даже боишься любой встречи с ним.       ― Ч-что? — Анами подняла удивленный взгляд на отца. — Я…       Она затаила дыхание, не понимая, что именно должна сказать. В горле возник странный ком, истинные причины которого были не совсем ясны. Обида, волнение или же страх? Девушка нервно сглотнула.       ― Я не боюсь, — нахмурив брови, чтобы не выдать своего волнения, она решила придать своему голосу уверенности, — то есть, я не избегаю этого… человека.       ― Дуэль проводится под наблюдением, ее контролирует комиссия, — заметил Хицоку, стараясь понять, о чем на самом деле думает его дочь, — тебе ведь было известно это. И он, как экзаменатор, знает это тоже.       ― Я не думала о том, что потребуется вмешательство наблюдателей, — тяжело вздохнула она, понимая, что не может признать свою слабость и этот необоснованный страх, — отказ от боя с ним заключается в моей рациональной оценке своих способностей. Прошу, примите мое желание не участвовать в этих отборах, — она склонила голову в почтительном поклоне, — мне пора.       Причины того, что она отозвала свое заявление на повышение ранга, заключается во многих вещах, среди которых, как заметил отец, была неуверенность в своих силах и волнение. Но главная заключалась в неприязни к человеку, что достался ей в противники. По стечению обстоятельств или же по воле судьбы, они учились на одном курсе в академии. Заносчивый и самоуверенный гений Хьюга Ичизоку не всегда вызывал отрицательное мнение о себе. Анами мало обращала внимание на других, уделяя его книгам и учебе. В отличии от тех, кому достается все с рождения, ей приходилось с большим трудом работать над собой. Каждый день ей казалось, что в ней нет и половины тех сил, что могут у нее быть. Ей, определенно, чего-то не хватало, и эту пустоту невозможно было заполнить.       Наблюдая, каких результатов достиг племянник главы клана Хьюга, девочка непроизвольно сравнивала себя с ним. Желание что-то доказать главной ветви и прыгнуть выше своей головы помогло этому мальчику заслуженно оправдать громкое слово «гений», которое все чаще стало употребляться в его адрес. Но даже его удача и результаты не давали повода думать о нем плохо, в какой-то момент Анами даже восхищалась его силой и способностями. Но так было до определенного момента.       У нее не было много друзей, выбирала их девочка слишком внимательно и даже ответственно. Не всем можно верить, кто-то недостаточно умен, а некоторые и вовсе сами не тянулись к ней. Но ей довелось познакомиться с девочкой, что на пару лет была младше нее. Хината стала одной из немногих, к кому Анами прониклась не просто доверием, а самой настоящей симпатией. Милая, не осуждающая других, добрая и искренняя, в какой-то момент, заменила ей всех друзей и близких ее возраста. Они были многим похожи. Такая прочная детская связь, наполненная пониманием и крепкой дружбой, переросла в связь еще крепче. Не просто подруги, кажется, они и вовсе стали сестрами. Никаких секретов, обид и тайн, любая формальность была прозрачнее ручья. Однако вода в этом ручье все равно стала мутной.       Произошедшее на самом роковом экзамене чуунина несколько лет назад, изменило судьбу всей деревни, а также судьбу каждого ее жителя. Анами не могла даже представить, что за неуважительным отношением к старшей дочери Хиаши и всей главной ветви в целом, он мог скрывать такую сильную ненависть и жажду расправы. Ведь Хината была не просто его товарищем или противником в дуэли, она являлась его сестрой. Бой не просто вышел за рамки дозволенного, он стал инструментом расправы, с помощью которого этот самый «гений» показал свое истинное лицо и выразил протест против многолетней распределительной системы внутри клана. Он был близок к тому, чтобы убить противника, что оказался намного слабее, чем он.       Но время шло. Былое непонимание сменилось рождением новых связей, которые также оказались непонятны другим. Хината нашла свою цель: обрести силы, которыми должна обладать истинная наследница. И кто же стал тем, кто поспособствует ей в обретении силы? Уму непостижимо, но Анами до сих пор не понимает, по каким причинам Хината смогла довериться этому человеку. И это непонимание оказалось настойчивым и сильным до того, что постепенно разбавило общение подруг полным непринятием со стороны Анами всего, что происходило. Однако если в последнее время она все чаще отвечала отстраненностью и безучастностью, то Хината же старалась с ними бороться.       Наследница Хьюга Ичизоку делала все, чтобы проводить время не только с братом на тренировках, но и с подругой. Однако сколько бы ни прикладывала сил, имеющегося времени ей не всегда хватало на двоих. Анами же не стала выражать своей явной неприязни к тому, кто слишком внезапно и невольно втиснулся в жизнь ее подруги. Из уважения к Хинате и ее заветной мечте стать сильной, Хокано покорно уступила своему однокласснику. И, с головой погрузившись в рабочие будни чуунинов, наполненные миссиями и заданиями, она нашла то, чему была готова уделять все свое время и внимание.       Анами обрела свое призвание в сфере шифрования секретной информации, где ее знания и способности использовались всеми подразделениями АНБУ и резиденцией Каге. И вторым человеком, которому девушка начала доверять, стал Шикамару. Рабочие дни и совместные вечерние прогулки с ним заполнили ее одиночество, которое пришло с постепенным уходом Хинаты из ее жизни. Служба в администрации оказалась настолько насыщенной и загруженной, что Анами не всегда находила возможность мысленно вернуться в те времена, когда всё было по-другому. Но, справедливо заметить, что это не мешало ей не думать о той самой причине произошедших перемен. Нередко выходя на улицу, Хокано буквально молилась о том, чтобы не встретить кузена подруги.       И сегодняшняя прогулка до резиденции не была исключением. Все-таки позволив воспоминаниям о прошлом просочиться сквозь ее мысли, сейчас Анами меньше всего на свете хотела бы увидеть его. И, только представив даже самую короткую и случайную встречу с ним, девушка ощутила прошедшую по ее телу дрожь.       — Нет… — тихо протянула она, вернувшись из своих мыслей в реальность. — Небеса не настолько ко мне… суровы.       Не желая больше думать о том, о чем не стоит, Анами решила насладиться приятной погодой и теплым ветром, что ненавязчиво играл с ее волосами. Деревня постепенно готовилась к началу очередного дня. Улицы наполнялись прохожими, голоса которых все чаще разбавлялись криками и смехом детей. Однако вслушиваться в шум оживленной деревни Анами долго не пришлось. Как только она свернула за угол, сразу же столкнулась молчанием тихого и безлюдного квартала.       Игривый теплый ветер стал усиливаться нечастыми порывами, на что Анами взглянула на небо. Несмотря на солнечное и ясное утро, погода все равно грозилась измениться, судя по тому, каким непостоянным стал теплый ветер. Но, только допустив мысль о том, как скоро вместо облаков на небе окажутся тучи, Анами замерла.       Вернув непонимающий взгляд на дорогу, она попыталась разобраться во внезапно охвативших ее ощущениях. Однако вместо ответа на ее мысленный вопрос, она наткнулась на очередное недоумение. Какое-то странное чувство или даже предчувствие заставило ее застыть на месте и не позволило продолжить шаг.       — Трос! — раздался мужской голос с крыши здания, у которого проходила Анами. — У нас сорвался трос!       Анами от испуга вздрогнула и посмотрела наверх. Что-то приближалось к ней с невероятной скоростью. Может быть, от неожиданности или от испуга, но тело девушки не двинулось с места. На нее навалился внезапный ступор и какая-то неуклюжая рассеянность. Ее сил хватило лишь на неуверенный и машинальный шаг назад, но этого точно было недостаточно. Однако в один миг Анами почувствовала чьи-то руки на плечах, а затем падение.       Плита внушительного размера, что сорвалась с тросов, со страшным грохотом упала на землю. Все вокруг охватила пыль. Строители поспешили вниз, увидев, что у плиты оказались люди. Анами пыталась мысленно воспроизвести произошедшее, понимая, что в последний момент кто-то спас ее.       — Ничего не ушибла? — тихо поинтересовался чей-то голос у самого уха.       По телу прошлась легкая дрожь. Она до сих пор не понимала, кто перед ней, однако голос оказался слишком знакомым. Анами открыла глаза, но пыль вынудила их снова прикрыть.       — Н-нет… — неуверенно и с легким недоумением ответила она, все еще не видя спасшего ее человека.       Ветер начал разгонять пыль. Сильные руки, в довольно крепкой хватке, помогли ей встать на ноги. Анами осторожно начала открывать глаза. На мгновение она подумала, что увиденное ей кажется или она и вовсе обозналась, но этого человека сложно было спутать с кем-то другим.       Ее удивление стало сменяться недовольством, когда она убедилась, что отныне обязана этому человеку жизнью. Обязана своим спасением именно ему?       ― Ты? — тихо слетело с ее уст, когда она встретилась взглядом с серыми, как туман, глазами.