Жизнь, словно музыка.

Звук медицинских приборов, режущий слух, отмеряющий его пульс, тяжелое дыхание и чей-то голос до боли знакомый, но он никак не мог вспомнить его обладателя. Он медленно приходил в сознание, а разум, ехидно посмеиваясь над его жалким положением, как назло подкидывал картины его воспоминаний, способствуя ещё большей головной боли. "Эй, Алауди! Посмотри." - пронесся в голове голос, а перед глазами пронеслись, словно кадры видеопленки. К нему подбежал взъерошенный мальчишка лет тринадцати, чьи волосы отливали синим блеском, тыча в блондина холстом. С неохотой оторвавшись от пианино, Алауди повернул голову в сторону своего друга, смотря на картину не без восхищения. У Деймона, а именно так и звали парня, явно талант. Судя по довольному лицу будущего художника, его удовлетворила и такая реакция. Блондин лишь коротко улыбнулся на это. А дальше... Его выкинуло из этого воспоминания, переносясь уже в другое: "Ал, ну сыграй мне ту самую мелодию, - все канючил Деймон, жалобно вытягивая гласные и строя щенячьи глазки. Любой другой давно бы сдался, растаяв от умиления, но Алауди стойко выносил любую выходку своего друга, давно привыкнув к этому, однако всё же решил поддаться в этот раз. - Хорошо, но только один раз, - слегка нахмурив брови, но беззлобно смотря на синеволосого, а тот уже активно закивал, выражая своё согласие. Повернувшись к пианино, опустив ладони, лишь кончиками пальцев задевая клавиши, блондин заиграл, улыбаясь уголками губ, понимая, что в этом его смысл жизни. Люди, что слышали его игру, не могли пройти мимо, а потому днём в классе музыки было очень много народу. Когда Алауди закончил, он взглянул на друга и довольно усмехнулся, видя завороженный взгляд и раскрытый от удивления и восхищения рот. Вновь секундная темнота, и вновь новое воспоминание. Сейчас он ехал в машине, на заднем сидении, скучающе смотря в окно, на водительском месте сидел его отец, рядом с ним - мать. Алауди не помнил куда они ехали, но четко перед глазами был момент, когда из-за поворота вылетела машина, скрип шин об асфальт и пустота... На этом воспоминания обрываются. Парень приоткрывает свои веки, которые будто налились свинцом и хрипит, силясь произнести хоть что-то, но, к сожалению, безуспешно. - Ты наконец-то очнулся! - к его кровати подрываются и нависают сверху, и Алауди узнает этот силуэт своего лучшего друга, его лицо выглядит усталым, а в уголках глаз собралась влага. А через мгновение Алауди чувствует на губах холод стекла стакана, начиная жадно глотать так любезно предложенную ему воду. - Что произошло? - Спрашивает блондин, голос кажется неестественным, чужим. - Ты и твои... Родители попали в аварию. Вы столкнулись с фурой, врачи удивляются тому, что ты вообще выжил, - на мгновение Деймон запинается, когда говорит о родителях, и отводит взгляд, будто это что-то ужасное. - А родители?.. - немного неуверенно произносит Алауди, прямо смотря на друга, который тут же отвернулся, как бы поправляя шторы, его пальцы слегка подрагивали. - Прости, Ал... Они не выжили, - шумно выдохнул парень, всё ещё смотря куда-то в сторону. Ожидаемый ответ. "За что ты извиняешься?"- пронеслось в голове у блондина, но вслух он ничего не говорит, лишь вновь прикрывает свои глаза цвета утреннего неба. Через час, а может и больше Деймон уходит, а точнее его выгоняет медсестра, аргументируя тем, что пациенту нужен отдых, но слышит от обиженного синеволосого, что завтра он вернётся. И правда приходит, и завтра, и послезавтра, и каждый день, рассказывая каждый раз о проведенном им дне, интересуясь делами и самого Алауди. А через месяц его выписывают, только радости от этого никакой, а неприятный осадок желчью застревает в горле. Врач поставил диагноз. Жить он будет, но постепенно теряя зрение, а восстановить его можно будет только при помощи операции, на которую естественно нужны деньги. Выходя из больницы, он сталкивается с счастливым Деймоном и его улыбающимися родителями, а потом его заталкивают в машину, благо он не особо сопротивлялся, а если быть точнее, то совсем. Автомобиль трогается с места и останавливается уже у огромного дома. И в тот момент ему объясняют ситуацию. Семья Деймона решила его усыновить, а точнее сам Спейд накапал им на мозги, угрожая тем, что поедет с Алауди, если они не разрешат, те всё же сдались. Все вещи были уже перевезены и аккуратно покоились в комнате, дожидаясь своего хозяина. Блондин после выписки продолжил ходить на занятия в школу и музыки, однако вскоре он начал понимать слова врача в полной мере, постепенно перед глазами всё меркло и расплывалось. А затем об этом узнала и его преподаватель по музыке, презрительно скривив губы и также заглянув ему в глаза. Она не собиралась водиться с слепым, который не мог читать ноты, да и к тому же сиротой, она пока не знала об усыновлении. Недалекая женщина. Резкие слова больно кольнули в сердце Алауди, и он со всех ног побежал в сторону художественного класса, где застал своего друга, крепко прижимаясь к нему, тяжело дыша от едва сдерживаемых слез. Деймон шокировано и с беспокойством смотрел на парня, прося всё рассказать. И он рассказал. Кусая губы и всхлипывая, но рассказал. И в тот момент он больше не видел. Тогда в глазах Спейда пронеслось отвращение и злость к той дамочке, и он четко решил помогать Алауди сам. Сначала он бросил свою мечту, а затем сам начал изучать ноты, играть простые мелодии. Синеволосому было больно смотреть на то, как угасает жизнь в его друге. Однажды он вновь попросил сыграть, на что получил злой ответ: "Нет. Или ты надо мной издеваешься?" Но тогда Деймон не отступил, буквально силой усаживая блондина на стул и разворачивая его к пианино. Доказывая ему, что музыка внутри него. Что зрение не важно. Что его пальцы, его душа и воображение знают, как правильно, как должно быть. И просил его сыграть мелодию, что была в их первую встречу. Тогда Алауди сдался. И это было нечто. Да, мелодия, хоть и была той самой, но звучала она… Боль, страх, переживание, грусть и надежда… Много, много всего. Деймон улыбался, смотря на то, как друг оживает. Пусть не видит, но живет. А затем они нашли нового педагога, который занимался с ними, помогал. Изредка блондин спрашивал про художественный путь друга, получая в ответ лишь то, что Деймон вовремя понял, что это не его, он попросту не мог сказать, что бросил всё ради Алауди. Вскоре Спейд начал понимать, что его друг больше не нуждается в нём, что стоит отпустить его, а не цепляться, когда увидел, что тот целует руку какой-то девушки, улыбаясь при этом. От этой мысли больно кольнуло в сердце. А затем он понял, что действительно полюбил своего друга в самом романтическом смысле, а потому хочет, чтобы Алауди был счастлив. Тогда Деймон пропал на несколько дней, ему нужно было время обдумать всё, он не отвечал на звонки, а затем и вовсе отключил телефон. Казалось, Алауди перевернул пол города, ища синеволосого, забыл даже про свою слепоту, подключая всех, кому хоть как-то доверял, а он вернулся как ни в чём не бывало домой через неделю. Блондин впервые ударил его, прошипев сквозь зубы о том, что думает об этом идиоте, а затем крепко обнял его и, не удержавшись, едва заметно целуя в плечо. Деймон тогда был в глубочайшем шоке, сбивчиво шепча извинения, а затем оправдания. Этот легкий жест подтолкнул его на откровения. Он рассказал и о своих чувствах и о мыслях. Алауди чуть не ударил его во второй раз, но сдержался, притягивая к себе и нежно целуя уже в губы, признаваясь, что думал почти о том же. Тогда они ещё долго смеялись, обнимая друг друга, больше не желая отпускать. Оба были счастливы, а блондину через месяц сделали операцию на глазах, и сейчас он вновь восстанавливал свое зрение.