Крусниково сердце

Вечерело. Над старинными крышами Рима догорала заря. А на третьем этаже скромного и старого дома на одной из набережных города у окна сидел и размышлял профессор Вильям Волтер Вордсворд. Он размышлял о разном. Например, о приближающейся зимней сессии, когда студенты вспомнят о его существовании и начнут изматывать попытками как-то подмазаться, повлиять, подкупить, заболтать… в общем, всячески сдать экзамен. К огорчению Профессора, все студенты упорно существовали в своей особой реальности, где знания и его подпись в зачётной ведомости не имели никакой взаимной связи. Рядом с ним сидел Хьюго де Ватто и грустил. О чём — никто не знал, а сам он ничего не говорил. Никто этому уже не удивлялся. Тут же был и Авель Найтроуд. Священник неделю сидел в городе без работы и отчаянно скучал. Выданное в начале месяца жалование закончилось несколько дней назад, огородный сезон ещё только начинался, и Авель ненавязчиво побирался по сердобольным коллегам. Спонсировала застолье личный врач и отравитель кардинала Франческо ди Медичи сестра Симона, она же соседка профессора Вордсворда по лестничной клетке в доме для сотрудников Ватикана. Кроме полной ставки отравителя, монахиня подрабатывала венерологом для кошелька и психиатром для души. Благодаря ей на столе присутствовали коньяк, балычок и разные колбасы для закуски и шоколадные конфеты в качестве гуманитарной помощи братьям во Христе в общем и одному конкретно взятому священнику, в частности. Когда мысли о грядущих экзаменах стали совсем невыносимыми, профессор Вордсворд переключился на разглядывание своих коллег. Особое внимание привлёк отец Найтроуд. Перед крусником лежали несколько пустых конфетных коробок, а на обычно впалом животе образовалась некоторая выпуклость. — Коллега, как вы думаете, куда всё девается? — меланхолично спросил Вордсворд у сестры Симоны. — Ммм…. В желудок? Человеческий желудок вообще много чего может вместить. Я таких чудес с этим органом насмотрелась за свою практику — вам такое и не снилось! — Например? — насторожился Авель. — Например, всё тело человека можно порезать и запихнуть в его желудок, он не порвётся, сама видела, — охотно пояснила сестра Симона. Авель нервно икнул и отодвинул от монахини стул. — Я не об этом! — раздражённо отмахнулся профессор. — Я о том, куда девается энергия от этой еды? Вот он только что на наших глазах съел сладкого на три с половиной тысячи килокалорий. Этого достаточно для суточной работы грузчиком! — Но отец Найтроуд не грузчик, — уловила мысль коллеги инквизитор. — Или я о нём что-то не знаю? — Почему сразу грузчику надо хорошо кушать? — возмутился отец Найтроуд. — Между прочим, у меня очень опасная и нервная работа! За одно задание я теряю в весе до шести килограмм! А после поездки в Ригу я был похож на скелет! — Но ты уже неделю в Риме. И вчера съел на пять тысяч семьсот килокалорий. — Профессор, вы что, следите, что и как я ем?! — Нет, это Хьюго рассказал — рассеяно возразил Вильям. — Его удивила такая прожорливость. — Может быть, отец Найтроуд много думает? — Нет, не похоже. — Злые вы, — обиделся крусник. — Уйду я от вас. — Авель, ну что вы как маленький! У нас с коллегой всего лишь научный интерес, ничего личного! Ну интересно нам, куда всё девается? — А вы на глистов проверялись? — перебила его Симона. — От паразитов тоже не набирают вес. — Идите вы все, — Авель от огорчения отложил надкушенную конфету. — Авель, да успокойтесь вы, наш интерес абсолютно научный и мы не хотим вам ничего плохого. И не думаем о вас ничего плохого. Вы же не стыдитесь перед проктологом за свой геморрой! — Профессор! — Найтроуд побледнел, покраснел и сделал движение встать. Закончилось это неуспешно. После чая с коньяком и конфет с ликёром мужчина упал вместе стулом и чуть не утащил за собой скатерть. Хьюго в последний момент успел подхватить горячий чайник. — Злые вы, — прохрипел с пола Авель. Священник встал, выпрямился и поправил на носу очки. В процессе он изрядно раскачивался. —И вообще, что я тут хотел? Ах, да, я ухожу! — Авель, вы что, я ни в коем случае вас не ограничиваю в еде, ешьте. Если вам так неприятно, мы не будем. Найтроуд сложил руки на груди и замер в ожидании продолжения, но его не последовало. — Ну, ладно, — крусник сел обратно на стул и подвинул к себе чашку. — Так про что мы говорили? — А у вас всегда такая реакция на алкоголь?.. — И всё-таки, как вы думаете, куда всё девается? — пробормотал Вильям, когда гости откланялись и разошлись по домам. Хьюго пожал плечами. — Конечно, его особые таланты требуют многих затрат энергии. Вот бы это исследовать! Жаль, у нас нет лишнего крусника! Хьюго снова пожал плечами. — Да, у меня уже пишется ещё одна диссертация, я помню. Но всё таки, какая была бы интересная тема! Профессор, разумеется, забыл о круснике Авеле Найтроуде: сессия, затем новое обострение отношений разом с инквизицией и орденом, потом отъезд его коллеги в командировку, во время которой Авель пропал без вести, переговоры с Империей… Но однажды ночью его срочно вызвали в апостольский дворец. Вильям прибыл и старался не слишком зевать. К его удивлению, вызвала его лично его начальница. Катерина Сфорца, в сопровождении своего верного киборга-телохранителя, рассматривала большой чан с подозрительной жидкостью, в которой плавали части тела, подозрительно похожие на отца Найтроуда. — А это?... — Вильям протёр глаза. Он прижался лицом к прозрачной стенке бака. Мимо, мерно покачиваясь, проплыла недовольная голова человека, подозрительно похожая на его коллегу. — Каин Найтроуд, — торжественно объявила герцогиня. — Сестра Кейт прислала из Берлина: Авель всё таки нашёлся, правда, вместе с Орденом. — Ммм… А зачем? Никогда бы не подумал, что у Кейт такие… наклонности! Зачем нам эти… фрагменты? Это она его так? — Профессор! — А что я такого сказал? — Вильям, я поручаю вам исследование этих останков! — Мне? — опешил профессор. — А кому ещё? Или вы хотите оставить их инквизиции? — Нет-нет! — в голове Вильяма всплыли воспоминания о том старом разговоре о физиологии крусников. — Разумеется, я проведу исследования, — он истово закивал. Катерина подозрительно нахмурилась. — Профессор, вы что-то задумали? — Да, у меня есть несколько идей, что можно было бы сделать с появившимся материалом… если вы не возражаете. — Не возражаю. Считайте, что у вас полный карт-бланш. Главное, чтобы об этом не узнали инквизиторы. — Нет-нет, конкуренция мне не нужна, — Вильям с улыбкой погладил бак. Хьюго покачал головой. — Хьюго, ты не прав. Это будет прорыв для всей ватиканской науки! По дороге к выходу Вильям потирал руки. Оставалось найти только второй объект для задуманного эксперимента. На одной из лестниц профессор с удивлением увидел большого белого кролика. Животное сидело прямо на ковре и задумчиво шевелило ушами. Вильям оглянулся. Кролик в Апостольском дворце был только один. Но, наверное, Папа не расстроится, ведь кролик послужит для блага науки. Вильям молча взял зверя за шкирку и спрятал под сутану. — Хьюго, не смотри на меня так. Это всё ради науки. И идём быстрее. Уже дома Вильям быстро приготовил всё, что было необходимо. На столе он разложил одолженные у соседки хирургические инструменты, зафиксировал кролика и выловил из чана с останками Каина Найтроуда всё необходимое. — Итак, Хьюго, мы совершаем революцию в науке и познании мира! Мечник молча кивнул и вздохнул. — Ты прав, меня бесполезно отговаривать! Но не бойся! У папаши Вильяма всё под контролем! — Профессор надел маску и взял в руки скальпель. — Приступим! Операция длилась почти пять часов. Вильям несколько раз заглядывал в ветеринарную энциклопедию, но справился вполне успешно. Конечно, мозжечок крусника с трудом влез в голову маленького зверя. Но влез же! Уставший Вильям отправился спать. В операционной остался только Хьюго. Он несколько минут задумчиво разглядывал перебинтованного кролика. Его не покидало ощущение, что что-то его любимый наставник сделал не так. «Утро второго дня. Состояние пациента стабильно. Двигаются задние лапы и уши. Аппетит хороший. Интерес к моркови почти потерян. Положительно реагирует на сахар-рафинад…» В дверь раздался звонок. Хьюго отложил в сторону дневник наблюдения за кадавром и подошёл к двери. Снаружи оказалась сестра Паула. — Добрый день, — вежливо поздоровалась инквизиторша. Женщина была в полной форме, а в руках держала планшет с бланком поквартирного обхода. — Тут мимо вас кролик не пробегал? Хьюго отрицательно покачал головой. — Вы уверены? Большой, белый, любит морковку, — уже с угрозой продолжила монахиня. — Третьего дня сбежал из покоев Его Святейшества, но так и не вернулся. Его Святейшество очень расстроен этой утратой. Вы точно этого кролика не видели? Хьюго снова отрицательно покачал головой. — Надеюсь, если вы его увидите, немедленно сообщите нам. Хьюго закивал и закрыл дверь. — Мальчик мой, кто там? — выплыл из своей комнаты профессор Вордсворд. Мечник укоризненно посмотрел на наставника. — Не смотри на меня так! Мы всё сделали правильно, всё ради науки! Ты только посмотри! Он уже открыл глазки и стремительно лысеет! Хьюго печально вздохнул и вернулся за свои наблюдения. «День пятый. Утром открыл глаза. Во взгляде наблюдается осмысленность. Так же наблюдается изменение цвета радужки с серого на ярко-голубой». «День шестой. Изменение конечностей. Вытягиваются. Может держать в руках миску». «День десятый. Сбежал». — Хьюго, лови этого поганца! — Вильям нёсся по квартире, размахивал полотенцем и пытался сбить им сбежавшего кадавра с ног. Кадавр ловко уворачивался, нырял под столы и бился головой обо все встречные предметы. Разгромив половину квартиры, беглец наконец-то добрался до незапертой входной двери и выбежал на лестничную клетку. По лестнице раздался топот маленьких, но уже изменившихся лапок. — Стой, сволочь! — Вильям вылетел из квартиры следом и едва не сбил с ног соседку, сестру Симону. Та устояла и молча передала ему пойманного за шкирку кадавра. Кадавр верно рассудил, что с инквизиторским убийцей лучше не буянить, и висел в её руках смирно. — Спасибо, а то я уж думал, что не поймаю, — Вильям погрозил кадавру кулаком и перехватил его поудобней поперёк туловища. — Профессор, оно обронило, — монахиня протянула соседу что-то пушистое и похожее на помпон от шапки. — Надо же! У него отпал хвост! — Вильям с детской радостью прижал кроличий хвост к лицу. — Отпал хвост? — переспросила Симона и потыкала пальчиком в задницу кадавра. — А почему? — Понимаете, коллега, я провёл удивительный эксперимент! — Вильям с восторгом взмахнул помпоном. Кадавр у него подмышкой дёргался. — Давайте, я вам всё расскажу! — Не уверена, что мне надо это слышать, — пробормотала монахиня. — Но почему? — Меня терзают смутные сомнения. Этот хвост выглядит точь-в-точь, как хвост недавно сбежавшего кролика Его Святейшества. — Правда? — Истинная. Вильям, вы не хотите мне ничего рассказать? — Нет. — А кто это тогда? Кадавр под мышкой Вильяма захрипел, дёрнулся и прокашлял: — Кор-ахас! — Будьте здоровы, — пробормотала монахиня. — Так кто это, коллега? — Мой родственник из Манчестера. Он приехал в Рим на лечение… —Поэтому он весь в бинтах? — Увы, он всю жизнь проработал на сталелитейном заводе. Понимаете, производственная травма, опрокинутый чан раскалённого металла, раскалённая печь, ожоги почти ста процентов тела, тяжёлая инвалидность. — Кор-ахас! — Понимаю. Но у него не человеческие пропорции. Вильям, я вам напоминаю, что без разрешения Святой Палаты в Ватикане запрещены все опыты с вампирами. — О нет, это ни в коем случае не вампир! Как вам пришла в голову такая мысль?! — Да так, на всякий случай… — монахиня попыталась расковырять один бинт на лице кадавра. — Заходите на чай! — Вильям решительно оборвал эти поползновения и попятился в квартиру. — Буду рад вас видеть! Он закрыл дверь на все замки и оглянулся на разгромленную квартиру. Хьюго с укоризненным видом сидел на разбитой посудомоечной машине. — Мальчик мой, это всё мелочи жизни! Зато какой нас получился научный эксперимент! Я напишу о нём в университетский медицинский вестник! Это будет сенсация! Так, где журнал наблюдений? Ты слышал? Он сказал первое слово! Корихас! — Кор-ахас! — поправил кадавр. — Будь здоров, — Вильям погладил его по голове. — Чудо моё! «День двенадцатый. Лечение насморка ничего не дало. Зато удалось понять его речь. «Кор-ахас» - сахарок. Чем вызвано такое странное произношение, не понятно. Ест сахар. Теоретически, через два дня его пищевая система слипнется. Положительно отреагировал на шаурму из ларька около главного управления Бюро Инквизиции. Есть шаурму из ларька около палаццо Спада отказался. Сказал «тсааа-дооог», что расшифровано, как гадость. Брат Матвей, как хозяин инквизиторского ларька, оказался очень польщён». «День пятнадцатый. Полностью перешёл на прямо хождение. Отпали уши. Морда вытянулась и приобрела сходство с лицом отца Найтроуда. Больше не бегает, но всё-равно, когда был допущен на кухню, разбил три чашки и фарфоровую салатницу». «День шестнадцатый. В отсутствие меня и профессора дома, выбрался на улицу и забрёл в Апостольский дворец. Был напуган братом Петром и бит братом Филиппом. Предположительно, потому что украл у последнего обед и яблочный пирог. Спрятался в старой тюрьме, где нашел вампира. Профессор считает, что вампира он съел, я же не могу сделать никаких выводов, так как в моменту моего прибытия наставник на всякий случай устроил в тюрьме пожар, чтобы скрыть следы». «День семнадцатый. Приходила сестра Лоретта. Объект отреагировал бурно. Проявил способности к давлению на жалость, зарплату сестры пришлось отбирать силой, а потом силой отдавать ей. Утверждала, что мы морим «Авеля» голодом. Пришлось показать ей дневник питания, после чего она обвинила нас в желании смерти объекту через переедание. Пришлось подкупить её помощью с официальной почтой госпожи Катерины. Объект, кстати, было решено называть Авелем Младшим, так как сходство с отцом Найтроудом стало неоспоримым». «День девятнадцатый. Объект отобрал и разобрал револьвер Профессора. Ничего не сломал, но едва не прострелил себе ногу. Пришлось отобрать патроны. Снова сбежал в город, на этот раз передвижения по городу оказались более осмысленными. Добрался сначала до вокзала, но не был пущен на поезд в Венгрию без билета. Потом добрался до огорода отца Найтроуда и выкопал там всю редиску. Жечь огород наставник не решился, но сестра Лоретта, приглядывающая за грядками в отсутствие оцта Найтроуда, вроде бы ничего не заметила». «День двадцатый. Освоил еду вилкой и ложкой. Больше не лезет в тарелку руками. Щипцы для сахара так и не освоил, рафинад ест руками, вприкуску, без чая. Но заметно постепенное привыкание к этому напитку. Так же освоил очки и перемещается по квартире более осмыслено». «День двадцать первый. Папский кролик до сих пор не найден. Приходила сестра Паула, осматривала квартиру. Нашла в операционной хвост и уши. Наставник не выглядит озабоченным, хотя она так же нашла предыдущий дневник и унесла с собой. Не знаю, за кем уже вести наблюдение. Боюсь, что времени для собрания анамеза для принудительной госпитализации наставника в связи с его душевным здоровьем уже нет. Ищу другие способы ухода от ответственности». В дверь позвонили. Хьюго вздохнул, отложил ручку в сторону и пошёл открывать. Дурные предчувствия его не обманули. На лестничной площадке стояла инквизиторская делегация во главе с кардиналом Франческо ди Медичи. Герцог величественно отстранил Хьюго с дроги и вплыл в квартиру. — Мальчик мой, кто там? — Вильям вышел из ванной в майке-алкоголичке и рабочих штанах. — Ой, здравствуйте. — И как это понимать?! — кардинал Медичи напоминал грозовую тучу. За ним толпилась группа поддержки в лице сестры Паулы, скучающего и явно не понимающего, зачем он здесь, брата Варфоломея и задумчивой сестры Симоны. На возмущённый взгляд Вильяма женщина только пожала плечами. — Никак, — Вильям вспомнил, что он всё таки у себя дома и приосанился. — По какому праву вы врываетесь в мою честно выделенную мне Церковью квартиру и топчете мой ковёр своим сапогами? — Мои сапоги стоят больше, чем вся ваша квартира! — Монсеньёр хочет сказать, что вы обвиняетесь в похищении любимого кролика Его Святейшества, — встряла сестра Паула. Вильям снова посмотрел на Симону. Та развела руками. — Я вас предупреждала, Вильям. — Эта трагедия с кроликом Его Святейшества весьма печальна, но причём тут я? — В результате расследования в вашей квартире были найдены останки кролика, — ди Медичи отодвинул сестру Паулу в сторону. — Как вы это объясните? — Ну… нашёл. Гулял я тут как-то, увидел их и решил принести домой. Мало ли, какой кролик их по весне сбросил. Не пропадать же добру! — А так же записки об эксперименте над бедным животным. Это вы как объясните? — Хм… — Вильям пожевал зубную щётку. — А это… Вы всё не так поняли. Мой компаньон просто начинающий писатель-фантаст экспериментального жанра… Дверь в столовую со скрипом открылась и в коридор выглянул Авель Младший. — Профессор Вордсворд, мы закрыли глаза на некоторые моменты вашей биографии, когда вы переехали в Ватикан! Но это уже переходит все границы! — Что здесь происходит? — в квартиру вплыла герцогиня Сфорца в сопровождении Лоретты и Треса. В прихожей сразу стало как-то тесно. — Я требую объяснений! Что именно потребовалось инквизиции от моего сотрудника? Вильям едва не подавился щёткой и попытался вспомнить, когда именно успел позвать начальницу на помощь. — Посмотри, что твой сотрудник сделал с кроликом Алессандро! — Я тебе уже говорила, что не вижу в этом ничего страшного! — Герцогиня поправила монокль и посмотрела на Вильяма. Тот икнул, так как взгляд не предвещал ничего хорошего. Потом Катерина посмотрела на Авеля младшего и выронила от удивления монокль: с ещё покрытой редким пушком морды кадавра на неё смотрели огромные глаза цвета замёрзшего озера. — Катерина, это беспредел! — Я так не думаю, брат мой, — Катерина с трудом оторвалась от разглядывания этого чуда и выпрямилась. — Я думаю, что конкретно в этом случае вы мешаете научному прогрессу! — Это же открывает огромные перспективы для нашей науки! — тотчас же встрял Вордсворд. Раз работодательница на его стороне, можно было переходить в наступление. — Какой к чёрту научный прогресс?! — неожиданно взорвался ди Медичи. — У нас бюджет на следующий год не подписан! Его Святейшество уже который день плачет и не хочет ни с кем разговаривать! — И что, это вам чем-то мешает? — Мне?! Мне — нет! Но когда я всё-таки всучу этот чёртов бюджет Папе, там не будет ни строчки на твой департамент! А вы! — он гневно ткнул пальцем в сторону Виляьма Ворсдсворда. — Моё хорошее отношение к вам закончилось, Профессор. Можете уж паковать чемоданы! — Ди Медичи с возмущением захлопнул полы своей мантии и удалился. За ним гуськом вышли инквизиторы. Воздуха сразу стало больше. — Подумаешь, — Катерина рассеяно погладила кадавра по голове. — Профессор, сколько ещё времени займёт ваш эксперимент? Своё обещание кардинал Медичи всё-таки исполнил. Через несколько дней на пороге квартиры профессора Вордсворда появилась некая личность. Визитёр отличался богатырским ростом, изящным телосложением и короткой стрижкой. Снаружи он был закутан в несколько слоёв в шерстяную рясу и накидку. Сверху всё было примотано шарфом и сильно пахло противопростудными лекарствами и каплями. Личность время от времени покашливала и отчаянно сипела. — Профессор Вордсоворд? — визитёр чихнул, высморкался и оглянулся в поисках стула. Вильям молча встал перед единственной свободной поверхностью в прихожей. Приглашать очередного ходока из Апостольского дворца присесть он не собирался. — Да, это я. А вы простите, кем будете? — Издеваетесь? — визитёр снова чихнул и полез под рясу. — У меня бумаги о вашем выселении. Прочитайте и распишитесь. — Чего?! — опешил Вильям. — Какое выселение? Откуда? Почему? — Обычное. Из квартиры. Жилище государственное, вы подписывали договор найма, в котором прописаны правила пользования помещениями. Вы их постоянно нарушаете и не вносите своевременно квартплату, — визитёр расправил бумаги и протянул их Вильяму. — Ознакомьтесь и распишитесь. — А куда я денусь? Я тут живу! И работаю! — Понятия не имею, куда вы переедете. Отец де Ватто, кстати, тут не зарегистрирован… Профессор, вы распишитесь или нет? — Не буду я ничего подписывать! И уберите эти ваши бумажки! — возмутился профессор Вордсворд. — Что это я ещё нарушал? — Сорите, устраиваете попойки, диспуты на запрещённые темы и ставите медицинские опыты над людьми. Это, знаете ли, не лаборатория. — Над людьми?! Над какими людьми? Визитёр кивнул в сторону меланхолично опустошающему сахарницу кадавра. Тот за прошедшие дни полностью принял человеческий облик и облез. — Хорошо, допустим, хотя это не человек…. Но это же не повод! — Повод. Его Святейшество до сих пор расстроен. Вы хоть представляете, что вы натворили?! — Да, я представляю, но… — Вы будете подписывать? — Нет! Это беспредел, и я буду жаловаться кардиналу Сфорца! И вообще, вы, простите, мужчина или женщина? А то мне, как-то, знаете ли, непонятно, как к вам обращаться… Личность побагровела и молча врезала здоровенным кулаком прямо по профессорскому лицу. — Подумаешь, я его не узнал! — Вильям Вордсворд сидел на медицинской кушетке и прижимал к лицу пакет со льдом. Слева от него со стопкой кастрюль и сковородок сидел Хьюго, слева — кадавр, он же Авель Младший, и буравил взглядом коробку конфет на столе. — Ведь правда же не похож с этой новой стрижкой? Согласитесь! Она ему не идёт, к тому же! И этот голос! Кто бы мог подумать, что брат Пётр может так сипеть?! — Он пива холодного выпил, — пояснила сестра Симона и убрала коробку конфет в шкаф. Авель Младший печально вздохнул и скуксился. — Правда? А ему можно? — А кто ему запретит? — Ну да, — Вильям приуныл. — Симона, дорогая, что мне теперь делать? Из квартиры выселили, с работы — выгнали, в университет мне возвращаться опасно. — Почему? — Брат Пётр в этом году читает на нашей кафедре курс христианских мистиков в соседней со мной аудитории! Мимо него мне не пройти! — Беда! — И не говорите. Симона, если я попрошу у него прощения, он меня простит? — Обязательно. Брат Пётр на самом деле отзывчивый и добрый человек. Просто он очень не любит болеть, а его вытащили прямо из кровати. — То есть, можно извиниться? — Ну, через неделю, думаю, он отойдёт. Вильям приуныл. — Так долго? А куда мне деваться? Сестра Симона, а у вас все палаты заняты? — Есть, в отделении общей психиатрии. Профессор оглянулся на своих спутников, особое внимание уделил Авелю Младшему и вздохнул. — Хорошо, я согласен. Не на улицу же с ними идти! — Зачем сразу же на улицу! У вас будет отдельная палата… Профессор, а почему ваш компаньон так на меня смотрит? «Дорогой дневник, оно свершилось, мы теперь живём в психоневрологическом отделении. Нам дали свою палату, тут хорошо, только на окнах решётки. Но я пробовал их на прочность, если придётся убегать, то я их легко раздвину. Всё чаще думаю о том, чтобы вернуться в Амстердам. Возможно, я возьму с собой наставника, если он не найдёт нам новое жильё, которого мы лишились, когда от отказался удалять из кролика Его Святейшества, мозжечок, семенники и печень Каина Наутроуда. Кстати, об Авеле Младшем. Эксперимент удался, хотя я уже не помню, в чём был его смысл. Но теория о том, что круснику нужно повышенное количество калорий, оправдалась. Хотя больничная пайка укладывается в положенные для больного стационара 2200 килокалорий, наблюдаю у объекта недоедание, ухудшение сна, агрессивность и одновременно апатия. Ноет целый день. Устал…» Хлопнула дверь. Хьюго поднял голову и увидел вошедшую в палату Катерину Сфорца. — Вильям, что случилось?! — Нас выселили, — пожал плечами сидящий у окна профессор. — Но вы не волнуйтесь, я всё исправлю! Женщина кивнула, потом посмотрела на Авеля Младшего и вздохнула. — Это безобразие, — Катерина кадавра по голове. Тому ласка понравилась. — Вильям, я вас здесь не брошу. — Да ладно вам, тут тоже не плохо… — Нет, это неприемлемо! Я забираю вас к себе в дом! — Право же, Катерина, не надо! К тому же там слишком много проекторов сестры Кейт, я боюсь, она будет на меня очень сильно ругаться. — Ничего, зато вы будете в безопасности. А с кардиналом ди Медичи я сама поговорю… Вильям, а он разговаривает? — Кто?.. Ах, да, уже третий день как полностью членораздельная речь… Катерина, не берите его за руки, он голодный, может укусить! Но женщина его не слушала. Она взяла Авеля Младшего под руку и вывела из палаты. Тот шел почти прямо. — Хьюго, знаешь, о чём я подумал? — Вильям задумчиво пососал трубку и выпустил в больничное окно дымное колечко. Мечник покачал головой. — Нет, не скажи. Я думаю, моя идея отличная. К тому же госпожа Катерина в ответ вернём нам наше жильё. Хьюго приподнял одну бровь. — Да, ты прав, это грозит нам новыми неприятностями. И вообще, Его Святейшеству я подарю нового кролика, обещаю! Но про кролика за своими заботами Вильям, как всегда, забыл. Неделя у него ушла на то, чтобы выправить своему детищу документы на имя Авеля Каиновича Круснича, подданного Ягеллонской короны. Так же Профессор приобрёл чёрные лакированные ботинки, белый костюм в полоску и красный галстук. В костюм был наряжен новоявленный подданный Ягеллонской короны и отведёт в кабинет герцогини Сфорца. Хьюго внутрь не пустили, и ему, сидящему в приёмной рядом с цветами и Лореттой, оставалось только догадываться, о чём говорили наставник и кардинал. Но через час из кабинета вышли удивительно довольные переговорщики и недоумевающий Авель Круснич. — Вы просто волшебник, Вильям! — Всегда к вашим услугам, моя дорогая! Хьюго постарался не думать о плохом. Но оказалось, что всё было не совсем так, как он подумал. Свадьбу кардинала Сфорца и ягеллонского подданного Авеля назначили на ближайшие выходные. Вильям, воодушевлённый возможностью вернуться домой, с кипучей энергией принялся за организацию. В день свадьбы торжественный Вильям Вордстворд венчал молодых в ближайшей к палаццо Спада церкви. Церемония шла отлично, приглашённые сотрудники министерства иностранных дел послушно хлопали и вздыхали, глядя на таблички с подсказкам ив руках отца Треса. — Итак, — Вильям с улыбкой оглядел молодых. Катерина лучилась от счастья, Авель Младший, судя по выражению лица, не очень понимал, что происходит. «Это даже лучше, не будет излишне давить на госпожу Катерину интеллектом… В общем, главное, продержаться до получения ордера на вселение. И вообще, он так вертит головой, потому что без очков ничего не видит, а не потому что…» — Объявляю вас мужем и женой! — Вильям захлопнул обрядник и улыбнулся супругам. — Можете поцеловать мужа. — О да, — Катерина плотоядно улыбнулась. Вильям аж вздрогнул. Пока Вильям воплощал свой коварный план в жизнь. Хьюго бродил с большой корзиной по Аполстольскому дворцу. Наконец, нужный ему человек нашёлся в старой брошенной гостиной. Если бы не белые одежды, Его Святейшество Папу было бы и не заметить на фоне белого чехла для мебели. — Ваше Святейшество, — Хьюго решительно зашёл в комнату. Папа с тоской вздохнул и закрыл книжку. — Ваше Святейшество, — де Ватто вытащил из корзинки белого пушистого кролика. — К сожалению, вашего питомца постигла печальная судьбы. Я от лица профессора Вордсворда приношу вам извинения. — Д-да не надо уже… я… — кролика мальчик всё-таки взял. — С-спасибо! — Всегда рад служить вам, Ваше Святейшество, — Хьюго кивнул и отступил назад. — Только очень вас прошу, присматривайте за ним лучше. А то мало ли что. — Н-непременно! — закивал Папа и впервые за долгие дни улыбнулся. — И с-спасибо ещё р-раз! Когда Хьюго вернулся в палаццо Спада, там уже во всю шёл свадебный банкет. Гости расслабились за накрытыми столами. Глаз Хьюго выхватил даже несколько инквизиторских мантий. Из танцующей толпы рядом с ним появился брат Матвей с тарелкой закусок, вежливо поздоровался и исчез. Следом появился отец Леон и, грязно ругаясь, тоже пропал. Хьюго предпочёл как можно быстрее сесть на своё место рядом с наставником. Он налил себе воды, посмотрел на молодых супругов и начинающийся на танцполе конкурс по надуванию воздушных шариков, которые вела подозрительно весёлая маленькая черноволосая девочка-тамада, и вздохнул. Вильям тихо пробормотал что-то под нос. — Профессор, — Хьюго наконец-то решился задать давно интересующий его вопрос. — Профессор, скажите, пожалуйста, почему, если мы пересадили ему мозжечок и другие органы Каина Найтроуда, он развился в Авеля? Разве это правильно? — Ммм… — Вильям задумчиво зажевал насаженный на вилку кусок колбасы. — Я не знаю, мой мальчик. И, признаться, знать не хочу! — Вам не интересно? — Интересно, почему же… Просто, — Вильям посмотрел, как герцогиня Катерина пыталась поцеловать молодого мужа, а тот, не понимая, что она хочет, изо всех сил выкручивался. — Думаю, Господь поглядел на все мои страдания и решил дать мне шанс. Правда, я не знаю, что теперь делать. Хьюго пожал плечами. — Нет, я не думаю, что он внезапно решит сжечь мир. Но… думаю, нам с тобой следует озаботиться визами в страны, где нам смогут дать политическое убежище. У тебя же был паспорт Нидерландов? А то мой, альбионский, до сих пор аннулирован … Хм. Или, как ты думаешь, нам лучше бежать в Империю? Хьюго пожал плечами. — Да, ты прав, мой мальчик. Будем решать проблемы по мере их поступления. Передай мне, пожалуйста, балычок!..