Гирлянда

Пока на весь дом играла песня «Jingle bells», Умеджи отчаянно пытался закрепить на окне гирлянду прищепкой. Музыка не особо поднимала новогоднее настроение. А украшение, которое постоянно падало, лишь усугубляло ситуацию. Парень готовился уже сорвать её, бросить на пол и разбить своей битой стереосистему. Он бы и не стал пытаться украсить дом. Но он и так остаётся один на Новый год, и праздничного настроения нет абсолютно. Но лучше уж так, чем ехать с родителями к сумасшедшей тётке, которая сначала накормит так, что дышать трудно, а потом потащит танцевать. Так отмечать уже десять лет Умеджи, мягко говоря, устал. А родители устали украшать дом каждый год, хотя всё равно не отмечают в нём. Спрятали весь алкоголь, который был дома, в шкаф, о котором, как они думали, их сын не знает, и уехали. Но он о нём прекрасно знал. Вернее, узнал совсем недавно и ещё даже не успел ничего оттуда украсть. Оставалась одна прищепка. Дрожащей рукой парень аккуратно закрепил кончик гирлянды на шторах. Он слез с кровати, на которой стоял и отошёл немного дальше, чтобы полюбоваться. Стоило только вздохнуть с облегчением, как украшение снова упало на кровать. В течение пяти секунд парень молча смотрел на это, а потом закричал, проклиная эту гирлянду, это окно, этот дом, эту стереосистему… Рука сама потянулась к бите, лежащей на полу. Но пришлось сдержаться и просто выключить её, поскольку родители бы явно не обрадовались, увидев сломанную стереосистему по приезде. Умеджи сел на край кровати, наслаждаясь тишиной. Похоже, сегодня единственное, что сможет создать новогоднее настроение — саке. Внезапно раздался звонок в дверь. Парень никого не ждал. Тем более в девять вечера в Новый год. Он не стал открывать. В дверь снова позвонили. Затем кто-то начал стучать изо всех сил. Столь настойчивое желание попасть в дом начинало раздражать. Собираясь послать незваного гостя, парень открыл сначала дверь, потом рот, чтобы закричать, но застыл на месте, увидев, кто именно стоял на пороге. — Босс?.. — Впусти, я себе уже всё, что можно, отморозила. Удивлённый парень отошёл, впуская девушку в дом. — К чертям всё, сегодня зови меня Осоро. Умеджи не знал, какой вопрос задать сначала. Шидесу тем временем сняла порванный плащ и кинула его в руки парня. Под плащом на ней был надет только свитер, Кизугучи не удивился тому, что девушка замёрзла. — Так… Почему ты пришла… Осоро? — решился спросить он, убирая в шкаф верхнюю одежду лидера правонарушителей. — Не рад меня видеть? Отмечать пришла. Ты же сам сказал, что родаки свалят. Да ладно, ты даже не попытался украсить дом! — Ну… — Всё-таки попытался? Что, не получилось? Умеджи не знал, стоит ли говорить правду. — Ну ладно. Так… Может, пройдём в гостиную или куда-нибудь ещё? Умеджи всё ещё хотел спросить, почему Осоро внезапно решила прийти к нему, а не остаться с родителями. И как вообще отец отпустил её? Но девушка явно не собиралась ничего пояснять. Она села на диван, включила телевизор и закрыла глаза. Кизугучи расположился рядом и молча смотрел то на какой-то новогодний фильм, то на неё. Так прошло около двадцати минут. — Так, босс… Осоро, да. Осоро? Осоро! — А?! Я не спала! — Я спрашивал, почему ты решила… — Да потому что у меня родители тоже уехали. На море захотелось встретить Новый год. Я решила, что одной будет скучно. — Ясно… — Слушай, сейчас только десять вечера. Не сказать, что мне очень сильно хочется, но… Но у тебя есть какие-нибудь гирлянды? Кадомацу* поставить мы явно не успеем, но хоть что-то должно быть. Осоро вошла вслед за Умеджи в его комнату. Гирлянда всё ещё лежала на кровати. Девушка посмотрела сначала на украшение, а затем на окно. Она едва смогла сдержать усмешку. Парень сначала не понял, но потом посмотрел на шторы. Прищепки всё ещё были там. — Ты пытался её повесить, но не смог, не так ли? — Осоро улыбнулась. — Возможно?.. — Умеджи чувствовал себя немного неловко. — Хорошо, тогда это сделаю я. Шидесу встала ногами на кровать и подняла гирлянду. Девушка аккуратно повесила украшение обратно. — А теперь скажи ещё, что ты не подумал про розетку. К счастью, розетка находилась прямо под подоконником. Через минуту Умеджи и Осоро уже вместе смотрели на сверкающую гирлянду. Парень всё ещё немного стеснялся того, что так и не смог повесить её. — Неплохо, да? — Да. Так… Слушай, а ты голодная? Осоро не была хорошим поваром. Поэтому она была рада, что родители Умеджи хотя бы оставили своему сыну еды, и ей сейчас не придётся ничего готовить. Кизугучи поставил на стол два небольших о-сэти рёри*. Когда девушка села за стол, парень задумался, стоит ли предложить ей саке. Он только сейчас задумался о том, что никогда не видел лидера правонарушителей, которая употребляет алкоголь. На самом деле, он сам никогда не делал этого. Просто сейчас выпал такой удачный шанс… — Умеджи, ты есть собираешься? — Да, я хотел спросить… Ну… Парень открыл тот самый шкафчик и достал бутылку. — Нет, — твёрдо ответила девушка. — Как скажешь, — Умеджи поставил напиток рядом с плитой и сел напротив девушки. Праздничный ужин прошёл в молчании. — Серьёзно?! — крикнул парень, войдя в комнату и обнаружив сверкающую гирлянду, которая снова упала на кровать. — Ой, да к чёрту. Пусть лежит. Умеджи сел на кровать. Осоро стояла в дверном проёме и переводила взгляд то на парня, то на гирлянду. На её лице появилась загадочная улыбка. — Я знаю, что с ней сделать. Шидесу подошла к кровати и взяла украшение в руку. — И что ты.? Осоро повесила гирлянду парню на шею. — Ты мне повеситься предлагаешь? — улыбнулся Умеджи. — Знаешь, так и сиди. Новогоднее настроение есть, всё зашибись. — У меня в шкафу ещё несколько праздничных ободков лежало. Нет, стой! Осоро подошла к шкафу и открыла его. Оттуда на неё посыпалась гора одежды. — Ты тоже решил немного убраться к празднику, да? Покраснев, Умеджи убрал одежду в шкаф и достал два ободка с оленьими рожками. Один он надел на голову, а второй отдал девушке. Позже парень сел рядом с ней и снова накинул гирлянду на плечи. Он проверил время на наручных часах. Без десяти двенадцать… — Слушай, Умеджи. Я про саке. Ты часто так воруешь у родителей? — Нет… — А алкоголь пьёшь? Я — нет. — Ну, я пил только один раз. Лет в десять, когда я перепутал мой стакан с соком и папин с вином… Шидесу засмеялась. Её собеседник был немного удивлён, поскольку не привык видеть даже простую улыбку на её лице… — А куришь? — Нет, не пробовал. — И не надо. — Слушай, подожди меня минутку. Я сейчас вернусь. Умеджи шёл в спальню с бутылкой колы и двумя бокалами в руках. Он решил, что не будет смущать Осоро и выпьет то же, что и она. Подойдя к двери, парень услышал, как Шидесу с кем-то говорила по телефону: — Да, мам. У Мики тоже всё нормально. Бабушка с дедушкой у вас? Хорошо. Как они вообще проехали через эти сугробы? Ладно, передавай привет. Да, пока. Умеджи попытался проанализировать услышанное. То есть, родители девушки дома? Но они же должны быть где-то на курорте. Кизугучи вошёл в комнату. Девушка посмотрела на то, что он держал в руках. — Ты серьёзно? — А почему нет? Парень поставил напиток и бокалы на прикроватную тумбочку. — Детство решил вспомнить? — Ну, не сказать, что прямо детство… Осоро, я знаю, что это некультурно, но я случайно услышал, как ты говорила с мамой. Шидесу раздражённо посмотрела на него и угрожающе потёрла рукой об руку. — Я правда случайно! Осоро явно не хотела продолжать говорить об этом. Парень сразу это понял и не стал задавать лишних вопросов. Он осторожно сел рядом. Шидесу молча отвернулась и смотрела в окно. Умеджи давно заметил, что ей нравится смотреть на падающий снег. Стоя рядом с мусоросжигателем в школе зимой, закутавшись в свой плащ, она могла просто провожать взором хрупкие снежинки целый час. Даже если её банда замерзала и уходила в здание, чтобы погреться. Её хмурый взгляд медленно становился каким-то мечтательным. Кизугучи никогда не решался спросить, почему ей это так нравится. Быть может, это навевало ей какие-то воспоминания, может, успокаивало её… Никто, кроме самой Осоро об этом не знал… Умеджи прекрасно понимал, что раздражённую Осоро не стоит злить ещё сильнее, но просто не мог себя сдержать. Он аккуратно накинул на её плечи гирлянду. Девушка перевела взгляд на него. Кажется, она уже не злилась. Убедившись, что Шидесу не против, парень положил второй конец украшения на свои плечи. — Не можем украсить окно, так украсим себя… — вздохнула лидер правонарушителей. Кизугучи протянул ей бокал. На часах почти полночь… — Я должна сказать… Мои родители никуда не уезжали. Они дома. Если что, ты меня сегодня не видел, и я вообще отмечала у подруги из соседней школы, ясно? — Ясно… Но почему тогда ты решила прийти? — Мне просто хотелось встретить Новый год с тобой. Просто хотелось. Понимаешь? — Понимаю, — лицо парня засияло счастливой улыбкой. Умеджи проверил наручные часы. Одна минута… Парень почувствовал, как голова Осоро легла на его плечо. Он взял напиток с тумбочки. Все три стрелки часов приближались к двенадцати. Кизугучи начал обратный отсчёт от десяти. Он уже представлял, что сделает сейчас. И он понимал, на что идёт, и чем это может обернуться для него самого, учитывая силу Осоро… Полночь. За окном начинает греметь салют. Умеджи и Осоро выпивают содержимое своих бокалов. — С Новым годом, Умеджи, — улыбается девушка. Кизугучи смотрит на неё несколько секунд. Он аккуратно наклоняется к ней. — Ты чего? — С Новым годом, Осоро. Он осторожно коснулся её щеки губами. Зрачки девушки расширились. Она застыла на секунду. На щеках появился румянец. С криком: «Ты чё?!» Шидесу оттолкнула его с такой силой, что парень оказался на полу. Девушка снова повернулась к окну, разглядывая яркие вспышки салюта в небе. Кзугучи вернулся на кровать. Румянец не исчезал с лица Осоро. Она осторожно положила левую руку на колено парня. Правой рукой она снова накинула на него сверкающую гирлянду.