Бабочки над её головой

Юнги заблудился на территории собственного поместья, уже который час блуждая среди старых огромных деревьев. Повсюду слышались шорохи, какое-то копошение в зарослях дикой ежевики и уханье сов вдалеке. Совсем рядом замерцал свет, и он поспешил туда. На небольшой поляне сидела, читая книгу, призрачная девчонка. Над её головой летали бабочки. Она подняла голову, улыбнулась и поманила его к себе рукой. Юнги неспешно подошёл ближе, останавливаясь в паре шагов от неё.  — …и я ему говорю: «Так зачем ты меня вызвал?», — рассказывал его лучший друг по пути в школу. Он перестал его слушать, когда заметил бегущую к ним от самых ворот школы девчонку. Она остановилась, не добегая до них метров десять. Поправила растрепанные рыжие волосы и смотрела только на него, сжимая в руках какой-то конверт. Его друг тоже замолк, заметив девчушку. Когда они подошли ближе, в глаза бросились бабочки над ее головой. Они летали по кругу, создавая некое подобие нимба. Такие же насыщенно рыжие, как и её волосы. — Вот, это тебе. Директор просил передать, — заговорила девчушка, когда они подошли к ней, и протянула ему тот самый конверт. Юнги протянул руку и, едва коснувшись её пальцев, забрал конверт, не спеша его открывать. Девчушка смешно шмыгнула носом и, окинув его пристальным — последним и прощальным — взглядом карих глаз, ушла в сторону школьного озера. — Смешная, — улыбнулся его друг и поспешил в школу, хлопнув его по плечу. «Да, смешная», — мысленно согласился он, смотря ей вслед. Вскоре пламя её волос скрылось из виду. Сейчас эта самая девочка сидела прямо перед ним, с улыбкой смотрела на него и беззвучно шевелила губами. «Привет, Юнги», — можно было прочитать по ее губам, если постараться. — Привет, Хосок, — шепотом выдохнул он, испытывая удушающее отчаяние. Воздуха в легких не хватало, в носу защипало, а картинка перед глазами поплыла от непролитых слез. Юнги глубоко вздохнул, стараясь успокоиться. Девочка буквально за секунду превратилась в девушку. Стройную, невысокую, но красивую до одури. Через пару лет вернувшись в родной город, он почему-то пошел работать именно в свою Академию. Возможно, потому что именно в ее стенах Юнги провел лучшие годы. Ту самую рыжую девчонку, которую первый раз увидел в последний день в Академии, он встретил первого сентября. Она стояла рядом с директрисой, счастливо улыбалась и кивала в ответ на ее слова. В руках букет огненных лилий, таких же рыжих как и ее волосы. В нижней губе серебром сиял тонкий обруч серьги. А над головой все так же парили бабочки. Вот только не рыжие, а бледно-красные, будто выцветшие. И от этого в груди почему-то болезненно заныло, и он поспешно отвернулся, вслушиваясь в разговор коллег. «Не грусти, Юнги, — вновь удалось прочитать по губам, а щеки коснулась призрачная рука, — я люблю тебя». Юнги сел на постели, накидывая на плечи мятую рубашку. Хосок спала рядом, прикрытая лишь шелковой простыней. Рыжие волосы рассыпались по подушке, точно второе солнце на рассвете. Пачка сигарет нашлась не сразу, и он уже хотел распечатывать новую, когда по плечу скользнули тонкие пальчики, а к спине прижалась упругая девичья грудь. — Ты опять грустишь? — тихий шепот на ухо, а проворные пальчики уже скользнули на грудь, слегка царапая. Юнги откинул голову ей на плечо, делая небольшую затяжку, и покачал головой. — Они, кажется, скоро все узнают. И тогда точно будет не до веселья. — Голос отчего-то сильно хрипел, и он поморщился, делая новую затяжку. — Не грусти, Юнги, — мягкий поцелуй в висок; он прикрыл глаза, туша сигарету. Хосок обняла его крепче, последний раз шепча заветные слова: — я люблю тебя. Хосок улыбалась. Улыбалась как в их последний день. Так же счастливо, тепло и немного по-хулигански, как умела только она. А он уже даже не мог нормально вздохнуть, на негнущихся ногах опускаясь на колени. По щеке скользнула первая слеза; Юнги зажмурился, закусывая губу. Она лишь сидела напротив, гладила его по щеке и улыбалась. Стоило открыть глаза, рука с щеки пропала, девушка выпрямилась в полный рост, встав с колен. Он задержал дыхание. Хосок улыбнулась особенно ярко, смотря на него сверху вниз, а пуля уже пробила висок. Хосок рухнула обратно на землю все с той же улыбкой на губах, а по траве медленно расползалась кровь. Юнги едва дышал, наблюдая эту картину во второй раз в жизни. Грудь сдавили железные тиски, по щекам текли слезы, а он просто старался нормально дышать, обветренными губами шепча любимое имя: — Хосок, Соки, пожалуйста… А рыжие — цвет вспыхнул в голове особенно ярко — бабочки продолжали медленно кружить над ее головой, сгорая и осыпаясь черным пеплом одна за другой.