***
- Россия, немедленно оденься! Мы же с тобой столько раз обсуждали эту тему… Наверно, я никогда не пойму эту твою излюбленную привычку спать голяком. – Союз, как примерный отец-одиночка с раннего утра хлопотал у плиты, при этом стараясь не смотреть на старшего сына, - тот, по своему обыкновению, совершенно не стесняясь взглядов домашних, заявился на кухню, как говорится, в чём мать родила. По мнению парнишки, это простительно. Тем более летом, когда во все окна квартиры до полудня рвутся лучи жаркого солнца. - Да ладно тебе, батя, не кипятись. Не всё, что ты отвергаешь, на самом деле плохое~ - мальчишка зажмурился и с улыбкой потянулся. – К тому же, чего вы у меня там не видели? Все свои, родные, друг друга знаем. - А что насчёт приличия? Вырастешь, тоже по утрам нагишом разгуливать будешь? - Буду, буду, вот увидишь! - И даже зимой? - Даже зимой!***
Прерывает раздумья чайник, пускающий столб пара к потолку. Мужчина достаёт свою любимую кружку, засыпает в неё пару чайных ложек молотого кофе и заливает кипятком. Заморачиваться с варкой не хочется, лень. Пока напиток настаивается, можно успеть сделать привычные утренние процедуры, поэтому следующее место, куда направляется Федерация – ванная. Зайдя внутрь и закрыв за собой дверь на щеколду, Россия встречается взглядом с самим собой. Смотреть на себя в зеркало по утрам приятно далеко не всем. России, в частности, не нравилось видеть в отражении одно и то же изо дня в день уставшее лицо. - Не пил вроде, а рожа такая, будто бухал всю ночь. – ухмыляясь, комментирует свой вид мужчина, чтобы хоть немного себя приободрить. Но получается слабовато. Забравшись под горячий душ, чтобы согреться, Федерация опускает голову, позволяя струям воды стекать по телу, смывать остатки вчерашнего дня и эту уже надоевшую усталость.***
- Папа! Папочка! – маленький мальчик, на вид лет шести, кричал уже осипшим голоском так громко, как может. Малыш стоял под проливным дождём на туманной парковой аллее. Вокруг ни души, изредка можно было услышать только крики птиц, прячущихся от крупных водяных капель с неба. Мальчонка обнимал себя руками и беспорядочно осматривался, пытаясь заприметить хоть одну человеческую фигуру. Он промок до нитки, но не мёрз, - дождь был тёплым, летним. - Беларусь! – раздался знакомый голос откуда-то издалека, и вскоре на аллейке мальчик увидел стремительно приближающегося к нему юношу. Это оказался старший брат. Россия подбежал к младшему, упал на колени от усталости и крепко прижал Беларусь к себе. - Я так.. волновался за тебя,.. братишка… - старший пытался говорить и при этом восстановить дыхание, глотая ртом влажный воздух. Грудь часто вздымалась и опускалась, а капли дождя стекали вниз по точно так же промокшему телу. - Т-ты знаешь, где папа?.. – младший жался к брату и пытался вытереть маленькими ручонками слёзы со своих щёчек. Россия отрицательно мотнул головой: - Нет… Но знаешь, зато теперь ты со мной! Помнишь, как мы всегда говорим, когда встречаемся с трудностями? Если мы с тобой вдвоём, значит всё нам нипочём! Я прав? – старший обхватил своими ладонями личико брата и взглянул ему в глаза. Радостно и заботливо. Беларусь кивнул и по-детски наивно и мило улыбнулся. - Россия! Беларусь! – из тумана громогласно зазвучал отцовский бас, и через пару мгновений ребята увидели вдали знакомый высокий силуэт, который по звукам шёл широкими тяжёлыми шагами. Вскоре перед ними предстал и сам Советский Союз. Но вместо каких либо привычных слов ругани, он снял парадный пиджак и накинул на плечи сыновьям. Россия поднял брата на руки и прижал его к себе, а сам натянул на голову спасительную ткань, закрыв обоих от небесных потоков. - И чего стоим? Марш под зонт, живо! – немного в повышенном тоне выразился Союз, но прозвучали эти слова с явно выраженной заботой и волнением. Поодаль стояли Украина и Казахстан, оба держа огромный отцовский чёрный зонт, чтобы не вывалился из рук. Вскоре все четверо детей уже ютились под ним, прижавшись друг к дружке, и шли рядом с отцом, не смея ни отставать, ни забегать вперёд. Союз же держался достойно, как и делал всегда. Рубашка и брюки на нём полностью вымокли и теперь неприятно прилипали к телу, но мужчина шёл гордо выпрямив спину и ни слова не проронил, пока вся семья не добралась до ближайшей станции метро. Уже сев с детьми в последний вагон поезда, глава семейства тихим и низким голосом произнёс: - Чтобы я ещё раз вас с собой брал в Москву. Вот приедем домой, возьму свой ремень и выпорю вас обоих, и даже не посмотрю на возраст. Это я вам говорю, Россия и Беларусь. Поняли? – Напоследок отец кинул на самого старшего и на самого младшего из сыновей строгий и тяжёлый взгляд и замолчал, тяжело вздохнув. Всю дорогу ехали молча. А пиджак жалко, после таких водных процедур только тряпкой ему теперь и быть. - И всё же, хорошо погуляли... – подумал Россия тогда.***
Наконец согревшись и полностью пробудившись ото сна, Федерация как можно быстрее завершает все водные процедуры и отправляется обратно на кухню. Утренний напиток уже достиг желаемого состояния. Мужчина берёт из холодильника пакет молока, наливает немного в кружку, перемешивает и делает первый глоток. Затем ещё один, и так пока на дне не останется лишь одна гуща. Кому-то может показаться это странным, но Россия никогда не насыпает в кофе сахар, несмотря на то, что добавляет молоко. Хотя даже если вместо молока будет лимон, и на вкус напиток будет горько-кислым до тошноты, русский с каменным лицом спокойно выпьет и не поморщится. Расправившись с кофе, Федерация отмывает кружку в раковине и направляется в спальню, а если быть точнее, к шкафу с одеждой. Россия достаёт свободные грубые на вид джинсы, пару чистых носков, нижнее бельё и кидает всё это на кровать, теперь решая, что же выбрать для верхней части повседневного костюма. Мужчина пробегает взглядом по всем вешалкам и останавливается как раз на той, которую игнорировал очень давно. Так давно, что не может уже и припомнить, что на ней висит, и почему сам Федерация как-то позабыл об этой детали гардероба. Россия берёт вешалку в руки и принимается рассматривать вещь. Оказывается, что это свитер. На вид старый, по всей видимости пуховый или просто шерстяной, но выглядит на удивление прилично. - Разве я купил его когда-то? Хотя да и где сейчас возьмёшь… вот такое? – задумчиво произносит русский, рассматривая орнаменты на ткани, по всей видимости вышитые вручную уже самим владельцем. Кажется таким знакомым. Спустя пару мгновений мужчина утыкается носом в ворот свитера и вдыхает запах. Первую секунду чувствуется лишь противная пыль, но потом начинают себя проявлять другие ароматы. Россия чует остатки запахов табачного дыма и старого одеколона, который сейчас наверно уже никто не производит. Последним доходит до нюха что-то странное. Даже невозможно объяснить, что это. Как будто запах чего-то родного, знакомого до дрожи в теле. Внезапно Федерация понимает - сейчас в руках он держит свитер отца. И именно по этой причине сам Россия запер эту вещь в шкафу и не притрагивался к ней столь длительное время. Тогда, после смерти Союза, любые воспоминания о нём лишь калечили сердце и душу старшего сына. Сейчас же вместо боли зарождается новое чувство. Светлое и доброе. Первым делом Россия надевает всё остальное, а затем уже и непосредственно свитер. Немного непривычно, но вполне комфортно. Сидит почти идеально, вот только длинноват маленько. - И всё же я не перерос отца. – ухмыляется уголками губ Федерация, осматривая себя. – А мечтал, что стану таким же высоким и сильным. Мужчина приводит в порядок кровать и садится на её край, принимаясь рассматривать аккуратно вышитые узоры. Пятиконечные звёзды – жёлтые и красные – зрелые колосья, алые ленты, гербы союзных республик и даже флаг на рукаве, словно на военной форме. - И как у отца хватило терпения на всю эту красоту?***
Поздними вечерами, когда все дети уже мирно спали, Союз наконец-то получал время на отдых как телом, так и душой. В особо тяжёлые рабочие дни глава семейства падал в кровать и спал как убитый, а вот когда усталость была не такой сильной, он обязательно проводил пару-тройку часов за каким-либо приятным занятием. Например, читал в постели книгу, вязал своим малышам новую одёжку, вышивал или зашивал и ставил заплатки, если то требовалось. Так и в этот раз отец-одиночка виртуозно работал иголкой и нитками, проявляя на серой ткани свитера яркие узоры при тусклом свете торшера в гостиной. С другого конца комнаты тихо работало радио. Транслировался новый спектакль по мотивам какого-то фильма, и Советский Союз слушал «в пол-уха», стараясь не отвлекаться от дела. Но неожиданно из коридора послышались частые маленькие шажки и вскоре в дверном проёме показался один из детей – маленький Россия. Отец посмотрел на сына и тихо заговорил бархатистым басом: - Не спится, Россиюшка? Мальчонка кивнул, потирая глазки. СССР улыбнулся и указал взглядом на место рядом с собой: - Иди ко мне, сынок. Тот без замедлений забрался на диван и сел вплотную к Союзу, затем крепко обняв отца. - Снова неприятные сны? Или звёзды за окном спать мешают, как в прошлый раз? - Нет… - тихо пробормотал Россия. - А что же тогда? - Интересно, что ты делаешь... Вот очень интересно! Не усну, пока не расскажешь! – мальчик вскочил на ноги, принялся скакать и громко говорить, на что глава семейства остановил сына и приставил тому палец к губам: - Тише, тише, остальных разбудишь. Им же тоже ночью нужно хорошо спать, помнишь? Россия стыдливо опустил взгляд и опять уселся рядом, а Союз вновь принялся за вышивку. Сын от любопытства стал наблюдать за движениями родных мозолистых рук и как на грубой ткани под ними возникали изящные узоры. - Красиво-о... - задумчиво протянул мальчишка, не смея глаз оторвать от занятия отца. Тот тихо и хрипло рассмеялся с доброй улыбкой на лице. - Нравится? - Ещё бы! Как у тебя только сил на это хватает? Это же огромный труд! - В этом ты прав, сынок. Но знаешь, я делаю это без надобности, просто себе в удовольствие. Как говорится, совмещаю приятное с полезным. Россия медленно кивнул с пониманием и, немного помедлив, робко прошептал: - А когда ты закончишь, ты подаришь мне его? Пожа-а-алуйста... - сынишка жалостливо взглянул Советскому Союзу в глаза и встретился с ним взглядом. - Ишь чего удумал. А не великоват ли он тебе? - отец посмотрел на сына исподлобья и ухмыльнулся. Россия покраснел от стыда, но лишь упорнее стал смотреть. - Давай так: вот как дорастёшь, так я тебе его и подарю. По рукам, товарищ? - Союз воткнул иглу в ткань и протянул сыну правую руку. - По рукам! - мальчонка с озорством улыбнулся и крепко пожал отцу руку. И ведь Союз действительно подарил...***
Россия улыбается от милых воспоминаний и смотрит на часы. Уже десять утра. Пора ехать. Федерация всегда посещал отца не раньше, чем в восемь, и не позже, чем в полдень, и не хочет нарушить сложившуюся традицию. В призраков мужчина не верит, но мало ли… Может, отец уже заждался и хочет наконец услышать голос любимого сына. На ноги – утеплённые кроссовки, на тело – парка, на голову – привычная серая шапка-ушанка с красной пятиконечной звездой. В карманах ключи от квартиры и от машины, кошелёк, свежая пачка сигарет и зажигалка. - Вроде всё на месте. – мысленно отчитывается себе русский и выходит за дверь. Дорога до кладбища на удивление сегодня оказывается спокойной. Никаких пробок, внезапных ям или водителей-идиотов. Россия неспешно едет, иногда посматривая на засыпанные снегом деревья и делая никотиновые затяжки. Обычно мужчина с утра выкуривает целых три сигареты подряд, но сегодня даже одна даётся с трудом. Расправившись с ней, он кидает окурок в сугроб на обочине. В груди беспокойно бьётся сердце. Достигнув знакомых ворот, Федерация оставляет автомобиль на парковке, берёт с собой из багажника лопату и щётку для очистки снега. По пути покупает 16 алых махровых гвоздик в местной цветочной палатке. Знаете, ходить мимо чужих надгробий может показаться жутко, и русский с этим абсолютно согласен. Он, ускоряя шаг, стремительно проходит по дорожкам, стараясь не обращать на что-либо постороннее никакого внимания. В висках начинает пульсировать, а руки дрожат не то от волнения, не то от холода. Заученный наизусть за долгие годы маршрут позволяет найти как можно быстрее. И вот Россия уже стоит перед могилой отца. Федерация восстанавливает сбитое дыхание, подходит к надгробию, садится перед ним на корточки и прикладывается лбом, а затем и ладонями к холодной мраморной плите. - Привет, пап… Это я, твой любимый оболтус. Извини, что не приходил к тебе так давно. – мужчина закрывает глаза и с минуту сидит неподвижно, чувствуя, как на душе становится по-домашнему тепло. Потом он поднимается и резко выдыхает. - Ну и намело же снегу в этом году, правда? Русский берёт в руки лопату и принимается старательно очищать могилу от снега вперемешку с грязью и осенними листьями. Справившись с уборкой, Федерация смахивает оставшееся щёткой, берёт в руки букет и встаёт в метре от надгробия. Россия прокашливается и делает глубокий вдох: - Дорогой отец. Сегодня знаменательный день… для всех нас. Сегодня - твой День Рождения. Желать чего-либо уже бессмысленно, но всё же... Пусть душа твоя покоится среди звёзд в бескрайних просторах космоса. С праздником. Думаю, остальные родные по тебе скучают… И я скучаю тоже. Что обо мне? Ну, знаешь, не всё сейчас так, как хотелось бы, но я стараюсь стать лучше. Быть такой же Великой державой, какой был ты. Я уже столько раз подводил тебя и не оправдывал твоих надежд, но я буду пытаться снова и снова до тех пор, пока не получится. Ты всегда говорил, терпение и труд всё перетрут… И да, кстати о праздниках. Поздравляю тебя с наступающим Новым годом. В этот раз я точно не просижу дома, обещаю! Россия по-детски весело смеётся, но через миг улыбка спадает с его лица. Он смотрит на букет в своей руке, на самого себя, на могилу. По щеке катится одинокая крупная слеза, которую мужчина тут же смахивает рукавом. Федерация подходит ближе и возлагает 15 цветков к надгробию, оставляя один у себя в руке. Россия касается лепестков гвоздички своими потрескавшимися на морозе губами и аккуратно кладёт её к остальным. - Я понимаю, ты не слышишь меня, но знай, я по-прежнему люблю тебя, отец. Россия молча стоит с минуту, а затем поднимает голову и смотрит на золотые лучи солнца, встающие из-за деревьев. Становится неимоверно легко, и от этого спокойно. Неужели наконец ему удаётся отпустить былое? По всей видимости, да. - Ну что ж… Пока, пап. Мне пора.. – Федерация кратко улыбается на прощание, поднимает из снега лопату и щётку, разворачивается и неспешно покидает могилу отца. С Днём Рождения, Союз Советских Социалистических Республик!