Его великие помыслы

Его великие помыслы — вера в собственный разум. Вера чиста. Помыслы грязны. И колокол, рыдая священной водою, Омывает истоки волшебной мечтою. О мире, где дар — низшая кара — Исчезнет, затухнет церковной свечою За благодатную тишь и будущность рая. Пускай, даже своими делами он тело Низвергнет в пеплище ада, Вдохнет раньше срока могильного ладана. Он будет так быть за каждую жизнь, Что потянул за собою идеей на небо. И пускай, погибая, Не коснется ладонь его лица, Не согреет его чья-то слеза, Зазывая обратно к столу. И хоть родная кровь не вода, Он достанет рукою до Бога, Стоя лишь на деревянном полу. И вспыхнет безумием и сожжет с собой мир Одаренных немилостью божьей, Достигнет разумом мертвенно-бессловных зарниц. Самый великий из грешных. Физически жив. Душою умерший. Почивает когтистою лапой людей покаяние. Нет ему места, нет ему родины, Есть лишь изгнание. Светом отвергнут, иль свет он отверг? Что есть свет в его пониманьи? Нет четкой грани

зла и добра,

Ведь и днем небесные легкие

тень укрывают.

Нет ему ни солнца, ни тьмы, ни покоя — Пошел по скользящей, хлипкой тропе, Которая высится лишь в тишине его мыслей, дыханья и сизой щемящей тоски       по чувству любви и сострадания. Песнопения, фальшь — злободневная маска, отдушина и щит от соли Творца. Скинет — сгорят его глаза. Извинений его нарочито мало. Ему не простить. Его не простят. Имеет ли смысл тогда лгать? Ведь истина взглядов провидца есть Навь, В её пустынных, призрачных далях, Где грустил он ночами

еще человечный, живой и просторный,

Свободный, способный взлететь

до искристого моря,

Что подтачивает кости прошлых надежд. Сейчас уснул бы у тёмных волн,

забылся. Навечно. Навсюду.

Но вновь, устало вставая со стула, Поплетется по дороге с двумя сторонами. Ведь, быть может, раньше судьбу изживая, И его спицей боли смерть окропила. А теперь в тревожном молчании Яви       Свет его одиноко смеркает. Он захлебнется псалтырем, завидев конец. Смерть зайдет, и продрогнет его спина.

Лишь тогда

Вспоминаем, что мы лишь люди       И уйдем за прахом своим в никуда. И его прах не развеет сарма, Не примет его земля русского края, Не найдет в пустоте он свой мигающий свет. А если мудренным станут понятны его слова, Пойдут по его стопам и сойдут с ума,       Ведь хоть вера чиста,

но помыслы грязны.

И его начинания будут напрасны, И тогда бессмысленна жизнь его была. Потому как, стоя на табурете, он коснулся потолка, Думая, что столкнулся с замыслом Божьим.