Выходной

      Прошло примерно полтора месяца после того случая в закрытой от всех ау, который полностью поменял жизнь обоих существ. Вы не поверите, но то время, проведённое без магии, в компании своего злейшего врага, научило их не только понимать чувства, слушать и ладить друг с другом, но и воспринимать обязанности другого как часть круговорота в жизни. Инк принял то, что разрушение некоторых вселенных — это часть процесса перерождения энергии, из которой позже рождаются не менее прекрасные альтернативные миры. А Эррор наконец принял, что уничтожая всё подряд, он не сможет убить всё, что так сильно ненавидит. Наоборот, лишь помогает создавать что-то другое, не менее ему противное. И теперь, прежде чем уничтожить какой-то забытый всеми таймлайн, они советуются, проверяют, нельзя ли спасти и возродить его к жизни.       Конечно, так было не всегда. Были случаи, когда таймлайны разрушались на глазах у обоих скелетов, пока Инк пытался уговорить упрямого глюка, немного подождать, и в итоге ни один, ни второй не смог помочь миру восстановить свою былую красоту. «Признаюсь честно, победить его детское упрямство и сложившийся за годы характер практически невозможно. Это часто становится причиной наших споров и ссор. — Признался как-то Инк, когда мы встречались с ним в последний раз».       Но бывают дни, когда у них нет ни дел, ни споров о жизни и смерти, ничего. Эти дни можно считать «днями заслуженного отдыха», или же, как их называет Оши: «дни мёртвой скуки». И сегодня как раз один из таких дней. Оба скелета вышли на прогулку со своими питомцами, чтобы пройтись от одного края Анти-пустоты, до другого, поговорить о жизни, поделиться новостями. И как-то не важно, что они живут в одном доме и спят в одной кровати. — А НУ СТОЙ, ОШИБКА КОДА, ИНАЧЕ Я ТЕБЯ ЗАМОРЮ ГОЛОДОМ ДО САМОЙ СМЕРТИ!!!       Крики Эррора могли слышать во многих альтернативных вселенных, и, возможно, у некоторых версий Санса уже полопались несуществующие барабанные перепонки. Эррор сломя голову нёсся за большим чёрным нечто, что тащило в зубах его глючный тапочек. Но не мог догнать, потому что коротковатенькие ножки у скелетика никак не могли сравниться с мощными лапами существа, предназначенные для длинных прыжков и быстрого перемещения по громадным сугробам, что уж говорить о плоском пространстве Анти-пустоты. Но Эррор не сдавался, бежал следом и проклинал эту чёртову малявку о том, что она вообще родилась на свет и пророчил ей самое ужасное будущее, на привязи и в будке меньше черепушки Инка. Последний, кстати, стоял в стороне и помогать своему друг как-то не особо спешил, почёсывая какого-то крылатого зверька у себя на плечах за ушком. Только кидался какими-то издевательскими фразочками по типу «Давай, Оши, ты всё сможешь!» или «Ты её почти догнал, обеими руками хватать надо!». На что глюк только огрызался.       Наконец, спустя несколько десятков неудавшихся попыток, ему удалось поймать цепь, которая крепилась к красному ошейнику с шипами на шее у твари, и потянуть её на себя. — А ну, стоять, я сказал! — Командирским басом прогремел голос Оши, но и это не сработало. Вместо того, чтобы послушаться, существо применило всю свою силищу и потянуло своего хозяина вперёд.       О, как Инк смеялся, когда беднягу Эррора таскали по «полу» Анти-пустоты, словно привязанный к цепи мешок картошки. А то, как он матерился — и вовсе можно считать новыми видом искусства.       Но долго это продолжаться не могло. Вдоволь насмеявшись, Инк создал портал рядом с собой, а его выход — прямо по траектории бега зверя. Существо, физически не успевая остановиться, влетает в портал, пролетает мимо Инка, ну, а тот действует по инстинктам: прыгает в бок, затем обратно, хватает цепь выше рук Эррора и рывком тянет на себя. От первого рывка оно остановилось, ну, а от второго, вместе с силой очухавшегося Оши, и падает на спину, подняв лапки к верху, будто вовсе ни в чём не виновато. — Ух, неделю тебя кормить не буду, чёртова скотина! Сколько раз я говорил, что тебе нельзя просто так бродить по Анти-пустоте, ещё брать мои тапки как жевательную резинку?! — Глюк никак не мог перестать ругаться, выплёскивая весь скопившийся за неделю гнев, а заодно и пригрозил шалунье своим же чёрным тапочком. — Не, ну ты видал? Третья пара за месяц! С этой Пинки одни расходы, чтоб её Найтмер ночью загрыз! Вот почему твоя животина такое не вытворяет?! — Потому что моя, как ты выразился, животина, не плотоядный хищник из почти разрушенной АУ, — не без смеха ответил Инк, и ещё раз почесал своего питомца на плечах под горлом. Зверёк издал что-то среднее между урчание и птичьими трелями. — Кошки тоже, вроде, должны точить когти об мебель… Насколько я знаю. У Феллов ведь есть Коготь смерти, — проворчал Глюк, пока привязывал длинную цепь Пинки обратно к её домику. — Но кроме Пинки в нашем доме погром не устраивает. — Так Блот не просто кот. Это Львиноптицекрыс! И в отличии от твоего демоноподобного зверя, мой хотя бы не убивает всё, что движется.       А пока скелеты снова спорили, между делом питомцы тоже не дремали. Пинки, уже привязанная к своему домику, гипнотичным взглядом беззрачковых глаз пялилась на необычную кошку, что сидела на плечах Инка, как на подлокотнике удобного кресла. Вернее, только с виду это был рыжий и пушистый кот: на пухлые бока у него складывались разноцветные крылья, маленьким, но мощным клювом Пинки не раз уже получала по своему длинному во всех смыслах носу, а лысый крысиный хвост недовольно метался из стороны в сторону, как бы предсказывая намерения своего хозяина. И шерсть, и разноцветные пёрышки встали дыбом, когда Пинки сделала несколько шагов к коту и потянула свой любопытный нос прямо к нему. Блот шипел, предупреждал, а потом не выдержал и хорошенько вдарил ей по носу когтистой лапой. Пинки завизжала, кот зашипел громче, но зато скелеты перестали ругаться и оттащили питомцев друг от друга подальше, пока они и вовсе не сцепились в драке. — Инк, твою мать, нам нужно отсюда свалить! Иначе я не вынесу всех этой чертовщины со зверями! — Согласен, — кивнул художник, снимая со своих плеч крылатого кота. Мысленно подметил, что пора убирать привычку постоянно брать его на плечи, если он не хочет каждый вечер вычёсывать из своего шарфа рыжую шерсть. — И у меня, кажется, есть идея, где мы можем ненадолго уединиться. — Где?       Без лишних слов и объяснений, художник достал из-за плеча свою верную громадную кисть, провёл ею по пространству и создал портал. Магия только-только раскрыла проход между мирами, но из дыры уже тянуло знакомым холодом, пронизывающим до мозга костей. — Подожди, что, прямо сейчас? А как же эти ребята? — Эррор попятился назад, когда скелет напротив протянул ему свою руку. Ему не очень-то хотелось оставлять двух враждующих существ в одной Анти-пустоте. — Да ладно, не думаю, что они загрызут друг друга за пару часов. У нас в кое-то веке выдался выходной, ПиДжи под присмотром. Ну же, такой шанс упускать нельзя!       Инк снова с не меньшим энтузиазмом вновь протягивает глюку руку, с его привычной улыбкой от скулы до скулы. Ошибка несколько секунд смотрит то на него, то на руку, то переводил взгляд на Пинки и Блота, которые, вроде как просто смотрели друг на друга и драться не собирались. В мыслях ещё спорили противоречия, но… Он осторожно, как в первый раз, берёт ладонь Инка и с чувством предвкушения идёт следом за ним.       Портал привёл их в другой мир. Снова снег по колено, мороз, неприятный и жгучий холод, а деревья вокруг покрыты сверкающим белым покрывалом. Ветра совсем не было, тишина заглушала все посторонние звуки, даже собственные шаги не было слышны так отчётливо, как скрип падающего с веток снега. В этот раз мир приветлив и благосклонен, не то, что в прошлый, когда два скелета чуть не замёрзли насмерть в первый же день пребывания в суровой альтернативной вселенной. — Ты что, серьёзно привёл меня сюда? — Эррор не мог не спросить первым, когда обернувшись, узнал среди кучи деревьев припорошённое снегом озеро. А над ним красивым ореолом, по змеиным узором веток, развешены разноцветные гирлянды. Для освещения и уюта их импровизированного катка. — Почему бы и нет? Ты обещал мне покататься, помнишь? А обещания надо выполнять! — Инк даже достал две пары коньков (откуда только их взял? Секунду назад не было), широко улыбаясь. И влюблённый по макушку в эту улыбку разрушитель АУ не мог ему отказать.       Сперва пришлось обуть коньки. Для Инка, который когда-то уже катался на таком, проблем с тугой шнуровкой не возникло. А вот для Эррора правильно зашнуровать оказалось целой проблемой. Вроде бы, обычные шнурки, надо завязывать как на кедах, но тогда ноги превращаются в две неваляшки и на таких не то, что кататься, стоять невозможно. На помощь пришёл Инк — перешнуровал, завязал как надо и пытался сдержать смех, когда Оши шипел или жаловался, что затягивают слишком туго. Уж слишком уморительно выглядели его жалобы.       И вот, с пыткой обувания коньков покончено, можно вздохнуть. Но Эррор не знал, что самое страшное и самое интересное у них только впереди.       Первым на лёд вышел художник. Выехал, сделал пару переворотов вокруг своей оси, чтобы вспомнить, как вообще ехать на коньках, а затем красиво и грациозно остановился, ожидая, когда на лёд выйдет его очаровательная глючная принцесска. — Я сам, — рыкнул, когда Инк предложил свою помощь. И был уверен, что справится сам с этой задачей.       Первый шаг на лёд. Вроде всё хорошо, ноги больше не шатаются, и падать он не собирается. Второй шаг, обе ноги на льду и снова успех, колени лишь слегка подрагивают, но стопы не намереваются разъехаться в разные стороны. Он глубоко и облегчённо вздыхает, судорожно вспоминает, как этот чернильный придурок смог так легко и просто смог ездить по льду на ножах. «И кто вообще додумался привязать к ступням лезвия ножей?!» — Промелькнула здравая мысль в голове, и Оши вздохнул, успокаиваясь. — «Так, как он там делал? Ногу вперёд и оттолкнуться второй».       Эррор обернулся. Художник всё ещё стоит позади, улыбается и ждёт, пока он попытается сам. Что же, нужно хотя бы попытаться.       Глубокий вздох, затем он ступает левой ногой и правой нужно оттолкнуться… Только левая нога касается льда, как тут же уезжает куда-то вперёд. Эррор нелепо размахивает руками в поисках равновесия, коньки скользят по льду и он, не найдя никакой опоры, с громким треском всех своих костей падет в сугроб за своей спиной. Оттуда же слышится громкий отборный мат и проклятья в сторону Ктулхи. — Я почему-то знал, что всё так и получится, — Инк не мог удержаться от усмешки, осклабив зубы. Подал пострадавшему руку, помогая встать на ноги и отряхнуться от прилипшего снега. — Как ты, чёрт возьми, на них стоишь так ровно?! Ещё и ездить умудряешься! — Терпению глюка постепенно приходит конец. Его начинает бесить практически полное отсутствие равновесия, то, что ему приходится цепляться мёртвой хваткой за рукав скелета — он смешно и злобно сопел носовым хрящом, когда сверлил взглядом свои коньки. — Ты слишком напряжён, Оши, — мягко начал Инк, — расслабься немного. Здесь важно не то, как ты оттолкнёшься, а то, как будет стоять нога. Поставь их прямо… Нет, сведи носки… Нет же, просто поставь их прямо. Да, вот так. А теперь просто отталкивайся ото льда.       Инструктор из защитника альтернативных вселенных был не важный, но обучить одного упрямого и злого скелета ему как-то удавалось. Первую попытку они вместе чуть не упали, но так же вместе смогли устоять. Дальше всё шло более гладко — смотреть на то, как Инк перебирает ногами, сосредотачиваясь только на движениях, гораздо удобнее понимать и повторять. Эррор даже не заметил, как его осторожно взяли за талию, чтобы было удобнее придержать в случае падения. А может быть, Инк просто хотел таким образом показать свою заботу к возлюбленному. Не только же Эррор должен оказывать знаки внимания.       С тех пор, как Глюк поделился своей душой с ним, всё изменилось. Абсолютно всё: их жизнь, мировоззрение, чувства друг к другу, их работа. Столько всего прошло, столько всего пришло за этот месяц, что даже не верится в это. Инк помнит то время, когда они решали судьбу альтернативной вселенной, из которой выбрались полуживыми. Как они доставали Пинки из её подвала. Как он сам нарисовал себе того очаровательного зверёныша-химеру, живого и ласкового. Как необычный котёнок приживался новой семье. Как Эррор переезжал из своей Анти-пустоты в уютный домик Инка — эта история вообще как отдельный случай из жизни, больше похожий на анекдот. И осознание того, что Эррор больше не злой. По крайней мере в том аспекте, в каком все привыкли его видеть.       Сложнее всего было объяснить это другим Сансам. Те, кто знали и помнили в глючном только самое плохое, осудили и не смогли принять ни их союза, ни «доброту» разрушителя. Другие отнеслись с презрением и терпением. Третьи, вроде как приняли, но недопоняли. Впрочем, у них ещё целая вечность для того, чтобы понять самих себя, переосмыслить всё и убедить в этом других.       Инк даже не заметил, как ушёл в свои мысли. И теперь их своеобразный дуэт ведёт Эррор, тоже погружённый в своеобразный транс — он смотрел двумя своими фарами на лёд и отталкивался с Инком в одну ногу. Художник улыбнулся. Секундой позже он осторожно, чтобы не нарушить момент, стал отпускать и отстраняться от него. Постепенно, осторожно, словно боялся его «разбудить». И у него почти получилось. — Э, стой, ты куда.!       «Транс» Эррора прервался и он тут же забыл, как двигать ногами, чтобы ехать. Схватился за ближайшую опору, за Инка, мёртвой хваткой, навалившись на него всем телом. Художник, не ожидавший внезапно навалившегося веса и грохнулся вместе с ним в ближайший сугроб. БУМ! БАБАХ!!!       В воздух взлетели тысячи снежинок, падая на упавших скелетов. Секундное затишье, после которого вся поляна разразилась громким смехом обоих и перекрикиванием каких-то комментариев. У кого-то жутко болит копчик, у кого-то локти, но от этого становилось только смешнее. — Ну, блин, Эррор, ну как так получилось? — Сквозь выступившие от смеха слёзы, прохрипел художник. — Ты же хорошо ехал, что за меня опять вцепился? — Я бы грохнулся черепушкой об лёд! — Не менее хрипло, подавляя в себе глючный смех, ответил Оши.       Между ними возникает пауза. Ненадолго, потому что уже через пару секунд тишину светлого уголка прерывает голос Инка: — А помнишь, как мы обследовали чердаки тех домиков в этой ау? — О да, ещё бы! — Со смехом отозвался Ошибка. — Тебя тогда здорово напугала эта кукла из музыкальной шкатулки! — Ой, кто бы говорил! Сам испугался до дрожи в костях, когда заиграл тот патефон! — Не без издевки продолжил Инк. Но поёжился, стоило только вспомнить того уродливого чёрта из табакерки. — А ещё я помню, как ты до жути перепугался, когда увидел амальгама в одной из ужасных альтернативных вселенных. — Ты бы такого тоже испугался, скажешь тоже. У него зубов больше, чем у трёх Пинки вместе взятых! — Ой всё! — Посмеялся Инк и добавил: — Кстати, я так и не нашёл АУ, к которой принадлежат те двое. — Да? — Ошибка протянул это долго и тяжко, будто действительно заинтересован в этом вопросе. — Ага, — кивнул художник сам себе, — В это Ау, в принципе, много всего, что не относится к их коду…       Они лежали в снегу и ещё долго болтали о том, что было в прошлом. Заглядывать в будущее эти парни никогда не стремились, а вот вспоминать приятные моменты из прошлого было всегда интересно — когда вспомнишь что-то смешное, когда интересное. А бывали и случаи, когда вспомнишь ситуацию и не можешь понять, был ли это сон или действительность, а потом лежишь так же, в снегу, со своим бывшим злейшим врагом, и обсуждаешь его.       И смотришь в небо.       Среди белоснежных от снега веток деревьев проглядывалось звёздное небо. Да, это всего лишь кристаллы на потолке подземелья, но даже они выглядят как настоящие звёзды. Как самое прекрасное, что может подарить ночь. И даже свет фонариков гирлянд не может затушить этот яркий и ослепительный свет почти звёздочек. — Я люблю тебя, Эррор, — внезапно, после затянувшейся тишины, проговаривает Инк. Похоже, он не собирается вставать с нагретого на снегу местечка.       Снова между ними возникает пауза, во время которой Эррор не свойственно себе широко улыбается и чувствует, как внутри половинка его души стучит чуть чаще. — Я тоже тебя люблю, чернильный дурень.