xm.ass

сначала тебя пиздит отец по твоей рыжей башке крепкой бутылкой, когда ты ноешься ему о пидорах, набивших тебе ебало в школе и нассавших в пасть, потом сидишь два года в мексиканской жопе, забранный в армию, побритый налысо с опухшей рожей, орешь: "слава америке!", находишь там на отгульном девку, классную такую, тощая, хрупенькая, с глазками огромными, она бегает к тебе иногда, любишь эту девчулю немного, даже презервативы пиздишь ради нее, а потом видишь ее, ебущуюся с половиной роты и теперь жить это как сходить поссать, а у тебя острый простатит. после армии у тебя злобы по глотку, желание трахнуть президента в пасть на миллион, протираешь яйца пять лет в обезъяннике за хорошенькое избиение доебавшегося подростка до твоей псиной морды. в алабамской тюрьме тебе выламывают двенадцатое ребро по правому боку, пихают мыло в задницу, и тебе еще повезло, дорогой. в тридцать один роберт грей, конечно, возвращается в мэн, в мэне классно, в мэне виски дешевле, чем в огасте, в мэне проще выебать, чем быть выебанным, в мэне ты пиздишь по ебалу под merry christmas бухого мужика, выряженного в санту, стаскиваешь с него дешманские шмотки, оставляешь его голым и обездоленным, как иисус детей своих, тебе маловасто, и штаны задницу режут, но выглядишь классно, пиздато, обещаешь отпустить в сорок пять настоящую бороду и обесцвечивать. отец был ебаным уродом, а мать богословной дурой в местной церкви. роберт видит, как матерь визжит перед иконой иисуса, роберт ощущает агрессию, возбуждение, роберт смотрит на шныряющих мимо него ебаных детей, сраных подростков, роберт хочет выебать ту кукольную девчонку или того пацана с краеугольной челюстью. роберту было похер. всем похуй, кто скрывается под лысой бородой и синтетическими тряпками, пока ты улыбаешься, фотографируешься с детьми и вместо: "пошел нахуй, сучий выблядок", полюбовно лепечешь: "что хочешь под елку, дитя мое?". на тупых людях тупо рубятся деньги. и ебля. у того гребаного пацана глазенки ну такие же как у матери, посмотрите на него, загнанного, вздыбленного, с розовыми морозными щеками, такая классная детка. в голове роберта грея вьетнамские флешбеки, как отец насилует мать перед иконой богоматери, она кричит-воется, а ты дрочишь за стенкой и тебе нихера не стыдно. после дрочки тебе прилетало по ебалу чисто для закрепления насильственной практики. роберт помнит, роберт пиздецки возбужден. чтобы наебать ребенка, тебе нужно пять минут, блядская наглость, чем меньше у пиздюка друзей, тем проще обсосать его. евреям всегда похуй на рождество, евреям всегда похуй на все, кроме своей зажравшейся задницы в потоке шума и поглощенных людей эгоизмом. билли денбро, ты когда-нибудь думал, что тебя затащат в ближайшую подворотню, зажимая глотку, что ни вздохнуть, ни дернуться? хуево думал. после шестнадцати в твоей оленьей черепной коробке должна окрепнуть мысль, что есть те, кому в принципе поебать, кого насиловать, если ты показываешь, что тебе больно. - о-отпус-ст-ти! кричит и заикается, ну посмотрите. роберт зажимает этого мелкого пиздюка у промерзшей стеночки, держит под челюсть, коленом в пах давит с такой дурью. пацан был классным. тощий, нескладной, мелкий, на пропажу которого всем насрать. билли денбро, ты думал, что твой первый - и последний - гомосексуальный опыт будет с аморальным бухим уродом, выряженным в санту клауса? думать тебе нечем, если повелся и был обсосан. грей сдергивает с него шарф, больно проезжая натягом вязаных ниток по замерзшей коже шеи. такие пацаны блеют перед первым сексом в тридцать и ангелы господские. заики не умеют кричать. а ты умеешь вдавливать пальцы в зубы, сжимая так нижнюю вздернутую челюсть, ощущая горячие вязкие слюни, мягкий шероховатый язык. он трепыхается нежно, мычит что-то. а роберту лишь нравится, что смотрите, иисусе сраный, как этот только что мальчишка сопротивляется и заикается. роберт ударяет его под ребра, чтобы расцвели красивые гематоммы, чтобы попытки сбежать были больными, судорожными. внутри отвратительного тела возникает чувство удволетворенности, доминантства, возбуждения, роберт чувствует себя полноценным. это был абсолютный похуизм на то, чтобы пацану было приятно, классно, нежно, небольно. он скулит тихо, слезы жгучие-жгучие, спроси его имя, чтобы похоронить на заднем дворе. грей вздергивает барахтающегося мальчишку за плечи, заставляя глухо удариться макушкой о складку кирпечей. - скажи имя санте, пиздюк, а то не получишь свой подарок под елочку. он злостно харкает в чужое лицо. о, роберт, по крайней мере, это не сперма, как в алабамском обезъяннике. грей злится, бьет по щеке наотмашь, что кожица мерзлая трескается, во рту кровь стекает неловко, первый левый моляр некрасиво шатается на парочке оставших корней. - ты, блять, совсем охуел? роберт вжирается длинными обмерзлыми пальцами в чужую черепушку так, что дерет мягкие короткие волосы, давит подушечками больших на виски, чуть сильнее и проломит, заставляет выть и давить неровные всхлипы. - я, сука, спрашиваю первый и последний раз, а после выбиваю оставшиеся зубы. он даже не ждет, замахивает тяжелую ладонь с взгдядом остервенелым, поглощающим. пиздить сраных детей и ебаных подростков классно, тебе нравится, тебя это возбуждает, тебя это доводит до экстаза. - б-би-илл д-денб-бро! билл денбро крепко получает по морде второй раз. шаткий зуб выпадает, царапая мягкий шершавый язык. кровь тошнотворная, слезы выбивающие. роберту руки нежно греет тепло детской кожи, агрессия. потому что все пиздят. у билли наверняка есть классная семья с заботящейся мамочкой, завязывающей шарф своей детке со спины, ставящая запеченого вспотрошеного гуся с оливками в заднице и морде каждый праздник, а у мамочки билла больше не будет. грей вздергивает легкую курточку, раздирая замок. холод поддергивает чужое тело. ебаная кофта с оленями, звездами, роберт испытывает зыбкую агрессию. роберт кусает билла денбро в шею, зажимает детскую кожицу меж зубов, оставляет подтеки, вмятинки от резцов. билл денбро предельно сопротивляется: лучшее сопротивление насильнику - принятие и смерть. кожа у билли покрывается мурашками, сжимается так от чужих леденящих грубых ладоней. о, билли, насилие это тебе не как в немецком наигранном порно, где ты получаешь удовольствие и течешь сукой, а блядская боль и неустойчивая тошнота. билли ощущает себя мертвым телом йозефа, билли безжизненно смотрит в чужую пасть. - какого хуя ты, блять, уже полудохлый, выблядок сучий? я к тебе обращаюсь. обращаюсь и ударяю в живот, заставляя сжаться, импульсивно утыкаясь лбом в чужое твердое плечо. только роберт тебе не мамка, роберт дерет тебя крепкой рукой за волосы на макушке, заставляя откинуть головешку, кусает в пасть, словно сожрет, слизывает кровь, сочащуюся из разбитой губы и треснутой мягкой десны. билли был красивым, билли мог бы сниматься в ню, продаваться в вебкаме, но проебывается здесь, мыча в отвратительный звериный поцелуй. каждые сорок минут пропадает один ребенок, умирает одна женщина в следствии насилия. опс, билли, тебе немного неповезло, ха. густая кровь судорожно бьется через клапаны твоего робкого сердца. роберт обгладывает твою пасть, кусается судорожно, а руками словно выворачивает натянутую тонкую кожу в гематоммах, выдирая наизнанку. тебе неприятно и хуево, тебя бьют головой о стенку, разворачивая, вжимая грудиной в обмерзшие грязные кирпичи. сейчас его классно трахнут, потом скорее всего, резанут по глотке, чтобы он перестал, наконец-то, заикаться, зимой процессы гниения статично замораживаются. билл вжимает неловкие пальцы в цементные складки до побеления фаланг, неловкого переломного щелчка пястий. роберт грей, проебавший пять лет в алабамском обезъяннике, трахает и душит, душит и трахает тебя. билли денбро больше не чувствует отвратительную глухую боль. но легче не становилось.