Home

Приходя домой, человек становится собой. Вместе со слоями верхней одежды, он снимает с себя сотни масок, которые надевает каждое утро. Становятся видны его привычки. Его слабости. Его страхи. Пустить в свой дом другого человека — означает пустить его в себя. Каждый день являть ему свой истинный облик. В растянутой пижаме, с гнездом на голове и зубной щеткой во рту, ты будешь чувствовать себя более голым, чем если бы тебя застали в душе. Ворчать, когда у тебя нет настроения, или пританцовывать, пока разогреваешь полуфабрикаты в микроволновке. Человек все это видит. Человек должен быть частью тебя, чтобы позволить ему такое. Впустить в свою берлогу чужого. Довериться. Юнги тяжело выдыхает, оглядываясь. Его небольшая квартирка сияет огнями, всем своим видом показывая, что сейчас канун нового года. Юнги любит новый год и предпраздничную суету. Год за годом он старательно развешивает на стенах гирлянды и украшает ёлку, стоящую рядом с окном. Он живёт в однокомнатной квартирке с маленькой кухонкой, небольшой ванной и крохотной прихожей, его спальня-гостинная тоже не отличается простором. Уютная комнатка в бежевых тонах и с множеством мягких поверхностей, специально для любящего сон хозяина, сейчас, при выключенном свете, освещаемая только множеством разноцветных огоньков и парочкой милых фонариков у изголовья большой кровати, выглядит уютнее в сотню раз. Юнги с улыбкой натягивает на голову шапку, и, довольный проделанной работой, выходит за дверь, поворачивая в скважине ключом. Мин никогда не пускал никого в свой дом. Он живёт в этой квартире последние три года, и за все это время, в ней лишь пару раз бывала его мама и разок заглядывал старший брат. Никто из компании его друзей даже и не знает его адреса, потому что обитель Юнги — практически отражение его души. Сегодня, тридцать первого декабря, Юн решился на перемены. Новый год ведь должен приносить изменения, да? Уже подходя к назначенному ранее месту, Мин вглядывается в прохожих, в поисках любимого личика, но, так и не найдя, останавливается у большой городской ёлки, облегчённо выдыхая. Отчего-то он не любит приходить позже своего парня. Он оглядывает праздничный наряд улиц и сверяется с часами, на которых всего 21:10, его Минни опаздывает совсем немного. Юнги волнуется. Он топчется на месте, раз за разом глубоко вдыхая и выдыхая, стараясь успокоиться. Когда в последний раз он так волновался? — Хён! — он оглядывается на несущегося к нему парня и еле успевает поймать его в свои объятья. Чимин смеётся ему звонко на ухо и старается поставить их обоих в устойчивое положение. — Прости! Я немного опоздал… Чимин улыбается ярко и виновато смотрит на Юнги, отчего тот только крепче сжимает объятья и прячет ответную улыбку в чужом шарфе. — Для чего нам было встречаться на улице, хён? Мы могли бы сразу пойти в кафе! Ребята, наверняка, нас уже заждались, — Чимин тянет Мина за руку, но тот не двигается с места, заставляя удивлённо обернуться, — хён? — Я сказал им, что мы сегодня не придем… — шепчет Мин, резко становясь смущённым и опуская взгляд на мыски сапогов. — И я уже выслушал гневную тираду от Джина с Хосоком, так что… — Почему? — Чимин явно был в недоумении. Они собирались отпраздновать новый год все вместе, ближе к полуночи переместившись в квартиру старшего, и Пак был готов к шумной вечеринке, а тут, все, оказывается, решили за него. — Я понимаю, что поступил неправильно, не посоветовавшись с тобой… Тебе, наверное, обидно, но… — Юнги-хен, — Чимин заставляет поднять на себя взгляд и растерянно улыбается чужому смущению, — что с тобой? — Хочу отпраздновать вдвоем, — шепчет старший. Юнги любит Чимина. Он всей своей душой обожает его сверкающий взгляд, его улыбки и искристый смех. Сейчас, когда он так близко, в окружении разноцветных огней, с румяными от мороза щеками, с растерянно-счастливым взглядом смотрит на него и аккуратно тянет уголки губ вверх, сердце Юнги заходится в бешеном ритме, а дыхание сбивается. — Хё-ён, — тянет он, и Юнги, не выдерживая, снова зарывается в чужой шее, вдыхая родной аромат, в перемешку с морозным воздухом. — Прости, сегодня я буду максимально неловким, — говорит он, и Чимин смеется, обвивая его шею руками. — Значит? Куда мы идём? Юнги теряется. Вроде, он готовился к этой ночи предыдущие несколько дней, а морально готовил себя уже пару недель, но сказать это сейчас Паку, как сделать последний, завершающий шаг. Назад пути не будет. Юнги поднимает взгляд на младшего и неуверенно берет его за руку, уводя от большой ёлки. — Хэй! Так не честно! Скажи мне, куда мы идём! Мин отвечает улыбкой и дёргает за руку чуть сильнее, чтобы парень шел как можно ближе. До дома Юнги идти недалеко, но парни идут медленно, наслаждаясь потихоньку пустеющими улицами и разглядывая вездесущие украшения. Проходя мимо одной из лавок, Чимин не удерживается и уносится покупать теплые свитера с узорами снежинок и оленей. И не важно, что Юнги смущает парная одежда и все эти милости, он все равно покупает свитера, не расцепляя сплетённых на руках пальцев. Юнги смущённо краснеет, когда продавец понятливо улыбается и желает счастливого праздника. — Хён, и всё-таки, — когда до подъезда остаётся всего пара минут ходьбы, Чимин снова интересуется, — куда мы идём? Мы свернули в спальный район, а значит, это не какое-нибудь кафе, так что… Чимин замолкает, когда Юнги сворачивает к одному из подъездов, и удивлённо расширяет глаза. — Д-домой? — спрашивает он, и Юнги неловко кивает. Чимин удивлен. Для него, как для дружелюбного и гостеприимного парня, ходить к кому-то домой или принимать гостей у себя — являлось чем-то обыденным, тем, что он всей душой любил. Чимин помнит, как впервые познакомился с закрытым и хмурым Юнги, который открывался компании тяжело, слой за слоем, но все же влился и стал радовать их своей искренностью. Чимин помнит, как потихоньку тонул в новом знакомом, с каждой новой встречей желая узнать его получше. Чимин помнит, как был удивлен взаимности, когда обычно холодный хён, краснея щеками и запинаясь, раскрывал свои чувства. Спустя многие месяцы знакомства, вся компания прекрасно знала парня и любила его со всеми заморочками, одной из которых являлся секрет его дома. Никто не понимал, почему Юнги так рьяно охраняет свою квартиру, но ребята смирились и давно не задавали вопросов. Поэтому сейчас, стоя перед дверью незнакомого подъезда и наблюдая перед собой растерянного и неуверенного парня, Чимин испытывает сумасшедшие эмоции. Насколько же он смог стать родным для Юнги, если тот привел его к себе? — А-ага? — в той же удивленной манере отвечает старший и резко разворачивается, открывая дверь, чтобы внезапно не передумать. Юнги ведет парня к лифту и жмёт на кнопку вызова, продолжая теребить краешек шарфа. Он неуверенно оглядывает стены, но не смотрит на парня рядом, что умиляется поведению Юнги. Когда Мин все же затаскивает Чимина в лифт и отправляет кабинку на последний двенадцатый этаж, он глубоко вдыхает, прикрывая глаза. — Почему ты так волнуешься? — спрашивает Чимин, сжимая чужую ладонь в своей. — Ты первый, кого я вот так привожу к себе, — Юнги усмехается и встречается с парнем взглядом. — С ума сойти, я и правда решился на это… Чимин смеётся, стараясь не выдать съедающий его интерес. Выходя на нужном этаже и вставляя ключ в замочную скважину, Юнги все ещё мнется. Прежде чем отступить на шаг от открытой двери, он улыбается Чимину и выдыхает. Доверяется. Чимин неосознанно задерживает дыхание, нажимая на ручку и делая шаг внутрь. — Хён, — говорит он серьезным голосом, спустя пару секунд после того, как Юнги закрывает за ними дверь. Тот дёргается и смотрит взволнованно. — Серьезно, я совсем не удивлен, что кровать занимает половину твоей квартиры. Юнги ненавидит его. — Я тут, понимаешь ли, волнуюсь, — вскрикивает он, наблюдая за согнувшимся в смехе младшим, — а он! Да ты изверг! Юнги надувает красные щеки, тяжело дыша и начинает молча раздеваться, наигранно отворачиваясь от парня. Чимин не может унять смех, когда сгребает своего парня в охапку. — Глупый, — шепчет он, касаясь губами чужого холодного носа, — здесь так уютно, у меня эстетический оргазм, хён. — Фу, не оскверняй мое сокровище грязными словечками. — Я думал, я твое сокровище, — улыбается Чимин, а позже снова смеётся от лёгкого подзатыльника. Чимин раздевается сам и наблюдает за шаркающим пушистыми тапочками по полу старшим. Мин топчется какое-то время на светлом ковре в гостиной, пока думает, что ему нужно сделать, а потом исчезает в проёме, ведущем на кухню, чтобы заварить горячего чаю. Комната, в которую попадает Пак, почти вся в бежевых цветах, некоторые детали выделяются медовым цветом дерева. Большие окна обрамляют тяжёлые шторы, сейчас убранные в золотистые держатели. Чимин с восхищением разглядывает большую пушистую ёлку и проходится взглядом по рабочему столу, на котором стоит утопающий в мишуре компьютер. Комната пронизана душевностью и уютом, и парню хочется рассмотреть каждую небольшую деталь. Он на секунду прикрывает глаза, прислушиваясь к копошению на кухне, но вскоре вздрагивает, испугавшись звука, который издал автоматический ароматизатор. Он улыбается, почувствовав аромат цитрусов и чего-то сладкого. На стенах, помимо нескольких гирлянд, висело огромное количество фотографий, а в некоторых местах, прямо на стенах, были небольшие рисунки и надписи. Особенно много надписей было над кроватью, и Чимин наклонился, читая некоторые. Множество цитат из книг и песен, высказывания писателей и некоторые записи самого Юнги. Прямо над подушкой Чимин находит почти стершееся «Неужели я и правда люблю тебя?..» и отстраняется, стараясь подавить лезущую на лицо улыбку. — Чимин-а! Чимин следует за голосом, оказываясь на кухне, в которой все так же светло и празднично. На подоконнике стоит веточка ели в вазе и лежит несколько подушек, на одной из которых он и видит Юнги. Чимин улыбается, присаживаясь рядом и тоже беря в руку кружку с ароматным чаем. Юнги сконфуженно смотрит на свои руки, обнимающие стенки посуды, и болтает ногами, не решаясь начать разговор, пока Чимин сходит с ума. Из окна открывается вид на сверкающий заснеженный город, на кружащие в танце снежинки, рядом с ним сидит его любимый человек, а до нового года остаётся около двух часов, и он зарывается лицом в чужие ключицы, счастливо выдыхая. — Я так люблю тебя, знаешь? — шепчет он, с удовольствием наблюдая пробежавшие по чужой шее мурашки. — Ты невероятен. — У меня готово всё, кроме печенек, — отвечает ему Юнги, и Чимин рассыпается в своей влюбленности на мелкие атомы. Чимин переодевается в новенький свитер, и после пятиминутной борьбы и щекотки, Юнги оказывается в таком же, растрёпанный и надутый, сидя на чужих коленях. — Почему ты такой вредный? — интересуется Чимин. — Потому что я вредина. — Не будь врединой хотя бы в эту ночь. Чимин коротко прикасается к чужим губам и ведёт парня обратно на кухню. По радио звучат рождественские песни, а в воздухе летает большое количество муки, заставляя парней глупо улыбаться. Когда печеньки задвинуты на противне в печку, Юнги мельтешит у низкого стола в гостиной, накрывая его разнообразными блюдами в небольших количествах. Он достает откуда-то бордовые свечки и ставит их посередине, рядом водружая бутылку шампанского. Он в свойственной ему манере немного дует губы, сосредоточенно завершая все приготовления, и смешно переставляет ногами, когда босиком бегает из одной комнаты в другую. Скинутые в суете тапочки покоятся где-то под ёлкой. — Чимин! Юнги ворочается, под чужим весом, прижатый к кровати и недовольно смотрит на улыбающегося парня. — Печеньки сгорят, — говорит он, на что Пак мягко напоминает, что Мин выключил печку ещё десять минут назад, оставляя их допекаться. — До полуночи всего несколько минут! Слезай с меня, нам нужно открыть шампанское! Чимин приближается к родному лицу, заглядывая в глаза, и Юнги замолкает все же. — Попросил же, не быть вредным, — шепчет Пак в чужие губы, прежде чем прижаться в сладком поцелуе. Он целует медленно, сминая чужие губы, обвивая талию Юнги своими руками и прижимаясь к нему всем телом. В этом поцелуе нет ничего большего, чем заполняющая их сердца нежность, так уютно устроившаяся между ними. Юнги не открывает глаза, когда парень немного отстраняется. — Я увидел нашу фотографию на комоде, — шепчет Чимин. — Кто ее сделал? Я впервые ее вижу. Юнги улыбается и встречается с чужим взглядом. — Джин-хен. Мы не были тогда в отношениях. Чимин удивлённо поднимает брови. На фото парни вдвоем сидят в одном из их любимых кафе, в котором часто собираются всей компанией. На снимке они смотрят друг другу в глаза и улыбаются, как будто замерли во времени, пока вокруг смеются люди, и на краешке кадра видны сталкивающиеся бокалы. — Он прислал мне этот снимок и сказал, что если мы не поженимся, он будет нас пытать и заставит это сделать, потому что мы слишком глупые и не понимаем, что созданы друг для друга, — Юнги улыбается. — На следующий день я пошел к тебе с признанием. Чимин пораженно улыбается и зарывается в чужие пряди пальцами. — Здесь столько всего, — он обводит комнату взглядом. — Будто ты собрал все свои ценные воспоминания, все, что тебе дорого, и устроил выставку. Юнги улыбается вновь. Так и есть. Его квартира — его сокровищница, в которой хранятся все его сокровища. — Не хочется никуда отсюда уходить, — шепчет Пак, снова встречаясь губами с чужими. — Оставайся… — Ну, я верил, что ты не выгонишь меня на ночь глядя, — смеётся Чимин. — Нет, — Юнги качает головой. — Моя квартира, конечно, не очень большая, но из своей норки я никуда не смогу уйти… А тебя хочется рядом постоянно, — он шепчет почти пораженно, пока Чимин удивлённо следит за его губами. — Не боишься, что я испорчу твое сокровище? — улыбается он. Юнги дёргается, когда слышит, что ведущий радиопрограммы начал обратный отсчёт. — Ты — мое главное сокровище, — говорит он. — Два сокровища вместе будут лучшим сочетанием, — Юнги улыбается, когда Чимин размазывает его по простыням новыми объятьями. — Новый год — новая жизнь? — улыбается младший, продолжая покрывать чужие щеки поцелуями, и Юнги кивает, выдыхая. — Я люблю тебя, Чимин-а, — тянет тихо, замолкая под очередным поцелуем. — И я люблю тебя, Юнги, — смеётся тихо, в перерыве перед следующим, намного дольше и насыщеннее, пока на фоне начинают звенеть куранты. Шампанское, так и не открытое, будет открыто чуть позже, когда станет под силу оторваться от чужих губ. Хоть сейчас это и кажется чем-то запредельно сложным. Юнги рад, безумно рад, что все же решился впустить в свое сердце взбалмошного парня, что так усердно в него стучался. С их встречи в конце января прошло много насыщенных счастьем месяцев, и сейчас, начиная новый год в теплых объятьях родного человека, он с уверенностью может сказать, что попрощался с прошлым собой. Он готов оставить хмурые и злые дни позади, наполняя новый год светлой радостью и пламенем огромной любви, заполняющей все его существо до краев. — С новым годом, Юнги-я… — шепчет Чимин на ухо, стараясь выровнять дыхание. Юнги выдыхает: — С новым счастьем.