stupid boy

Иногда бывает, что даже самые взрослые люди ведут себя, как дети. Вот посмотрите на этого мужчину с выпирающим из-под жакета животом. На его лице всегда светит голливудская улыбка, не подходящая к его морщинистому лицу. Блестящая причёска, которая была в моде где-то в далёких девяностых. Может и динозавры такие причёски носили. Этот человек — Дарет Браун. Ребёнок. Большой, толстый ребёнок. Он ведь коричневый ниндзя! Считает, что научил величайших Мастеров Стихий владеть всеми боевыми искусствами. Как же он бесит. Особенно бесит Ронина. Ронин — бывший вор, обитающий в Стикс. Причёска каре, а один глаз прикрыт «непонятной штукой». На его лице всегда видна такая уродливая щетина, которую так и хочется потрогать, чтобы ощутить, как твёрдые волоски соприкасаются с рукой.  — Хватит. Трогать. Мою. Бороду, — Ронин в раздражении ударил руку Коричневого Ниндзя. Тот хотел ударить в ответ, но сразу отшатнулся назад. Типичный Дарет Браун. Ронин лишь глухо смеётся в кулак. — я тебя пригласил не для гейской порнографии, — шатен открывает дряхлую дверь ногой, так как руки были заняты всякой вредной пищей, из-за которой прибавятся лишние киллограммы. Самое главное — у Дерета руки свободны, но Ронин не доверяет свои покупки «людям с ветром в голове».  — Рони, ну какая гейская порнография? — Браун закрывает за собой хлипкую дверцу и заходит внутрь.  — Я не Рони, а Ронин! Идиота кусок! — на это Дарет лишь закатил глаза и включил телик, который он сам и подарил. — ты попкорн будешь? — внезапно меняет тему. Он знает ответ на свой вопрос, поэтому просто берёт стеклянную чашу солёного попкорна и садится на диван, подаренный ниндзя за помощь. — садись, а. И Дарет сел, сложив одну ногу на другую. Пульт у него, а отбирать не охота, поэтому бывшему вору приходится просто жевать попкорн вместе с этим чокнутым. Было ощущение, что здесь хозяином являлся Браун. Ронин где-то забился в углу дивана, соединив ноги вместе, а Дарет вообще почти лежал на мебели. Шатен открывает стеклянную бутылку водки и делает несколько глотков, закусывая попкорном. Спиртная жидкость уже пришла к мозгу, а горло неприятно саднит. Эти ощущения заставляют невольно морщится.  — Ах. — Ронин чуть расслабился и встал. — темнеет, — сказал, посмотрев в хлипкое окошко. — я наверх за постельным бельём. На полу постелю.  — На полу?! Как Коричневому Ниндзя, мне нельзя спать на твёрдом полу! — в ответ, этому драматичному мужчине, полетело несколько зелёных простыней. — пф. Даже простыни зелёные. А коричневые есть?  — Так. Заноза голливудская, щас на чердаке спать будешь. — съязвил мужчина и сел на диван, удобно откинувшись. — Ты иди переодевайся. Я позже.  — А ты где будешь спать? - услышав это, Ронин делает ещё несколько глотков.  — Здесь, на диване, конечно. Ха. — закатив глаза, Дарет быстро встал и ушёл в ванную, чтобы переодеться. Ронин, после того как постелил постель на полу, листал каналы и вспомнил, что у него есть старые диски с разными ужастиками, которые его никогда не пугали. Зато надеялся накрыть страхом своего гостя, который уже вышел в одних трусах. Ронин опешил и его глаз, закрытый «непонятной штукой», чуть задёргался.  — Тебе холодно не будет? Я думал ты хоть пижаму взял, жиробас, — проговорил спокойно, а у самого внутри просто катастрофа. Как будто произошла авария, а Ронин просто лежал в реанимации. Он открыто пялился на волосатый, толстый живот и такие же ноги. Если на Дарета накинуть халат — можно подумать, что он мажор и самый богатый человек в мире.  — Да ну тебя, Рони, — брюнет просто плюхнулся своим мясистым телом прям на пол и Ронин, кажется, почувствовал как пол треснул. — в трусах удобнее. Ничего не мешает…  — Чесать своего дружка, — продолжил Ронин и, взяв одежду, ушёл в ванную переодеться. Дарет тем временем ел попкорн. Хотя нет. Пожирал! А затем запивал газировкой разных видов, а иногда и всеми разом. Ронин давно переоделся, но не собирался выходить. Он просто приоткрыл дверь и смотрел на мужчину. Бывший вор подумал, что его гость выглядит страшнее любого монстра из фильмов ужаса. Наверное, Дарет Браун — единственный, кого боится Ронин. Но… разве, если ты боишься человека или кого-то ещё, то будешь просто смотреть на него. Нет. Ты бы отвёл взгляд и молился больше не встретить это существо. Значит… Ронин не боится.  — Чудище, ты сейчас страшнее чудищ, на которых мы будем смотреть сейчас, — Дарет опешил. Ужастики — самое последнее, что хотел просмотреть он. На самом деле Браун ожидал какой-нибудь романтичный сериал с розовыми соплями. Но нет. Дарет, сегодня не твой день. Ронин засунул в DVD плеер диск и сел рядом с гостем, который во всю стискивал зубы.  — Может включим свет?  — Нет, конечно. Так же не интересно, — да он издевается! Это прекрасно видно по его хитрой улыбке на морщинистом лице. Начался фильм достаточно спокойно. Лишь напряжённая музыка напоминала о том, что это всё же ужастик, однако Ронин это всё просматривал, как обычный футбол: «Да куда ты идёшь? Зачем ты это сделал? Дебилы!» А вот Дарет просто укрылся одеялом. С детства не любил ужастики, не говоря уже о триллерах. Эти фильмы создавали дрожь и до жути неприятное чувство незащищённости. Дарет опустил край одеяла от лица и взглянул на Ронина. Тот улыбался, смотря на яркий свет экрана. Кровавые сцены так и бросаются в глаза, а тому всё равно. Он больше волнуется за злодеев. Они умные, их всех боятся, и их не смогут убить. Они правят сюжетом. Именно благодаря им фильм хоть чуточку становится интереснее. Однако во всех ужастиках тупые актёры всегда выживут и пофиг, что второстепенные персонажи погибли, главное, что никому ненужные живы. Дешёвый фильм. Ронин медленно перевёл взгляд на экран. И тут же скример впился в стекло. Это мерзкое чудище с гнилыми зубами просто клацалала челестью. Пустые чёрные глаза пялились в камеру, а бледное лицо, покрытое кровью, сеяла ужас. Дарет вцепился в руку Ронина и начал дрожать. Тот в свою очередь улыбался и смотрел на эту «смешную» сцену. Мельком взглянул на дрожащего гостя и, ухмыльнувшись, погладил гладкие волосы Коричневого Ниндзя.  — Ты что боишься этого красавчика? — прыснул.  — Да. — ответил, ещё больше вцепившись в голую руку.  — Почему? — риторический вопрос, но грех — его не спросить.  — Он страшный.  — Ага. Прям как ты. — Ронин смеётся и откидывает голову на сидушку дивана. Дарет хмурится и бьёт несильно в гладкую грудь одноглазого. — ох ёж! Ты чё это? Спать уже?  — Хах. Такой персоне, как я нельзя нервничать! — Дарет откидывается своим толстым, волосатым животом на простыни. Ронин долго смотрит на его тушку и выговаривает:  — Хах… Из-за твоего самомнения спидорасился что ли? — гладить чужую спину, а Коричневый Ниндзя просто укрывается остальными простынями. — Ох. Обиделся значит, идиот. — в него летит подушка. — э!  — Заткнись и дай мне выспаться! — Дарет хмурится, а про себя смеётся. Вдруг, Ронин ложиться рядом, а первый в недоумении спрашивает, перевернувшись на левый бок. — Ты же на диване спать собирался.  — Не имеет значения. — Ронин ухмыляется, а Дарет показывает тому язык и отворачивается на правый бок. Шатен просто обнимает его сзади и прижимается сильнее. Трётся своей щетиной о чужую спину.  — А кто там ворчал, что не хочет всех этих «гейских штучек»?  — Не забывай о том, что я пьян.  — Пф. Переходи на ЗОЖ. — Дарет отбирает все простыни, не давая возможности укрыться второму.  — Дарет, ты же знаешь, что я не люблю Зёбру Оранжевую Жопу, — Ронин приподнимается и стаскивает с дивана одеяло. — а у меня кое-что потеплее будет.  — ЗОЖ — здоровый образ жизни, а не «зёбра».  — Заткнись и спи, Браун. И убери своё самомнение на задний план, — Дарет пинает шатена в пах. Не сильно, к счастью. — ах тыж.  — Спи. И убери своё хладнокровие завтра на задний план. Ты мне таким больше нравишься. — носитель голливудской улыбки поворачивается лицом к «пострадавшему». Тот хмурится. — Хах. — Дарет аккуратно чмокает грязное личико, а Ронин замер, чтобы не терять этот момент. У них, почему-то никогда не было настоящего поцелуя, а так хочется. Ронин обычно скрывает свои желания, а осмеливается показать их только в нетрезвом состоянии. Даже, когда они наедине он их скрывает. Дарету даже обидно. — люблю тебя. — говорит Коричневый Ниндзя, отстранившись, но вот этого ему никто не позволял. Обхватив двумя пальцами чужой подбородок, Ронин впился в мягкие, тёплые губы. Казалось, что всё вмиг остановилось. Даже крики с телевизора прекратились, а экран освещал эту парочку. Дарет тёрся подбородком об чужую щетину. Рот Ронина жутко пах алкоголем, но сейчас носителю голливудской улыбки, мягко говоря, плевать. Шатен исследовал белоснежные зубы и дёсны. Воздуха не хватило, а двое просто отстранилась от друг друга. Ронин как будто отрезвел.  — Рони?  — Ничего не говори, идиот!