Пять простых способов приручить Тёмного Властелина

      Тяжёлые двери крепости распахнулись сами собой, открывая вид на пустынный двор. С неба накрапывал дождик, а за пеленой облаков было невозможно разобрать — наступило утро или время приближается к обеду. После пыльных переходов, которыми Майрон вывел трёх туристов к запертому главному входу, стылый осенний воздух отдавал потрясающей свежестью. Слева раздалась забористая ругань, и из-под стены вышел Олег с крюком в руках. — Я вас ждал-ждал! Почему вы пошли за Сауроном? — мужчина зыркнул на Майа исподлобья, убирая снаряжение. — Потому что нормальные Эдайн выходят через дверь, а не через окно, — у Майрона чесались руки подправить физиономию зарвавшемуся смертному и останавливало только чувство собственного достоинства. — Хотя о чём это я? Эдайн не бывают нормальными. Вспоминаю папашу Турина. Так и ты — никакого уважения к Айнур! А теперь извинись, смертный, и поблагодари меня за гостеприимство!       Майрон шагнул с крыльца, а Олег побледнел, пятясь от него. Маша хотела окликнуть тёмного Майа, но Жанна подхватила её с Павлом под руки и потащила от здания: — Быстрее, мне кажется земля содрогается! Нужно уйти подальше, боюсь, нас может случайно завалить.       И действительно, спустя секунду Олег тоже заметил странные подземные толчки и поспешил к воротам. Майрон лишь в недоумении обернулся, и крепость вдруг рассыпалась, как карточный домик, погребая Майа под обломками. — Нет! Майрон! — девушка протянула руку к поднявшейся туче пыли и каменной крошки, не веря, что всё могло так глупо закончиться. Это всё она виновата, она не успела спасти его. И Жанна, вцепившаяся в плечо, помешала что-либо предпринять!       Маша не замечала, как по щекам поползли слёзы. Буквально недавно Майрон смеялся и дышал, а теперь? Что от него осталось? Неужели Эру как-то прознал про него и поступил так же, как в Нуменоре, только зачем-то пощадив кучку людей? — Маш, не надо, успокойся, он всё равно не вписался бы в наш мир, — Жанна постаралась сдвинуть вглядывающуюся до рези в глазах в улегающиеся тёмные клубы знакомую. — Как ты можешь так говорить? А если бы на месте Майрона оказался он? — Маша вырвалась и указала на стушевавшегося Павла. Злость клокотала в груди. Хотелось отомстить каждому, кто причастен к смерти только начавшего новую жизнь Майа: не следившему за языком Олегу, спасшей её Жанне и даже себе самой. Но ещё больше хотелось банально разрыдаться.       За спиной послышались колючие звуки тёмного наречия. Маша медленно повернулась и увидела выступающую из пыльного облака и отряхивающуюся фигуру совершенно невредимого Майрона. — Манвэ, да чтоб тебя балроги задрали! Зачаровать мою крепость на самоуничтожение, сразу же после того, как я покину её стены! Гениально!       У Маши вырвался сдавленный полувсхлип, и в следующий миг она уже повисла на плечах изумлённого тёмного духа. — Эй, я не потерял твои вещи, — Майрон никак не мог понять, что заставило эту ненормальную Майэ так переволноваться. Маша вскользь ударила его кулаком по плечу, но не отпустила, не в силах поверить, что всё обошлось. — А я подозревала, что такой репей как ты камушком не пришибёшь! Она думала, что ты погиб, — снисходительно объявила Жанна.       «Думала, что погиб», — мысленно повторил Майрон, убеждаясь, что это правда. Она переживала за него, за бессмертного! Он чуть приобнял девушку, касаясь её светлых растрепавшихся кудряшек. — Маленькая, тише, я никогда не смогу умереть в том же смысле, что и люди. Я всегда воплощаюсь снова.       Ожидаемо, Машу эти слова не успокоили, она лишь смогла пробормотать что-то протестующее о том, что не стоит называть её маленькой, ведь ей двадцать пять. — А я существовал до сотворения мира! — Майрона развеселило число двадцать пять, так как Майэ просто не могло быть меньше, чем ему. Он подхватил лёгонькую для него Машу на руки и предложил всем выдвигаться к городу, так как под крепостью находились шахты, своды которых в любой момент могли также обвалиться. — Поставь меня! Поставь! — Мария почти занавесила лицо волосами, краснея от своего положения. На ручках её таскал только папа в далёком детстве. — Вот ещё!       Странная группа вывалилась за ворота крепости и двинулась вниз по дорожке.       Ближе к мосту Маше удалось освободиться и принять независимый вид. После всех переживаний настроение скакнуло до отметки «отлично», и даже мелкие капли дождя, метко бьющего по лицу, так что капюшон не спасал, воспринимались благосклонно. В конце концов, дождь хоть немного смывал корку присохшей пыли и следы слёз! Теперь девушка мечтала о горячей ванной, параллельно ломая голову, как и куда пристроить Майрона. По всему выходило — в гостиничном номере ей придётся потесниться Но пока рыжеволосая проблема могла подождать, так как до остановки оставалось ещё много километров. А уж там-то придётся объяснять, что такое автобусы, почему нельзя лезть под колёса и, возможно, рассказать о себе! Если позволит пропадающее в его присутствии красноречие. Какой позор — секретарь разучился говорить! Интересно, как там шеф справляется без неё? Маша ещё раз вспомнила, что забыла телефон в городе и поняла, что мама, наверное, не дозвонилась до неё вечером и подняла панику. На работе уже точно знают, и точно также пытаются дозвониться. Насчёт полиции она была не уверена. Проблема номер два откладывала водные процедуры и частично рыжеволосую проблему номер один. — Давай я перенесу тебя на другую сторону? — туристы начали обвязываться верёвкой, чтобы перейти мост, а Майрон крутился возле Маши, как будто не решаясь идти вперёд без неё.       Девушка была намерена отказаться, слишком уж смущали порывы Майа не выпускать её из рук, но слова застряли в горле, когда неожиданно налетел какой-то тёмный вихрь, а небо и земля пару раз поменялись местами. Кто-то оступился от неожиданности и чуть не столкнул остальных с моста. Присмотревшись, дезориентированная Маша увидела, что это был Павел, за которым она и стояла. — Предупреждай перед своими фокусами! — гневно выкрикнул Олег.       В этот раз Смирнова была с ним полностью согласна. Майрон заразительно улыбнулся, так что злиться на него не получалось, и поинтересовался: — Правда было здорово? Меня такому ещё Мелькор учил. Я могу и тебя научить, если хочешь! — Ты, действительно, предупреждай, — тихо попросила Маша, чувствуя, как кружится голова. — Нет, я рада, что не пришлось идти над расщелиной, но, пожалуйста, больше так не делай.       Пару минут она постояла, приходя в себя, пока к ним не подтянулась целая и невредимая компания путешественников. — У меня вода осталась, надо? — Жанна протянула Маше термос.       После нескольких глотков мир снова стал устойчивым. Маша даже порадовалась, что завтракать было нечем, иначе в результате полётов желудок бы точно взбунтовался. Зато вода пробудила аппетит, так что проблемой номер три явилась еда, и её она мысленно поставила перед проблемой номер два. — Прости! — Маша удивлённо оторвалась от созерцания жухлой травы под ногами. Майрон держался чуть поодаль и выглядел виноватым. Серьёзно? Переживает, что ей стало плохо из-за него? Образ книжного властелина — безликой страшилки народов Средиземья — рушился с каждым совершаемым им действием. Да о чём она! Никто из Светлых, конечно, не знал его с другой стороны, а Майрон слишком долго пробыл в обществе созданий тьмы, чтобы научиться правильно проявлять заботу. Как дико звучит! Саурон пытается о ней заботиться. — Всё хорошо, Майрон, — она поймала его за руку, буквально физически ощущая, как Майа расслабился и поудобнее перехватил её ладонь, стараясь не задевать заклеенные пластырем ранки. — Хочешь, я расскажу о себе?       «Я, правда, это предложила?» — ужаснулась Маша собственной смелости. Судя по вернувшейся к Майрону улыбке, это была правда. «Главное не смотреть на него, тогда не буду запинаться!».       Мимо прошёл Олег, бросивший: — Келебримбор номер два. — Как насчёт Финрода номер два? — естественно, Майрон расслышал и ответил. Маша дёрнула его за рукав, пытаясь сосредоточиться на рассказе.       Оказывается, нужно было всего лишь позволить себе не думать. Вскоре история жизни стала складываться в предложения сама собой. Маша взахлёб рассказывала про своё детство, людей, с которыми она дружила, и то, как она вообще оказалась здесь. — Знаешь, никогда не думала, что стану обычной секретаршей. Ох, ты же не знаешь! На этой должности работают с документами, чаще в электронном виде, но обычных бумаг тоже хватает, а ещё я отвечаю на звонки. Прости-прости, электронный вид — это… — приходилось объяснять самые элементарные вещи, определения многим было трудно подобрать, и Маша использовала самые дикие сравнения, дабы Майрон понял, как функционируют телефоны и почему информация никуда не исчезает из компьютера. — Потрясающе! Не могу дождаться, когда увижу все эти изобретения сам! Звучит вдохновляюще. Какой же Майа додумался направить людей по этому пути? И почему ты не упоминаешь эльфов? И я задам свой главный вопрос ещё раз. Ты знаешь, кто ты такая? — Майрону с лёгкостью удалось поставить девушку в тупик. Она всё еще не подозревала, к чему он клонит, поэтому начала с вопросов полегче. — Говоришь, эльфов не существует, а про Валар вы знаете только из книг твоего Профессора? Хотелось бы прочитать их все, — тёмный Майа заметно оживился и принялся рассуждать сам с собой. — Неужели Мелькор вернулся и устроил всё это? Нет, я бы почувствовал, да и не мог он не помочь мне, значит, дело в другом. Значит, ты, действительно, не знаешь… Ничего, это подождёт. Так кем ты хотела стать раньше?       Маша в недоумении проследила за странной логической цепочкой и вспомнила, с чего всё началось: — Я долго обучалась музыке. Вряд ли ты знаешь, что за инструмент пианино. Очень хотела придумывать что-то своё и выступать перед публикой. Но пробиться трудно даже талантливым, а я самая обыкновенная дилетантка. Давай не будем об этом, мне и секретарём неплохо!       Майрон серьёзно выслушал её и возразил: — Ты совсем не обыкновенная. Музыка — это то, что нас породило, Майэ… Невозможно, чтобы эти смертные не оценили тебя! Спой мне! Пожалуйста, спой. А потом я тоже буду петь тебе, если захочешь.       Маша смутилась от неожиданной просьбы. Пела она, по её мнению, гораздо хуже, чем играла. И хоть они с Майроном шли чуть поодаль от остальных, всем, наверняка, будет слышен этот позор. Но как отказать, если на тебя так выжидающе смотрят? Лес был уже совсем-совсем близко, виднелась дорога и корявые древесные стволы по обочинам. Листопад только начинался, но некоторые тополя упорно не сбрасывали побуревшую листву. Дождь, словно в насмешку, прекратился и теперь ветки не спасли бы от влаги, наоборот, с них часто срывались предательские капли, норовя закатиться за шиворот В голову Маше упорно не лезло ничего нормального, то мрачные песни на немецком, то что-то совершенно не подходящее ситуации. Поэтому она решила продемонстрировать обычную русскую народную песню, часто исполняемую родственниками на застольях по пьяни. Позориться, так сразу и наверняка! — Чёрный ворон, чёрный ворон, Что ж ты вьёшься надо мной? Ты добычи не дождёшься. Чёрный ворон, я не твой!       На реакцию Майрона она и не думала смотреть, пусть слушает её завывания, раз сам попросил! Девушка осмелела и продолжила громче: — Что ж ты когти распускаешь Над моею головой? Ты добычу себе чаешь, Чёрный ворон, я не твой! Полети в мою сторонку, Скажи маменьке моей…       И на этом моменте вместо нужных слов на язык попросилось: «Что нашла я СаурОна, Будет жить в моём шкафу».       Песня тут же оборвалась и Маша остановилась, расхохотавшись от неозвученной шутки. Ведь, действительно, придётся его прятать от родителей! Вряд ли мама поймёт неожиданное появление рядом с ней бесплатного приложения в виде тёмного Майа! А Майрон чувствовал себя так, как будто понимал и Тингола, и даже это ничтожество — Берена. Она спела так мало, но её звонкий голосок оживлял и готовящиеся к зиме деревья, заставляя их листья играть новыми красками, и, самое удивительное, его Фэа. А она этого не замечала, смеясь над одной ей понятными вещами! Почему она так небрежно отзывалась о себе? Она колдунья, настоящая колдунья в сотни раз сильнее Лутиэн, победившей его однажды! Потому что этой Майэ можно всё, даже скажи она достать ей Сильмарилл со дна морского, он сделал бы всё возможное, чтобы бросить легендарный камень к её ногам! Наверное, хорошо, что она не подозревает об этом? Но, Эру, как трудно держаться от неё даже на столь малом расстоянии! А если она сейчас растворится в воздухе, как мираж, что останется делать ему, совершенно одинокому в изменившейся Арде? Поэтому он шагнул к ней, обнимая. Она продолжила смеяться, опираясь на его плечо, как будто его руки на её поясе — самая естественная вещь на свете. «Только не прогоняй меня, Майэ, заклинаю, не прогоняй!» — билась в сознании мысль. К слову, совершенно напрасная, так как, просмеявшись, Маша бесхитростно спросила, даже не пробуя оттолкнуть его: — Ну как тебе? Нет, знаю, не говори! Ты участвовал в великом хоре при сотворении мира, естественно, моё пение не сравнится ни с одной девой из Валинора. — Не сравнится, — серьёзно кивнул Майрон, так что Маша расстроилась, хотя и сама не знала, какой ещё реакции ждала. — Ты лучше любой из них!       Сначала Маша посчитала, что ей послышалось, но беглый взгляд на Майрона всё подтвердил. «Ну точно, удар доской привёл к необратимым последствиям! Кем он меня видит?» — Маша отважилась посмотреть в глаза Майа и замерла, завороженная. Он чуть склонился к ней, так что показалось, что сейчас этот почти-бог её поцелует. Нет, не может такого быть! Она вся в пыли и не помнит, когда в последний раз чистила зубы. — Эй, сладкая парочка, из-за вас до завтра не дойдём! — момент разрушил Олег, но Маша была ему благодарна. Неплохо иногда вернуться с небес на землю. Майрон и она? Дамочка, да вы размечтались! — Не будем задерживать остальных, — Маша ужом вывернулась из слишком уютных рук, стараясь не думать о том, чтобы напомнить Майрону, что он тоже обещал спеть. Иначе они застрянут здесь на несколько столетий!       Девушка не обратила внимания, как Майрон зло скрипнул зубами, посылая Олегу один из взглядов, обещавших страдания и медленную смерть, а его руки схватили только воздух на том месте, где ещё секунду назад стояла она. — Зачем нам идти с ними? Пусть торопятся, если хотят, — в голосе Майа слышалось раздражение.       Маша не знала, что на это ответить и как объяснить полумифическому существу, что она тоже торопится, а в городе ждут блага цивилизации. Возможно, он мог простоять в лесу столько же, сколько был заперт в статуе, только зачем? Какими категориями он мыслит и при чём тут она? Если бы только они оба были Майар, наверное, Маша надеялась бы понравиться ему, и тогда нежелание отпускать её можно было бы объяснить. Но она просто человек, аданет, такая же, как и все Дети Эру, которых Майрон, скорее всего, ненавидит. Поэтому лучше не смотреть на Саурона, дабы не разочаровываться, когда тот оставит её, чтобы заняться завоеванием мира снова. После тёплых объятий огненного Майа разгулявшийся ветер бросал в озноб, так что просьбе Майрона рассказать побольше о книгах Толкина Мария обрадовалась. Как известно, за разговором о том, чем по-настоящему увлечён мигом пролетает время и неприятные погодные условия уже имеют малое значение. Они как раз обсуждали падение Гондолина, когда показалась автобусная остановка. Вдалеке замаячила спасительная маршрутка, и Майрон внезапно прекратил оправдывать действия Мелькора, подхватив Машу на руки и отступив к деревьям. — С ума сошёл? Пусти, вон уже наш транспорт едет! — перспектива остаться на природе чуть дольше показалась Смирновой ужасающей. — Оно само движется, прямо как металлические драконы Мелькора! Вдруг эта машина тоже может извергать огонь? Это опасно для тебя, не отпущу! — Маше захотелось то ли приложить руку ко лбу в жесте отчаяния, то ли приложить Майрона доской ещё раз. Тот с лёгкостью держал её на весу, как будто привык к вещам потяжелее. Зря она не объяснила особенности машин заранее. План с самого начала покатился под откос. — Я тебе Эру Илуватаром клянусь, эта самоходная повозка называется «маршрутка» и перевозит обычных людей с одного места в другое за плату! Пожалуйста, послушай меня, иначе в город мы не попадём, — туристы залезали в полупустой салон, и у них с Майроном был последний шанс последовать примеру.       Маша с облегчением почувствовала, что Майа сдвинулся с места, но заметила, что отпускать её так и не собирались. А что будет твориться на улицах? Это уже не чудо, а какое-то рыжее наказание! В маршрутку Майрон залезал пригнувшись и с ней на руках смотрелся, наверняка, комично. Майа сел у окна, а Маша осознала, что оказалась сидящей на его коленях. Глядя на скептическую мину Олега, хотелось удушиться, но слезть с колен ей не позволили. Совершенно смущённая, Маша вытащила из внутреннего кармана куртки купюру и обратилась к пожилой женщине впереди: — Передайте за проезд, два.       Женщина обернулась, и Маша пожелала провалиться под землю ещё сильнее. Ей «повезло» встретить Галину Петровну, попутчицу из самолёта. — Майрон, срочно отпускай, кому сказала! — прошипела Смирнова в остроконечное ухо.       Естественно, Майрон решил, что не отпускать её — дело принципа, и что-то предпринимать стало поздно. Машу узнали. — Машуся, ты? — Галина Петровна с первых слов проехалась по больной мозоли. Ну, почему все более-менее знакомые люди рано или поздно начинают называть её именно так? Хорошо, хоть Майрон… «Погоди, вдруг начнёт», — проскочила шальная мысль. — Галина Петровна? Не ожидала вас здесь встретить, — перед тем как в замешательстве отвернуться, Маша увидела, что пенсионерка всё-таки взяла деньги и сунула сидящей рядом с ней женщине среднего возраста с фразой «Марина, займись!». — Да вот, еду с дачи с племянниками! Осень, пора бы там всё убирать, а они до моего приезда дурака валяли, — Галина Петровна поджала сухие губы. — Знакомься, кстати, это Марина и Петя.       Старушка кивнула на мужчину, ехавшего к водителю спиной. В его волосах уже пробивалась седина, так что он, наверняка, годился Маше в отцы. Пётр взял купюру из рук сестры и та, в итоге, оказалась у водителя. Галина Петровна немного помолчала, пока её родственники так же по цепочке передавали сдачу, но Маша чувствовала на себе и, вот странность, на Майроне любопытный взгляд. Слышалось перешёптывание Павла и Жанны, парень в наушниках на самом заднем сиденье видел седьмой сон, Олег угрюмо пялился в окно, и мамаша следила за прикорнувшим пятилетним сыном. Девушка позволила себе забыть про осанку и опереться на Майа спиной. Его руки покоились где-то в районе её талии, но теперь переместились так, чтобы обхватить за пояс. Возмущаться тем, что он творит было бесполезно, а прилипчивая старушка, наверняка, уже сделала неправильные выводы. Маша получила сдачу и благодарила помогавших, когда Майрон тихо поинтересовался: — И эти бумажки — современные деньги?       Глаза Галины Петровны расширились в изумлении, так что стал заметен их бледно-голубоватый оттенок. — Вы не обращайте внимания, он ролевик и ещё не вышел из образа, правда, Майрон? — вместо ответа Майрон выдохнул куда-то рядом с Машиным затылком, так что по её коже пробежали мурашки. — Так вы на фотосессию выезжали? — неожиданно подал голос Пётр. — И на кого косплей? Давайте угадаю, эльф из вселенной Толкина? — Вот потому у тебя до сих пор и нет жены, всякой ерундой увлекаешься, — неодобрительно проворчала Галина Петровна, однако, продолжая наблюдать за Машей. — Да, точно, фотосессия… — горячо поддержала Маша, но Майрон влез с замечанием. — Кого ты назвал эльфом, смертный?       Пётр загорелся энтузиазмом: — О, подождите, вторая попытка! Неужели Саурон? Только у вас какое-то оригинальное видение, даже на арты Фобс мало смахивает. Сами костюм шили? А где заказывали накладные уши? Очень натурально выглядит.       Продолжать беседу Майа посчитал ниже своего достоинства. Накладные уши? Да эти смертные совсем с ума посходили! Но настырный адан не сдавался. — Можно с вами потом сфотографироваться? Не обязательно сегодня, вы, наверное, устали. И вот мой адрес, приходите в любое время, буду рад!       Маша сунула листочек с адресом себе в карман и последовала примеру Майрона, бросив попытки объясниться. — Ты к этому Маю, что ль сбегала? — не выдержала Галина Петровна. — Хорош жених, сам не может приехать к невесте! — О, поверьте, у нашей любви были непреодолимые обстоятельства, — серьёзным тоном молвил Майа, так что Маша даже на секунду поверила, что у них эта самая любовь с непреодолимыми обстоятельствами. — Но теперь я наконец-то свободен. — Да-да, он работал на ужасного человека, ни отпусков, ни свободного времени. Я уговорила его уволиться и переехать в мой город, — вдохновенно наврала Маша, не понимая, зачем они это делают. От таких «шуток» что-то заныло глубоко в груди. Когда он успел очаровать её? Неподвижно сидя на троне? Или когда вспышка огня высветила его лицо в темноте?       Она почувствовала очередной тяжёлый вздох рядом со своей макушкой и постаралась абстрагироваться от непрошенных мыслей. «Хватит пугать Майа своими сумбурными эмоциями, » — решила Маша, — «город уже совсем близко, и вскоре Майрон отцепится. Возможно, отцепится!». Галина Петровна покивала на объяснения о работе и завела рассказ о временах своей молодости. Майрон, к удивлению, вслушивался с огромным вниманием. — А где же сейчас этот ваш Союз? — ляпнул он очередной глупый для любого учившегося в школе вопрос. — Эх, молодёжь! Развалился Союз в девяностых-то, — вздохнула старушка. — Неучи вы совсем. Вот в мои годы…       Комментарии «неуча» Майрона только подстёгивали желание Галины Петровны поделиться знаниями о прошлом веке. Тёмный властелин в отставке был буквально восхищён идеей объединения республик, и Маше казалось, что как только они выйдут из автобуса, он бросит её за ближайшим углом и побежит строить «майронизм», проповедуя лозунги о всеобщем равенстве перед лицом одного повелителя. Поэтому она выступила в защиту Российской Федерации, и все трое проспорили о вечных ценностях и политике до конца поездки. Оказаться снова на своих двоих в самом центре цивилизации было замечательно. Маша вдохнула пахнущий бензином воздух и попыталась сориентироваться, в какой стороне находилась гостиница. Попутно требовалось заглянуть в парочку магазинов — купить перекус и хотя бы пару вещей рыжей проблеме. Сама проблема подозрительно притихла и ошалело вертела головой по сторонам, ужасаясь количеству тесно стоящих друг к другу многоэтажек и машин. Жанна и Павел махнули им на прощание и скрылись за поворотом, Олег только злорадно ухмыльнулся. По его виду было понятно, что он сказал бы им напоследок пару «ласковых» слов, но всё ещё опасался Майрона. Старушка и остальные пассажиры выходили на остановках ближе к центру. — Майрон, ты идёшь? — Маша неуверенно окликнула читавшего рекламную вывеску Майа. — Конечно! — он тут же пристроился по левую руку, и девушка пожурила себя за честность. Не спрашивала бы, а тихонько ушла — проблемой было бы меньше!       «И оставить его одного? Я бы не смогла. Да и он догнал бы, как при первой встрече, » — снова вспомнились красные глаза в темноте. Ещё парочка ночей в таком обществе, и она перестанет бояться высовывать ногу из-под одеяла. Какие монстры, если ей не страшен сам Саурон? На пешеходном переходе пришлось тормозить Майа, как ребёнка, и объяснять назначение светофора. Маша, не выдержав, выпалила: — Ведь задавят же, куда ты лезешь? — Да ваши машины — ерунда, — «успокоил» её Майрон. — Вот на меня как-то Глаурунг наступил…       Маша замотала головой, не желая слушать подробности. А в том, что подробности были неприятными, она не сомневалась! Девушка решительно взяла Майа за руку во избежание повторения инцидента. Она даже подумала, не специально ли Майрон полез под колёса — слишком довольным тот выглядел! По пути встречалось много магазинчиков и ларьков, в одном из которых Маша купила пирожок и чай, с удовольствием устроив себе поздний завтрак прямо на улице. В такие моменты она дико завидовала Майрону, с усмешкой наблюдавшему, как она, обжигаясь, глотает кипяток из пластикового стаканчика. Ему она даже предлагать попробовать не стала, заранее зная реакцию. На повестке дня стоял вопрос с одеждой. Выделить больше тысячи рублей на покупки Маша не могла, поэтому оставалось только попытать счастья в секонд-хенде. Возможно, там найдётся хоть какая-нибудь куртка подешевле? С другой стороны, согласится ли Майрон носить вещи, которые до него уже носил человек? Спрашивать Маша не стала, а сразу направилась в магазин. — Это что за заведение? — Смирнова не удержалась от улыбки, заметив попытку Майа спрятаться за её спиной. Им повезло, в секонд-хенде была распродажа, а также толпа народу. Все норовили пролезть вперёд других, и следовало смотреть под ноги и по сторонам. — Здесь можно приобрести готовую одежду и обувь без обращения к портным и сапожникам. Сегодня большую часть продукции производят специальные механизмы на фабриках, — как можно более доступно объясняла Маша, лавируя в толпе. — А почему так много людей? — Майрон явно чувствовал себя неуютно. Маша немного поразглядывала его фигуру, чтобы определиться с размером, но пришла к выводу, что вещи придётся мерить, потому что оценивать объективно она не готова. — Скидки большие, вот и покупателей тоже много. Так работает рынок. Чем ниже цена, тем быстрее идёт прибыль. Как тебе вот эта куртка? — Маша утащила из-под носа у полноватой женщины единственную оставшуюся в наличии мужскую модель. Куртка была серая, тонкая и пуговицы на ней болтались на честном слове. — Мне? — изумился Майа. — Я никогда не мерзну, не стоит.       Маше показалось, что на миг от присутствия Майрона действительно повеяло теплом, как от костра. Она вздохнула, теряя терпение. — Но тебе нужно выглядеть как все, если ты хочешь жить в городе. Никто не ходит в холодное время года без верхней одежды. Я уже не говорю об этой твоей мантии, или что на тебе! — Это накидка. Хочешь проверить, что под ней? — Майрон играючи вогнал Машу в краску. — Если нужно, давай зайдём в магазин поприличнее. Я видел за стёклами вполне хорошо сшитые вещи.       Маша стояла в ступоре, осознавая, что только что произошло. То ли ей примерещилось, то ли он, правда, ляпнул очень странное предложение, а потом как ни в чём не бывало вернулся к теме? Логика этого существа была непостижимой для простых смертных! А теперь ей надо как-то произнести вслух, что у неё нет денег на другие магазины. Очаровательно! — Дело в том, что… Я… У меня не хватит денег на хорошие вещи! — скороговоркой протараторила Маша. — Опять ваши деньги, — пробормотал Майрон. — Дай их сюда! Живее!       Маша поколебалась, но протянула ему единственную оставшуюся в запасе тысячу (не считая сдачи со ста рублей после автобуса), надеясь, что Майрон ничего не сожжёт. Иначе придётся где-то искать вторую доску! Маша хихикнула над своими мыслями, пропустив манипуляции Майрона. — Мама, смотри, фокусник! — маленькая девочка с косичками подёргала мать за рукав, тыча пальцем в Майа. В руках у того было уже пять одинаковых бумажек.       Маша быстро сориентировалась: повесила куртку на место, объявила всем любопытным про «ловкость рук и никакого мошенничества» и вытащила Майрона из магазина. Фальшивые деньги подверглись проверке на наличие водяных знаков и с успехом её прошли. — Ты ж моя прелесть! — невольно вырвалось у Маши, отчего та расхохоталась и долго не могла успокоиться. — Да ты же в одиночку можешь обрушить мировой валютный рынок! Если сделаешь ещё пять таких же копий, нам хватит на всё время моего отпуска. Выбирай, куда пойдём!       Дальнейшее походило на балаган. Они побывали в самых дорогих бутиках в округе. Продавцы смотрели на двух грязных «бродяг» с лёгким презрением, и очень удивлялись, когда с ними честно расплачивались. И благодаря не догадывавшемуся о примерочных Майрону Маша всё-таки узнала, что под бархатной тканью с вышивкой скрывалась лёгкая золотистая туника до середины бедра и тонкие кожаные штаны. На этом моменте продавщица загнала Майа за занавеску, к облегчению Маши и ещё двух находившихся в магазине женщин бальзаковского возраста. Попытка найти Майрону повседневные вещи собрала широкую аудиторию из прохожих. Саурон демонстрировал одежду так, как будто всю жизнь был моделью, а не занимался завоеванием мира! Маша, смеясь, приняла визитку женщины, подрабатывавшей фотографом — она приглашала Майрона позировать ей и даже обещала заплатить за съёмку. Но самая дикая ситуация произошла в отделе нижнего белья. Привыкнув показывать результат примерок, Майрон выглянул в зал. К счастью, продавец был занят тем, что раскладывал только что доставленный новый товар, поэтому Маша успела запихать Майрона за ширму, честно стараясь в его сторону не смотреть. Но неожиданно она оказалась затянута следом! — Что ж ты творишь? — Маша зажмурилась, повторяя про себя: «Я не смотрю, не смотрю! О Эру, ну зачем же он тунику-то снимал?». — Как что? Показываю варианты! — по голосу было невозможно понять — серьёзен ли Майа или специально это подстроил. — Нижнее бельё не принято демонстрировать посторонним, если только родственникам или любимой, — как маленькому объясняла Маша. — Но ты не посторонняя! — на сей раз Маша слышала, что возмутился Майрон искренне; о том, в какую из двух категорий попадает, она спрашивать поостереглась. — Как понять, что тебе нравится, если ты не будешь смотреть? Тогда потрогай.       Маша почувствовала, как неумолимо краснеет, а её руку аккуратно тянут куда-то вперёд. — Стой! Уже смотрю! — из двух зол она выбрала меньшее и задумчиво уставилась на полуголого Майа. Что ж, наверное, чёрные трусы-плавки ему шли. Сказать точно было трудно, потому что пунцовая от смущения Маша отвлеклась на разглядывание прилагающихся к белью длинных ног, затем её взгляд скользнул выше и только через пару минут столкнулся с довольно прищуренными красными глазами. — Ну как? — Кто? — дальше смущаться, казалось, некуда, но, осознав свою ошибку, Маша побила рекорд. Насмешливые красные глаза будто говорили: «А ты видишь здесь кого-то ещё?».       Маша пулей выскочила из примерочной. — Так тебе нравится? — вслед донёсся порядком надоевший за день вопрос. — Одевайся, Майрон! — пробормотала Маша, успокаиваясь. — Нравится? — он не отставал, и пришлось согласиться.       В ответ послышалось: «Ты мне тоже». Маша укорила себя за бурную фантазию, ведь наверняка Майрон сказал: «Мне тоже». Подошёл продавец и, чтобы не мучиться дальше, Маша попросила ещё несколько таких же плавок про запас. Румянец не сходил с её щёк довольно долго. Позже, на улице, увешанные пакетами, они с Майроном услышали громкий комментарий мамаши, ведущей со школы двух приболевших девочек-близняшек: — Вот не будете слушать мои советы, в будущем выскочите замуж за таких же наркоманов, как этот дядя. И чтобы больше без шапки не ходили!       Одна из школьниц возмутилась: — Но, мама, дядя очень красивый! — А я сказала наркоман, и не спорь с матерью.       Майрон значения термина не понял, но от шпильки не удержался: — Чтобы Айну взял в жёны аданет? Смертная, ты бредишь!       Женщина покрутила пальцем у виска и скрылась. В этот момент Маша окончательно перестала смущаться, и до неё дошло, что у неё совершенно нет шансов. Майрон говорил с очевидной брезгливостью, а значит все его речи и объятия ничего не стоили. Захотелось бросить всё и уйти в неизвестном направлении, но девушка винила себя, что сама себе всё надумала. Однако, смолчать и не досадить ему хоть как-то было невозможно! — Ты даже не знаешь, кто такие наркоманы, а уже готов мстить. Будешь продолжать ругаться с каждым встречным — оставлю тебя на улице.       Маше почудилось, что угроза Майрона напугала, и он перегородил ей дорогу. — Но ты этого не сделаешь? Ты не оставишь меня? — Маша промолчала из упрямства, собираясь обогнуть Майа, но вдруг он опустился перед ней на колени, поставив пакеты на тротуар, и обнял её ноги. — Пожалуйста, не оставляй! Я сделаю что угодно, приказывай! Что угодно, только не уходи…       Одинокий прохожий присвистнул, натолкнувшись на эту композицию. Маша спохватилась, ругая себя за невыдержанность: — Майрон, я пошутила. Вставай сейчас же, что за поведение?       Он со странным отчаянием попросил дать ему ещё минуту, и Маша честно подождала, грустно улыбаясь и думая, что, наверное, Майрон всё-таки сошёл с ума. Или сошли они оба? Во всяком случае, накидку, да и собственные вещи, придётся стирать.       Вид гостиницы привёл девушку в неописуемый восторг, подняв настроение. Администратор с дежурной улыбкой поприветствовала её, подозрительно глянув на сопровождение. Но Маша была слишком счастлива окончанию приключения и ещё не подозревала, что новые проблемы ждали буквально за углом. — Ты здесь живёшь? — Майрон удивился комнатке-номеру. — Разве я не говорила? Я в отпуске, мой родной город далеко, а это гостиница, или постоялый двор, чтобы тебе было понятнее, — Маша сбросила куртку, сапоги и кинулась к телефону. На экране высвечивалось 8% заряда и 20 пропущенных звонков. — Подождёшь немного, а я позвоню маме? Нет-нет не садись на кровать, ты грязный! Снимай свою мантию, и сапоги тоже. Нет, дальше при мне ничего не снимай! Достань новую футболку и джинсы и пойдём, я объясню, как пользоваться душем.       Маша очень торопилась, а поэтому сказала только про горячую и холодную воду, регулируемую поворотами крана. Майрон включил и выключил воду пару раз, и она сочла это достаточным результатом, выйдя из ванной. Она почти закончила оправдываться перед родителями, когда послышался треск радио, а за этим последовал вскрик знакомого голоса. Маша сразу нажала на отбой, и вовремя, потому что из-за двери вылетел мокрый Майрон в одном полотенце. — Как это всё убрать? Оно само, честно, я только прислонился к какой-то панели, а оттуда страшные звуки! Я хотел исправить, но включились разноцветные огоньки и…       Смеясь, Маша открыла дверь и сразу разобрала «пение» не занимавшейся никогда вокалом незнакомой девицы с русской эстрады. Китайский душ, оказывается, имел и такие функции. Вдоль стен горели синие лампочки. Маша нашарила розетку и выдернула оттуда вилку. Светопреставление завершилось. Майрон мялся где-то за спиной девушки, побаиваясь подходить к «чуду техники». — Может, присоединишься? — на такой вопрос Маша даже не знала, как реагировать. Оставалось только бросить в Майа мокрой мочалкой и выбежать из комнаты. Тем более телефон уже требовательно пиликал, извещая, что родителям экстренное отключение связи пришлось не по душе. — Алло, мам? Телефон разрядился, извини! — Маша выдохнула, поняв, что объяснение принято.       Однако из-за двери неожиданно донесся всё тот же вопрос: — Так, может, присоединишься?       Ругать Майрона не хотелось. Хотелось доску потяжелее, желательно дубовую, и колотить его, пока не поумнеет. Естественно, мать расслышала и насторожилась: — Это кто там с тобой? — Э-э-э, никто, мамуль! У нас в гостинице стены тонкие — соседи по этажу пришли, — Маша мысленно пообещала отомстить за подставу. — Маша, я жду! — Смирнова в бессильной злобе пнула дверь ванной. — И одна из соседей — твоя тёзка, да? — недоверчиво протянула Клавдия Семёновна. — Ладно, не отвлекаю. Только не забывай… — Мама, я серьёзно, это соседи! — Маша побилась о дверь уже лбом. В трубке пошли гудки, а дверь отворилась и перед ней предстал уже полностью одетый и сухой Майа. Он улыбался слишком коварно, чтобы всё можно было списать на плохой слух или проблемы с адекватностью. — Ты! — она схватила подвернувшуюся под руку свою футболку со стула и замахнулась на него. — Будешь за дверью на коврике ночевать! Шутки он шутит!       Майрон изобразил испуг, поднырнул ей под руку и отбежал подальше. Маша бросила телефон, и, забыв о том, как это смотрится со стороны, погналась за ним, размахивая футболкой на манер оружия. Один раз она даже почти достала его поперёк спины, но тут Майрон резко затормозил и поймал её в объятия. — Пусти, я пыльная! И вообще, из-за тебя моя мама подумала, что я тут с кем-то развлекаюсь! — Маша собиралась ударить Майрона по щеке, но рука не поднялась, так привычно и уютно опустившись на его плечо. — А разве нет? — Майрон перехватил её руку и начал сдирать пластырь, придирчиво осматривая ладонь. Ранки покрылись корочкой, а некоторые почти зажили, так что можно было не волноваться. — Да уж, ты не развлечение, а целый аттракцион! Спасибо, — Маша вручила ему вторую ладонь. — А что такое аттракцион? — заинтересовался тёмный Майа. — О, это надо видеть! Специальные машины катают детей и взрослых по кругу или как на Американских горках по чётко выверенному маршруту, — терпеливо пояснила девушка. — Мы сходим посмотреть? — Майа попытался заглянуть ей в глаза, но Маша отвернулась, рассмеявшись. — Да хоть завтра! Айну в парке аттракционов, абсурд! А теперь отпускай, мне тоже надо в душ. — Я присоединюсь? — голос Майрона приобрёл особо соблазнительные нотки, а Маша только вздохнула, напомнив про коврик за дверью. Майа слишком медленно и, будто нехотя, отпустил её и Маша воспользовалась возможностью ускользнуть.       Оставшись наедине с собой, Маша, наконец, смогла вздохнуть спокойно. Следовало подумать о ближайших планах и о возвращении домой через неделю с небольшим, но сейчас ей было нужно немного расслабиться и выкинуть из головы последние приключения. И ей это почти удалось! Тёплая вода смыла пыль из разрушенной крепости: её частички осели в волосах и неприятно липли к коже. Единственной вещью, вернувшей Машу к реальности, стало небрежно висящее на крючке рядом с раковиной полотенце. Ткань была ещё чуть влажной — этакое напоминание о том, кто находится за дверью. Выходить так быстро не хотелось. Маша нашла на полке забытую расчёску и попыталась разодрать спутавшиеся за два дня и пока не просохшие кудри. На зубцах осталась если не половина волос, то пара клоков — точно. Зато прошло ещё немного времени. Затем, она медленно чистила зубы. А от того, что она откладывала новую встречу лицом к лицу с необъяснимым «явлением» в собственном номере, ничего не менялось. В дверь поскреблись, и Маша решила, что дальше прятаться — глупо. Последний раз усмехнувшись чуть заметным синякам под глазами, Маша отворила щеколду. Майрон внимательно осмотрел её почти домашний вид: в старой растянутой футболке и спортивных штанах Маша выглядела до странности хрупкой. Он потянулся, чтобы заправить смешно торчавший локон ей за ухо, но девушка увернулась и деловито прошла мимо. Она собрала его старые вещи, свою куртку и унесла обратно в ванную. — Что ты собираешься делать? — Майэ набирала в таз воду, покидав туда сначала самые светлые вещи: свои вперемешку с его. — Стирать! — Машу позабавило недоумение Майрона. — Но для этого есть слуги! — Майа отобрал у неё мыльницу, всем своим видом выражая немой протест. — Да ладно! — всплеснула она руками. — Это где ты их видишь? В нашем обществе слуг можно только нанять за деньги. Никто не будет подчиняться тебе только потому, что ты какой-то там великий и могучий Майа. Даже правители стран платят своим горничным.       Пока Майрон приходил в себя, Маша вернула мыльницу и принялась за тунику. Шёлк был практически невесомым, и она очень боялась его порвать. Наверное, эту ткань делали эльфы. Свою куртку она думала почистить щёткой и не заморачиваться — одежды на стирку и так было многовато, а развешивать её придётся по всем доступным поверхностям. — То есть, чем больше у тебя этих бумажных денег, тем больше власти ты имеешь? — нахмурился Майа. — Бинго! — Маша осторожно отжала тунику и развесила, открыв дверцу шкафчика под раковиной. Можно было заняться своим нижним бельём, но она ждала, пока Майрон скроется с глаз. Однако тот упорно стоял над душой. — Но тогда тебе не нужно заниматься работой слуг! Я могу создать хоть миллион бумажек, если потребуется! — Майа выглядел глубоко убеждённым в своей идее. Маша представила роскошную жизнь за счёт обмана и у неё взыграла совесть. — Мне не нужны слуги, Майрон. А теперь не мешайся, пожалуйста. — Нет, ты не будешь больше стирать. У тебя могут заболеть руки! Если ты против слуг, то этим займусь я, — Майрон было сунулся к тазу, но Маша загородила ему путь. Она живо вообразила нелепую и смущающую картину — Властелин Мордора и женское нижнее бельё. — Не заболят, брось. С места не сойду! — защищать таз Маша была готова на смерть.       Майрон ехидно улыбнулся и в следующий момент Маша не почувствовала пола под ногами. Осознав, что сейчас её просто переставят на другое место, как мешающийся стул, она отчаянно уцепилась за его шею. — Я, конечно, рад, но тебе не удастся меня отвлечь, — Маша чуть не разжала руки, вздрогнув от мимолётного ощущения, как по позвоночнику скользнули чужие пальцы. Конечно, ей почудилось, потому что затем она ощущала спиной только стену! — Слушай, Майрон, давай договоримся? — Маша услышала вопросительное «угу» где-то над своим ухом и продолжила: — Ты можешь мне помочь, но только с крупными вещами. Буквально пять минут и делай, что хочешь! — Переговоры, значит? Можешь поуговаривать меня ещё как-нибудь, Майэ… — Маша внезапно оказалась снова на ногах, а Майрон будто испарился, хотя по возне в номере стало ясно, что он всё ещё здесь.       Она в спешке достирала необходимое, как раз вовремя разминувшись с Майроном в дверях. Будь она чуть более наивной, то решила бы, что переговоры были для него чем-то важнее попытки сдвинуть упрямую человечку с места. И как-как он её назвал? Майэ? Пожалуй, доска всё-таки была слишком тяжёлая. Маша свалилась на кровать, как куль с мукой, чувствуя, что от долгого хождения начинают ныть ноги. На часах было только полпятого дня, и солнце ещё не приблизилось к горизонту. Возможно, к семи потемнеет, но прямо сейчас спать не хотелось, впрочем, как и продолжать исследования города. Майрон вышел с её курткой в руках. Судя по отсутствию тёмных пятен на светлой поверхности и то и дело срывающимся с рукавов каплям, куртка была постирана. Маша сделала неутешительный вывод, мысленно ругая себя за то, что забыла отнять вещь и почистить щёткой: — Ну, завтра я остаюсь в гостинице. Сохнуть будет дня два! — Почему? — Майа встряхнул куртку и от неё повалил пар. Маша стукнула себя по лбу, снова вспоминая, с кем имеет дело. — Повесь на крючок у двери! — она лениво махнула рукой и тихо рассмеялась. Кажется, древние Майар были исключительно полезными приобретениями! Скоро Майрон совсем её избалует, и она разучится работать по хозяйству.       К удивлению, бывший тёмный властелин не только умел стирать, но и не возражал ей, пока Маша пользовалась своим положением и указывала, куда сложить или повесить очередной предмет гардероба. Она даже на краткий момент ощутила себя кем-то совершенно особенным, а не обнаглевшей смертной. Когда чистая одежда заняла свои места, Маша поневоле задумалась, чем бы занять Майа на ближайшее время. Слишком уж странно тот смотрел на неё. — Хочешь послушать музыку? — девушка нашарила на столике зарядку от телефона и подсоединила его к розетке над изголовьем, чтобы тот совсем не отключился. Нашлись и старенькие наушники. — Здесь можно приглашать менестрелей? — изумился Майрон. — Нет, конечно, — заулыбалась Маша. — Менестрели и певцы других жанров выступают только для большой публики в специальных клубах или театрах. Я предлагаю послушать записи музыки, которые хранятся на электронных носителях, например, в телефонах. Садись!       Майа с готовностью устроился, полулёжа у неё под боком, так что кровать-полуторка вместила их двоих с трудом. Маша распутала наушники и повернулась к Майрону, сомневаясь, что тот адекватно воспримет современные достижения. — Ты только не пугайся! — она протянула руку с проводком к его правому уху, но Майрон не пошевелился и не перехватил её, притворяясь снова заколдованным в статую. Поэтому Маша аккуратно отодвинула прядь так похожих на огонь волос и прислонила наушник.       Она решила начать с классики. Не успели отзвучать первые ноты фуги Баха, как лицо Майрона изменилось, а остроконечное ухо резко дёрнулось. Маша отпрянула с приглушённым «ой». — Чуть потише, пожалуйста, — попросил он, самостоятельно вернув наушник на место и притянув Машу ближе. — Прости, это я тебя, скорее, напугал! — Нет-нет, просто не знала, что твои уши на такое способны. Необычно, — Маша нервно хихикнула, чувствуя, как на неё накатывает какая-то волна веселья. Майрон лукаво прищурился и склонился над ней, потянув за руку к своему лицу. Маша, затаив дыхание, опять дотронулась до острого уха и провела пальцем по внешнему краю раковины. Нет, было ни капельки не страшно. Только, спохватившись, что смотрит в мягко мерцающие красные глаза слишком долго, она включила музыку. — Какая скучная композиция… Неужели вся современная музыка такая? Тогда у вас здесь должен быть второй Валинор! — Майрон непринуждённо вернулся на своё место. — Ты что! Жанров много. Это классика, её сочинили давным-давно. А тебе интересна современность? — Маша листала список, не зная, что выбрать следующим номером. — Мне интересно, что нравится тебе.       Столкнувшись с внимательным взглядом Маша совершенно случайно нажала на Раммштайн — Du Riechst So Gut. Наверное, не стоило демонстрировать такие вкусы, но Майрон молчал и сосредоточенно слушал. — Как этот жанр называется? — по голосу было сложно понять, понравилось ли ему. — Рок, — Маша приготовилась выслушать отповедь об ужасности этой музыки, но заметила широкую ухмылку. — А включи ещё что-нибудь такое же!       Так Маша нашла первого единомышленника, который не осуждал её увлечение. Они до позднего вечера слушали рок и металл, а потом Майрон напомнил, что обещал ей спеть. Маша уже клевала носом, но обижать Майа отказом не хотелось. Она запомнила только чарующие переливы настолько же восхитительного голоса, насколько восхитителен был его хозяин. Явно эльфийский напев убаюкал её окончательно, и она провалилась в бархатную тьму.