И никто, никто его не будет навещать, кроме...

Он протягивал руку, бил по бесконечной мгле, что окружала его. Кричал, пытаясь заглушить, взбудоражить бьющую по ушам тишину, развеять её. Он захлёбывался в собственной горечи, дрожал, плакал и продолжал кричать и молиться. «Никто тебе не поможет» — злая правда изничтожала само нутро, сжигала разум и колотила, не останавливаясь, по нервам, отрывая корочку от только запёкшихся ран. Воспоминания, не переставая, заставляли мечтать о смерти. О быстрой, но болезненной. Он будто желал искупить свой грех. «Эта боль заслуженна, а о быстрой гибели можешь лишь мечтать, » — насмешливым тоном вторила его крикам она. Она, сама госпожа Смерть, дама, от каждого шага которой умирают птицы, вянут цветы, и иссушенные листья мёртвых деревьев падают на боле не дающую жизнь землю. Он сошёл с ума. Но свихнулся только в больнице. Давно уже умер, умер в столь ненавистных, покрытых мягким матрасом, стенах. Умер разум, оставив никчёмную и слабую оболочку жить. Смерть взяла его под своё крыло, прикинувшись спасением, но совсем скоро показала свои клыки, и, улыбаясь, предала его настоящему огню кошмаров. И сколько бы он ни молил её, она продолжала неспешно, но сильно, до крови, кусать его, вызывая боль, от которой он извивался как змея, дёргал конечностями и ещё сильнее, громче молил её. А она улыбалась, с глухим стоном слушая хруст его костей. Он, безусловно, хотел умереть, но боялся самого процесса. Как противоречиво, да? Хотеть умереть с болью, но бояться боли? Словно последние нотки рассудка держали его не отпуская. От соли в слезах у него болели глаза, голос охрип от непрерывных криков. Красивая, почти жемчужная кожа была алой от крови, а на руках и вовсе живого места не осталось — содранная кожа вся в мозолях и дырах, не ясно, откуда взявшихся. Страх холодным потом и животной трусостью приказывал бежать, мчаться изо всех сил, только вот, куда?.. Куда он мог убежать от Смерти? Она ведь всё равно найдёт его, остановит сердце в нём и оставит ещё тёплое тело разлагаться в холодной земле, на которой потом вырастут «цветочки»! Пробившийся через его глазницу цветок, семечко которого влетело ветром в твой череп и, утопленное водой в землю, будет преспокойно и прекрасно, но в тоже время до дрожи в пальцах и мурашках по спине пахнуть. И никто, никто не будет его навещать. Никто, кроме Смерти, и то, пришедшей только для того, чтобы, дотронувшись до бутона, отобрать жизнь проросшего в твоей черепной коробке растения. А он будет и дальше гнить, ветер будет разносить по миру песчинки его костей. Всё же, она спасла его. А вот как, они не обговаривали.