***
Двалин смерил Торина взглядом, который, видимо, должен был выражать все его недовольство: плохой дрифт, плохой бой, рука «Дурина» с его стороны возвращалась на базу отдельно от самого «Дурина» — в общем, Двалин имел право злиться, и Торин не собирался ему в нем отказывать. Это никогда не помогало. Ему самому помогало навязаться техникам в подручные: будучи инженером по профессии, Торин не чурался ручного труда, а техники быстро поняли, что мужик он толковый, и не гнали. — Откуда ты здесь? Бильбо заморгал и поднял защитные очки на лоб, сидя верхом на оторванной руке «Дурина», распятой на свободном клочке пола между егерями. — А почему мне нельзя тут быть? — осторожно уточнил он. Торин пожал плечами: — Никогда не видел, чтобы те, кто помогает с броней, чинили егерей. — Я обычно не помогаю с броней, просто подменить на ночь попросили, — сообщил Бильбо сухо, и Торин нахмурился. Он никогда не хотел задевать, но редко мог иначе. Бильбо перевел дыхание и, кажется, решил сделать вид, что все ему простил, и спросил вполне дружелюбно: — Ты помогать или посмотреть? Бильбо был удивительный. Не в том смысле, что потрясающий, нет: просто Торин никак не мог взять в толк, что творится у него в голове и как он все еще жив. Потому что Бильбо, засовываясь по плечи в егеря так, будто собирался чинить его наложением рук, действительно его чинил — и при этом был неуклюжий и неловкий донельзя. Если бы не Торин и страховка, он разбился бы не меньше тринадцати раз за одну только эту послебоевую починку «Дурина», что уж говорить о более сложных и масштабных работах. Торин собирался пойти к Двалину и обедать, но Бильбо позвал его латать «Тауриэль», а потом и «Бродягу» с «Томом Бомбадилом», и Торин почему-то не смог ему отказать.***
До следующего явления прошло две недели; четвертая категория, кодовое имя — Азог. Они с Двалином не успели, и «Тауриэль» взорвалась вместе с Кили и Фили; Кили чудом выжил, но остался без ноги. На следующий день прибыл экипаж «Радагаста», уже четыре дня возвышавшегося неловкой громадой в своем углу, и Торин не пошел их встречать. Двалин не пошел тоже. Оказалось, почти никто не пошел — кроме Бильбо. — Торин. Торин. Торин, хватит меня игнорировать, поговори со мной, — настойчиво повторял он потом, когда Торин пришел латать «Бродягу» — и развернулся, как только увидел Бильбо на лесах. Тот соскочил, как всегда неуклюже, и Торин не смог позволить ему упасть; он мог сколько угодно презирать его суждения, но не давать же Бильбо из-за этого калечиться. Тот вцепился в него, стоило Торину поставить его на пол, и не отпускал, только смотрел умоляюще. Торин сдался. — Я не понимаю тебя. Неужели ты можешь смотреть на них после того, как видел Кили? Бильбо прерывисто вздохнул. — Ты не можешь их в этом винить. Будь они здесь вчера… — Фили был бы жив, — отрезал Торин, и Бильбо всхлипнул едва слышно, зажмурился, но не отпустил его локтя: — …ничего бы не изменилось. Кайдзю вцепился в них, вода попала в реактор, это произошло очень быстро. Если вы, «Бомбадил» и «Бродяга» не успели, почему ты думаешь, что «Радагаст» бы успел? Торин молчал, глядя мимо него. — И потом, — мягко продолжал Бильбо, выпустив его руку, — если я что и чту, так это закон гостеприимства. Каково им было — узнать, что они опоздали к такому бою всего на сутки, да еще и почувствовать, что все винят их в этом? Они и сами себя в этом винят. — Откуда ты знаешь? — Я говорил с ними, — пожал плечами Бильбо, как будто техники, болтающие с рейнджерами — самая естественная вещь на свете; они с Торином не в счет. — И я сказал им то же самое, что сейчас сказал тебе. — Спасибо, — кивнул Торин после продолжительного молчания и встрепал ему волосы. Бильбо под рукой улыбнулся солнечно, как в день их знакомства, когда помогал ему с броней. — Ты мудрее, чем кажешься. — Скажешь тоже, — буркнул Бильбо и потащил его обратно к «Бродяге».***
Бильбо уселся на край площадки рядом со спуском кабины «Бомбадила», и Торин уже привычно напружинился на случай, если он опять вздумает навернуться с высоты. Обошлось. Бильбо посмотрел на него снизу вверх и похлопал по металлу рядом с собой: — Чем ты занимался, прежде чем стать рейнджером? — Чинил мотоциклы, — фыркнул Торин, садясь. — А ты? — Читал книги, решал задачи. А потом пришел Гэндальф и сказал, что я должен помогать спасать мир, а не штаны у компьютера протирать. — Бильбо вздохнул и поднял защитные очки на лоб, чтобы потереть уставшие глаза. — Утром буду лазать по внутренностям «Дурина», сегодня не могу уже, больше напортачу, чем починю. Торин прищурился, глядя на синее забрало «Дурина», мерцающее в полумраке цеха. — Тебе надо больше спать. — Тебе как будто нет, — невесело усмехнулся Бильбо, разглядывая свои колени. — Вот спасем мир — и как выспимся все… месяц не проснусь. В спячку впаду, честное слово. — Он замер, прислушиваясь к мерной тихой поступи далеко внизу, почти неслышной — если бы не металлические полы и акустика, походка была бы бесшумной. Хмыкнул: — И только Арагорн все так же будет шляться по ночам между егерей. Пойду прогоню его, что ли. — Сиди спокойно, он залезет в «Бродягу» и там поспит. — Вы хорошо знакомы? — удивился Бильбо. Торин неопределенно повел плечом: — «Бродяга» и «Дурин» были егерями на Аляске с марта по ноябрь пятнадцатого года. Я, Двалин, Арагорн и Фарамир спали вповалку по очереди в «Бродяге» и «Дурине»: они на реакторах, в них тепло. — Погоди, Арагорн был рейнджером? — Бильбо заморгал. — Я… я не знал. — Он пережил двух со-пилотов. Третьего не захотел. Бильбо? Что с тобой? Бильбо сидел тихо-тихо, спрятав лицо в ладони, и размазывал слезы по щекам. Торин со вздохом сгреб его в охапку, позволяя плакать себе в плечо, и еще долго баюкал, пока он не успокоился окончательно.***
Четвертая категория, кодовое имя — Некромант. — Кого ты все время подменяешь? — нахмурился Торин, когда Бильбо протянул ему шлем. Ему не нравилось, что, работая чужие ночные дежурства по броне, Бильбо недосыпает свои и без того короткие перерывы, а еще почему-то претила мысль, что есть кто-то, о сне кого Бильбо заботится больше, чем о собственном. (И это не Торин.) Хотя Бильбо, кажется, о ком угодно заботился больше, чем о себе; иногда казалось, что вся база на нем одном и держится, рыжем и умилительно серьезном, потому что Бильбо успевал быть везде: лазал по побитым егерям, приводя их в божеский вид, торчал в рубке во время явлений, горячо спорил с яйцеголовыми, Элрондом и Линдиром, над их кайдзю-теориями. Торин как-то раз спросил, ест ли Бильбо в принципе, потому что понял, что ни разу не видел его в столовой — и Бильбо ответил что-то настолько неубедительное, что Торин взял за правило принудительно таскать его на обед. Двалин морщился, но молчал. — По-разному, — пожал плечами Бильбо, вешая ему нагрудник, и скользнул за спину, чтобы вкрутить хребет. — В этот раз Пиппина, он у Сэма вчера чуть броню «Радагаста» не попортил от усталости, благо, мы заметили вовремя, куда он паяльником лезет. Народу мало, все работают на износ, в итоге чувствуешь себя, как кусочек масла, который намазывают на слишком большой ломоть хлеба. Он шагнул от них и кинул быстрый взгляд на площадку с кабиной «Бродяги», будто с такого расстояния мог разглядеть, как там идут дела. Торин тоже посмотрел туда и увидел Арагорна, надевающего на Арвен шлем. Надел свой. — Берегите себя, ребята, — улыбнулся Бильбо, и Торин улыбнулся в ответ: — Нас всегда больше, чем кайдзю. — Двое, — понимающе кивнул Бильбо. — Трое, — поправил Торин, — я, Двалин и «Дурин». — Тогда уж четверо, ты и его за собой в дрифт таскаешь, как привязанного. Хватит языком чесать, завалим тварь — наболтаешься, — проворчал Двалин и первым шагнул в кабину; Торин замешкался, глядя, как Бильбо краснеет ушами и растерянно рассматривает свои натруженные ладони.***
Бильбо кинулся ему на шею, стоило им вылезти из «Дурина» (Двалин поморщился, как от кислого): Некромант пропорол им кабину аккурат между конн-подами, полметра вправо или влево — вернулся бы только один, так что Бильбо, понятно, перенервничал. Торин молча обнял его, крепко и бережно, притягивая ближе, Бильбо спрятал лицо у него на груди, затих, слушая сердце, и вдруг выпутался, рванул на себя голову как-то отчаянно — и поцеловал. Отпрянул испуганно, даже не дав ответить, спрятал глаза: — Боже, прости, я… я просто… я не знаю, я так испугался, я думал… — Торин положил ладонь ему на щеку, мягкую, без следа щетины, как у ребенка, и поток слов иссяк сам собой. Бильбо смотрел на него во все глаза, ждал, и не поцеловать его такого, ждущего, перепугавшегося за него, было невозможно.***
Торин подозревал страшное: ему не хотелось быть мнительным, но чем дальше, тем настойчивее казалось, что Бильбо подменяет парней с броней ради того, чтобы увидеть его перед боем. — Ты же в курсе, что можешь просыпаться по сирене и провожать меня, вместо того чтобы брать чужие ночные вахты? Бильбо поморщился, и Торин понял, что все-таки попал в точку. — Ну да… но я тогда единственный бездельник там буду, как зевака: все работают, а я так, помпонами помахать пришел… это как-то… фу. — По-моему, отлично, — пожал плечами Торин, привлекая его к себе; Бильбо льнул доверчиво и сонно — Торин давно заметил, что у него в руках он расслабляется и очень легко засыпает, и пользовался этим без всякой меры, заставляя его перехватывать по полчаса сна там и тут — хотя бы так. — Меня в этой ситуации устраивает абсолютно все: и ты с помпонами, и ты, спящий по ночам, а не страдающий ерундой. — Ну все равно… — пробормотал Бильбо уже не очень разборчиво, устраиваясь удобнее в кольце его рук; Торин тронул рыжие вихры носом, поцеловал макушку и устроил на ней подбородок: — Бильбо, там действительно все заняты и никому нет дела до того, есть там ты с помпонами или нет. — Нулано, — буркнул Бильбо уже совсем нечленораздельно и отрубился. Торин накинул на него форменную куртку «Дурина» и прикрыл глаза.***
Смауг высокий, красивый и чересчур умный. Торину это не нравится. — Признай уже, что ты просто боишься, что твой Бильбо предпочтет интеллектуала-белоручку парню из гаража с восемью классами образования, пойми, что это бред, и разожми булки уже, — советует Двалин, и Торин смотрит на него так, что они не разговаривают еще два дня. Бильбо беспокоится, что они поругались и у них могут быть проблемы с дрифтом, и Торин объясняет, что для них это нормально — молчать; дрифт в такие периоды у них тихий и чистый. Бильбо облегченно целует его в щеку и убегает — помогать Смаугу в рубке. Показывать Смаугу ангары. Знакомить Смауга с Элрондом и Линдиром. Торину хочется Смаугу врезать.***
Бильбо стучится в их комнату и просачивается мимо открывшего дверь Двалина с тысячью извинений: — Простите за вторжение, я на минуточку, мне… — Да не касается это меня, мужики, — отмахивается Двалин, собираясь выйти в коридор, и Бильбо отчаянно краснеет ушами: — Да нет же! Я к вам обоим! По делу! — и, удостоверившись, что Двалин остается и даже его слушает, начинает частить: — Я покопался в файлах и нашел вот что: у Дори и Нори с «Радагаста» есть еще брат, Ори, его не взяли в программу егерей, потому что он слишком слабый, но они дрифт-совместимы. Все трое. И мне пришла в голову мысль, я хотел спросить у вас, как у пилотов, насколько она стоящая: я думаю добавить «Радагасту» третью руку и конн-под. Придется перекроить кабину, но это должно того стоить: обзор триста шестьдесят, за счет распределения нагрузки так, что Ори достается только один манипулятор, он должен справиться, я посчитал, да и третья рука тоже не лишняя… все упирается в тройной дрифт и то, насколько удобно в дрифте, не знаю, иметь третью руку. Я хотел ваше мнение спросить. Торин и Двалин переглянулись. — Я бы попробовал, — неожиданно кивнул Двалин. — В егере все одно чувствуешь себя в чужом теле, так что третья рука погоды не сделает, а пользы от нее много. Ты голова все-таки, парень. А теперь я все-таки пошел. — Нет-нет, я уже убегаю, мне надо со Смаугом это обсудить! Спасибо большое! — крикнул Бильбо уже в дверях и смылся. Торин почти рычит, когда раздается странный звук: Двалин над ним ржет. Торин не уверен, что хоть раз в жизни слышал, как Двалин смеется, и вот, пожалуйста. — Да поговори уже с ним про это, — говорит тот, посмеиваясь, и все-таки выходит в коридор.***
Когда Бильбо пытается свалить у Торина с коленей, его терпение все-таки лопается с почти слышным звоном: — Твой Смауг что, развалится, если ты полчаса со мной побудешь? Бильбо замирает, моргая удивленно, и медленно возвращается в прежнее положение, устраиваясь у него в руках. Другое дело. — Нет, не развалится, — тянет он недоуменно, обнимая Торина за шею, и тот удовлетворенно притягивает его ближе к себе. — Погоди, ты что… Ты ревнуешь, что ли? — Нет, — отрезает Торин, и Бильбо смеется ему в висок: — С ума сойти, мне и в голову не пришло, что… И давно ты?.. — Нет, — повторяет Торин, но Бильбо, кажется, неинтересно, что он говорит: и так все понял. — Ну ты даешь, — выдыхает он так, что Торин просто не может на него злиться. — Хотя… Слушай, я только сейчас понял: я же действительно кучу времени с ним провожу. — Да неужели, — бормочет Торин, и Бильбо плотнее зарывается лицом ему в шею — кажется, ему стыдно. — Я не специально… Правда, работа просто, он же, считай, весь процесс курирует, я хотел побыстрее его в курс дела ввести, чтобы он мог нормально работать начать как можно скорее, и работал уже и работал себе. Сразу все, чтобы отделаться, понимаешь? Извини, что так вышло, я, наверное, должен был объяснить… — Все уже, забыли, — вздыхает Торин и тянется к нему. Бильбо перебирает волосы у него на затылке, и хочется, чтобы он остался так и продолжал — хоть всю жизнь. — Я уже по привычке, по-моему, все на «после победы» откладываю: высплюсь потом, почитаю потом, отъемся тоже потом, а сейчас все упихиваю по максимуму, чтобы побыстрее — мало ли, когда явление, когда конец, Элронд что-то такое прогнозирует, но все равно непонятно, когда догонит, и я так не хочу, чтобы в этот момент оказалось, что я что-то недоделал, не успел, подвел. — Бильбо укладывает голову ему на плечо, и Торин накрывает ее ладонью, зарываясь пальцами в рыжие вихры. — Это не только твоя ответственность, Бильбо. — Ну да… но нет. — Бильбо вздыхает. — Слушай, у меня к тебе просьба такая… ну… — Говори уже, — хмыкает Торин, и Бильбо жмется крепче, как будто боится, что он оттолкнет: — Я поспать хотел с тобой. Я не знаю, почему, но один я не засыпаю почти, а с тобой вырубаюсь на раз-два. Можно? Не буду мешать? — Можно, конечно, — улыбается Торин. — Неужели поспишь наконец-то, так бывает, оказывается. — Да ну тебя, молчал бы, — фыркает Бильбо и тянет его на себя. Двалин замирает в дверях, глядя на них, растянувшихся на верхней койке Торина: они с Двалином оба широкие, и будь Бильбо хоть чуточку крупнее, стало бы тесно. — Вы сейчас серьезно, — хмурится Двалин. — Другого места не нашли? Отбой скоро, и я собираюсь тут спать. — Мы тоже спать собираемся, хватит ворчать, — обрывает Торин, не давая встрепенувшемуся Бильбо заговорить. Тот оскорбленно отворачивается. — Будете мешать — выгоню к черту, — предупреждает Двалин, и Торин закатывает глаза: — Ты в курсе, что единственный в этой комнате храпишь? Двалин только отмахивается. — А что ты сделаешь, когда все кончится? — спрашивает Бильбо, подперев щеку кулаком. Торин задумчиво смотрит в потолок. — Волосы отращу. Из-за брони обрезать пришлось. — А что, очень длинные были? — заинтересованно поднимает голову Бильбо, и Торин проводит пальцем себе по середине плеча: — Вот такие где-то. — А я бороду нормальную и татухи добью наконец-то, — подает голос Двалин откуда-то снизу. — Это тоже, — соглашается Торин. По лицу Бильбо очевидно, что ему безумно интересно посмотреть и на волосы, и на бороду, и на татуировки, но он сдерживается. Говорит: — А я… — Выспишься, — встревает Двалин таким тоном, как будто уже задолбался это слышать. А может, и правда. — Ну это само собой, меня Торин убьет, если я не посплю после этого, — отмахивается Бильбо. — А вообще-то я хотел сказать, что посажу дуб. У себя, дома, в Йоркшире. Мне подарил желудь экипаж «Теодена», когда я в Южно-Сахалинске работал, еще до Манилы. — Так ты англичанин, — тянет Двалин уже сонно. Выключается свет: отбой. — Вот что с тобой не так. — Все с ним так, — одергивает Торин, и Бильбо благодарно целует его в уголок рта и сворачивается под боком. Слушая, как он тихонько сопит во сне, Торин и сам как будто спит спокойнее.***
Двойное явление, четвертая категория, кодовые имена — Денетор и Ангмар. Элронд, похоже, прав, и это самая отвратительная новость из последних. Они ждут «Фродо» вместе с экипажем со дня на день, и это явление настолько невовремя, насколько может быть: без «Тауриэль», с которой «Дурин», «Бродяга» и «Бомбадил» привыкли работать в комбинации, с необкатанным трехруким и трехпилотным «Радагастом», не успевшим толком пройти все тесты, еще и пилоты «Бродяги» оба на больничном, а сам «Бродяга» только-только долатан, но не проверен. Их два с половиной, а это и для одного-то кайдзю четвертой категории довольно плохо. Обходится: с «Радагастом» все в полном порядке и даже лучше, он заваливает Денетора почти в одиночку, пока «Дурин» и «Бомбадил» разбираются с Ангмаром, правда, не очень удачно: «Бомбадила» разрывает пополам, и «Дурин» может только добить Ангмара, но не может помочь. Их спасательные плоты подбирает «Радагаст». Ори, Дори и Нори громко восторгаются тройным дрифтом и полным обзором, и Бильбо неожиданно становится героем дня; он к такому не привык, поэтому исчезает куда-то, даже не успев добраться до Торина. Тот не в обиде: вокруг было очень много народу, и Бильбо наверняка просто застеснялся. Торин находит его в «Бродяге» вместе с Арагорном; тот молчит, осматривая кабину, и Торин не обращает на него внимания. Бильбо оглядывается на Арагорна, а потом плюет и обнимает Торина крепко-крепко и не отпускает долго-долго, хотя он всего-то подвывихнул неведущее запястье — спасибо Двалину, его-то ручища выдержала, а Торину пришлось на старую травму сухожилий. — Хорошо хоть сразу к Эовин сходил, — буркнул Бильбо, рассматривая повязку. — А то зная тебя, мог вообще притвориться, что ничего не случилось. — Ты бы расстроился, — пожал плечами Торин, и Бильбо улыбнулся ему солнечно, ласково — Торин обожал, когда он так улыбался.***
К экипажу «Фродо» все, наученные горьким опытом, претензий не имели; тем более, они потеряли егеря, а не рейнджеров, а «Фродо» можно было считать отличной заменой. Никто и при более благоприятных обстоятельствах не отказался бы заменить «Бомбадила» первого поколения, остававшегося на ходу разве что титаническими усилиями Бильбо и всеобщими молитвами, на «Фродо» — на минуточку, шестого поколения. Брендибаки бросились к Бильбо, как к родному, и Торин с трудом вспомнил, что они друг другу кузены какого-то там колена. В какой момент он стал реагировать так на примерно кого угодно рядом с Бильбо?***
Бильбо проснулся первым — Торин заподозрил было его в том, что он опять не спал толком, но тот так натурально тер заспанные глаза и зевал, что не поверить было сложно. Двалин тер лысину, протягивая Торину свою куртку, и Торин так же молча подал ему свою. Бильбо не знал ничего про то, как они привыкли собираться, но удивительным образом не мешал, его было не слышно и не видно, только тепло угадывалось плечом там, где он шел, на полшага позади. И это тоже было правильно. Потому что все остальное решительно правильным не было: тройное явление третьей, четвертой и пятой категории, кодовые имена — Саруман, Саурон, Мелькор. Кто такое вообще придумывает? «Радагаст» и «Дурин» в порядке, но не сработаны, с «Фродо» никто из них не знаком и в помине, а из пилотов «Бродяги» на ногах только Арвен, а значит, «Бродяги» у них нет. По крайней мере, так думает Торин, пока не видит Арагорна в броне. А это значит, что бой действительно последний. «Радагаст», окрыленный позавчерашним успехом и новыми возможностями, лезет к Саурону один, игнорируя и Торина, и Арагорна. Тварь раздирает его на куски, пока «Дурин» и «Бродяга» занимаются (пытаются заниматься) Саруманом и Мелькором — и ничем не могут помочь. «Фродо», на всех парах несущийся к разлому, всаживает в Саурона всю свою батарею — с поразительной точностью, но слишком поздно, — и воду заволакивает кислотным синим. «Дурин» и «Бродяга» остаются два на два с кайдзю третьей и пятой категории, и Торин слышит Арагорна: — Разберитесь с Саруманом, пока мы держим Мелькора, и подключайтесь. Они с Двалином как раз отрывают Саруману голову, когда Мелькор неожиданно бьет ЭМИ — и «Фродо» замирает у самого разлома, будучи единственным не аналоговым из оставшихся. — Идите к «Фродо», мы держим, — говорит динамик голосом Арагорна, и Торин никогда не слышал у него тона спокойнее. Это значит две вещи: во-первых, они с Арвен действительно держат Мелькора. Во-вторых, они собираются его держать до последней секунды, даже если это их убьет. А секунд, учитывая пятую категорию Мелькора и состояние «Бродяги», не так много. Они быстро понимают, что оторвать бомбу от «Фродо» гигантскими егерскими лапами, не повредив ни то, ни другое — нереально. Двалин думает о том, чтобы отчекрыжить «Фродо» башку — эвакуационная система не работает, а пацанов надо как-то спасать, — и кинуть «Фродо» в разлом вместе с бомбой, и Торин с ним согласен. Они сворачивают «Фродо» кабину, быстро переворачивая ее вверх ногами: из разлома идут пузыри и выныривают две фигурки без брони, уже в одних комбинезонах — сообразили, молодцы. «Дурин» доталкивает их на поверхность, и Торин очень надеется, что давление их не убьет. Они налегают на «Фродо» всей массой, когда в динамик начинает орать Линдир — и оказывается, что мало просто спихнуть в разлом «Фродо», нужно спихнуть еще и труп кайдзю. Почему он не мог сказать этого минутой раньше, когда «Фродо» еще можно было удержать на краю? Решение они принимают одновременно — они находятся друг у друга в головах, в конце-то концов, — и пока Торин ведет «Дурина» к ближайшим ошметкам, краем глаза замечая вдалеке груду железа и плоти, оставшуюся от «Бродяги» и Мелькора, Двалин проверяет их спасательные плоты. — Пойдем спасем планету, чего уж там, — ворчит Двалин, и они шагают в разлом.***
Бильбо не отпускает его очень долго, и Торин садится прямо на пол, прямо в броне — у него нет сил стоять на ногах, выдерживая еще и половину его веса, но Бильбо ревет, и отпустить его Торин не может тоже. — Все нормально, — шепчет он. — Все хорошо, все кончилось. — Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста, никогда больше так не делай. — Я надеюсь, не придется, Линдир же сказал, мы с ними разделались. — Бильбо шмыгает носом и отстраняется, глядя Торину в лицо. Поджимает губы, сглатывает. — Все равно не делай. — Не буду, — обещает Торин, привлекая к себе его голову и утыкаясь лицом в вихрастый висок.***
Вопрос «и что теперь?» настигает их не сразу: для начала они действительно спят беспробудно трое суток, потом еще столько же восстанавливают режим — Торин следит, чтобы Бильбо ел трижды в день и спал, как нормальный человек. Тот расцветает — то ли от заботы, то ли от здорового ритма жизни, — из-под глаз исчезают глубокие тени, цвет лица становится живее, даже рыжие волосы как будто блестят ярче. Арагорн почему-то жив — и никто не хочет спрашивать у него, что же все-таки случилось, пока «Дурин» разбирался с «Фродо»; все равно ни «Фродо», ни «Дурин», ни «Бродяга» восстановлению не подлежат — да никому и не нужно их восстанавливать. Торину Арагорна искренне жаль: потерять третьего со-пилота, еще и собственную невесту, но выжить самому. Врагу не пожелаешь. Им всем приходится жить с последствиями. Кили разъезжает по базе в коляске и шутит со всеми, кого встречает; Торин не знает, делает он это, спасая от одиночества других или себя. Брендибаки, валяясь с пятью переломами на двоих, весело переругиваются друг с другом и поют какие-то песни; им явно никто не нужен. Эовин, раздобыв где-то тату-машинку, набивает всем желающим крылатое Смаугово «Сегодня мы отменяем Апокалипсис», и Двалин уламывает ее добить ему татухи. Бороду он уже начал отращивать. Торин пытается было таскать Бильбо с собой на всякие приемы и вручения наград, но тот, согласившись один раз, открещивался все остальные. Торин не может его заставлять, тем более, он, хитрец, все время говорит: посплю, пока вы в отъезде, и как с этим можно спорить? Тем не менее, база закрывалась, и всем нужно было куда-то себя девать, возвращаться, встраиваться в давно забытую мирную жизнь. Это вызывало вопросы. Двалин на удивление спокойно ждал, пока Торин разберется с Бильбо — вернее, соберется с силами разобраться с Бильбо — и либо решит возвращаться с ним в Норвегию, либо попрощается и рванет куда-то еще. Но Торин почему-то тянул и тянул, и в итоге Бильбо поднял эту тему сам: — Я не хочу с тобой расставаться, — просто сказал он. — Как ты на это смотришь? Я изумительно готовлю, кстати, если ты не знал. Торин смотрел на это исключительно хорошо. — Здорово, — улыбнулся Бильбо и взял его за руку. — Смотри, у нас есть несколько вариантов. Можно поехать в Англию, ко мне в Йоркшир, но мне кажется, тебе там не понравится. Можно к тебе в Норвегию, если ты, конечно, не против и вообще… Ну или в любое другое место на нейтральной территории. — А как же твой желудь? Ты разве не хочешь домой? — Бильбо пожал плечами на удивление равнодушно. — Меня там никто не ждет. Когда я принял предложение Гэндальфа, то закрыл все дела, знал, что могу не вернуться, а я страсть как не люблю что-то незавершенное. А желудь… я хотел посадить его дома, как напоминание. Но дом может быть в любом месте, разве нет? Там, где сердце. — Я хотя бы знаю английский, ты-то не говоришь по-норвежски… — Er du sikker? — невинно распахнул глаза Бильбо. — Я способный. И если ты просто ищешь повод не брать меня с собой в Норвегию, то скажи это прямо, хорошо? — Я не ищу поводов, я проверяю, что тебе будет хорошо там, — хмурится Торин, и Бильбо тянется к нему сам: — Мне будет хорошо с тобой. А место не так важно.***
Дубок пророс, и Бильбо поставил вокруг него заборчик: рядом с многоквартирным домом места не нашлось, и они выбрали пустырь недалеко от мастерской Торина, а там был риск его затоптать или переехать. Готовил Бильбо и впрямь изумительно — а еще сам он был удивительный. И да, на этот раз — в том смысле, что потрясающий.