Большая и чистая

Любовь капитана и звездолёта — самая романтическая из всех возможных историй Звёздного флота. Это знали все, начиная от зелёных курсантов, мечтающих о такой — большой и чистой, и заканчивая убелёнными сединами контр-адмиралами, которым их «большая и чистая» теперь только снилась. И всё же разговаривать с кораблём при экипаже решались немногие. Кэтрин тоже не решалась, если, конечно, не брать в расчёт Чакотая. Но в таких случаях его часто не следовало брать в расчёт. Не будешь же каждый раз, говоря о чём-то личном, убирать правую руку за спину. Чакотай, впервые услышав, как капитан говорит с «Вояджером», тут же признался, что разговаривал с кораблём «Маки». Кэтрин тогда подумала, как, должно быть, тяжело было ему расставаться со своим кораблём, но вслух об этом не сказала. Ведь он сам не говорил об этом вслух. — Ну, давай же, — Кэтрин провела ладонью по тёплому пластику пульта в инженерной, сжала его. — Давай, ты сможешь. У них всего несколько минут, едва живой экипаж и Б’эланна, которая самоотверженно пыталась дать им хотя бы немного энергии, переползая от одного щитка в трубах Джеффри к другому. Рядом с Кэтрин был только Чакотай, во всяком случае в те минуты, что он был в сознании. Вот и теперь сквозь потрескивание искрившей аппаратуры Кэтрин расслышала его тихий сиплый голос: — Говорите с ним, капитан. — С кем? — С «Вояджером». Вы же говорили с ним только что. Кэтрин прекратила попытки совершить очередной бессмысленный обходной манёвр и оглянулась на прислонившегося к стене Чакотая. Через всё его лицо шёл тёмный электрический ожог, который оставила ему напоследок покинувшая их аппаратуру инопланетная тварь. — С ней, — поправила Кэтрин. — Что? — Я говорю с ней, — мягко пояснила Кэтрин, — но не думаю, что сейчас она меня послушает. — О, — губы Чакотая дрогнули в намёке на улыбку. — «Вояджер» — она? Я не знал. Но я думаю, что послушает, она всегда слушала своего капитана. Вы — её большая любовь. — Вы считаете? Из интеркомов неслось слабое потрескивание, свет вновь несколько раз мигнул, но сообщения об отказе систем жизнеобеспечения не поступало. Возможно, потому, что компьютер не мог его озвучить. — Считаю, — убеждённо подтвердил Чакотай, вновь попытавшись улыбнуться, впрочем никого этим не обманув. Кэтрин прекрасно слышала секундную заминку и проглоченный стон. — Только по большой любви совершают все те чудеса, что она уже совершила для нас. — Спасибо, Чакотай, — Кэтрин вернула улыбку, — и она — женщина моей мечты. Могу честно в этом признаться сейчас. Вдруг не успею... — Б’эланна справится, — отозвался Чакотай. — А я не знал, что вам нравятся женщины. — Вы знаете, я предпочитаю мужчин в большинстве случаев, но... У вас никогда не было «но»? — Не припомню, — буркнул Чакотай преувеличенно мрачно и тут же смешливо фыркнул: — Думаю, у многих было «но». — Я тогда училась в Академии. На третьем курсе, — Кэтрин подошла к Чакотаю и медленно опустилась на пол рядом с ним, опираясь на стену. — Она была вчерашней студенткой. Преподавала ксенозоологию. Разумеется, она никогда не узнала о моих чувствах, хотя мне до сих пор кажется, что мои взгляды заметил весь курс. Кэтрин коротко глянула на Чакотая, но тот сидел неподвижно, прикрыв глаза, и молчал. Лишь спустя полминуты он ответил: — Маки. Первый год. В то время боль от смерти отца влияла на мои поступки слишком сильно. Был человек, который меня тормозил, и я до сих пор благодарен ему за это. — Только благодарен? — Нет, не только. Но он тоже не узнал. Это было бы нелепо: война не время для романтики, — последние слова Чакотай проговорил совсем тихо, и Кэтрин встревожено коснулась его шеи. — Чакотай, не оставляй меня! Не смей засыпать! Это приказ! — Есть... капитан, — пробормотал Чакотай, с усилием размыкая веки. — Капитан, — донеслось сквозь треск в коммуникаторе. — Капитан, я никак не могу прорваться сквозь помехи! Попробуйте сейчас! Должно сработать! Кэтрин вскочила на ноги и бросилась к пультам. Спустя двадцать минут, когда Кэтрин уже транспортировала старпома в медотсек, тот заговорил снова: — Он, — пробормотал Чакотай, и Кэтрин, собравшаяся было покинуть палату, склонилась над койкой: — Что? — Мой корабль... был... он. И, поверьте мне, это тоже было то самое «но». — Верю, — улыбнулась Кэтрин, проигноровав мрачный взгляд Доктора, и, выходя из медотсека, погладила «Вояджер» по прохладной переборке.