Призраки

Я вышла из аэропорта, катя за собой чемодан. Наконец-то давка закончилась, и слава всем богам, что я вылезла от туда живой, а не раздавленной и будто прокрученной через мясорубку. Я вдохнула московский воздух. Он отличался от воздуха в Нью-Йорке. Теперь он казался таким непривычным… А ведь раньше я дышала им каждый день. За годы Москва стала мне чужой… По крайней мере, я считала так, летя в самолёте. Но приземлившись и ступив на родную землю, я поняла, что мои предположения не оправдались. Город оказался до безумия родным. Хотя жила я тут всего год. Я уже догадывалась, что буду делать ближайшие дней пять… Я осматривала здание аэропорта, вспоминая, как рыдала, покидая город много лет назад. Я оглянулась в поисках машины, и сразу заметила Еву. Моя сестра, в отличие от меня, по заграницам не каталась, а обустраивала свою жизнь тут, в Москве. Ева за пять лет безумно поднялась. Она выстроила карьеру и на данный момент имела у себя сеть ресторанов по Москве. В её сеть входила ресторанов пять, но Ева жила неплохо. За это время Евка уже родила двоих детей, успела и выйти замуж, и разойтись. Сейчас моя сестра живёт в центре Москвы, крутится и вертится в ресторанном бизнесе. А приехала она обычной девчонкой из Воронежа. Ева сняла мне небольшую квартирку, за это я ей благодарна до безумия. Если бы не она, я бы, наверное, села ей на шею или же вовсе улетела в Воронеж, где села бы на шею родителям. Ева радостно кинулась ко мне и сильно обняла. Я не могла выдохнуть. — Евка-а-а… Задушишь! — взмолилась я, и Ева выпустила меня из жарких объятий. Тогда я почувствовала, что в моей тёплой толстовке и тоненькой кожанке в декабре холодно. Как я могла забыть, что Москва — это не Нью-Йорк, и зима тут холодная. До безумия. Ева, заметив, что я дрожу, кинулась к моему чемодану — Ну, ты Валера, конечно! — усмехнулась она. — Бегом садись в машину. — сказала Ева, запихивая мой чемодан в багажник. Вещей у меня было немного. Я оставила лишь самые ценные для меня, а остальные раздала нью-йоркским подружкам, считая, что тут куплю всё нужное. Я уже второй раз решила начать новую жизнь. Я запрыгнула на сиденье рядом с водительским, на которое позже села Ева. — Сейчас заедем в одну кофейню и возьмём кофе в дорогу. Знаешь ли, в предновогоднюю суету в Москве ужасные пробки, поэтому дома мы будем часа через четыре. Благо Саньку и Настьку забрал Денис ещё сегодня утром. — усмехнулась Ева. Я улыбнулась. Да… Новый год я любила. Новый год всегда вызывал у меня самые светлые воспоминания. Он ассоциируется у меня с детством. Помню, как мы просыпались утром, тридцать первого декабря, у бабушки в домике в деревне. И начиналась суета. Мы украшали ёлку, готовили вкусности… В доме был аромат ели, везде валялись мишура и дождик. Куча родственников… Мы с Евком помогали делать салаты, делая вид, что у нас кулинарная передача. А то, как мы утром бежали к ёлке, ища подарки… Было здорово… Было волшебно. Хотя, когда мы выросли, я тоже любила Новый год. Он также остался в моей душе тёплым и домашним праздником, который оставался в Воронеже… Это был последний Новый год, который я праздновала. Теперь я ненавидела этот праздник. Он осоциируется у меня с одним предателем... Сейчас в моих глазах стояли слёзы. Я вспомнила тот Новый год, который был в Воронеже… Он был таким тёплым, таким, каким я мечтала встретить его в детстве, когда выросту. И кто бы мог подумать, что такой Новый год мог подарить мне такой козёл, как Шастун. Хотя, я не могу сказать, что не скучала по нему в Нью-Йорке. Я не знаю, что будет, если увижу его. О чём я думаю? Где я могу его увидеть? Он слишком чужой… Теперь. По крайней мере, я так считаю. Интересно, как он сейчас живёт? Я вздохнула… Начала я с красивых воспоминаний из детства, а закончила чуть ли не рёвом. Усмехнувшись и вытерев слезу, я посмотрела на Еву. — Эй, ты чего? — спросила Ева, повернувшись ко мне. Я глубоко вздохнула. — Да… Ностальгия напала, наверное… — соврала я. Хотя, возможно, это было некой ностальгией. Только не по Москве, а по прошлому. — Ничего. — махнула рукой сестра. — Скоро ты вовсю вспомнишь, каково это — жить в Москве. — усмехнулась Евка, а я поддержала её смешком. Потом я стала смотреть в окно. За ним были яркие рекламные щиты, серые здания, машины и люди… Город пах суетой, и я чувствовала это даже через стекло машины. Вдруг мы заехали на парковку какого-то кафе. — Пойдёшь со мной? — спросила Евка и получила отрицательный мах головой. — Нет, я уже успела замёрзнуть в аэропорту.  — Ну, как хочешь. Я возьму для нас горячий шоколад. Подожди, я быстро. — и сестра, выскочив из машины, забежала в маленькое кафе с большими окнами. Мне же ничего не оставалось, как смотреть в окно. Я посмотрела перед собой и увидела большой рекламный щит в метрах десяти от машины. Я протёрла глаза, но видение не пропало. Я распахнула ресницы и ещё раз взглянула на афишу. Там были четыре парня со смешными лицами. Афиша сама по себе была весёлой. Один из парней лез вперёд всех, указывая на свою важность пальцам, второй был… Димка Позов, которого я знала из Воронежа. Он поправлял очки с пафосным видом. Потом был паренёк со смешной причёской и недовольным видом. А самым последним был… Шастун. Он кричал на третьего парня, руками грозясь задушить его. Я взмахнула головой, но афиша не пропала. Тогда я выбежала из машины и подбежала к рекламному щиту. Он был больше, чем я. Тогда я осмотрела надпись: «Шоу «Импровизация» 27 января, crocus city». Я опешила. Дотронулась дрожащей рукой до афиши, точнее, прикоснулась к нему… От чего-то захотелось разревется. Он повзрослел, возмужал… Красивый… Он хоть и был козлом, но он был красивым козлом. Я не встречала парня лучше. За шесть лет после нашего расставания, я встречалась с множеством парней, но всегда в голове был лишь один. Он был виноват, что все попытки начать жить заново провалились. Но эта попытка не провалится… А он всё такой же… Забавный. Интересный. Такой, как раньше: неказистый, весёлый, только вот глаза… Они не горели. На губах улыбка, а глаза печальные. Он никогда не выдавал эмоций печали. Даже если всё слишком плохо, его глаза не потухали. Что же случилось, Антон? Я и не заметила, что до сих пор касаюсь щита. Из кафе вышла Ева. Я отпрыгнула от афиши, как от удара током, и быстро рванула к машине. Благо Ева говорила по телефону и не заметила, как я за минуту до неё заскочила в машину. Она ненавидела Шастуна. Ненавидела больше всех. А ведь мы были влюблены в него обе, но он выбрал меня. А потом разрушил и мою жизнь. А ведь они были друзьями детства, пока она не познакомила его со мной. Как ни странно, но меня она любить не перестала, зато друга возненавидела на всю жизнь. Я вздохнула. Она забыла его, вычеркнув из жизни… А я, спустя много лет, не смогла. Он снился мне иногда… И это были лучшие мгновения за всё моё пребывание в Нью-Йорке, да и в Москве тоже. Евка наконец перестала говорить по телефону и со вздохом кинула мобильник в бордачок. — Надоели. То им не хватает зарплаты, то отпуска, то дети, то братья, то сватья… — возмущалась Евка, а я смотрела в свой стаканчик, отпивая по чуть-чуть и смеясь над сестрёнкой. Ева была старше меня на пятнадцать минут, но до чего же она любила строить «старшенькую». Почему-то я всегда знала, что она больше подходит Антону, но выбрал онменя… интересно, почему? — Я не понимаю, как ты справляешься? — спросила я, отпивая шоколад и чувствуя тепло по телу. — Как, как… Шустро. — пожала она плечами. — Кирюш, хочешь, будешь работать у меня? Я тебе ресторанчик дам, будешь главной там. И мне работы меньше, и тебе лучше. — пожала она плечами. Я усмехнулась, догадываясь какая «супер-пупер» работа ждала меня с нетерпением. — Не, не, не… Спасибо. Я училась в дизайнерском не для этого. Тем более на гримёра. — усмехнулась я. — Евка, я найду себе работу. Но не в бизнесе. — сказала я, похлопав сестру по плечу. Та лишь закатила глаза. Да, мы были, наверное, самыми близкими людьми друг для друга. — Ну, как хочешь. Но если что, ты обращайся. Мы, кстати, к тебе едем. Будем тебе квартирку обустраивать. Только нужно заехать в какой-нибудь бутик. Купить тебе зимней одежды, а то ты замёрзла, сегодня ведь только двадцать градусов. — сказал Ева, и я непонимающе приподняла бровь. Она усмехнулась: — Ты наверное и забыла, что в России зимой — это цветочки. На завтра передают тридцать три. — сказала Евка. — Кстати, о вещах. Неужели за пять лет у тебя одежды всего чемодан? —недоверчиво спросила сестра. Я вздохнула. — Я отдала вещи подругам, просто я… — …хочу начать новую жизнь. — закончила за меня Ева. — Знаем, плавали. Ни одна твоя «новая жизнь» не принесла нам ничего хорошего. — усмехнулась сестра. Я глубоко вздохнула, смотря в окно и теребя в руках полупустой стаканчик с шоколадом. Она права, но я никогда ей этого не скажу. — Всё новое — это хорошо забытое старое… Когда ты это поймёшь и угомонишься? — не переставала воспитывать меня Ева, в которой включилась кнопка старшей сестры. — Ев, давай не сейчас. Ты хочешь, чтоб это опять закончилось скандалом? — спросила я. — Ладно, молчу. О, а вот и бутик… — И цены здесь как в Милане. — закатила я глаза. — Не забывай, что твоя сестра — бизнесмен. — напомнила Ева, а я с усмешкой и гениальной актёрской игрой впала в шок. Та засмеялась. — Всё тебе твои хахайки. Пошли уже! — возмутилась Ева, и мы зашли в бутик. Там нас встретила молоденькая улыбчивая девушка. Зал бутика делился на мужской и женский. Мы, естественно, отправились в женский. Из мужского доносились возмущённый и знакомый голос. Но я подумала, что мне показалось. Он глаголил на весь магазин: «Арс, давай быстрей. Я не молодею. А мы и так опаздываем!». Потом какое-то бурчание и свист двигающейся шторки примерочной… Дальше я уже не слышала, потому что меня потянула Евка. — Смотри, какая курточка. — улыбалась Ева, а я лишь закатила глаза. Это надолго. Мы пробыли в магазине больше часа. Подобрали куртку, пару сапожек и ботиночек, а также новую шапку и шарф. А ещё пушистые варежки. А вот Евка разошлась, купив себе три платья, двое сапог и безумно красивую сумочку. Приехав теперь уже ко мне домой, я осмотрелась. Квартира была небольшой. У входа в квартиру был коридор, слева сразу было две двери. Первая вела в некую подсобку, где можно хранить всякий хлам. Вторая дверь вела в самую обычную ванную. Меня очень порадовало, что я могу понежится в ванной вечерами. Ещё была дверь напротив входной. Это была дверь на кухню. Кухня тоже без особенных наворотов. Это объясняется тем, что квартиру сдавала какая-то бабуля. Обычный доисторический холодильник, газовая плита. Увидели бы мои нью-йоркские подружки — подумали бы, что оказались в музее. По правую сторону было две двери. Одна вела в гостиную. Там был старый квадратный телевизор с весёлым тресканьем, продавленный диванчик и шкаф со старыми книгами. Ну, ещё был комод для одежды, скрипящий при любом прикосновении к нему. Ну и последней комнатой оказалась спальня. Там было полутороспальная кровать с каким-то весёлым покрывальцем и большой грамодский шкаф, стоящий посередине комнаты. Видимо, его не смогли подвинуть, потому что все силы ушли на то, чтоб его дотащить до сюда. Всё-таки двенадцатый этаж, как никак. Вообще, квартира оказалась довольно неплохой. Я была благодарна и за эту. На халяву и уксус сладкий. Ева разговаривала по телефону, пока я разглядывала зал и пыталась разобраться с телевизором, Евка вышла из кухни. — Кир… Прости, без меня не могут разобраться… Я тебе позвоню. — извиняющимся голосом сказала Ева. Я качнула головой и пошла закрыть дверь. — Кир, тут минусик один есть в квартире — дом старый, поэтому могут и воду горячую отключить, и лифт может сломаться… В общем, позже найдём вариант получше. — оправдывалась Ева. Я махнула рукой. Я сама найду себе квартиру потом. Только на ноги встану, и найду. Обязательно… — Ев, ты не беспокойся. Я сама во всём разберусь. — улыбнулась я. Мы чмокнулись на прощанье, и я закрыла дверь за сестрой. Вприпрыжку я поскакала осматривать жильё и раскладывать вещи. На кухне я обнаружила заботливо оставленные сестрой деньги на продукты. Да, нужно же ещё сгонять за продуктами. Кстати, хотите верьте, хотите нет, а в Америке все помешаны на правильном питании. Несмотря на то, что это родина фаст-фуда, питаться им там не модно. Так, перекус. Хотя это там непопулярно. Но знаете, бедному студенту из России питаться только вредной едой. Хотя некоторые подружки пристрастили меня к некоторым полезным продуктам. Но за продуктами я схожу потом. Сейчас мне нужно разложить вещи. Тем более я заприметила неподалёку круглосуточный магазинчик. В итоге, в магазин я пошла только к одиннадцати вечера. Купив всё по минимуму, я пошла домой. Москва ночью была красивой, если смотреть на неё с высоты птичьего полёта в каком-нибудь тёплом местечке. Но не идти пешком по этим сугробам, особенно в такую холодину, волоча за собой пакеты. Передо мной вдруг из-под земли выросли два шкафообразных амбала. И я вам гарантирую, я бы наложила в штаны. Оба как на подбор: лысые, страшные, у одного ссадина на лбу, другой без зубов. Меня аж передёрнуло. Было бы мило, в первый же день в Москве оказаться в больнице или, того хуже — в морге. — Красавица, поговорим? — с усмешкой и оскалом предложил тот, что с разбитой бровью. Я уже мысленно попрощалась со всеми и попросилась у Господа-Бога в рай, как ниоткуда появился за моей спиной спаситель. Я почувствовала запах до боли знакомого дыма. Он обжигал меня сзади. Дым ментоловых сигарет… Он был как призрак из прошлого. — Ну, поговорим…