I promise you, my love

      Они познакомились давно. Но полюбили недавно. Это лето. Это чертовски прекрасное лето. Оно значило для них обоих многое. Они нашли друг друга. И теперь, когда пришлось расставаться каждая секунда, каждое прикосновение, каждый шепот жадно хватается каждым из них. Они хватаются за это, как будто это их кислород и после разлуки они перестанут дышать. Они дарят друг другу любовь, отдают всего себя и верят, что миг разлуки будет очень мал и скоро они будут вместе. — Гермиона, — он говорит это слишком медленно и вкушает каждую букву этого ангельского имени, будто потягивает белое и светлое, как её любовь к нему, вино. — Я приеду совсем скоро, ты и не успеешь заметить, что меня не было рядом.       Она дарит ему самую красивую, нежную и любящую улыбку и мягко целует в губы. Они уже который час лежат в его кровати и говорят обо всём. За окном глубокая ночь, звёзды светят, словно россыпь тысячи бриллиантов, из открытого балкона веет прохладный, но пропитанный августовским теплом ветер. Она снова в его небесно голубой рубашке и своих белых джинсах, а он в синей, как ночное небо этого дня, майке и чёрных джинсах. Она перебирает пряди его блондинистых волос, а он размерено дышит, любуясь её милейшим личиком. Карие, искренне любящие его глаза, пышные реснички, что постоянно взлетают, словно крылья красивейшей птицы, небольшие созвездия веснушек, пухлые, слегка приоткрытые губы. Он мечтает испить её красоту и любовь полностью. Он хочет, чтобы она была внутри его. Чтобы она была частью него. — Как же можно не заметить твоё отсутствие? — её ангельский голос спрашивает очень по-детски и слегка задорно, от чего у Драко внутри всё смягчается, а любовь к ней только больше растекается по его венам. — Любимая, — от услышанного девушка замирает. — Я обещаю, что вернусь к тебе. Что бы ни случилось в этом гребанном Эдинбурге, я вернусь. Там будут долгие раскопки, потому что археологи того города нашли новую якобы историческую достопримечательность и теперь они желает, чтобы я лично приехал и посмотрел, но я обещаю, что сразу же, как только закончу все дела, приеду к тебе и мы снова будем вместе. — Всегда-всегда? Ты обещаешь? — как же чертовски он ненавидел её слёзы. Он был готов лезть на стену, когда видел их, готов был убить любого ради неё, если этот человек был причиной её слёз, даже если бы это был он сам. — Я обещаю, моя любовь.

***

      Снова ночь. Снова август. Снова звёзды. Всё, как в тот день. В день, когда она в последний раз видела его. Была с ним, чувствовала его. Последний. Слово, от которого больнее всего, от которого рушится всё — твой мир, твоя жизнь. Рушишься и ты.       Порыв ветра развевает её кудрявые каштановые волосы. Волосы, которые он так сильно любил. Волосы, которые он всегда гладил, которые целовали однажды даже расчесывал, когда Гермиона жаловалась ему, что это слишком сложно и даже хотела отстричь их. Она опять в той же голубой рубашке, на балконе его квартиры, ключи которой оставил Гермионе перед отъездом. Хотя у него не было выбора, потому что он уехал очень ужасно и наверное чересчур ранящие для неё, но она знала, что он не любил прощаться и по-другому не сделал бы. Наутро после того прекраснейшего дня Гермиона проснулась в его квартире абсолютно одна. На столе была записка с той же фразой, которую он произнёс перед тем, как они мирно уснули ночью. — Я обещаю, моя любовь. — с улыбкой на потрескавшихся губах и слезами на глазах цвета шоколада повторила его последние слова ей девушка. И в эту секунду она вновь не выдержала. Облокотившись о стену, Гермиона начала медленно скатываться по ней, закрыв руками лицо и горько плача.       Как обычно, слёзы обжигали кожу девушки. Как обычно, внутри была пустота и боль. Как обычно, на языке чувствовалась горечь потери, утраты, а нос вдыхал запах предательства. Да, именно предательства.       Соскочив с места, Гермиона побежала в спальню и начала швырять все вещи. Она кричала и крушила всё, стараясь тем самым выпустить всю свою боль на этом, но было прекрасно известно, что боль не уйдёт. — Ты обещал! Обещал! Сказал, что вернёшься! Ты дал слово! Ты поклялся! Но в итоге ты меня предал! Ты предатель! Ты пропал! Без вести пропал! Исчез! А как же я? Ты обещал! Обещал! Обещал… — горько рыдая девушка снова осела на пол, свернулась калачиком и повторяла, словно мантру важнейшее для неё слово — «обещал».

Девять месяцев назад

      День Гермионы начинался даже слишком обыденно. Она заварила себе чёрный кофе, выбрала, что сегодня надеть, вызвала такси и поехала в офис. Сегодня она надела черные в белую вертикальную полоску брюки, белый кружевной топ и чёрный строгий пиджак. Также девушка сделала низкий пучок и выпустила пару прядей, чтобы подчеркнуть её строгость, но разбавить её легкой небрежностью. На ногах у девушки красовались чёрные замшевые туфли, а на руке в качестве аксессуара были чёрные с белым ремешком наручные аккуратные часы.       Жила девушка с уезда Драко у него в квартире, поэтому постоянно пользовалась такси, ведь её офис, как и собственная квартира находились на другом конце Лондона. И этот день ничем не отличался, поэтому первый, кто услышал её ангельское «доброе утро» был водитель. Она мягко улыбнулась, поздоровавшись, и села в чёрную дорогую машину.       Всё бы ничего, но буквально с самого пробуждения у девушки было очень страшное предчувствие и беспокойство. Причин для подобного не было, но что-то явно было не так. Гермиона, как и подобало вести себя успешной девушке, не поддавалась эмоциям и не подавала никакого виду.       Всё шло, как обычно, строго по сценарию. Уже было время обеда и Гермиона собиралась пойти перекусить в соседнее здание, где располагалось её любимое уютное кафе. Бежевые тона в стенах, на полу, на потолке, на шторах, везде. А кожаные молочного цвета диваны и кресла с уютными кофейными столиками придавали особую гармонию этому заведению. Но главной изюминкой кафе было вкуснейшее мокко с корицей и пряным привкусом, которое так любила Гермиона. Заказав себе чашечку любимого напитка, Гермиона присела за дальний столик возле окна, который был для неё самым уютным и идеальным местом, так как отдалялся от всех как-то по-особенному, что придавало уединение с самой собой.       Девушка пила свой кофе и смотрела в окно, думая о том, кого так долго ждёт, как вдруг ей в окно постучала сова. Больше всего Гермиону насторожил факт, что она то в маггловском мире, но на удивление никто похоже не замечал сову. Приоткрыв окно, Гермиона тем самым впустила сову и на её столик приземлилась белая небольшая, но безумно красивая сова. Птица протянула девушке конверт, в котором лежало письмо. По надписи «моей любви» Гермиона сразу же поняла, от кого это. Сердце учащенно забилось, голова закружилась, руки, как и всё тело, пробила сильнейшая дрожь, а дыхание будто остановилось. Вздохнув, Гермиона принялась читать заветные строчки.

«Любимая, Знаешь, иногда людям приходится нелегко для ощущения счастья. Ощущения любви, нежности, теплоты и душевного равновесия. Некоторым сукам людям быть счастливым ничего не стоит, а некоторым неудачникам, таким как я, следует пережить многое. Но это лишь испытания судьбы и я вернусь к тебе, мое солнышко. Вчера вышел приказ главного в моей операции, который гласит о том, что мне следует отправиться в крайне опасное место. Выживу я или нет — огромная тайна для каждого из нас. Но не вздумай даже плакать! Слышишь? Потому что я обещаю, что вернусь. Что бы ни случилось, я даю слово, обещаю. Я готов свернуть горы, переплыть моря и океаны, пройти все пустыни пешком, но я обязательно приду к тебе, любимая. Я обещаю тебе, моя любовь, Твой Драко.»

Девять месяцев спустя

Она вот уже наверное тысячный раз перечитывает письмо. Письмо, которая столь же трепетно для неё, как акт любви. Хотя это скорее он и есть. Слезы снова наступают, но Гермиона быстро и часто моргает, потому что уже нет сил плакать. Она, кажется, была выжата полностью. Как будто дементор наведался в гости на долгий год и только Бог знает, сколько ещё. Она стояла в ночной тишине, как вдруг услышала стук в дверь. Сердце трепетно застучало, будто это должен быть он. А может это и был он. Отбросив все загадки и выдумки в голове, девушка подошла к входной двери и открыла ее. — Здравстуй, — произнесла она с самой чистой и счастливой улыбкой и оказалась в родных объятиях.