Кто ж знал

      По всему дому раздавался грохот, который то стихал на время, то возобновлялся с новой силой. Когда только лишь казалось, что всё, он прекратился, то обрушался своей громкостью он вновь. Если бы это была квартира, то соседи бы уже либо ломились в дверь, либо вызвали бы не самые желанные для «виновников» службы. Ах да — было еще четыре часа утра. Но вот шум вновь затих. — Саске, ты там скоро? — Да скоро, скоро! Погоди, — раздался где-то внизу немного раздраженный голос. — Ты невероятно долго. Я уже держать устал. — Не помрёшь.       Еще один оглушающий звук. Итачи невольно зажмурился, раздраженно хмурясь. — Чем ты там так грохочешь?! — Да сейчас… — и еще один такой же звук. — Нормально всё, просто тут в кладовке можно музей забытых вещей открывать.       Итачи устало вздохнул, скосив взгляд вниз, будто это помогло бы увидеть нижний этаж сквозь плотный пол второго. И вот послышались долгожданные шаги по деревянной лестнице, ведущей на второй этаж жилья. — Да ну, неужели.       Младший брат самодовольно улыбнулся, как нашкодивший ребёнок, и забрался на вторую табуретку, которая стояла рядом с первой, а вот на ней уже стоял уставший Итачи, минут эдак пятнадцать-двадцать державший нелегкие настенные часы около нужного места на стене. Отпустить их он не мог — они уже почти прикреплены, не хватало только двух гвоздей. — Положи вниз, — на выдохе произнес старший Учиха. — Саске, не сюда! На кой ты их на пол кладешь? И не строй невинный взгляд. — Может, я твою выносливость проверяю, братец, — с улыбкой отозвался младший, нарочно медленно поднимая с пола гвозди и молоток, и так же медленно кладя всё это около ног брата. — Да? Знаешь, за то, что я с тобой всю жизнь вожусь больше, чем родители, мне уже можно золотой памятник ставить, — хмыкнул Итачи. — Теперь подержи и немного отклони от стены… Да. Вот так.       Поддержку часов теперь выполнял Саске, пока брат возился с гвоздями. Итачи прислонил конец первого гвоздя к нужному месту на стене, уже занося молоток, но из-за внезапного голоса младшего он замер на мгновение. — Блин, не могу смотреть, — цыкнул Саске. — На что? — не понял брат. — Как гвозди забивают. Такое ощущение, что ты себе пальцы сейчас отобьешь. — Угу, детский сад ясельная группа, ну отвернись, если уж так смотреть невмоготу, — съязвил Итачи, а младший ведь действительно отвернулся.       Наконец-то закончив с постановкой часов, братья устало вздохнули и спустились на первый этаж, направляясь в гостиную. — Саске, а это еще какого черта? — Итачи, не останавливаясь, молча кивнул головой в сторону кладовки, где совсем недавно устроил поиски инструментов его младший братец. — А… Это? Ой, — а вот Саске уже пришлось остановиться, без лишних слов понимая, что не нравится его брату и что нужно сделать. — Итачи… может, потом? — Не потом, а сейчас, — спокойный голос уже доносился из гостиной.       Саске, проклиная всё на свете белом, неохотно подошел к куче всякого хлама, наспех расставляя вещи на свое место, но под конец уже просто закидывал всё как попало. Его же не видят, так зачем еще и стараться? Закончив и тоже заходя в гостиную, он уже обнаружил брата, расслабленно сидящим на диване, запрокинув голову на спинку и прикрыв глаза. Короткие пряди, создающие челку, были немного мокрыми, как и у Саске. Они проделали большую работу, но и предстояло еще немало. — Родители, конечно, молодцы. Уехали к друзьям, мол, дом на вас, праздник отмечайте сами и ремонт заодно закончите, — недовольно проворчал Саске, располагаясь рядом на диване в той же позе, что и брат. — И вообще, как ты еще не уехал куда-нибудь? Я был практически уверен, что ты отмажешься от этого и отметишь как в прошлом году. — Всё еще обижаешься? У меня тогда другого выхода не было, — проговорил Итачи, медленно открывая глаза и рассматривая серебристого цвета потолок. — А насчет родителей… Ну, не знаю, осмотрись вокруг. По-моему, наоборот, даже лучше вышло, ведь всё украшено только по нашему вкусу. — А тебе не кажется, что украшать всё надо было хотя бы в двадцатых числах декабря, а не в четыре часа утра тридцать первого, не? — Не, — с совершенно явной усмешкой в голосе ответил старший Учиха, поворачивая голову в сторону братца, который всё еще сидел, запрокинув голову. — Да ну тебя, — фыркнул Саске, поднимая голову и разминая руками затёкшую шею. — Спать же хочется, а сидеть сегодня долго. — Зато у нас почти что всё готово. — Можно я хоть подремлю, пока ты будешь салаты делать? — Мм? Нет, ты будешь помогать, — не без издевательски-довольной улыбки обрадовал его Итачи. — И не лень тебе? Почему бы просто не заказать чего-нибудь? — Мне не лень. Но я не планирую много чего-то делать. Посидим немного и лучше пойдем прогуляемся ночью. — Ну хоть так.       Саске глубоко вздохнул, мельком глянув на наручные часы брата, а потом и на самого него с немым вопросом: «Восемь часов утра? Ты серьезно?». Они четыре часа заканчивали ремонт и украшали квартиру. — Хорошо, пару часов можешь поспать, только не смотри на меня так умоляюще. — Ваше Высочество соизволило меня пощадить? — язвительно, скрывая радость, откликнулся Саске. — Еще слово и больше пощады твоей душеньки никогда не будет. — Понял, — ответил младший Учиха, но сразу же резко осёкся. — Ой. Это считается?       Итачи тихо рассмеялся и с легкостью потрепал и так взъерошенные волосы Саске, после чего тот раздраженно начал их приглаживать. — Эй, я уже не ребёнок! — А для меня останешься им навсегда, — ответил на его негодование старший Учиха, поднимаясь с дивана и подходя к двери, открыв её и уже почти покидая комнату. — Я отвык, — совсем тихо прошептал Саске. — От чего? — Что? — словно не понял Саске. — Отвык. — Забудь, и вообще, я хочу спать.       Итачи вздохнул, закрыл уже открытую дверь и вернулся к брату, поставив одно колено на пол, чтобы быть с ним на одном уровне, пока тот сидит. — Ну что уже случилось? — Я ж сказал — забудь. Вот и забудь, всё. — А если не забуду? — Ну, тогда не забудь, — раздраженно отмахнулся младший, пытаясь скрыть лицо за челкой, но выходило плохо. — А говорил, что не ребёнок, — улыбнулся Итачи.       Саске как-то по-своему обиженно отвел взгляд и закусил губу, но брат отчетливо чувствовал, как в том закипает огромное количество разных эмоций и чувств. Тишина продолжалась минут семь точно, но старший спокойно ожидал неизбежного потока слов брата. — Я… Черт, мы так долго не виделись, а ты так легко и непринужденно себя ведешь, словно тех четырнадцати месяцев и не было. Мы ведь изредка только переписывались раз в месяц, а про звонки вообще молчу. Итачи, у меня такое грёбаное чувство, что я тебя нынешнего так плохо знаю, мне… да мне даже твой запах стал непривычен, он будто бы такой далёкий, как и ты. Нет, я правда всё понимаю. У тебя учеба и работа, я тебя за это не виню, но будто я один чувствую эту неловкость и непривычность. Это со мной что-то не так?       Итачи тихо выдохнул и почти невесомо коснулся пальцами подбородка брата, поворачивая его лицом к себе и заглядывая в совсем немного покрасневшие глаза. — С тобой всё нормально. Но ты только представь, что было бы, если бы свою неловкость и я показывать начал? У меня её нет, иначе мы бы и говорить нормально не могли бы. Ты ведь тоже изменился, и намного заметнее, нежели я. Саске, я правда скучал, очень сильно. — Просто… я не знаю… А еще, я… — видимо, подросток пытался подобрать нужные слова, но его перебил спокойный голос. — Успокаивайся. Если ты еще не привык за неделю, то за следующие года, думаю, привыкнешь. — Что? — Я тебе еще не говорил? Моя учеба в том городе закончена, продолжаю я её уже здесь. Просто там была нужная мне на то время работа, вот и всё. Я никуда уезжать не собираюсь, — с улыбкой проговорил Итачи. — Спи.       Саске ничего не успел ответить, как брат уже скрылся за дверью. «Так в какой ты еще день уехал тогда, Итачи. Сразу после, а ребёнком называешь меня, Конечно, я так и поверил, что тебе была нужна работа, угу».

***

      Лунный свет уже сочился сквозь окно, озаряя мягким светом комнату в черно-белых тонах. Саске медленно открыл глаза, сразу посмотрев в окно. Какое-то время в голове мыслей не было вообще, пока до него не донесся тихий звон посуды в какой-то из соседних комнат. Потянувшись и протерев глаза, он нехотя перешел в сидячее положение, а затем и поднялся, тихо выходя из гостиной и закрывая за собой дверь.       На всём этаже был только приглушенный теплый свет из кухни, но там было пусто. — Где Итачи? — сонным голосом непроизвольно сам себя спросил Саске, поднимаясь теперь на второй этаж. Тело всё еще немного ломило ото сна, поэтому, идя по ступенькам, он зажмурил глаза и еще несколько раз потянулся, пытаясь хоть немного размять мышцы.       Пройдя последнюю ступеньку, он уже почти повернул в нужную сторону, но во что-то врезался, но сразу же сообразил, стоило только вдохнуть родной «домашний» запах. Походу, после сегодняшнего разговора всё постепенно возвращается в привычное русло, даже этот запах, который не так давно ему казался каким-то не таким. — О, Итачи. Нашел, — безэмоционально и всё еще сонно пробубнел младший в футболку брата. — И почему я не удивлен? — Чему? — Да ты после сна всегда такой. Иди, я сейчас вернусь, — сдерживая улыбку. — Куда? — Саске, какое сегодня число? — А?       Итачи усмехнулся, обходя брата, и спустился на первый этаж, скрываясь из виду. Саске немигающим взглядом смотрел вниз, на ступеньки, пока его мозг не начал мысленную работу. Взгляд мгновенно прояснился и ожил, подросток встряхнул головой и мигом понёсся на кухню, где уже и обнаружил брата. — Блин, Итачи, а меня ты разбудить не мог? Сколько времени? — недовольно и разочарованно посмотрел Саске на своего старшего брата. — Ты так мирно спал, что моя душа сжалилась и решила тебя не будить, десять часов уже, — беззаботно ответил ему старший Учиха, аккуратно забирая со стола две плоские широкие тарелки с фруктовой нарезкой и, выходя их кухни, младший следовал за ним. — У тебя еще и душа есть? — Иногда бывает. — Это что-то немыслимое. Но всё равно. Я бы хоть помог. —Ты неплохо поработал утром, так что всё нормально. Только вот пришлось кладовку заново перебирать. Не знаешь, почему? — Я, пожалуй, промолчу. — Ладно, иди уже, готовься, потом на второй этаж.       Саске молча кивнул и удалился в свою комнату, забрав нужные вещи. На нём всё еще был не самый приятный запах от ремонта и пота, что было неприятно даже для себя самого. Быстро приняв душ и переодевшись, он поднялся на второй этаж, где и планировалось отметить праздник. Зайдя в комнату, он, мягко говоря, пребывал в некотором шоке. — Вау.       И это действительно было «вау». Вообще, комната и была ориентированна на досуг, так что здесь была расслабленная комфортная обстановка. И сейчас пастельные тона комнаты были в полумраке и сияли от синих и зелёных гирлянд, свет был выключен, только новогодние ароматические свечи и небольшая работающая сейчас плазма освещали пространство. Большое TV им было и не надо, смотрели его очень редко, смысл тратиться тогда? Но здесь стоял хороший музыкальный центр, что не могло не радовать.       Стеклянный невысокий стол не был заставлен блюдами сплошь и рядом — всё в меру и со вкусом. — Я уже жалею, что не принимал участия в обстановке, — всё еще оглядываясь и чувствуя мандаринный запах свеч, Саске устроился на небольшом угловом диване, рядом с которым и был стол. — Ну, зато ты выспался. Нам завтра всё-таки еще родителей встречать, особо не поспишь. — А ты как? — Мне четырёх часов сна хватает надолго, — ответил ему Итачи, устраиваясь рядом и безуспешно пытаясь найти что-то интересное по телевизору, в итоге бросая это дело и оставляя какое-то юмористическое шоу на тихой громкости. — Мне бы так, — Саске зевнул, причем даже не специально. — Итачи. — Мм? — Почему ты мне сразу не сказал? — О чем? — Что ты остаешься. — Сказал бы, когда это было бы по теме. Честно, я не думал, что это так важно для тебя. — Ну и дурак, — на выдохе тихо произнес младший Учиха, прикрывая глаза и расслабленно немного спускаясь вниз по спинке дивана. Но затем едва заметно улыбнулся. — А я правда изменился? Ты сказал, что даже больше, чем ты. — Правда. Ты ведь еще активно растешь, твоя внешность тоже всё еще меняется, приобретая более острые черты, голос постепенно грубеет. Хотя, на лицо ты не сильно изменился, — усмехнулся Итачи, — не хочу, чтобы оно менялось вообще. — Это еще почему? — Лично мне так нравится.       Саске отвернулся и фыркнул, доставая из кармана телефон. — Это ты так теперь у нас смущаешься? — не обращая внимание на то, что собеседник отвернулся, старший Учиха всё равно как-то умудрялся прожигать его взглядом, что Саске и ощущал. — С чего бы мне смущаться. Просто на поздравления надо ответить. — Ага, отвечай-отвечай.       Подросток погрузился в телефон, но спина будто бы была напряжена, что было видно даже в этом полумраке. Он усидчиво и с показательной заинтересованностью там, на экране, что-то набирал, нахмурив брови, уже несколько минут. — Так, всё, хватит, Саске.       Одним легким и ловким движением гаджет выскальзывает из рук младшего Учихи. — Эй, отдай! Итачи!       Саске мигом сорвался с места, пытаясь дотянуться до телефона, который брат специально поднял вверх и всячески, смеясь, избегал упорных рук младшего брата. — Ну не смешно уже. — Кому как, — сдавленно ответил ему Итачи, так как на этот раз пришлось действительно увернуться.       В братике закипала ярость и обида, но одновременно это навевало какие-то детские времена. Они нередко устраивали драки, причем «эмоциональным инициатором» постоянно был Итачи, а Саске вечно вёлся на его провокации, мгновенно вскипая и залезая в драку, которая порой могла дойти и до крови. Но даже в разборках старший всегда вёл себя несколько играюче, с улыбкой и будто несерьезно. Так и сейчас. — О да, Саске, ты стал сильнее, — максимально применяя все свои актёрские навыки, Итачи серьезным голосом проговорил это своему брату, который опрокинул-таки его спиной на диван и с силой упирался в крепкие локти старшего. — Но, увы, еще не настолько, — руки Итачи в мгновение ока стали сильнее раза в три, и он с легкостью изменил всё их положение наоборот, в свою пользу, усмехаясь, и теперь сам прижал его за локти к дивану. — Я тоже время даром не терял. — Да ну тебя, — младший расслабился и обиженно опустил глаза, отворачивая в сторону голову.       Итачи с интересом рассматривал это обиженное лицо, пока на нём не появился совсем едва заметный румянец, на что старший Учиха так же едва заметно самодовольно улыбнулся. Да, с возрастом близкое положение рядом друг с другом начинает смущать и приобретать несколько иной оттенок. — Вспоминаешь былые времена? — несколько обиженно и тихо съязвил Саске. — А теперь запомни. Рядом со мной я не потерплю, чтобы собеседник долго отвлекался на других людей. Пока ты со мной — ты со мной, а остальное подождет.       Итачи убрал одну из рук с локтя Саске и медленно вернул его телефон в карман легкой кофты подростка, на что тот от неожиданности удивленно распахнул глаза, но пошевелиться не смог. — На первый раз прощаю, — уже налегке сказал Итачи, не оставляя ни следа от своей прежней строгости.       Отпустив брата, старший как ни в чем не бывало поднялся и вышел из комнаты, бросив что-то вроде «сейчас вернусь», Саске как-то особо не расслышал, всё еще не отойдя от какого-то нового чувства. Нет, всё-таки Итачи изменился. И Саске даже не мог понять, нравится ему это или нет, точнее, лучше для него это или нет. Он медленно и как-то лениво перевернулся на бок, устремляя пустой взгляд в телевизор, стоящий напротив. Ему лень было вникать в суть юмористической новогодней сценки, поэтому он просто без интереса рассматривал одежду актёров, пока в голове шел бурный мыслительный процесс. Но этот процесс прервался возвращением брата. — Только снова не усни. — А ты, смотрю, собственник у нас, да? — съязвил младший, всё еще прокручивая в голове слова брата. — Есть такое.       Неожиданно на Саске свалилось что-то очень легкое, но какое-то колючее. — Эй, это еще зачем? — младший недовольно взял в руки брошенную на него синюю мишуру. — Для настроения. — Ты и так его устроил этой обстановкой.       Итачи молча подошел, забрал из рук брата элемент декора и просто накинул его тому на плечи, мол, ну, пускай так. Сам же мельком глянул на время и поставил бутылку охлажденного шампанского на середину стола, а затем достал два узких бокала с полочки под крышкой стола. Саске наблюдал за этим действом, немного удивившись, что Итачи вообще собирался пить. — Серьезно? Как многого я о тебе, оказывается, не знаю. — Не волнуйся, я не ухожу в запои. — Я и не предполагал. Но ты вроде обычно вообще не пьешь, — лениво протянул Саске, который раз зевая. — Ну, на Новый Год немного можно. — Немного это сколько? — Это один бокал.       Саске что-то промычал в ответ и с выдохом потянулся. Что-то сон всё еще не отпускал. — И мне нальёшь, что ли? — А ты против? Что-то я за тобой, по родительским рассказам, строгого здорового образа жизни не замечал. — Ну, допустим, только не ворчи.       До полночи оставалось всего пятнадцать минут, со стола постепенно ушла точно половина приготовленного. Свечи тоже заметно снизились по высоте, а по TV по-прежнему шла какая-то ерунда, но под фон разговоров она подходила идеально. Вообще, складывалось такое ощущение, что Итачи мог готовить абсолютно на любой случай жизни. Если нужно — что-то сытное, что-то просто на перекус, или как сейчас — вкусно, но легко, не ощущалось никакой тяжести в животе. Перед ночью идеально. — Мы куда потом? — задал вопрос Саске, откидываясь на спинку дивана и переводя взгляд с настенной гирлянды на брата. — Пройдемся. Только не сразу после курантов, а где-то к половине первого, чтобы шумихи поменьше было. — Угу.       Десять минут. Щекочущее чувство ожидания. Судя по гулким звукам с улицы, кто-то из городских жителей уже не вытерпел этих десяти минут и уже запускал фейерверк. — Может, выключить вообще? — кивнул Саске на телевизор, устав уже от того бреда, что по нему показывали. — С превеликой радостью, — хмыкнул Итачи, — но надо просто дождаться курантов, потом будет всё нормально.       Саске молча закатил глаза, вздохнув. Его вообще всё это не волновало, интерес был только к праздничной обстановке и бессонной ночи, когда без всяких осуждений и подозрений можно всю ночь пропадать на улице, необычная атмосфера. Было абсолютно всё равно на то, что режим собьется, что можно заболеть и так далее. Оно того стоило, вот и всё. — Блин, ну когда-а уже. — Терпение, Саске, терпение, весь уже извёлся. — А у кого-то Новый Год уже наступил… — протянул младший Учиха, лениво покручивая на столе пока пустой тонкий хрустальный бокал. — Еще и ты в телефон залезть не дашь. — Рискни здоровьем. — Воздержусь.       Неожиданно с лица Саске пропала вся былая скука, и он растянулся в улыбке, при этом откинувшись на спинку дивана, скрестив руки за головой и прикрывая глаза. — Что это ты так резко? — Да так, забудь.       Медленно Саске опустил руки и как-то умиротворенно выдохнул, уже который раз посматривая на время, указанное в уголочке экрана телевизора. Шесть минут. — Через минуту начнется, да? — Будешь слушать? — Мне вообще всё равно.       В принципе, новогоднее обращение правителя государства практически никому интересно не было. Каждый год одно и то же, только разными словами, тут, скорее, уши завянут. — Ну, началось. — Меня больше интересует, чего ты надел футболку, которую оставлял здесь, а не что-то из своего нового, — пробормотал Саске, наконец осмотрев, в чем вообще сидит Итачи в праздник. — Соскучился по дому и домашней обстановке, вот и всё.       На фоне уже играла какая-то короткая торжественная музыка, оповещающая начало обращения, которая была одинаковая за каждый год, поэтому звук был тут же сбавлен. — Здравствуйте, дорогие друзья!       Раздался голос из телевизора, на что Саске даже заметно вздрогнул… В общем, звук был убавлен еще раз. — Да быстрее бы оно там уже, — младший нервно поправил не надетый капюшон своей кофты и угрюмо уставился в экран. — Боже, как мило. — Хватит уже смеяться. — А я вовсе не смеюсь, ты б себя видел.       Нет, Итачи действительно пытался подавить свой тихий смех. И в любой другой ситуации это точно бы вышло, но не когда видишь перед собой этого «взрослого молодого человека», который никак не может избавиться от своих былых детских привычек. — Я себя видел. — Но не сейчас и не со стороны. — Наша страна должна идти вперед и дальше! И откроется для нас дивный новый мир…       Саске фыркнул и продолжал гипнотизировать взглядом экран, всё еще напряженно чувствуя на себе неотрывный взгляд брата. Но на эту провокацию он точно не поведется, да, так он и решил.       Наверное. — Ну что? — чуть ли не рыкнул на старшего он. — А что-то не так? — Вот я тебя и спрашиваю. — Будьте счастливы в новом году! Берегите себя и своих близких! — раздалось из телевизора громче всей остальной речи.       И в этот же момент появились заветные часы на весь экран, на которых вот через несколько секунд уже будет отсчет. — Вот же черт! Это всё из-за тебя, — просто Итачи забыл, что так и не открыл шампанское. — А я тут при чем вообще…       Второпях, но при этом умудрившись правильно и аккуратно, Итачи открыл бутылку, разливая на два скучающих бокала. Один целый, а другой наполовину. Саске цыкнул, понимая, что наполовину — ему, и вытащил наконец два бенгальских огня. — Успели.       Как только они подожгли от свечи, стоящей на столе, по бенгальскому огню, то тут же возникла тишина и начался бой курантов. Саске замер, видимо, действительно загадывая желание и веря в это. В принципе, брату наблюдать за сосредоточенным нахмурившимся лицом младшего было довольно интересно. А еще Итачи в который раз убедился, что не прогадал, и Саске действительно идёт синий цвет. По крайней мере, свет от ярких синих гирлянд, отливавший свечением на лице и волосах Саске, был безумно красив.       Искорки от огней постепенно затухали. Долгожданный двенадцатый удар, а затем снова торжественная музыка, и два бокала, один целый, а другой не очень, стукнулись друг о друга. Лицо младшего наконец-то расслабилось и заиграло радостью. — С Новым Годом, Саске, — сдержанно, но искренне улыбаясь, проговорил поздравление Итачи, получая в ответ такое же. — С Новым Годом, брат.       Тут Саске внезапно вспоминает, что то, что он хотел подарить брату в праздник, он не взял с собой. И сейчас будет неловко, так как Итачи, конечно же, как всегда, ко всему готов. И младший нисколько не удивился, что откуда ни возьмись ему спокойно вручили прямоугольную коробочку в праздничном, но сдержанном виде. Она легко открывалась — просто поднять и убрать верхнюю крышку, можно сравнить с коробкой от обуви, но в любом случае это не она. — Открывай уже, — по-доброму усмехнулся Итачи, садясь на диван и наблюдая за братом.       Саске последовал примеру старшего и сел рядом, поставив коробочку на колени. Подарки от Итачи всегда были нужными, душевными, в итоге становясь любимыми вещами, которые он берёг. Аккуратно отложив сияющую крышку в сторону, он уже был поражен, как только увидел. Но пока своим глазами не верил. — Откуда ты узнал? — действительно удивился Саске, переводя взгляд на Итачи, который как ни в чем не бывало, прям-таки невинно, рассматривал стену мерцающую, повернув голову вбок. — Я же, вроде как, тебе не рассказывал. — О чем? — Это балисонг. От моей любимой фирмы. И, даже не представляешь, именно тот, о котором я мечтаю уже немалое время.       На какой-то тёмно-синей мягкой ткани аккуратно лежал дизайнерский нож-бабочка, или по-другому балисонг, который действительно уже чуть ли не во снах снился младшему Учихе. Он коллекционировал эти ножи и записал себе в хобби делать с ними всевозможные трюки, которые казались очень опасными, но невероятно захватывающими и красивыми. — Итачи, он же… дорогой.       Саске аккуратно, будто боясь дотронуться до предмета, будто это что-то очень хрупкое, взял холодную и немного тяжеловатую металлическую вещь в руку, не веря своим глазам. Он намного лучше и красивее, чем в любых видео или фото. Черный металл, однако если присмотреться лучше, то он отливал всеми цветами тёмных оттенков в зависимости от того, как его повернуть на свету. Рукояти были с вырезанными красивыми острыми плавными узорами, как пламя, но эти узоры были именно вырезаны, а на самом остром клинке виднелась надпись фирмы. — Итачи… Я же правда не говорил тебе. — Хах, Саске, по твоим страничкам в сетях запросто можно узнать всё, что душе угодно, — усмехнулся Итачи, совершенно не удивляясь тому, что на него теперь налетел с объятиями Саске, благо, не с ножом. — Правда, спасибо огромное.       Саске, напоследок сильнее сжав в объятиях брата, на что тому пришлось-таки даже немного зажмуриться, отпустил Итачи. Вновь аккуратно взяв в руки нож, младший Учиха на пробу сделал свой любимый трюк с вращением и подкидыванием ножа в воздух. — Он безумно удобный. Идеальный вес и идеальная хватка, черт, спасибо. Я не знаю, как еще отблагодарить. — Своим хорошим поведением, — добро усмехнулся Итачи. — Ну, этого я обещать не могу… — с улыбкой проговорил Саске. Потом он внезапно как-то виновато глянул на брата. — Забей, завтра подаришь, — старший сразу понял, в чем дело. — Почему я всегда забываю подарки брать с собой, а ты нет?       Итачи пожал плечами, но взгляд был довольно-таки самодовольный. — Да мне мог бы вообще ничего не дарить. Это я работаю, а ты еще с родителями, так что успокойся.       Младший Учиха упорно замотал головой. — Я работал этим летом и далеко не всё потратил за каких-то пару-тройку месяцев.       Полчаса пронеслись как-то незаметно. Итачи так и вообще решил всё быстренько убрать со стола, чтобы утром не заморачиваться с этим делом, а Саске всё-таки решил ему помочь, хоть и выглядело это больше как просто хождение по пятам за братом, ибо тот всё делал слишком быстро.       И вот Итачи уже устало сидел в пальто на тумбочке в прихожей, выжидая своего братца, до которого долго доходило, что его тоненькая кофта не согреет его ночью зимой, а потому торопливо носился по всей своей комнате в поисках чего-то более согревающего. И вот, наконец, он вышел и спустился на первый этаж, заходя в прихожую. — Прости. — Я уже чуть ли не сжарился здесь.       Саске тоже накинул пальто и уже собрался было за обувью, как старший его окликнул с доброй усмешкой: — Ты хоть до конца подарки открывай.       Итачи встал с места и подошел к брату, аккуратно накидывая на его воротник что-то очень мягкое и тёплое. Тёмно-синего, но насыщенного благородного цвета шарф. Это та самая ткань, на которой и лежал нож. — С-спасибо…       Зима не была холодной. Она была тёплой, но снежной, красивой. Верхняя одежда была достаточно тёплой, но про шапки оба брата дружно решили забыть. Но будь тут родители — надевать почему-то ненавистную для обоих вещь точно пришлось бы. С улицы не переставая доносились звуки салютов и фейерверков, а то и петард. — Красота, — с чувством сказал Саске, выйдя на улицу. — Пожалуй.       Да, действительно, очень красиво. Снег был не мокрым, а пушистым. И он всё еще легкими искрами сыпался с неба. А само небо приобрело несколько дымчатый и красный оттенок из-за такого количества пиротехники. И это небо продолжали беспощадно окрашивать всё новые и новые яркие торжественные взрывы праздника. Отовсюду изредка доносились вскрики молодёжи, что выходила веселиться компаниями. Увы, и особо сильно «отметившие» люди тоже появлялись, еле-еле плетясь запутанными ногами, то и дело поскальзываясь и падая. — И поэтому ты мне налил половину? — скосил вбок глаза Саске, взглянув на идущего рядом братца. — Как видишь, забочусь о тебе, — хмыкнул Итачи, кивком указывая на еще одну жертву весёлой жидкости.       Вообще, они направлялись к любимому месту, на котором и проводили почти что каждый Новый Год. Странно, но об этом месте практически никто из жителей не знал, хоть это и было прямо в центре города. Совсем рядом с центральными парком и улицей. Просто стоит лишь немного пройти между парой деревьев и по небольшой тропе пройтись до старых ступенек, заросших уже корнями близстоящих деревьев. Когда-то здесь было какое-то здание, о котором уже давно никто даже и не помнил, так как оно было снесено, но эти ступени так и остались здесь в одиночестве и тишине.       За этими ступенями, через три, на глаз, метра находился небольшой пруд с аккуратным деревянным выступом над самим прудом. Этот достаточно высокий выступ изредка использовали знающие о месте рыбаки, которые редко, но бывали здесь рано утром в рыбачий сезон.       Братья забрались на этот выступ, свесив ноги над водой, верхний слой которой сейчас был превращен в лёд. Но лёд этот был точно тонкий, хоть с виду и не скажешь. Тёплая зима, так что лучше и не рисковать. Место в новогоднюю ночь было всегда волшебным: приглушенные, даже тихие, звуки праздничной музыки раздавались с центральных городских улиц, небо нависало тёмным звёздным шатром, сейчас, как и всё небо, отливающим алым оттенком. Тихо и спокойно, но с праздничной атмосферой. — В прошлом году я был здесь один, а ты и на телефон не ответил, — тихо протянул младший.       Итачи промолчал, расслабленно полузакрыв глаза. — Но ведь сейчас я здесь, с тобой, и никуда не денусь. — Не врёшь? — Нет, Саске.       Младший удовлетворительно кивнул и повернулся полностью вбок, откидываясь спиной на сидящего рядом Итачи, с самой настоящей наглостью запрокинув голову ему на плечо. — А это уже не слишком? — с актёрской строгостью скосил на него взгляд старший. — Нет, что ты, это всего лишь месть за прошлый год, — самодовольно улыбнулся ему Саске. — И страшна ли будет твоя месть? — Ну, кто знает, — ответил младший спустя несколько секунд тишины. «Страшна как никогда, братец».       Даже сквозь не тонкое пальто Саске ощущал тепло брата, это домашнее уютное тепло. И любимый аромат парфюмерии, который Итачи всегда использовал совсем немного, так, чтобы он был лишь слегка уловим. И в этом была вся прелесть. Этот тонкий аромат, совсем ненавязчивый, но запоминающийся. — И всё-таки оперативно ты тогда свалил. — Я не специально, — вздохнув, парировал Итачи, открыв глаза и уставив взгляд на гладкий лёд, на котором отражалось во всей своей красе ночное небо. — Ха-а, я так и поверил.       Итачи мягко отодвинул от себя брата, поворачивая лицом к себе. — Ну в чём моя вина? — Ни в чем, — отмахнулся Саске, отводя взгляд, но его упорно прожигали глаза старшего. — Саске.       Младший Учиха сдержанно выдохнул, на этот раз и вовсе прикрыв глаза. — Ничего, я просто так и не услышал твоего ответа. Всего лишь. — А тебе он еще нужен? — всерьез спросил Итачи.       Саске резко открыл глаза, с обидой и даже какой-то злостью глянув в глаза напротив. — Нет, я же просто так всё это говорю, да и тогда тоже просто в шутку! На кой мне отвечать, и правда, чего это я. — Саске… — начал было старший, но он замолк, давая выговориться брату. — Нет, серьезно, если тебе нечего было ответить, то почему бы мне об этом не сказать? Почему? Конечно, я же всего лишь твой глупый маленький братец, не способный ни на что, который вечно ведёт себя как ребёнок. Я никогда не могу серьезно что-то сказать, я же просто… Таким ты видишь меня, правильно? — еле сдерживая крик, но в конце концов переходя-таки на него, выплеснул свои эмоции младший Учиха. О боже, да его взгляд просто пылал всеми цветами зла и обиды, а на лице показался оскал. Таким его Итачи видел впервые, хоть и что-то отдаленно похожее довольно часто братец показывал. — Мне было что сказать. — Тогда в чем дело? — словно злясь еще больше, однако где-то в уголках чёрных глаз показалась почти что незаметная блестящая влага. — М-м, проверка временем, — даже немного издевательски улыбнулся Итачи, показывая и свой оскал. — Ч-чего? — опешил Саске, непонимающе уставившись на брата, пока тот, видимо, наслаждался таким разнообразием эмоций на лице младшего. — Да так, не бери в голову, — почти шёпотом проговорил Итачи, в мгновение ока сокращая расстояние и теперь уже оба взгляда были слишком близко. Спокойное одно дыхание и совершенно отсутствующее в данную секунду дыхание другого.       Еще пара секунд. Еще ближе. Буквально сантиметр.       Одни губы, холодные и нервные, дрожащие, всё еще ничего не осознающие, а другие всё спокойные, уверенные и тёплые, как и их хозяин. Одно лёгкое, совсем невинное касание, которое недолго задержалось, сразу же перерастая в нечто куда более откровенное. Тёплая родная ладонь на щеке, по которой только что скатилась одна единственная слеза. Он что, совсем не мёрзнет? Хотя теперь точно не замёрзнуть. Обоим. Соприкосновение языков, всё так медленно. Это не был какой-то грязный и пошлый поцелуй. Он был откровенен, но ни капли похоти, а лишь чувства, несказанные слова, тепло.       Где-то сзади, далеко в городской жизни, запустили еще пару ярких золотых фейерверков.       Сколько прошло времени? Ответа нет, а два человека, два родных брата так и продолжали сидеть здесь, под открытым небом в эту новогоднюю волшебную ночь, будто впервые по-настоящему узнав друг друга. А это всего лишь поцелуй, но такой долгий и обоими желанный. Дыхание то сбивалось, когда действие перерастало во что-то более страстное, и вновь успокаивалось, когда соприкосновение вновь возвращалось к невинности и ласке.       Однако, затёкшие шеи заставили отстраниться, сколько бы раз за всё это время не было сменено положение. Нет, даже не тепло, это жарко. Кто сказал, что сейчас зима? Да тут же экватор, не видите, что ли.       Опаляющее дыхание и рассредоточенный взгляд. — И как это понимать? — задал будто бы и не своим голосом риторический вопрос Саске. — Ответ. Мой ответ, — добро усмехнулся Итачи. — Это твой полный ответ? — тоже усмешка. — Тебе его недостаточно? — За столько месяцев мне этого мало, слишком долго ты тянул с ним, — с нотками почти наигранной обиды протянул Саске.       Итачи молча рассматривал открытое лицо Саске, заметив, что пара пушистых снежинок решила прижиться на его ресницах, но вскоре они растаяли, превращаясь в маленькие капельки воды. — Видел бы ты сейчас себя, — тихо проговорил старший на ухо младшему, из-за чего второму стало то ли щекотно, то ли как-то приятно. — Тут зеркала нет, увы, — прошептал Саске, и тут же он был схвачен за руку.       До дома было не так долго, но даже так путь был максимально срезан. Входная дверь.       Беглые повороты ключа. Такое же беглое закрытие с внутренней стороны. Наспех скинутая чёрт знает куда обувь.       Всё так быстро, так нетерпеливо. Две пары рук стягивали друг с друга тёплую одежду, пальто летит в ту же сторону, куда и обувь. М-м, придется потом всё убирать, чёрт с этим, совсем фиолетово.       А дыхание уже сбилось, а слов больше нет. Как же так.       Встреча горячей спины с холодной стеной коридора. — Всё еще мало для ответа? — прошептал с усмешкой Итачи, прижимая своим телом Саске к стене. — Всё еще недостаточно.       Вновь поцелуй. Сначала медленный, в такт грёбаной тикающей стрелке часов, которые они вешали утром. Она какого-то чёрта стучит на весь дом. Несколько минут, и поцелуй ускорился. Это уже не тот, что был не так давно. Тут были и чувства, и страсть, и желание, тут было всё, что только можно. И то, что не можно, тоже было.       И вновь неизвестное количество времени. Не отрываясь друг от друга ни на секунду, надо было как-то проложить путь хотя бы до гостиной, но казалось, что до неё куча километров. Нет, слишком долго. Коридор, широкий подоконник, ничего больше. — Ты серьезно? — Саске не мог не засмеяться обреченно, понимая, насколько это смешно. Только недавно они этот подоконник так бережно делали. — Будто тебя это так волнует, — в перерывах между рваными поцелуями усмехнулся Итачи. — М-м, будь со мною нежен, у меня это впервые, — пуще прежнего рассмеялся младший Учиха. — Господи, Саске, — теперь уже не сдержался Итачи. — И где ж ты этого понабрался…       Однако смех долго не продлился, так как настроение вновь резко сменилось, и вновь поцелуи, всё более серьезные, плавно Итачи спустился ими на шею брата, сначала просто проводя губами вдоль неё, до самого уха, а затем уже языком обратно, в довершение всего обдавая всю эту дорожку горячим дыханием. Совершенно специально. И от этого первый сдавленный еле-еле слышный стон. Руки жадно проводили вдоль торса, забираясь под кофту, словно пытаясь присвоить это тело целиком и полностью только себе, сковать его цепями, не отпускать ни на шаг.       Кофта скинута, со своей Итачи тоже расстался, отдавая предпочтение куда более тёплым вещам. Кожа к коже, два пламени, даже не разберёшь, где чье. Жарко. Снова терзание шеи, затем ключицы, приятно-больной укус, теперь опять губы. Сумасшествие. Рука Саске потянулась к ленте на волосах брата, быстро её скидывая. О да, так еще лучше. А вот волосы у него холодные. Они спадали прямо младшему на грудь, создавая такой контраст температур. Как выдержать еще одно мучение с придыханием на шее? Ему казалось, что до самого процесса он уже не дотянет. — М-мх, — выдох на тонкой грани между просто выдохом и сладким стоном, рука брата уже расстегивала ширинку, пока это безумие с поцелуями не кончалось ни на момент.       Разуму уже можно было дружно помахать ручкой.       Ноль сопротивления, оно сейчас ни к чему, это полное согласие и отдача. Итачи окончательно стянул нижнюю часть одежды вместе с бельём с брата, а тот и не стеснялся ничего, лишь нагло и легко, с явной улыбочкой, обхватил ногами торс старшего. Вот он, характер Учихи, то, что надо. Рука Итачи медленно заскользила по члену младшего, добиваясь наконец-то полноценного стона, такого открытого, такого… красивого. Ноги, обхватывающие старшего, едва заметно дрожали. Еще несколько нарочито медлительных движений, чтобы собрать выступающий предэякулят младшего и распределить по своим пальцам. — А теперь потерпи, — шепнул на ухо Итачи, вначале очерчивая ложбинку, а затем проникая одним пальцев внутрь.       Не сказать, что Саске было больно, скорее немного неприятно, но одна мысль о том, что они творят с родным, блин, братом, уже затмевала это ощущение. Второй палец, и уже сдавленный выдох, но по-прежнему терпимо, постепенно можно было привыкнуть. Мышцы всё больше расслаблялись под плавным движением пальцев брата, уже и почти не замечая добавления третьего. Слышные выдохи вырывались сами собой, непроизвольно, но Саске было как-то всё равно. Они дома одни, родителей нет, соседей тоже, нечего стесняться и скрывать.       Полностью отдаваясь ощущениям, Саске притянул брата немного ближе к себе, приобнимая за сильные плечи, теперь уже чувствуя на себе его тяжелое дыхание. Младший даже не заметил, как пальцы покинули его тело, так как его вовлекли в новый поцелуй, пока где-то ниже послышалось, как звякнула пряжка ремня, а затем звук расстегнувшийся ширинки. Чёрт возьми, а ведь и правда теперь немного страшно.       Проникновение вначале не было больным, но боль постепенно нарастала, Саске даже пришлось шикнуть и зажмуриться, случайно прокусив до крови губу брата, который на это смолчал и просто обнял младшего, пока тот от ноющей боли умудрился даже ногтями впиться в кожу брата. Войдя до конца, ему дали несколько секунд привыкнуть, а затем уже начались медленные движения, не ускоряющиеся до тех пор, пока хватка ногтей и напряжение младшего не ослабли. После первого стона, не наполненного терпением боли, Итачи уже всё меньше сдерживал себя, словно нервно срываясь с мнимой цепи, на которой его очень долго держали.       Выругавшись каким-то явно нецензурным словом, Саске с еще одним, уже более протяжным стоном кончил, пытаясь отдышаться, но Итачи явно не был настроен на такую быструю концовку, а потому, одновременно с немного замедлившимися движениями, поцеловал Саске, снова переходя на шею, снова обдавая жарким воздухом, а младший вновь непроизвольно отклонял голову, то ли давая больше пространства для действий, то ли пытаясь избежать щекочущего чувства, но возбуждение скоро накрыло его с новой силой. — Давай-ка теперь немного иначе, — хмыкнул Итачи, выходя из брата и тоже теперь садясь на подоконник, потянув Саске на себя, на свои колени лицом к себе, перекидывая одну его ногу по другую сторону от себя.       Саске не сразу сообразил что нужно делать, но как его вновь поцеловали, и как вновь руки брата заскользили по его телу, в него вновь вошли, только теперь он понял, что нужно делать. Окончательно отпуская себя, Саске начал плавные движения, но достаточно быстрые, прислушиваясь к своим ощущениям. Хотя вскоре в голове не было ни одной мысли, а только это невероятное чувство. Свои стоны он по-прежнему не думал сдерживать, чему брат был только рад, так как он в принципе обожал любые эмоции младшего, а тут их аж целый букет.       Чувствуя себя уже на грани, Итачи резко сменил положение, вновь опрокидывая Саске спиной на подоконник, возвращаясь в прежнее положение, и через несколько резких быстрых толчков отпуская себя, младший следом, выкрикивая имя старшего. Попытка отдышаться была неудачной. Это было какое-то безумие, абсолютное безумие. И еще один поцелуй. Нежный, ласковый. — Охренеть, — выдохнул Саске, тихо смеясь. — Ну и как тебе ответ? — Охренеть.       Вновь смех. Да, в прошлом году Итачи слинял на следующий день после признания брата. И нет, он действительно это не специально. Так получилось.       Саске не мог пошевелить ни единым мускулом, расслабленно раскинувшись на подоконнике. — Не, знаешь, это стоило четырнадцати месяцев без тебя. — Не так я себе представлял семейный Новый Год, конечно, — проговорил Итачи с заметным сарказмом.       Где-то с пола зазвонил телефон. Чёрт знает чей, одежда была раскинута по всему полу. Выругавшись, Итачи на звук искал средство связи, поднимая его из-под кофты Саске. На дисплее горел номер, заученный давно наизусть. Прокашлившись, он провел по экрану, принимая вызов, и ответил ровным голосом: — Да? — Ой, Итачи, сынок, — голос матери был радостным. — Как вы там? — Всё отлично, вы как? Отметили? — Просто замечательно! Вы дома? Мы через минут двадцать подъедем. — Да… дома, — протянул Итачи, неслышно включая свет и осматривая обстановку, чувствуя на себе напряженный взгляд брата. — Ну всё, хорошо, а то я боялась, что вы на улице, а у нас ключей нет. — Мы вас ждём.       Звонок сброшен. В коридоре тишина. — Саске, у нас двадцать минут. А если переводить счетчик времени с маминого на нормальный, то всё очень плохо.       В ответ послышался мат, но здесь уже Итачи его простил. По-максимуму быстро одевшись, они как можно быстрее делали уборку. Хотя Итачи снова всё взял на себя, ибо даже на попытки Саске встать было уже жалко смотреть. Что же будет завтра?       Нет, ну этот праздник определенно останется в их памяти надолго.