Шарф и шрамы

- Куда он мог деться? В двадцатый раз залезая рукой под подушку, Микаса мысленно поклялась перерезать сухожилия тому, кто решил её так разыграть. Каждую ночь она кладёт шарф в одно и то же место – под подушку, и вынимает его оттуда только утром. Он никак не мог вот так вот взять и раствориться, если, разумеется, кто-либо этому не подсобил. «Может, я его столкнула под кровать во сне?» Девушка заглянула под кровать, но кроме пыли, от которой у неё тут же начался кашель, ничего там не обнаружила. Чёрт, чёрт, чёрт. Чёрт! Резко сев на измятую простыню, Микаса стиснула кулаки в бессильной злости, а затем медленно разжала их и опустила руки на колени. «Не устраивай истерику и спокойно всё обдумай. Когда я вчера собиралась лечь спать… Я повесила одежду на спинку стула, а шарф аккуратно свернула и положила под подушку. Потом, когда я уже легла, ко мне, предварительно обойдя всех остальных девушек в комнате, подошла Саша и начала напрашиваться в партнёры по парной теоретической работе, которая должна была состояться сегодня, в полдень, кажется… И я отказалась…» Микаса подскочила – ну разумеется! - Саша! У неё всегда были натянутые отношения с «картофельной маньячкой». Правда, антипатия исходила только со стороны брюнетки, а Браус всё не оставляла своих нелепых попыток подружиться или выклянчить у Аккерман хлеб с пайка. В последнее время шатенке поднадоело равнодушие, которым её «одаривала» Микаса, и она частенько бурчала про то, что девушка – бесчувственная ледышка, абсолютно не питающая сочувствия к голодающему населению. Правда, это было всего лишь тихое недовольство, которое испытывало к Микасе большинство девушек корпуса, но… …Браус с утра пораньше можно было найти только в одном месте – в столовой, где девушка прославилась, как настоящий грабитель всех, у кого был хоть ломтик хлеба за душой. Ещё раз методично обыскав своё спальное место, Микаса решительно направилась к двери и распахнула её. Послышался глухой удар и протяжное «Да чтоб вас…». - Эрен? Незадачливый посетитель тут же откликнулся: - Микаса! Ещё секунда – и из-за двери показалась недовольная физиономия Йегера, потирающего небольшой синяк над правым глазом. - Извини, - растерянно сказала девушка. – Я не знала, что это ты. - Даже если бы и не я, зачем так резко двери открывать? – состроил обиженную моську шатен. – Ладно, чёрт с ним. Я хотел кое-что… - Эрен, у меня проблема, - взволнованно перебила его Микаса, схватив парня за руку и затащив в комнату. – Ты не видел шарфа? - Какого шарфа? А, шарфа… - глубокомысленно изрёк зеленоглазый. – Слушай, ты из меня все мозги выбила этой дверью. Нет, а что? Потеряла? Девушка молча кивнула со страдальческим выражением лица. Вот же дёрнуло её всё выпалить с порога Эрену. Тот и так не в настроении, а теперь может совсем рассердиться, растяпой обозвать… Ну, а кто она, как не растяпа – берегла, берегла его подарок, а в итоге и не уберегла. Несмотря на всё своё чувство собственного достоинства, она мысленно кляла себя на чём свет стоит. Тягостная пауза продолжалась около тридцати секунд. Когда Микаса уже совсем собралась зажать уши и выпалить скороговоркой «Прости меня, Эрен, прости меня, пожалуйста, я, честное слово, не знаю, куда он мог деться!», парень внезапно подступил к ней так близко, что горячее дыхание обожгло ей лицо, и одной рукой (другую он держал за спиной, словно не желая что-то показывать девушке) коснулся её шеи. - Это что? Сероглазая наклонила голову вниз и непонимающе провела пальцами по коже: - Что? Эрен слегка улыбнулся. - Мне кажется, ты специально таскаешь везде этот чёртов шарф, чтобы закрывать им… - Ах, ты о шрамах? – Микаса тоже нерешительно усмехнулась. – Ну… во-первых, шарф я ношу не для того, чтобы прикрывать шрамы, а во-вторых, что тут такого? Случайно порезалась на тренировке, можно подумать. – Улыбка сошла с её лица и оно вновь превратилось в ту маску, что представала перед окружающими – непроницаемая, серьёзная, полуприкрытые, острые, как иголки, глаза. – Эрен, убери руки. Это всего лишь шрамы. - Тогда почему они припухшие и до сих пор не зажили? – Выдвинув ящик из соседнего столика, шатен достал оттуда бинты и небольшую бутылочку, наполовину наполненную обеззараживающей жидкостью – стандартный набор, находящийся у каждого курсанта ввиду постоянных ран, ссадин и прочих травм. - Когда ты их успела заработать? Вчера вечером? Микаса попыталась намекнуть парню, что брать предметы первой необходимости из чужого столика – это не лучшая идея, но он раздражённо качнул головой и коротко сказал: - Садись на кровать. Холодные капли, брызнувшие на кожу, были мягко распределены по всей длине шрама чистым платком. Девушка поёжилась, когда излишек жидкости ледяной струйкой стёк ей за воротник. - Чего ёрзаешь? – голос Эрена раздался над самым ухом Микасы. – Самой надо раны обрабатывать, чтобы потом не дёргаться. Скажи ещё спасибо, что я прямо в рану не заливаю, как это фельдшер делает. - Мх… - Аккерман вздрогнула, вновь почувствовав жаркое дыхание Йегера, сильно контрастирующее с растекающимся по шее морозом лечебного средства. – Я тебя вообще ни о чём не просила. Д-дурень, - покраснев, шепнула она про себя. - Тогда сейчас попросишь. Микаса не успела даже рта раскрыть, как Эрен резко уткнулся ей носом в основание шеи и, очерчивая продолговатые полосы шрамов, прикусил прохладную бледную кожу зубами. - Ч-что? – вскрикивает девушка и тут же рука Йегера зажимает ей рот и начинает пальцами другой руки, как завороженный, медленно обводить мелкие ссадины и царапины. Под его прикосновениями шея брюнетки словно загорается, Микаса ёрзает сильнее, неловко поводит плечами, но не пытается оттолкнуть парня. Горячие ладони соскальзывают вниз, цепляя край рубашки, и стягивают её, обнажая прямую точёную спину. Невозможно сдержаться, чтобы не провести языком по выпирающим косточкам позвоночника, вырвав невольный стон у сероглазой. Эрен гладит, греет, немного сжимает, слегка щекочет, прижимается лицом и ласкает, ласкает, ласкает... - Хватит, - вдруг произносит он, отстраняясь и с улыбкой ловя разочарованный вздох Микасы. Она сначала недоверчиво косится, а затем удивлённо наблюдает за тем, как он подвигается к подушке, запускает под неё руку, непродолжительное время водит там, как будто стремясь что-то найти, а затем вытаскивает. Микаса смотрит. Смотрит. И ровным счётом ничего не понимает. - Его не было под подушкой, - делая ударение на каждом слове, замечает она, вглядываясь в тёмно-алую ткань шарфа и пытаясь разглядеть, что же тут не так. - Ты разве не видела, как я держал его за спиной, а потом, когда ты села на кровать, тихонько положил под подушку? – пожимая плечами и усмехаясь, спрашивает Эрен. – Микаса, ты растяпа. - Без тебя знаю, - улыбается она в ответ. – Что ты с ним делал? - Ты ухитрилась распороть его почти наполовину и сама этого даже не заметила. Вот я и стащил его у тебя ночью, пока ты спала, чтобы зашить. Продемонстрировав девушке крупные стежки чёрных ниток на шарфе, зеленоглазый не выдерживает и хохочет, а вместе с ним смеётся и Аккерман, придвигаясь к парню и утыкаясь головой в его рубашку. «Растяпа.»