Первый поцелуй.

Стояла тихая осень. Мы в очередной раз всей нашей компанией застряли в одном из трактиров, пока не нашлось работы. Времена на удивление выдались спокойные и мы почти не ввязывались в особо опасные передряги. Чему рады были не все. Нет, конечно Проповедник был самым счастливым, на пару с Герой. Он целыми днями пропадал в публичных домах, шлялся по улочкам и был в нетерпении от предстоящего праздника. Близился день города и мы как раз попали на него. В отличии от Проповедника, меня такое спокойствие напрягало не по-детски. Не то чтобы я хотел очередных неприятностей, но все же мне было бы спокойнее, если бы заданий было больше. Без работы я чахну и деградирую. А вместе со мной деградирует и Пугало, которое сейчас от нечего делать бродило по заднему двору и серпом полосовало простыни, что хозяйка таверны вывесила сушить. Отдельно следует сказать про Пугало. Оно очень изменилось. Мало того, что оно становилось все общительнее, оно менялось и эволюционировало внешне. Хотя какое оно… это уже был явно он. Гертруду очень это беспокоило и не нравилось, а я почему-то был абсолютно спокоен на его счет. Потому что на характер он остался таким же. Мне казалось, что внешняя оболочка никак не повлияет на внутреннее содержание, Гера же считала, что теперь он принесет ещё больше проблем. Мы много спорили на этот счет и ругались, Пугало же наблюдало через щель в шкафу и нагло ухмылялось. Из злобной пародии на тряпичную куклу он превратился в рослого широкоплечего парня, на полголовы так же выше меня. Из-под соломенной шляпы торчали непослушные нечесаные каштановые волосы, алые глаза без зрачков были всегда презрительно сужены, под ними пролегли тени. По этим глазам я обычно всегда читал его эмоции и настроение. Теперь они стали ещё живее. Рот из швов превратился в бледные красивые губы, по-прежнему сшитые черной грубой нитью, но он все равно не разговаривал. Только кривил губы когда был недоволен или ухмылялся во весь рот. Чаще всего он ходил с той же самой идиотской улыбкой. Видимо по привычке. Кожа была бледной и даже какой-то серой, болезненной, пальцы длинные и костлявые с длинными когтями, а мундир на нем почти что висел, сквозь прорехи проглядывали худой торс с торчащими ребрами. Он был похож на ходячего мертвеца, его внешность была весьма специфична, но мне он очень понравился. Я ему это озвучил как-то раз, но ему почему-то не понравилось. На мои слова «Ты стал красивее, чем было», он лишь фыркнул, скривился и ушел в шкаф, хлопнув дверью. И весь день оттуда не вылезал. Странный он. Странно было то, что он до сих пор меня не прирезал. Учитывая тот факт, сколько раз я запрещал ему делать желаемое, иногда обижал, он никогда меня и пальцем не тронул. На всех кидался, но не на меня. Серп с противным скрипом прошелся по белой ткани, разрезая ткань поперек и отвлек меня от мыслей. Я поднял голову и посмотрел на оставшиеся клоки ткани, что болтались на веревках. Пугало довольно ухмылялось, скользя костлявым пальцем по лезвию серпа. - Знаешь, подумают ведь на меня. Тебя-то никто не видит. Он повернулся ко мне, убрав серп за пояс старых штанов. - Нас выселят. Фыркает и спокойно топает от веревок ко мне. - Ну да, тебя-то это мало…Что?! Что ты делаешь?! Наглый одушевленный схватил меня за шкирку, поднимая над крыльцом и затем легко закинул на плечо. Тихо хмыкнув, он потащил меня по лестнице наверх, и уже в комнате грубо швырнул на постель. - Ты чего творишь-то? – сказать, что я в шоке или не стоит? Но едва я закончил свою речь, как на улице завизжала хозяйка трактира. Женщина громко возмущалась из-за порезанных простыней. Я застыл и удивленно посмотрел на Пугало. Тот невозмутимо стоял перед стеллажом с книгами и пробегался когтями по корешкам. - Спасибо. Он лишь фыркнул и подарил мне очередную усмешку. Странный он все-таки. - Ты говорить вообще умеешь? Или ты не хочешь просто? – я попытался завязать диалог, раз уж никого нет под боком и делать все равно нечего. Пугало в ответ спокойно посмотрел на меня, губы чуть дрогнули, но в следующую секунду он снова улыбается и пожимает плечами – мол, сам додумайся. - Тоже мне, женщина-загадка, - фыркнул я недовольно. Пугало на минуту застыло, затем схватило какую-то книгу и грузно топая пришло ко мне, плюхнувшись на постель рядом. Он быстро пролистал некоторые страницы и, остановившись, сунул мне под нос картинку на развороте книги. Там было изображено страшное пугало посреди поля, а вокруг него сидели вороны. - Что? Пугало… - я непонимающе посмотрел на него. Пугало кивнул и показал на себя. Затем на картинку. - Ну…ты таким был. Он снова кивнул и затем пролистал ещё пару страниц и быстро нашел одну строчку в тексте. Я в это время припомнил, что именно вчера он забирал эту книгу с собой в шкаф, и я очень удивился, что после прочтения он её оставил «в живых». «Внешность не имеет значения.» - показал мне Пугало и затем снова посмотрел на меня своими красными глазами. - А, это ты про мою реплику? Он кивнул. - Прости, я не думал, что тебя это заденет… - я стушевался. Надо же, а его оказывается, и обидеть можно таким образом. Ему что, больше нравилось таким страшилой ходить? По мне так пусть он лучше похож на мертвеца ходячего. Поток мыслей прервался, когда моей гладко выбритой щеки коснулись холодные губы в нитках. Я едва заметно вздрагиваю и чуть поворачиваю голову. Губы в нитках тут же скользят к моим губам, обжигая холодом и царапая кожу грубыми нитями. Пугало целует меня в уголок губ и отстраняется, нагло усмехаясь. - Что ты делаешь? Он в ответ пожимает плечами и продолжает кривить губы в усмешке. Я внимательно смотрю в это бледное лицо и вокруг все точно цепенеет. Не знаю, что мной двигало – быть может колдовство – но я протягиваю руку и осторожно касаюсь его щеки. Гладкая. Холодная. Мы столько путешествуем вместе, а я ни разу его не касался. А надо ли было его касаться? - Холодный совсем, - едва слышно говорю, веду кончиками пальцев по острой скуле, большим пальцем погладил припухлую нижнюю губу, прошитую нитками. Уголки губ дергаются и он уже не скалится в насмешке. Алые пустые глаза с прищуром смотрят на меня, выжидая моих дальнейших действий. Все-таки не простой он одушевленный. Хитрый. Умный. Ни на кого не похожий. Но верный до невозможности. Он меня никогда не подводил. А если не помогал – то потому что знал, что я справлюсь. Наверное, он много старше меня и знает больше чем все мы. Я подаюсь вперед и касаюсь его губ своими. Странное ощущение, мы ведь вроде одного пола. Зачем я это делаю? Потому что захотел? Да, захотел. Кончик языка натыкается на нити и я замираю, чуть отстраняюсь и смотрю прямо в алые глаза. Убежит теперь? Я оскорбил его своим испугом? Пугало смотрит сверху вниз, глаза сужаются в две щелочки и он отстраняется, убирая мою руку от своего лица. - Извини, я снова тебя обидел… - я замолкаю, когда тонкий палец ложится на мои губы. Удивленно смотрю на Пугало и вижу, что у него нет той лукавой улыбки. И это меня пугает ещё больше. Я напрягаюсь, готовый в любой момент вскочить и схватиться за кинжал. Но вопреки моим ожиданиям Пугало подносит свою костлявую руку к своим губам и цепляется когтем за нить в уголке губ. Прикрывает глаза и резко дергает рукой в сторону. Мои глаза едва не выползли на лоб от удивления – он разрезал одним движением нить, связывающую губы. Встряхнув руку, он пожевал свободными губами, вытащил нити и тут же снова склонился ко мне. И снова поцеловал, на этот раз весьма и весьма властно, сразу же углубляя поцелуй. Я неожиданно для себя отвечаю ему с не меньшим напором и слышу в ответ довольную ухмылку. Вцепляюсь одной рукой в его волосы и снова удивляюсь – мягкие такие. Притягиваю к себе ближе, кусая холодные губы и поглаживая по щеке. Пугало…обнимает меня. Я целуюсь с одушевленным на втором этаже в комнатке, в трактире на окраине городка. Я определенно сошел с ума. Людвиг, тебе пора на пенсию. У тебя старческий маразм. Шило в одном месте. Сумасшедший. А оторваться сил нет. Я обнимаю его и ощущаю какой же он худой. Ну прямо как шпала. Прижимаю хрупкого одушевленного к себе, снова кусаю губы и сжимаю пряди каштановых нечесаных волос. От Пугала пахнет травами, цветами и пылью. Забавно, что не кровью. Костлявые руки забираются под мою рубаху в тот момент, когда в комнату заходит Проповедник. - Господи Иисусе, что тут творится?! Пугало сладко целует меня напоследок не смотря на мои отпихивания и с наглой усмешкой отстраняется. Проводит ладонью по припухшим губам и на них снова появляется нить, скрывая улыбку. Я ошалело смотрю на Проповедника, тот смотрит на меня и пытается подобрать слова. Пугало поднимается, поднимает пальцем челюсть Проповедника, посылает мне воздушный поцелуй и скрывается в шкафу вместе с книгой. И был таков. - Людвиг….. - Если ты об этом – я не знаю, что это было. И правда. Что это было?