Последнее Рождество.

Это Рождество они снова проводили дома, с родителями. Но всё было не так. Неправильно. Зимний холод, казалось, воцарился не только на улице, но и в доме. Он пробрался в опустевшие комнаты, напоминая о тех, кто отсутствовал, заморозил стрелки часов на отметке «Смертельная опасность», протянул свои длинные ледяные пальцы к теплу людей, надеясь забрать и его. Фред ощущал это – то, как стужа касается его души. Он сильнее утыкался носом в связанный мамой шарф и часто дышал, надеясь так согреться. Джордж сбоку сопел и жался к нему, как к печке, пытаясь разделить тепло. Оба они утомились после долгой ночи отправки почтовых заказов – из-за проклятой войны им пришлось временно свернуть свой магазин, перейдя на бланки, сов и посылки – и сейчас сон медленно, но верно пытался утянуть их в свои объятья. Джордж что-то пробормотал, и голова его, отяжелевшая, опустилась на плечо Фреда. Они не ложились, ждали возвращения отца с работы, но брат всё-таки сдался усталости. Фред взглянул на его рыжую макушку и не без труда подавил желание подуть в его волосы. Вместо этого он вытащил руку из-под одеяла и повыше натянул его на плечи близнеца. Огоньки рождественской гирлянды мерцали над камином извилистой змейкой. Это было всё ещё так же завораживающе, как и в детстве. Может, именно благодаря тому, что близнецы сохранили способность смотреть на вещи как раньше, им так легко удавалось создавать то, что радовало и малышей, и подростков. В конце концов, они росли как со старшими братьями, так и с младшим и легко могли понять каждую сторону. Хотя они любили повторять, что дело в их исключительном таланте. Мама громыхала посудой на кухне, шумела вода, и эти звуки казались успокаивающими, привычными. Родными. Где-то наверху верещал и бился головой о потолок маленький Сычик, а ещё выше – фырчал и стонал упырь, новое воплощение малыша Ронни. Фред с тоской подумал о том, где сейчас настоящий Рон. Наверное, замерзает в снегу вместе с Гарри и Гермионой, борясь за выживание и пытаясь найти способ остановить Того-Кого-Нельзя-Называть. Джинни не вылезала из своей комнаты, Перси продолжал строить из себя говнюка, Чарли пропадал во Франции и не смог вырваться на праздник домой, а Билл и Флер решили вовсе не приезжать, сославшись на то, что это их первое совместное Рождество после свадьбы, и они хотят провести его вместе. Правда, голос у старшего братца был весьма странным, когда он сообщил о своём решении, и Фред с Джорджем сразу же сошлись во мнении, что он что-то скрывает, но при отце не стали допытываться. Так что это Рождество обещало быть тихим и скромным. Правда, хотели заглянуть Римус и Тонкс. Но последняя сейчас была в положении, и эти планы легко могли измениться. - Джинни! – громкий крик мамы с кухни разнесся по дому. – Спускайся и помоги мне! Джордж заворочался, открыл глаза и широко зевнул. - Папа вернулся? – сонно спросил он, запрокидывая голову и глядя на Фреда снизу вверх. Взгляд его всё ещё был несфокусированным, а ресницы дрожали. - Нет, - тихо ответил Фред. – Мама зовёт Джинни на отработку обязанностей. - Ммм, - промычал Джордж и снова опустил голову брату на плечо. – Зачем столько готовить? Нас будет полтора человека. Фред мягко улыбнулся. Это же их мама, ей нужно, чтобы всё было как положено, не хуже, чем у других. Чтобы праздник оставался праздником даже в самые тёмные времена. И как было её не любить? - Хорошо, что нам не надо чистить картошку или резать лук, - произнёс Фред. Только одна мысль о том, чтобы выбраться из-под теплого одеяла вызывала дрожь. Дождаться бы папу… Фред всегда любил Рождество. Такое же яркое, шумное, полное огней, как они с Джорджем. Но из-за войны даже этот праздник изменился. Стал не таким. И Фред лишь надеялся, что этот раз – последний. И скоро всё вернётся. «Мы победим все вместе, - пронеслось в голове. – Пожалуйста, Гарри, только узнай, как. Выполни свою сверхсекретную миссию, оставленную тебе Дамблдором. А мы сделаем всё, чтобы помочь». Языки пламени плясали в камине, не в силах до конца прогнать невидимый холод. - Джинни! – снова закричала мама. – Спускайся сейчас же! Вторая попытка возымела эффект – на лестнице раздались шаги. Фред поднял глаза и увидел сестренку. Она стала такой взрослой, но, каждый раз глядя на неё, он видел ту малышку, которая плакала на вокзале, провожая близнецов в Хогвартс. Интересно, значит ли это, что Билл и Чарли так же всегда будут видеть в них с Джорджем детей? Джинни остановилась на нижней ступеньке и посмотрела на братьев. Джордж снова задремал, посапывая на плече близнеца, а Фред старался отдать ему всё своё тепло, создать уют в их маленьком личном гнёздышке. Взгляд её потеплел, и даже на расстоянии стала видна переполняющая её любовь. Фред мягко улыбнулся ей, не желая ничего говорить, но это был тот самый момент, когда слова не нужны. Джинни подарила ему ответную улыбку, но быстро спохватилась и побежала на кухню, где её и так уже заждалась мама. Наверное, через час, а, может, чуть больше, в дверь раздался условный сигнал. И Джордж, мирно спящий до этого, сразу же встрепенулся. Он дернулся так резко, что одеяло почти упало, и Фред едва успел подхватить его и небрежно набросил обратно на брата. Не хватало ещё заболеть в праздник. Они слышали, как мама отправилась открывать, и все те условности и меры безопасности, что были приняты в их семье, прежде чем в дом ворвался голос отца: - С Рождеством, семья! Когда Фред и Джордж были детьми, они наперегонки бежали встречать отца и сразу же бросались ему на шею. Сейчас они стали старше и потому неспешно пытались расшевелиться, чтобы покинуть теплый уголок. Но это не означало, что их радость от его присутствия стала меньше. Главное, отец вернулся. И от сердца отлегло. Тревога отступила. С ним всё в порядке. И в этот вечер он будет рядом. Дома. Когда папа появился в комнате, Джинни следовала за ним, радостно улыбаясь. На голове её уже была надета бумажная светло-зелёная корона, а в руках она несла что-то лохматое ярко-голубое и канареечно-жёлтое. - Папа, привет! – хором поздоровались близнецы. - Мама говорит, ужин почти готов, - весело поделился новостью отец. Но за улыбкой скрывалась огромная усталость и, ставшее уже вечным, волнение за отсутствующих детей. – Получил весточку от Кингсли. Он сказал, что приедет к нам где-то через полчаса. - Как раз к индейке, - заверила его Джинни. - Здорово! – обрадовался Фред. Чем больше народу, тем веселее. Может, тогда этот чужой зимний холод, напоминающий об отсутствующих, уйдет из дома. Отец прошёл и медленно опустился в кресло. Джинни, подпрыгивая, плюхнулась на диван рядом с близнецами и протянула им то, что держала в руках. - Что это? – немного брезгливо спросил Джордж. - Похоже на мочалки, - подметил Фред, разделяя чувства своего брата. Джинни закатила глаза, а потом громко цокнула языком. - Для вас. Рождественские шапки, - пояснила она нравоучительно и ужасно напомнила сейчас маму. - Почему они такие уродливые? – поморщился Фред, глядя на мохнатые недоразумения в руках сестры. – Их Грейнджер вязала? - И этот цвет, - добавил Джордж. – Выглядит, будто их облили кислотой. - Перестаньте, - фыркнула Джинни, пытаясь скрыть улыбку и казаться серьезной. – Вы всё равно их наденете. - А нет ничего более красивого? – полюбопытствовал Фред. - Чего-то больше нам подходящего, - подхватил Джордж. – Зачем нам вообще что-то надевать? - Ну, твоё «не ухо» всё равно надо как-то закрыть, - не удержался от замечания Фред. Джордж игриво посмотрел на него и изящно повернул голову так, чтобы брат видел сияющую черную дыру в его голове. - Да ты же от него в восторге, - ухмыльнулся он. – Глаз не сводишь. - Просто наслаждаюсь тем, что я теперь общепризнанно красивей тебя. - Это спорное утверждение. Оно добавляет мне изюминку, чего у тебя нет. К тому же это так практично. Ты знаешь, как удобно в нем носить палочку? Или вилку. Или ложку. - Ты будешь перечислять всё, что пихал туда? – рассмеялся Фред. Джордж внимательно посмотрел на него с яркой улыбкой. - Половину этого пихал ты, - с ухмылкой парировал он. - О, перестаньте, - перебила их Джинни прежде, чем этот бессмысленный разговор, больше похожий на игру, возобновился. – Умиляйтесь друг другом сколько влезет, но сначала наденьте это. И до того, как хоть один из близнецов успел открыть рот, чтобы выразить протест, Джинни схватила синюю шапку и бесцеремонно напялила на Фреда. Спустя секунду жёлтая оказалась на голове Джорджа. - Ну, вот мои братцы и красавчики! – довольная собой потёрла ладошки Джинни и заулыбалась. Фред и Джордж взглянули друг на друга и рассмеялись. Давно они не видели себя настолько нелепыми, и, пожалуй, на самом деле именно этого им и не хватало. Фред знал, что синий цвет отражает его глаза, делая ярче. А жёлтый заставлял улыбку Джорджа казаться ярче самого ослепительного солнца. Их маленькая сестрёнка выросла настоящей умницей с решительным характером. Вся в них. Ну как такой не гордиться. - Джинни! – одновременно потянули близнецы и, вытащив руки из-под одеяла, схватили сестру и начали щекотать. Она засмеялась, пытаясь освободиться. Совсем как в детстве. Давно они не слышали от неё настолько искреннего и живого смеха. И это было потрясающе. Когда Джинни, наконец, удалось выбраться, волосы её разлохматились во все стороны, корона смялась, а лицо покраснело. Но глаза сияли ярче огоньков гирлянды, и Фред вдруг ощутил, как же сильно он её любил. У него была куча братьев. Но сестрёнка - только одна. И он хотел всегда быть рядом, чтобы зажигать этот блеск в её глазах. И, переглянувшись с Джорджем, он не сомневался, что близнец чувствует то же самое. Они и не заметили, как с умилением в глазах наблюдал за ними отец, счастливый лишь оттого, что его дети смеялись. Какими бы взрослыми они не становились, для него они всегда оставались малышами, которых он носил на руках и целовал перед сном. Они не видели, как замерла в дверях мама, пришедшая позвать их за стол. Как по её щекам потекли слёзы от всей той огромной любви и нежности, что переполняли её в сочетании с тоской по остальным детям. Своим смехом они вернули солнце в этот дом. И это был лучший подарок для их родителей. Просто знать, что твои дети живы. Что они улыбаются, не смотря ни на что. Вскоре в дом снова раздался стук, а защитное заклинание оповестило о прибытии чужаков. Но это оказались Кингсли Бруствер, Тонкс и Люпин. Замерзшие, утомленные, но с улыбками на лицах, они принесли с собой громкие голоса и живые обсуждения. Фред заметил, как стал отступать с их появлением холод. Он и Джордж выползли из-под одеяла, чтобы присоединиться ко всем за столом. Еда, как всегда, была изумительна. Тонкс и мама обсуждали детские темы (разумеется, ведь девушке предстояло родить уже весной). Джинни увлеченно ковырялась в своем куске птицы, но явно мыслями пребывала не здесь. Кингсли и отец, как всегда, ни минуты не могли прожить без обсуждения Министерства, новых правил и подпольной борьбы. Фред и Джордж охотно присоединились бы к ним в любой другой день, но сегодня им хотелось отвлечься на что-то другое. Ведь это Рождество! Поэтому они устроились по обе стороны от Люпина и принялись вытаскивать из него истории его криминального школьного прошлого. Как оказалось, это было сложно только поначалу - стоило Римусу войти во вкус, поддавшись ностальгии, как он тут же раскрыл столько интересного о своих проделках в компании тех самых знаменитых мародёров, что Фред и Джордж не переставали смеяться и восхищенно ахать. Хотя оба они не сомневались, что дали бы жару даже тем ребятам из прошлого. - Если бы мы устроили турнир розыгрышей, боюсь, школа бы этого не выдержала, - рассмеялся Римус, когда услышал эту мысль. - Взорвали бы Хогвартс, - ухмыльнулся Фред. – Снесли бы парочку стен. - Это было бы эпично, - согласился Джордж. - И победитель был бы лишь один, - закивал Фред. - Мы, - поддержал Джордж. Люпин мягко улыбался, потягивая пунш, а потом ответил: - Да, думаю, вы. - Что?! - Ты согласен?! - Почему ты не защищаешь своих друзей? - Разве ты не должен доказывать, что вы были круче? Фред и Джордж от возмущения даже подпрыгнули. Люпин тихо рассмеялся и поставил бокал на стол. Переплетя пальцы, он всё с той же мягкой улыбкой пояснил: - Я помню наши шутки. И целый год имел удовольствие наблюдать за вашими. Могу оценить объективно. К тому же, мы в своё время шутили немного иначе. Более... жестоко. Тогда нам казалось это оправданным, хотя порой я думал, что стоит остановить Джеймса и Сириуса, но, когда они вдвоем загорались чем-то, это было невозможно. Вы же другие. Вы не похожи на нас так сильно, как кажется на первый взгляд. Вы, ребята, лучше. У Фреда даже щеки вспыхнули от такого вывода. Он сразу же приложил к ним ладони, надеясь унять жар. Они с Джорджем не так много знали о мародёрах, но, по тем рассказам и волшебной карте, представляли их чуть ли не своими кумирами. Не то, чтобы они равнялись на тех ребят, шутки были в их собственной крови, с рождения, до того, как они узнали о предшественниках, но всё же те казались им особенными. И только что один из них назвал их лучшими. - Это что, наш рождественский подарок? – спросил Фред. - Если так, то это очень сильно, - добавил Джордж, как всегда читая его мысли. Люпин неоднозначно поджал губы, пытаясь подавить усмешку, и не ответил. После ужина они все переместились в гостиную, слушать концерт по радио. Мама завернулась в шаль, и, наверное, была единственной, кому это нравилось. Фред не любил эти завывающие вопли под музыку, несущиеся из приемника, но это была важная составляющая каждого Рождества, и было так правильно, что эту традицию не изменила даже война. Папа и Кингсли продолжили разговор, начатый за столом. Казалось, они и не заметили, что поменяли место своей дислокации. Только теперь к ним присоединился Люпин. Джинни и Тонкс уселись на полу у камина и о чем-то шептались вполголоса. А Фред и Джордж вернулись под своё одеяло. Сначала они долго возились, каждый пытался отвоевать себе большую часть, потом толкались, пытаясь подстроиться под плечи и ноги друг друга, затем Фреда вдруг захватило внезапное желание дернуть брата за шапку. Тот ответил тем же, и они еще минут двадцать со смехом возились, стараясь вырвать у другого как можно больше перьев и меха из головного убора. Наконец, после всего этого они устроились с удобством, наслаждаясь теплом, и стали обсуждать планы на будущее. Когда война завершится, они вернутся в свой магазин. У них было ещё столько идей, готовых к воплощению. Дети будут в восторге, галеоны посыплются мешками, а весь Хогвартс содрогнется. Когда война завершится, они поедут на какой-нибудь крупный матч по квиддичу, сделают ставки, закупятся бесполезной, но забавной атрибутикой и будут орать с трибун, размахивая шарфами. Игроки будут проноситься мимо на огромной скорости, и в памяти будут всплывать их собственные игры в школе. Пара невероятных загонщиков, которым был подвластен даже бешеный бладжер. Когда война завершится, они вернутся в Хогвартс. Нет, не для того, чтобы продолжить учебу, не дай Бог. Просто чтобы найти Пивза и затарить его какой-нибудь забавной игрушкой для новых розыгрышей. И дать пять. В конце концов, по словам Рона и Гарри, полтергейст хорошенько потрудился, когда они бросили школу, чтобы задать жару Амбридж. И, конечно, хотелось польстить самолюбие и посмотреть на оставленный Флитвиком кусочек их болота. Когда война завершится, они найдут тех красивых девушек со свадьбы Билла и еще пару раз уединятся с ними. А то сейчас совсем нет возможностей встречаться с хорошенькими юными особами, и это так удручает. Когда война завершится, они соберутся все вместе в «Норе». Вся огромная семья и её друзья. За одним столом. Живые. Здоровые. Счастливые. И победившие. Каждый. Каждый из них. - В следующее Рождество войны не будет, - уверенно заявил Фред, глядя на то, как в глазах Джорджа отражаются огни гирлянды. - Обязательно, - с улыбкой согласился Джордж, не отводя взгляда. – И мы встретим его вместе. Украсим наш магазин, устроим праздничную распродажу. - И фейерверки. Ровно в полночь. - А потом пойдем гулять и танцевать до рассвета. - И встретим новый год рядом. - Когда солнце встанет, отправимся сюда. С подарками для всех-всех. - Это будет очень много подарков, Джордж. - Придётся взять сани, как Санте. Фред рассмеялся, представив их с братом в красных шубах, колпаках и с оленями. - А что подарить тебе? – спросил он. Джордж фыркнул, опустил взгляд и лишь сильнее прижался к его плечу. Его губы зашевелились, словно он хотел сказать что-то, но не решался. Фреду стало любопытно – подобное с его близнецом происходило не часто. И обычно в такие мгновенья он без труда мог угадать, что в голове брата. Но, почему-то, не в этот раз. - Ну же, скажи, - азартно выпалил Фред. Это что-то смешное? Нелепое? Пошлое? Глупое? Что? Джордж поднял на него глаза и прошептал так, чтобы слышали лишь они двое: - Ничего. Просто будь там. Фред вдруг перестал дышать. Было так много вещей между ним и Джорджем, о которых они оба знали, но никогда не говорили вслух. Пока не наступила война. Пока Джордж не лишился уха. Пока их жизни не стали в опасности, на самом деле, и это не была шутка. Пока они не осознали, что их... «всё» может быть не вечно. Улыбка незаметно сползла с лица Фреда, и он с полной серьёзностью кивнул, не сомневаясь в своих словах: - Буду. Обещаю. Огни гирлянды весело подмигивали, потрескивал скрипучим голосом огонь в камине, тихие разговоры наполняли комнату, и холод, поселившийся в доме, отступил. Да, оставались тени отсутствующих, тревога за них и стрелки на словах «Смертельная опасность». Но Рождество – время надежды. И каждый из присутствующих в доме верил, что, в конце истории, у них всё будет хорошо. И через год они соберутся здесь же, только большей компанией, и смех живых будет звучать ярко и долго, возносясь до самых звёзд. Фред Уизли смеялся рядом с Джорджем, прежде, сейчас и, как он надеялся, всегда. Много-много лет. Каждое ожидающее их Рождество. Все праздники. Приключения. Весь мир ждал их. И Фред собирался увидеть его. Он опустил голову на плечо брата, запихнул в рот тянучку и позволил голосу Джорджа заполнить его разум. Слушая. Мечтая. О потрясающей жизни. О тепле. И только холод за окном, черный и неумолимый, знал, что это – его последнее Рождество.