Муза

У Арчи какой-то сдвиг по фазе. Губы пахнут кленовым сироп, а в душе тянут неправильные чувства. Эндрюс, кажется, тонет в этом сиропе, только спасаться не хочет. Рыжий-рыжий мальчик музыку рыжей девочке пишет, разве не хватает объяснений? Арчи с Шерил не хватает только времени и воздуха. Блоссом что-то типа своеобразной музы, бессердечной и поломанной. Арчи пойдёт, а муза не жалуется, принимает неуверенные поцелуи и бархатные строчки. Арчи сочинеяет, и это впервые идёт так легко, муза льстится и сидит на его коленях. Шерил же сломанная, только притворяется, держится на последнем дыхании, ведь Эндрюс помогает колоссально. Тем как прижимает к себе, гладит по хрупким плечам, шепчет-шепчет слова любви. Шерил верит отчаяно, но сама ни слова вымолвить не может, только ведь она муза, ей простительно. Эндрюс шаг назад делает, Шерил спит почти в его объятиях, такая ранимая, живая. — Не уходи, прошу, — тихо-тихо, с надрывом. Для Арчи, как самое лучшее признание в любви. Сводит с ума, срывает стоп-кран. Эндрюс, кажется, ради Шерил и запаха сиропа готов на всё. Рыже-алая девочка в мечтах такая же дикая, только его окончательно и бесповоротно. Арчи ведь единственный перед кем душа настоящая, Блоссом прижимается к рыжему мальчику поближе. Она ведь сломана-поломана, притворяется только. Но с Арчи легче, правда, как под спасительным эликсиром, где-то в сумашедшем доме. — Люблю, — шепчет он. — Нуждаюсь, — тихо-тихо, на выдохе, — только в тебе. У Арчи рыжая девочка с проблемами (сломанная муза) и любовь к ней. Эндрюсу ведь не привыкать жить спокойно, справится. Только бы девочка шептала нежные слова и окутывала кленовым сиропом.