vulnerable

Они находились в не большой комнате, на первом этаже трёх этажного отеля, который десятилетие назад являлся протистанской церковью. Потом здание выкупили и определили под снос, но неожиданно нарислвался напыщенный бизнесмен, который предложил не сносить здание, а сделать пристройки и достроить третий этаж. А затем отрекламировал себя, свою компанию и предложил достаточно большую сумму, что бы не согласиться. Возможно тогда, бывшие хозяева считали, что он прогорит, но они глубоко ошибались. Отель был популярен среди завсегдатых путешествеников и больших семей, так же на праздники и для людей желавших снять номер лишь на час что бы уделить время исключительно друг-другу. Он располагался на трассе между двумя городами северной Америки. Высокая брюнетка сидела на кресле, вытянув руку. На фоне танцующих языков пламени она казадась ещё тоньше, чем являлась на самом деле. У её колен сидела женщина, лет на десять старше, но выглядела она при этом намного лучше той, что была в кресле. У неё были короткие белые волосы, тонкие черты лица и переливающиеся от бликов огня голубые глаза. Цвет волос прекрасно считался с белым атласным халатом, надетым поверх белых спальных штанов, из этого же набора, и тонкой майки обшитой кружевом по краям. Её вид говорил о том, что она явно готовилась ко сну или более того, уже спала, прежде чем её подорвали. В отличии второй девушки, джинсы и футболка которой явно не были похожи на пижаму. Женщина держала в своих руках чужую кисть, обматывая ладонь девушки бинтами. Так бережно и ласково, но от чего-то нельзя было сказать, что они родственицы или даже близкие подруги. Наверное, большое значение имел взгляд блондинки или даже действия. Такие аккуратные, нежные, будто она боялась навредить - сделать еще хуже, чем сделала сама девушка. - Ты сердишься? - с безразличием поинтересовалась брюнетка и женщина тяжело вздохнула. Она на секунду остановилась, зацепившись взглядом за округлый рыжеватый узор, выглянувший из за бинта, где-то между большим и указательным пальцем. А потом перевела взгляд на Сэм и заговорила. - Я огорчена, сожалею, испугана, негодую, но не сержусь. - её голос был очень тусклым и печальным. Не сказать, что он срывался на плачь, но ей бы хотелось сейчас этого. Заплакать. Выпустить пар и обмякнуть из за полной свободы от эмоций и чувств. Но в то же время, она понимала, что просто физически не способна на слёзы. - Почему? - девушка любопытно склонила голову, напомнив при этом экзотическую птицу. Женщина промолчала, сделав еще один оборот бинтом вокруг кисти, на внутренней стороне которой стали приступать красно-жёлтые пятна. - Зачем? - тяжело выдохнула она. - я хочу знать зачем ты это сделала. Она прикрыла глаза и остановилась. Её так это достало, но почему то она не могла уйти. Уйти и оставить её. Как мать, которая до посоелнего носиться с ребёнком-наркоманом, как человек, который не может бросить утопающего, как женщина, которая оправдывает свою излишнюб привязанность к подростку долгим одиночеством. - Хотелось... Шарлотта мысленно прокляла себя за данный вопрос и только успела подумать "пожалуйста, нет", уже зная, что скажет девушка. - ... ощутить, то что чувствуешь ты, находясь рядом с человеком, который не способен на чувства. - Боль. - шепнула она, даже не подумав, и Сэм вытянула свою руку, не дав женщине закончить начатое. Они были знакомы с того самого момента, как той брюнетки в кресле исполнилось 5 лет. Шарлотта помнит их первую встречу, помнит впечатление об этом странном не улыбающемся ребёнке, но слишком умной, и она еще долго переваривала это. Шарлотта Робинс была другом семьи, бывшим бизнес-партнёром отца Сэм - Лукаса, и часто посещала их дом. Она видела как растёт Сэм и как та меняется только внешне. С каждым годом её замкнутость и отречённость становилась только сильнее, поэтому она была удивлена сейчас, когда девушка коснулась своей рукой чужого подбородка. "Не трогай меня!" - закричал она в возрасте семи лет и оттолкнула полную женщину от себя. Шарлотта заинтересованной следила за происходящим из далека, совершенно непроизвольно заметив развернувшийся скандал. Сначала она решила, что женщина навредила ей и тогда - подобная реакция казалась довольно понятной. Но подобное произошло ещё раз и еще раз. Люди, не важно знакомые или нет, члены семьи или друзья, касались Сэм и та не разбирала случайно это или намеренно. Она старалась отстраниться раньше чем это произойдет, но выходило не всегда. Этим же вечером Шарлотта спросила об этом у Лукаса. У девочки была непереносимость прикосновений. Даже собственные родители не касались её до сих пор, что уже говорить о том что бы она сама коснулась кого-то. И Шарлотта не поверила бы, скажи ей, что Сэм добровольно коснулась кого-то. Что бы её не связывало с этим человеком. А сейчас... Бинт коснулся щеки женщины и мисс Робинс едва сдержала себя, что бы не дрогнуть. - Это неприятно. ... Она сама была свидетелем этого. - Неприятно. - ухмыльнулась она. - физическая не намного, но менее неприятно, чем... внутренняя. - Чем? От неё не остаётся шрамов. - она посмотрела на свою ладонь, но не убрала её. А наоборот, продвинула выше, очерчивая большим пальцем впалые скулы. - Остаются. И они глубже, сильнее, больнее и намного дольше кровоточат. - её голос дрогнул, а пустые глаза уставились куда-то в сторону. - Они оставляют свои следы на ду... психике, мозгу. - Я знакома с термином душа. - призрительно прокомментировал она, но её лицо не отразили совершенно никакой эмоции. - Да, но ты не понимаешь его. - Понимаю. - Что такое скорбь? Счастье? Любовь? Может грусть? - она подняла на девушку глаза, не убирая чужой руки со своей щеки. Они еще никогда так долго не смотрели друг другу в глаза. У Сэм они были зелёные с оттенками желтизны. Даже больше жёлтые. И когда Шарлотта смотрела в них, то думала о холодных, скользких змеях. Которые привлекательные не для всех, которые красивы, но по-своему. Дикие, холодные и опасные. - Ты знаешь, что это, но никогда не испытывала и от того тебе сложнее это понять. - Ты считаешь меня неполноценной. - Ты знаешь что нет. - Почему? Потому что я особенная? - Ты хочешь быть особенной? - с тонкой насмешкой в голосе хмыкнула она, подозревая, что ответ будет скорее нет, чем да. Особенность никогда не интересовала Сэм. Потому что все только так к ней и относились. Как к особенной. Из за её травмы, из за её покорёженной психики, из за внешности и склада ума. Все. Дети. Родители. Родственники. Незнакомцы. Кроме Шарлотты. Этим она наверное её и привлекла. Сэм было интересно наблюдать за ней, слушать её, понимать. Даже находиться с ней. Она никогда не любила ни с кем находиться вместе. Даже в одной комнате, а что уже говорить об одной постели. - Я не знаю. - после долгого молчания сказала она. И это молчание, которое так частотпреоблалало в их отношениях, никогда не было неловким или натянутым. Им было комфортно в обществе друг-другу даже молчать. Блондинка поменяла положение, теперь сев на попу и разведя ноги в стороны, положив локти на колени. Левая часть майки опустилась и Сэм стало видно её грудь. - Мне жаль тебя. - печально сказала она и Шарлотта нравилось, что она хорошо умела играть голосом. Её лицо могло не отражать ничего, а голос играл сотнями красок, что создавалось впечатление, будто говоришь с нормальным человеком. Она могла так же професионально играть и лицом, но не очень это любила. - А себя? Сэм не оценила иронию. Она её даже не почувствовала. - А себя я уже давно не жалею. - Твои чувства ко мне... - В силу твоего состояния, - Шарлотта потянулась в задний карман за пачкой сигарет. - Я благодарна, что это даже чувством назвать нельзя. Это что-то странное и не понятное. Не любовь. - Тогда почему вы поцеловали меня тогда? Испуг застыл в глазах женщины и спустя долгую паузу девушка проговорила. - В губы. - она делала большие паузы, но не для того, что бы выдержать интригу, а потому что не понимала нужно ли сейчас говрить. - На Рождество. Когда мне было пятнадцать. Вы думали, что я сплю и в силу своей сильной симпатии не смогли удержаться. Это неправильное чувство. - Ты знаешь почему? - спросила Шарлотта и поняла, что не напряженна от разговора, хотя это была довольно щепетильная тема. И напряжение, в данной ситуации, было бы намного правильнее испытывать, чем безразличие или холодную заинтересованость. Разговор с Сэм для нее был как разговор с маленьким ребёнком. Ничего не понимающим, но задающим много вопросов, хоть и в силу своего развития ничего не может понять, но очень хочет. Но Сэм не была глупа или по-детский наивна. А совсем наоборот - она была умной для своих лет, совершала сознательные взрослые поступки, но совершенно не разобралась в чувствах. Шарлотта прихватила фильтр сигареты, следом вытаскивая зажигалки из этой же пачки. - Нет. Но я слышала. Хотя не все то, что я слышу является правдой. Но я слышала. Мисс Робинс глубоко затянулась не отрывая глаз от девушки на кресле. Она была высокой, угловатой, даже в какой-то мере не складной. Со своим жутким взглядом и чёрными вьющимися волосами. В длинной одежде, которая закрывали шрамы. Шрамы нанесённые лезвием или зажигалкой, может чем-то подручным, вроде булавки или ножниц. Это не были шрамы отчаяния, душевной боли или внутренней опустошённости. Это были шрамы, нанесённые из за недостатка этого. Чувств. Примитивных, банальных, глупых человеческих чувств, которые Сэм ощутить было не дано. Н И К О Г Д А. И она пыталась это компенсировать. Показать себе самой, что все еще живая, что дышит и может чувствать... хотя бы физически. Шарлотта не впервые застаёт девушку за этим. И самое ужасное, это бездеятельность, которую она ощущали. Жаде хуже той эмоциональной рискованности к человеку, который не может испытывать эмоции. - потому что мы обе женщины, а ты несоверщеннолетня. - сказала она выжыхая серые клубья полупрозрачного дыма. - Это незаконно. - Но это не мешает вам любить меня. - Нет. Не мешает. - Даже факт ежедневной боли. - она прищурила глаза, будто всматривалась. - Даже он. - Почему? - пресно спросила она. - Потому что глядя на тебя я понимаю, что я могу чувствовать и я рада этому. Девушка снова повергула голову в сторону, выражая так вопрос, который не могла и не хотела передавать своими глазами и тупыми выражением лица. Они общались около года и за это время у Шарлотты появилось много приоритетов, как, например, тот что Сэм перестала играть с ней в "живого человека" и эмитировать чувства, она стала делиться с ней своими мыслями и даже гулять. Было пару моментов, когда глядя на Шарлотту Сэм пыталась повторять какте-то её поведенческие признаки. Нет, это не было копированием. Это была та ступень жизни мисс Уиллкинс, когда она пыталась стать человечной. Изменить себя имитируя эмоции и чувства испытываемые в стандартных для людей ситуациях. Но ничего не вышло. "Как бы я не старалась" - сказала она тогда, сев рядом с Шарлоттой на диване. - " я не смогу заставить себя делать то, на что мой мозг не способен. Я неизлечимо больна и с этим ничего не подеоаешь" Шарлотта тогда причмокнула губами и ответила: "Ну у тебя хотя бы не рак" "Я бы не страдала так, как страдают они" "Да" На самом деле, с Сэм было легко. Шарлотта не была спецом во всех этих трогательный высказываниях и поддерживающих фразах. Ей легче было этого избегать, но с Сэм всё было иначе. Ей можно было говорить, что думаешь и она не обижаться какой бы жестокой не была эта правда. Она старалась смотреть на ситуацию объективно и в большинстве случаев, у неё это получалось. - Но это тоже делает тебя больной. - она затянулась еще раз и потушида половину сигареты о паркет. - Мы все больные. Разве нет? Она кивнула. Шарлотта снова перевела взгляд на ладонь, с которой уже наполовину свисал испачкагный местами в крови бинт. Она потянулась к нему, что бы всё-таки закончить. - Что ты почувствовала? - Тепло. Сильное тепло. Не приятное тепло. - Но ты не остановилась пока я не пришла, - печально заметила Шарлотта уже заканчивая. - Мне было интересно... И как же сильно Шарлотта хотела попросить её больше так не делать, но она знала, что все её слова будут указаны в пустую. - Не стоит делать всё, что тебе интересно... - Так Патриция говорит моей сестре. - Так всегда говорят маленьким детям, когда хотят их уберечь. Шарлотта затянула бинт и откинулась назад, опираясь на левую руку. Тлеющий бечик делал совсем рядом с большим пальцем и почувствуй сейчас приток боли, она бы не хотела останавливать его. - Что хуже? - вдруг спросила она. - чувствовать или не чувствовать? Первое, в отличии от второго, приносит не мыслимую боль, и эта боль заставляет людей делать ужасные вещи как с собой, так и с другими. - То что ты понимаешь, что это ужасные вещи - большой прогресс. Сэм это проигнорировала. - Без примитивных чувств, твой мозг не забит лишним, и люди могли бы свободно мыслить. И может, не разрушать всё вокруг себя. - Возможно, - кивнула Шарлотта, переведя взгляд на винтовую лестницу позади Сэм. Там никого не было, но всё то время, что она здесь, её не покидали ощущение, что вот-вот кто-то спуститься и влезет в их разговор. Сломает сделанную кое-как идиллии и они больше никогда не вернуться к этой теме. - но эмоции и чувства это составляющая часть каждого человека. Она делает нас людьми. Чем-то плохим на людей. Сострадание, любовь, страх- всё это жуткие эмоции, которые соответственно приносят много боли, но не испытывая её, ты не можешь понять какую боль приносить другому человеку. Эмоции прюревращают наше примитивные существование в жизнь, дают цель, пусть и глухую, а слвмест... - А что насчёт убийц? Начальников? Педофилов? Что ты скажешь об их чувствах? Не имей они их, не совершали бы, то что совершали. - Да. - она коротко кивнула. - Это однозначно плохие поступки, но с чего ты взяла, что люди бы не продолжали насиловать и убивать при отсутствии эмоций? Наоборот. Преступность бы возросла. Они не чувствую ничего, ни унижения совести, у них нет каких-то моральных рамок, принципов, а значит, они способны на что угодно. Чувства делают нас более управляемыми. Сэм замолочала, внимательно осматривая лицо женщины. На фоне тихо трескали дрова в камине, за окном валил снег. В отеле никого кроме Шарлотты и Сэм не было. Рождество нормальные люди отмечают со своими семьями, а не в бывших церквях среди незнакомцев. Мама Сэм, как и отец около часа назад уехали в роддом. Её младшая сестра гостила у тёти в Покипси. Этой ночью, в сочельник чета Уилкинс ждала пополнение. И все, кроме самой Шарлотты испытывали от этого не человеческий восторг. Ей было ближе, сидеть этой обычной ночью в гостинной отеля родителей с единственным человеком, который ей не омерзителен. "Чувства делают нас более управляемыми" Сэм внимательно рассматривала лицо женщины, изучая. Прекрасно понимая, что видит его не в первый раз. Сэм находился мисс Робинс довольно симпатичной, она привлекала её как человек в эмоциональном плане(скорее, Сэм была уверена, что это схоже с человеческой симпатией) и она думала, что будь немного человечней, немного правильней и "живее" у них могло бы что то выйти. Любовь и влюблённость, были теми чувствами, которыеивызываои у девушки интерес. Она не понимала природу чувств, но еще хуже понимала, как человек может быть зациклен на чувствах и эмоциях не только собственных но и другого человека. - Поцелуй меня. - вдруг сказала она и женщина непонятливо склонила голову на бок. - Зачем? - друг спросила она. - Потому что ты этого хочешь. - обыденно сказала она. - Это альтруизм или любопытство? - Любопытсво. "Причинять себе боль уже не интересно?" - подумала Шарлотта, но не решилась озвучить этого. И не потому что боялась оскорбить Сэм. Нет. Она не хотела произносить это, потому что ей самой фраза была омерзительно. Только в силу того, кому она предназначалась. Шарлотта поднялась, оценивающим взглядом посмотрела на Сэм и подойдя очень близко склонилась к ней. - Означает ли твое любопытство то, что ты тоже этого хочешь? Сэм задумалась. - Куда ты? - вдруг сказала она, когда опомниламь и обнаружила женщину на лестнице. - к себе. - спокойно ответила женщина. - Это значит нет? - Это значит, я не буду делать того, что не хочешь ты, пока ты мне об этом не скажешь. Сэм была сбита с толку. - Моя просьба разве не означает согласие? - Ты так и не ответила хочешь ли ты этого. - она ступила на последнюю ступень и продвинулась вдоль перил. - спокойной ночи, Сэм. Обращайся, когда определишься.