raspberry frosting

Соседи. Сокджину нравилась пожилая пара, что жила раньше в соседней квартире. Женщина с серебристыми волосами была доброй и милой, она любила угощать его сладостями и говорила тихим приятным голосом, всегда одаривая улыбкой каждого встречного. Ее муж был более спокойным и сдержанным, и его короткого кивка при встрече было достаточно для Сокджина, чтобы знать, что у них хорошие отношения. Они были мирной парой. Сокджину они нравились. Они были такими, коими его новые соседи не являются. Его новые соседи ужасно громкие. Его новые соседи и дня не могут прожить без вечеринок. Его новые соседи совершенно невыносимы, и Сокджин не уверен, сколько еще сможет выдержать это. Он никогда не встречал их, по крайней мере, всех. Он рассеянно вспоминает, как здоровался с парочкой. Он даже не знает, сколько людей живет в этой квартире, но можно предположить, что человек пять. Пятеро молодых и шумных заноз в заднице. Уже вторник, почти полночь, и он слышит музыку сквозь закрытое окно. Свое закрытое окно. Сокджину хочется просто заорать, когда он смотрит на свой будильник, который как будто бы уже издевается над ним. «Тебе вставать через пять часов, ха-ха-ха». Не то чтобы Джин уже старый и скучный и больше не ходит по вечеринкам. Ему нравятся вечеринки, он никогда не против хорошо провести время. Просто он ужасно вымотан, а утро наступает слишком быстро. Он просто хочет спать, получить хоть какое-то подобие тишины и покоя перед работой. Неужели Сокджин многого просит? Так что он решает, что с него хватит. Он с кряхтением выбирается из кровати, хотя каждая клеточка тела молит вернуться обратно под одеяло, и натягивает спортивные штаны, потому что, эй, соседи явно не оценят его появление в одних трусах. Не то чтобы Сокджина волнует их мнение на данный момент, но штаны лучше надеть. Как только он выходит на улицу, горячий влажный воздух тут же неприятно липнет к коже, напоминая, что лето все еще здесь, даже когда солнце заходит за горизонт. Сокджин уже скучает по приятному прохладному воздуху из кондиционера в своей спальне. Музыка из соседнего дома становится все громче и громче с каждым его шагом. Нечто похожее на техно, что ни один уважающий себя взрослый не стал бы слушать ни за что. Если подумать, он даже не знает, сколько соседям лет. Сокджин стучит один раз, два раза — достаточно сильно, чтобы было слышно сквозь пульсирующие басы, и надеется, что не выглядит как какой-то дряхлый старикашка. Ему всего двадцать пять, и он просто хочет нормально поспать. Какое-то время ответа не следует, и Сокджин уже думает, что стучал слишком тихо. Он устало вздыхает — теплый воздух душит, и, боже, он просто хочет пойти домой. Он поднимает руку, собираясь возобновить стук, когда та, наконец, открывается. Этого он раньше не встречал, подмечает Джин, осмотрев худощавого рыжего парня с яркой улыбкой и губами в форме сердца. — Привет, сосед! — радостно восклицает парень. Он точно видел Сокджина раньше. Джин улыбается в ответ, решив, что это хорошее начало. — Эй, извини, не думаю, что мы встречались раньше. Я Сокджин, и… — Кто это, Хоби? И Джин прекращает дышать. Он прекращает дышать, потому что внезапно за спиной этого Хоби появляется другой паренек, опустив подбородок ему на плечо и рассматривая Сокджина своими огромными оленьими глазами, с тенью улыбки на лице. У него темные, почти черные волосы, но отливают они таким шелковистым сиянием, что это даже не может быть чем-то реальным. Все в нем буквально кричит о непередаваемой мягкости, и Сокджин уверен, что никогда еще не встречал никого настолько привлекательного. Хоби чуть склоняет голову вбок, в его взгляде на секунду мелькает игривая искра, и Сокджину хочется ударить себя за то, что так очевидно засмотрелся. — Это… Сокджин, ты сказал? Он наш сосед, Куки. Куки? Как печенька? Сокджин любит печеньки. — И, я так думаю, он здесь, потому что мы слишком шумные. Я прав? — продолжает Хоби, одарив Джина виноватой улыбкой, но Куки только смеется на это. — Простите, сэр. — произносит Куки с самой очаровательной улыбкой, что он только видел в своей жизни. Сокджин выбирает игнорировать то, как сорвавшееся с чужих губ «сэр» пробуждает в нем совсем не подходящие чувства. Потому что этот ребенок действительно может оказаться ребенком. — В-все в порядке, мне просто на работу рано и… — Ни слова больше. Мы не будем больше мешать. — с очередной яркой улыбкой, произносит Хоби. Интересно, он всегда такой веселый или просто пьян? Сокджин нервно улыбается, пробурчав: «Спасибо»,— и уходит, неловко помахав им на прощание. Дверь за ним закрывается, и он наконец возвращается к своей любимой теплой постельке. И Сокджин точно соврет, если скажет, что не думал о милом молодом пареньке, его глазах и улыбке, когда ложился в постель, закрыв глаза и дожидаясь наступления утра. Может быть, новые соседи не так уж и плохи. / Сокджин валяется на диване, морщась от ноющих мышц после тяжелого рабочего дня, и рассеяно переключает каналы. Он останавливается на кулинарной передаче в итоге, как и обычно, и позволяет мыслям улететь к планам на ужин. Готовка — то, что он любит и в чем считает себя неплохо преуспевшим. Где-то за пару секунд до того, как он собирается встать и пойти на кухню, раздается стук в дверь. Открыв ее, он искренне удивляется появлению Хоби. — О, привет. — Джин улыбается, открывая дверь чуть шире, чтобы дать парню войти. — Привет! — и снова эта яркая улыбка на все лицо, что разливается теплом в Сокджиновой душе. — Я так и не представился в прошлый раз, да? Я Хосок! Гость заходит внутрь, заинтересованно осматривая обстановку. — Я слышал, тот другой назвал тебя Хоби? Хосок смеется, легко и воздушно. Это приятный звук. — О, нет, это просто прозвище. И «того другого» зовут Чонгук, кстати. — Сокджин готов поклясться, что видит в его взгляде недобрый проблеск, как будто он знает что-то, чего не знает сам Джин. — Так что привело тебя ко мне? — с осторожностью интересуется Сокджин. — О! Точно. У нас сегодня барбекю, и Юнги — он живет с нами — сказал, что мне стоит пригласить тебя. Ну знаешь, в качестве извинений за прошлую ночь. Сокджин задумывается над ответом, но ему не требуется много времени. Новые соседи интригуют, и он определенно никогда не откажется от бесплатной еды, особенно бесплатной жареной на гриле еды. — Да, конечно! Звучит круто. Дай мне пару минут, чтобы умыться, и я приду? — Конечно! — радостно восклицает Хосок. — Мы будем на заднем дворе, так что приходи сразу туда. Чонгук сказал взять с собой пляжные шорты. С этими словами он подмигивает, выходя за дверь и оставив за собой донельзя растерянного Сокджина. Джин принимает душ практически с катастрофической скоростью. Одевшись (в свои самые лучшие — и единственные — шорты), он уходит на кухню, пытаясь убить время. Не хочется оставлять впечатление, что он так уж и хочет попасть туда поскорее, но опять же, именно этого Сокджин и хочет. Дорога до соседнего дома кажется слишком долгой, жар проникает под кожу, замедляя движение. Чьи-то крики доносятся с заднего двора, когда он подходит. Сокджин толкает калитку. Все затихает. И внезапно все глаза устремлены на него. Хосок приветствует его настолько яркой улыбкой, что, кажется, у него сейчас лицо треснет. Он радостно машет в приветствии рукой, во второй держа бутылку с пивом. Джин замечает низкого парня с блондинистыми волосами, который отдыхает в кресле у бассейна, заинтересованно поглядывая на него из-под солнцезащитных очков. Сокджин узнает его, они уже встречались. Рядом с ним на полу сидит Чонгук с телефоном в руках. Он скрестил ноги по-турецки и смотрит на Сокджина, как хищник на свою жертву. Сокджин неловко переминается с ноги на ногу, закрывая за собой калитку. — Привет, — оглянувшись вокруг, здоровается он. Тут довольно мило, на самом деле, даже лучше, чем у него самого. Хотя Джин и без того это знал, имея возможность рассматривать этот двор последний год. Однако находиться тут — совсем другое. Как будто ему не следует быть здесь. Но окружающие его дружелюбные лица говорят об обратном. — Сокджин, верно? Я рад, что ты смог прийти, — начинает знакомый блондин, вставая со своего места, и подходит к новоприбывшему, протягивая руку. Сокджин с улыбкой пожимает ее, а тот продолжает: — Меня зовут Юнги. Ты уже встретил Хосока и Чонгука, а вон там оскверняют наш бассейн Тэхен и Чимин. Не обращай внимание, просто у них мерзкий, бесстыдный, цветочно-букетный период, — по-доброму усмехнувшись, говорит Юнги. — Вы все живете здесь? — изумленно спрашивает Сокджин. — Каждый из нас! И еще Намджун, но он сегодня работает и будет позднее. Надеюсь, ты и с ним успеешь встретиться! — восклицает Хосок, передавая Сокджину бутылку пива, когда тот присаживается рядом. С превеликой благодарностью Джин принимает так необходимый сейчас холодный напиток. — Так вы живете здесь вшестером? Вау. Это… многое объясняет, — фыркнув, говорит Сокджин. Остальные смущенно улыбаются. Он совсем не хотел как-то их оскорбить. Джин уже решил для себя, что эти парни ему очень даже нравятся. Да и приятно, когда есть возможность поговорить с соседями. Вокруг витает приятная, расслабляющая атмосфера, разбавляемая тихими разговорами. Тэхен и Чимин верещат в бассейне, разбрызгивая воду повсюду и радостно смеясь. — Расскажи мне о себе, — начинает Чонгук, положив телефон себе на колени, и заинтересованно подпирает рукой подбородок. Сокджин засматривается, очарованный чужим неподдельным интересом. — Ну, мне двадцать пять, работаю шефом в одном элитном ресторане и живу один. Купил себе дом в двадцать три и больше не оглядывался назад, — горделиво рассказывает Сокджин, отпивая немного пива. — Ты старше нас всех... — в голосе Чонгука прослеживается какая-то странная восторженность этим фактом. Юнги же, кажется, понимает причину его интереса, хмыкнув. — Остынь, парень. — Заткнись! Я ничего не сказал. — Но ты подумал. — Нет! — Чонгук раздраженно размахивает руками, развернувшись к Сокджину с виноватой улыбкой. — Извини, они думают, что у меня фетиш на мужчин постарше. Возможно, дело в хорошем настроении Сокджина или в том чувстве комфорта, которое бывает, когда встречаешь новых людей, с кем у вас сразу формируется некая связь. Но он оглядывает Чонгука многозначительно, спросив: — А это так? Нечто темное проскальзывает во взгляде Чонгука, на его лице прослеживается неподдельный интерес, когда он склоняет голову вбок, обращаясь к Сокджину: — А как ты думаешь? — Сколько тебе лет вообще, парень? Сокджин буквально кожей ощущает четыре пары глаз на себе, включая Чонгуковы. Ему не видно Хосока и Юнги, но зато он может видеть Чимина с Тэхеном, которые заинтересованно наблюдают за взаимодействием самого младшего и старшего, забыв о всех своих водных забавах. У Чимина на губах играет ухмылка, и это напрягает. Чонгук встает, отряхивая с шорт землю, прежде чем подцепить пальцами края футболки, стягивая через голову одним легким движением. У Сокджина во рту ебаная Сахара. Он гулко сглатывает, чувствуя, как горло неприятно дерет сухостью. Он не уверен, что вообще ожидал увидеть, но точно не олицетворение всех своих грязных снов. Чонгук стройный, но такой аппетитно подкаченный, а его загорелая кожа кажется просто нереальной. — Достаточно. — небрежно отвечает Чонгук. Следует секунда тишины, затем на лице Чонгука расцветает совершенно очаровательная кроличья улыбка, и он с разбегу прыгает в бассейн, забрызгивая водой окрестности. — Запрыгивай в бассейн, неудачник! — вынырнув, кричит Чонгук. Сокджин очень сильно старается не наблюдать голодно за стекающими по его покатым плечам каплями воды. Он правда очень сильно старается. Хотя и безрезультатно, но ведь старается же. Сокджин убирает бутылку на стол и встает, избавляясь от своей футболки. — Ваша компашка до гроба меня доведет, — бурчит, прыгая в бассейн под дружный хор визгов. / У Сокджина в груди расползалось незнакомое ранее тепло. Он всегда был слегка уединенным человеком. Конечно, ему нравилось находиться в компании хороших людей, но в конце дня он всегда оставался одиноким волком. Он трудоголик, слишком зацикленный на устройстве собственного комфорта, и это заставляет его все чаще оставаться наедине с собой. У него были друзья, и все еще есть, но они не встречаются так часто, как хотелось бы. Просто такова жизнь. Но сейчас, находясь среди этих шестерых парней, он чувствует, будто вписывается в их компанию, будто недостающий кусочек пазла. Намджун вернулся домой, и Джин наблюдал, как они вшестером превратились в огромную крепкую семью. Впервые в жизни Сокджину так сильно захотелось побыть подольше с кем-то. Ему нравились эти парни. Да, они громкие. Но Сокджин обнаружил — с большим энтузиазмом и широкой улыбкой, перманентно обосновавшейся на лице — что они такие громкие не просто так. Они искренне смеялись друг над другом, издеваясь над какими-то смущающими ситуациями (у Чимина и Тэхена, например, странная привычка не закрывать дверь, когда они решают заняться далеко не невинными вещами, о которых Сокджину знать не хочется совсем). Их любовь и привязанность друг к другу настолько искренняя и очевидная, что это не может не умилять. Что еще очевидно? То, что Чонгук смотрит на него, будто пытается сожрать. Сокджин не боится. Ни капельки. Он чувствует себя слегка самоуверенно, когда замечает выразительный взгляд младшего на себе, сидя за столом напротив друг друга, под звон бутылок пива и радостное мычание с аппетитом поедающих мясо парней. Однако Сокджин нервничает. Потому что, да, он мог бы сорваться, взять этого мелкого засранца за руку и потащить в ближайшую комнату. Сокджин мог отвести Чонгука туда, где он только мечтал бы побывать. Он мог бы, в самом прямом смысле, перевернуть его мир с ног на голову. Проблема в том, что «достаточно» — не самый лучший ответ. «Достаточно» не позволяет ему дать себе зеленый свет. «Достаточно» — не то. Так что Сокджин решает поступить, как взрослый, и начать игнорировать младшего. Это довольно проблематично, учитывая то, что чем больше он игнорирует, тем более резвым становится Чонгук. И теперь внезапно он пытается игнорировать уже не только Чонгука. Теперь ему приходится игнорировать собственные глупые, навязчивые и ужасно неприличные мысли. — Гук, ешь свою еду, как нормальный человек, и прекращай соблазнять нашего нового друга, — с нескрываемым смешком в голосе говорит Юнги. Видимо, Сокджин единственный, кому от этой ситуации ну совсем не смешно. — Не понимаю, о чем ты. — спокойно отвечает Чонгук, но его взгляд ни на секунду не покидает Сокджина, а лицо не выражает ни капли эмоции в сторону обвинений Юнги. Младший берет со своей тарелки кусок мяса. — Значит, Сокджин, ты шеф? Сокджин кивает, чувствуя себя неуютно под чужим изучающим взглядом. — Тогда, полагаю, тебе нравится еда? — Разве не всем нам она нравится? — со смешком отвечает Джин. Чонгук согласно мычит. — Да, но ты, должно быть, очень любишь еду? Готов поспорить, ты умеешь поддать жару. Сокджин давится куском мяса, и, судя по всему, Тэхен тоже. — Боже, Куки! — Что? — изумленно выдавливает из себя Сокджин, переводя взгляд обратно на Чонгука. Младший пожимает плечами, мельком оглянув устремленные на него любопытные взгляды. Сокджин понимает, довольно быстро, что ни у кого из них нет стыда, особенно у Чонгука. — Извини, я ошибся? Или ты больше любишь пресную еду? — тянет Чонгук, медленно откусывая кусок мяса, и Сокджин готов поклясться, что видит ухмылку, на миг мелькнувшую на его лице. И куда делся тот детский восторг во взгляде? — Я могу помочь с этим. Ага, Сокджин определенно в дерьме. Он медленно жует, переваривая информацию, насколько ему позволяет зависающий мозг. Сложновато избегать формирующийся в сознании ворох мыслей после каждого нарочно соблазнительного движения сидящего напротив дьявола. Вся решимость постепенно теряется, утекая сквозь пальцы. Он и без того не слишком цеплялся за нее, но все же. Все тело горит и в животе трепещет от почти невыносимого желания податься вперед и придавить этого мальчишку к полу, показав, насколько он на самом деле НЕ скучный. Он не сразу замечает, что вокруг стало подозрительно тихо. Когда же до него это доходит, он растерянно осматривает собравшихся за столом, чьи выжидающие взгляды устремлены на него в ожидании ответа. — Я… — У Чонгука на лице расплывается улыбка. — Я… мне нужно пописать. — жалобно заканчивает Сокджин, в мыслях заехав самому себе по лбу. Ухмылка Чонгука становится полностью довольной, когда он указывает на дверь. — Вторая дверь слева. — отвечает младший, и в его взгляде очевидно пляшут озорные искры. Сокджин встает и направляется к двери, намеренно игнорируя провожающие его взгляды и гадая, какую беду уже успел навлечь на себя. Он заходит на кухню, с легкостью заметив нужный коридор. Закрыв за собой дверь ванной, он просто тупо стоит, не зная, что еще делать. По правде ему совсем не хотелось в туалет. Сокджин осматривается вокруг, подметив, что здесь удивительно чисто для шестерых парней. Впечатляюще. Он неловко переминается с ноги на ногу пару минут, пока не решает, что провел тут достаточно времени, чтобы это было правдоподобно. На всякий случай слив воду и помыв руки, он выходит из ванной. Оказавшись в холле, Джин движется вперед с твердым намерением выйти обратно во двор с гордо поднятой головой, но резко останавливается. Чонгук стоит на кухне, опираясь о кухонный стол рядом с дверью на задний двор. Его взгляд опущен вниз на телефон, в котором он что-то рассеянно рассматривает. Почувствовав чужое присутствие, он резко поднимает взгляд слегка округлившихся глаз. — Эй, сосед, — тянет Чонгук, и Сокджин был бы дураком, если бы не заметил, что его голос стал ниже теперь, когда они остались вдвоем. Он тяжко сглатывает, стараясь собраться, насколько ему это позволяет ситуация. — Слушай, мальчик, я не знаю, во что ты играешь, но моя еда остывает и… — Иди сюда. Я сделал кое-что и хочу показать тебе. Мнение профессионала, все дела... — Чонгук манит его пальцем. Подойдя ближе, он получает довольно болезненный тычок в грудь. — Не называй меня мальчиком. — сощурив глаза, угрожающе шипит Чонгук. Сокджин смеется его провалившейся попытке казаться пугающим. — Короче, я сделал это сегодня днем, тебе нравится? — Чонгук отходит в сторону, открывая обзор на восемь кексов, украшенных очень тщательно и аккуратно. Они выглядят, как нечто, что смог бы испечь сам Сокджин. — Ванильные с малиново-сливочным кремом, — продолжает он, хватая один кекс. — Серьезно, даже я так хорошо не пеку. — признается Джин. — Готовить и печь — разные вещи. Я могу испечь что-нибудь вкусное, но это точно не моя стезя. Чонгук слабо кивает, подцепив пальцем идеальную спираль из крема, и подносит тот ко рту, слизывая сладкую субстанцию дочиста. — Хены говорят, что у меня талант к выпечке. Ты говоришь, что не умеешь печь, но все еще можешь оценить хорошую густую глазурь, не так ли? Он вновь собирает пальцем немного глазури с кекса и в этот раз подносит к губам Сокджина. — Открой рот. Попробуй. В его взгляде плещется томная похоть, пока он смотрит на собственный палец в ожидании, когда Сокджин откроет рот. Старший сглатывает, замечая чужой потемневший взгляд и очевидное желание. И подчиняется. Он раскрывает губы, и Чонгук слегка надавливает измазанным в глазури пальцем на его язык — малиновый вкус тут же раскрывается во рту, и это настолько вкусно, что у него голова кружится. Или дело в стоне, который издает Чонгук, когда Сокджин обхватывает губами его палец. Звук настолько тихий, практически незаметный, вырывается из его раскрытых губ, когда Сокджин дразняще обводит языком его палец. — Черт, это горячо… — с каким-то восторгом в голосе шепчет Чонгук. У Сокджина по спине дрожь проходится, волоски на затылке встают дыбом. Чонгук медленно убирает палец без капли глазури и улыбается широко, с живым восторгом и взволнованностью во взгляде. Сокджин обдумывает свой следующий шаг, мысли в голове сменяют одна другую с такой же быстротой, что и биение сердца в груди. Он мог бы обойти Чонгука, выйти во двор и закончить ужинать как ни в чем не бывало. Он мог бы сделать это. Легко. Или… — Сколько тебе лет? Улыбка Чонгука на какой-то момент меркнет, но затем он замечает взгляд Сокджина, очевидный — как сильно он не хочет возвращаться, и улыбка одолевает с новой силой, излучая безоговорочную победу. — Мне двадцать. У Сокджина сердце замирает. — Блять, да. — выдыхает старший, резко подаваясь вперед и заключая Чонгука между собственным телом и краем кухонного стола. Младший невольно прогибается в спине, чтобы устроиться удобнее. Их губы, наконец, сталкиваются в поцелуе, и Сокджин глушит в нем Чонгуков низкий смешок, пославший приятные вибрации по губам. Чонгук упирается руками ему в грудь в попытке удержать равновесие и полностью отдается поцелую. Сокджин чувствует легкий толчок, но прекрасно знает, что это не отказ и уж точно не сожаление — скорее предложение взять его, заставить задыхаться от всего, что Сокджин собирается сделать с ним. И он делает. Сокджин раздвигает языком чужие податливые губы, проникая в горячий рот, и исследует каждый миллиметр, слизывая остатки малинового привкуса. То, как Чонгук отвечает, как плавится в его руках, будто желал этого много лет — это безумно, просто головокружительно сексуально. Это затуманивает рассудок, оставляя после себя лишь чистую, всеобъемлющую страсть. — Ты такой мудак, — бормочет Сокджин, прикусывая его мягкую, припухлую нижнюю губу. Чонгук снова усмехается, более самоуверенно и довольно. Он скользит руками вниз по крепкой груди, пробираясь под края футболки и касаясь холодными пальцами разгоряченной кожи. — Может, просто ты такой простой. Парочка шуток и кекс, и ты уже в моих сетях. Как бы в доказательство своих слов, он проводит пальцем по затвердевшей горошинке соска, и Сокджин со вздохом утыкается лицом ему в изгиб шеи. Он не может заставить себя волноваться по поводу собственного настолько очевидного желания. Потому что знает, что может остановиться. Может прямо сейчас выйти к ребятам и продолжить свой день. Но это — это намного лучше. Потому что Сокджин знает, что всего через пару минут младший будет царапать ему спину и выстанывать его имя. И он этого хочет. Настала очередь Сокджина взять инициативу в свои руки, заставить Чонгука извиваться в его руках. Он просовывает руку между их телами, грубо проведя ею по ширинке младшего. Чонгук стонет, впиваясь пальцами в кожу на его груди, и Джин улыбается, прекрасно зная, насколько этого мало. — Стоит ли нам отойти от вечеринки снаружи? Чонгук опускается руками по его телу, устраивая те у Сокджина на бедрах и крепко прижимая к себе. Рука старшего остается зажата между их телами, надавливая прямо на ширинку. Не то чтобы он против. — Никто не придет, не волнуйся о них, — низко шепчет младший ему на ухо. — Они знали, что я сломаю тебя. Возможно, Сокджину стоило бы обидеться. Возможно, ему стоило бы убрать руку, поправить на себе одежду и уйти с высоко поднятой головой. Но он ничуть не оскорблен и уходить тем более не собирается. В голосе младшего проскальзывает соблазнительная игривость, отзывающаяся жаром у него в паху. Сокджин рычит, почти по-звериному, вгрызаясь в нежную кожу его шеи. Потому что да, Чонгук сломал его. И он собирается сравнять счет, заставив младшего кричать. Даже если это будет последним, что он сделает перед тем как вернуться домой. Чужая мягкая кожа солоноватая на вкус, покрытая испариной от жаркого дня и каплями воды из бассейна, и Сокджин в полной мере смакует этот вкус, голодно причмокивая. Он останавливается лишь на секунду, чтобы отбросить футболки обоих на холодный кухонный пол, прежде чем вернуться к терзанию особенно чувствительной точки на покорно подставленной шее. Каждый стон, что срывается с губ младшего, только сильнее подстегивает его зайти дальше, надавить сильнее и вгрызться ощутимее в податливую плоть, оставляя после себя расцветающие на коже бутоны засосов, которые, по всей видимости, украсят шею младшего надолго. Но им плевать. Жар между телами практически осязаемый, густой и будоражащий рассудок с каждым прикосновением губ, рук, языков и кожи. Сокджин возбужден, до предела возбужден, и он не упускает возможности прижаться к Чонгуку в попытке хоть как-то утихомирить бушующее пламя внутри. Остроты добавляет тот факт, что младшему некуда бежать, он полностью во власти старшего. — Прикоснись ко мне. Два простых слова, но почему-то произнесенные устами Чонгука они только сильнее распаляют. Сокджин не колеблется, проникая руками под резинку пляжных шорт. Это было ожидаемо, но он ни разу даже не задумался, что на Чонгуке может не быть белья, и его пальцы тут же соприкасаются с чужой мягкой горячей кожей. Чонгук стонет протяжно, и звук эхом резонирует от стен. Сокджин ведет кулаком быстрыми движениями по его члену, под немного неудобным углом, но Чонгук плавится в его руках, запуская пальцы в мягкие пряди волос. — Черт, да. Сокджину нужно немного больше, чтобы как следует довести младшего до предела, и он, не теряя ни секунды, одним махом стягивает с того шорты, облегчая себе задачу. Как только его движения приобретают выверенный темп, Чонгук больше не в силах оставаться на месте. Его бедра движутся по собственной воле, дрожа под касаниями Сокджина, и старший в полной мере ликует от того, как действует на него. Тот наглый мальчишка, что всего пару секунд назад был настоящим дьяволом, пришедшим испортить Сокджину жизнь, теперь задыхается, хотя старший еще не приступил к самому интересному. И это только усугубляет непередаваемую жажду большего. Сокджин убирает руку, получая в ответ недовольный стон от младшего. — Развернись. — приказывает старший, развязывая шнурки на своих шортах и стягивая те до середины бедра. На какую-то долю секунды глаза младшего расширяются в неподдельном удивлении, и от Сокджина это не ускользает. Возможно, он не ожидал, что старший зайдет так далеко. — Ты не хочешь? — настороженно спрашивает Сокджин, собираясь уже отстраниться. Чонгук судорожно качает головой, выпаливая: — Нет, н-нет, я просто… — его взгляд на секунду падает на дверь, после возвращаясь к Сокджину. — Постой. Младший тянется ко второму шкафчику сверху, давая Сокджину прекрасную возможность лишний раз полюбоваться своим телом. В ящике оказывается куча всякого непонятного хлама. Сокджин соврал бы, если бы сказал, что ожидал, что Чонгук просто вытащит из ящика бутылку лубриканта и презерватив, разорвав на последнем упаковку и вручив ему оба предмета с забавной однобокой улыбкой. — Зачем?.. — начинает Сокджин. — Я живу с Тэхеном. Эта хрень у нас везде. — невозмутимо отвечает Чонгук. В любой другой ситуации это точно вызвало бы у Сокджина смех. Потому что это совершенно нелепо. Наверняка в самом верхнем шкафчике лежит всякая кухонная утварь, итого картина складывается еще более смешная. А еще заставляет задуматься, с кем он живет по соседству. Но Чонгук разворачивается к нему спиной, упираясь руками о стол, и выпячивает ягодицы ему на обозрение, и Сокджину внезапно больше не до смеха. Он стягивает шорты еще ниже, открывая обзор на упругие половинки. И это — вид, который он бы лицезрел каждый божий день. У Сокджина во рту пересыхает и сердце в груди с ума сходит, пока он аккуратно массирует мягкую кожу. Все тело буквально горит от желания почувствовать чужой жар. Он ловко открывает бутылек со смазкой, выливая себе на пальцы щедрое количество, и проводит пальцами по входу младшего, вынуждая того с шумом втянуть в легкие воздух, подаваясь навстречу. — О боже, да. — хнычет Чонгук. Сокджин пытается сдержать предательски рвущийся стон от того, насколько туго мягкие стенки обволакивают его палец, когда он проталкивает его внутрь. Чонгук ужасно тугой, он это чувствует, но младший не проявляет признаков дискомфорта, роняя голову вперед с тихим вздохом. — Еще... — раздается так тихо, что старший еле успевает расслышать. Он повинуется, ощущая накатывающее волнами возбуждения от вида собственных пальцев, медленно растягивающих тугое колечко мышц, и старается не думать о том, как же хорошо будет смотреться младший с его членом внутри себя. И, опять же, несмотря на все попытки, он проваливается. Когда он добавляет третий палец, Чонгук уже теряет над собой контроль. Сокджин начинает беспокоиться, что остальные услышат его всхлипы и мольбы наконец-то его трахнуть. Однако впервые Сокджин отмечает, что их громкий смех и веселые разговоры сыграют им только на руку. — Пожалуйста, просто сделай это. — выстанывает Чонгук. — Ты станешь для меня верной смертью... — выдыхает Сокджин. — Я польщен, а теперь трахни меня. Чонгук хватает трясущимися руками брошенный на стол презерватив, разрывая упаковку, прежде чем развернуться к Сокджину. Старший замирает на полпути к избавлению от собственных шорт, увидев лицо Чонгука, и у него дыхание перехватывает от этого вида. Джин готов поклясться, что никогда еще не видел никого прекраснее. У Чонгука лицо раскрасневшееся и опухшее, искусанные им самим губы и стекающие по вискам капельки пота. Вся эта картина до безумия сексуальна. Ухмылка трогает его губы, когда он опускает руку на член старшего, и Сокджин со стоном прикрывает глаза от долгожданного прикосновения. Он даже не замечает, как младший в процессе раскатывает презерватив по его ноющему возбуждению, лишь чувствует его плавные движения, когда тот щедро смазывает лубрикантом. Младший снова разворачивается к нему спиной. Сокджину требуется очень много сил, чтобы просто не схватить младшего за идеальные бедра и насадить одним плавным движением. Он так сильно хочет этого, буквально до трясучки. Джин аккуратно опускает ладони на крепкие бедра и толкается мучительно медленно, но не смея причинить младшему лишнего дискомфорта. Он стискивает зубы до боли, когда входит полностью, давая привыкнуть младшему, чье дыхание заметно учащается. — Твою мать. — выдыхает старший, восхищенно оглаживая напрягшиеся мышцы на чужой спине. — Черт, да. Он совсем немного подается бедрами вперед, давая младшему привыкнуть к ощущениям. На какое-то время вокруг царит молчание, прерываемое лишь приглушенными криками со двора. А затем Чонгук оглядывается на него из-за плеча. — Покажи мне, на что ты способен, шеф. Старший выдыхает, не заметив даже, как задержал дыхание, и выходит практически полностью только чтобы резко толкнуться вперед, пригвождая тело Чонгука к столу и вырывая из него приглушенный вскрик. У него даже слов не найдется, чтобы объяснить каково это, когда все тело буквально разрядами тока прошибает, когда собственный член исчезает между упругих половинок младшего. Этого почти достаточно, чтобы довести его до предела, но Сокджин цепляется за момент, оттягивая удовольствие как можно дольше. Чонгук стонет громко, несдержанно, подаваясь навстречу его толчкам, Сокджин и сам еле сдерживается. — Черт, да, вот так. — просит Чонгук, запинаясь на полуслове и практически хрипя, когда цепляется пальцами за края стола, почти что полностью лежа на нем. Сокджин хватает его бедра покрепче и резко вдалбливается, и в Чонгуке будто что-то щелкает. Он вскрикивает, обхватывая рукой собственный член, двигаясь в такт чужим толчкам. — Боже, сделай так снова, — буквально молит младший. — сильнее. И кто такой Сокджин, чтобы сказать нет? Весь самоконтроль забвенно тает на глазах, но он продолжает толкаться с тем же рвением, до боли впиваясь в мягкую кожу бедер. — Я не продержусь долго. — ломаным голосом шепчет Сокджин. Чонгук не отвечает, продолжая подаваться навстречу, и Сокджин замечает, что он затрудняется касаться себя из-за стола. Он тянется рукой к члену Чонгука, отпихивая его руку, и принимается сам водить кулаком по всей длине в такт собственным движениям. — Ох, черт! — Чонгук стонет, буквально налегая всем телом на стол, и Сокджин с удивлением обнаруживает, что ему потребовалось всего пара секунд, чтобы кончить, пачкая семенем его руку и шкафчики. И это, возможно, самое горячее, что Сокджин когда-либо видел в своей жизни. Всего один толчок, и внутри будто что-то лопается, оргазм настигает его с такой силой, что Джин буквально видит звезды за закрытыми веками. — Твою мать. — снова отзывается Сокджин, восстановив дыхание. Он медленно выходит, аккуратно стягивая презерватив и швырнув в мусорное ведро. Он наскоро натягивает шорты обратно, усмехнувшись, когда переводит взгляд на Чонгука. Младший все еще лежит на столе, прижавшись к тому щекой, и смотрит в ответ широко открытыми глазами. Он выглядит буквально затраханным, и это почему-то безумно очаровательно. — Тебе дать что-нибудь, чтобы вытереться? — спрашивает Сокджин, оглядываясь вокруг в поисках какой-нибудь тряпки. Чонгук лениво поднимает руку, указывая в непонятном направлении. — В шкафу. Не бери фиолетовую, Чимин меня убьет, — тянет младший, но затем на его лице расцветает шкодливая улыбка. — Хотя нет, давай мне фиолетовую. Сокджин насмешливо выгибает бровь, пока младший с трудом поднимает свое тело со стола, пожав плечами. — Он съел мой йогурт, когда я специально сказал ему не делать этого. — Вы, парни, странные ребята... — тянет Сокджин, швырнув в него фиолетовую тряпку. Чонгук улыбается, и его глаза превращаются в милые полумесяцы. — Да, но лучше тебе выбрать меня любимчиком. — Эх, не знаю, не знаю. Хосок довольно интересный. Он уворачивается от испачканной тряпки с громким смехом. — Да шучу я, шучу! Старший подходит ближе, обвивая руки вокруг чонгуковой талии, и игриво подмигивает. — Ты определенно мой любимчик. Стоит ли нам выйти к остальными, как будто не я только что трахнул тебя, как в последний раз? Чонгук согласно мычит. — Определенно стоит. Если мы не поторопимся, этот прекрасный румянец успеет сойти с моего лица, и они подумают, что я провалился. Мы не можем этого допустить. Я самый лучший, как никто и никогда.* — Это была отсылка к Покемонам? — Да… — Ты собираешься поднять тряпку с пола? — Нет…