Зеркало

Дождь хлынул за окном неожиданно. С утра было ясно, хоть и морозно, а через пару часов поднялся ветер, который совсем скоро нагнал облака. Еще через пару часов мягкие облака превратились в серые кучные тучи. Аой надеялся на быстрый ливень и остался ждать внутри офиса. Но и на этот раз погода решила с ним поиграть. Прошло уже пять часов с тех пор, как с неба полился первый слабоватый дождь, а конца и видно не было. Не лето же, почему такой ливень? Осень на календаре. Должно быть сухо. Но Аой сидел и ждал до последнего, расположившись в глубоком кресле — занял самое козырное место. Рейта недовольно пристраивал свою задницу во впадинах на диване и никак не мог пристроить одно полужопие, когда находил идеальное место для другого. Руки снова закурил. Вокалист выглядел спокойным, но на самом деле тот факт, что он курил не переставая, выдавал в нем максимальное беспокойство. Все дела накрылись из-за этого чертового дождя. Аой еще раз посмотрел в окно, медленно повернув голову. Он настолько привык к этой дикой дроби капель, что ему показалось, что она исчезла, и он решил убедиться, что и дождь резко прекратился. Но не очень на это надеялся. Рейта смирился и просто лег на спину, уставившись в потолок. Воздух все больше наполнялся сигаретным дымом. Открыть окно — продует всех, да еще и дождь зальет подоконник и, скорее всего, пол. Кай и Уруха застряли по пути. Один в пробке, другой по пути зашел в магазин, а когда вышел, не смог вернуться к машине, поэтому вынужден был остаться и переждать дождь в круглосуточном супермаркете. Руки все больше выводил остальных из себя, выкуривая сигареты одну за другой. Рейта мастерски игнорировал сигаретный дым, заполняющий комнату. Аой смотрел в окно, в его голове пробегала мысль тоже закурить, но вставать с кресла, чтобы взять пачку из куртки, было слишком лень. Дробь дождя по подоконнику и окну наконец вывела гитариста из себя, он резко встал, развернулся и застыл, не понимая, что хотел сделать. Чтобы не выглядеть полным идиотом, Аой пошел на выход. Рейта, заметив, что кресло освободилось, сначала внимательно следил за гитаристом, а потом, когда тот вышел и не возвращался около десяти секунд, блондин быстро занял его место, устроив руки на подлокотниках и вытянув ноги. Гитарист стоял в коридоре, не понимая, что с ним происходит. Он не хотел вставать и выходить из комнаты. Что его побудило? И что теперь делать, пока дождь не закончится? Брюнет пошел к лестнице: он считал, что по пути что-нибудь придумает. Сам того не заметив, он оказался перед встроенным в шкаф баром. Чей он был, его абсолютно не волновало. Аой взял стакан и налил виски. Сделав пару глотков, он огляделся. Окна плотно закрыты, не только шторами. Свет исходил только от жалкой лампочки под потолком. Аой думал пойти дальше, но только подумал, и посмотрел на дверь и закрыл ее, повернув задвижку под ручкой. В голове была полная пустота. И только когда дверь оказалась закрыта Аой заметил яркий отблеск. Рассмотрев место получше, он понял, что это, видимо зеркало, накрытое тканью. Небольшой край оказался не закрыт, и луч, отразившись, привлек внимание гитариста. Брюнет немного заинтересовался и подошел к нему. Аой медленно вытянул руку, коснувшись тряпки, а потом стянул ее на пол. Зеркало оказалось в его рост, в старомодной оправе, но само зеркало чистое, как будто новое. В зеркале отражался только он сам, стоя напротив со стаканом виски в руке, но затем Аой пригляделся: это был не он, а кто-то очень на него похожий, кто-то, повторяющий каждое его движение как отражение. Но этот кто-то был настолько прекрасен, что Аой не мог отвести взгляд. Отражение приблизилось, и он тоже подошел ближе. Брюнет почувствовал, как его тело соприкоснулось с зеркалом, почувствовал легкое покалывание в левой руке. Только тогда он понял, что и он и отражение соприкасаются ладонями. Звякнул стакан с виски, ударившись о поверхность зеркала. Но Аой не заметил его, он смотрел в глаза отражения. В свои и одновременно чужие глаза. Отражение улыбнулось, и Аой не мог не улыбнуться в ответ. Не мог. Оно завладело им. Кенджи сузила глаза, смотря на Аоя с нескрываемым презрением, это напугало гитариста равно настолько, насколько ей было нужно. Настолько, чтобы его мазохистская натура начала завладевать телом. Аой издал короткий вздох. Его дыхание на секунду впечаталось в поверхность зеркала, а потом пропало. Он не сопротивлялся, хотя мог бы попробовать. У него был шанс. Был шанс, когда Кенджи криво усмехнулась, смотря на него, такого податливого и даже сумасшедшего. Но он его не использовал. Он попался, потому что сам так захотел. Он стал ее отражением, а не она — его. Она могла сделать с ним все, что угодно. Она заставила его закрыть глаза. Аой почувствовал, как его губы соприкасаются с зеркалом, чувствует его холод, а потом призрачное тепло других губ. Его прерывистое дыхание оставалось на зеркале, где-то глубоко внутри он понимал, что это слишком. Но разум не работал. Он видел и чувствовал прямо перед собой другого человека, и он хотел его. Ощущения придавали его, он больше не чувствовал преграды между ними. Как дикий зверь он метался, ища тепло губ. Но находил только пустоту. Пока Кенджи не дала себя найти. Он ощутил тепло только после укола холода. Он вздрогнул, потеряв контакт, а потом потянулся снова. Она как будто бы знала, какие поцелуи он любит больше всего. Какой-то импульс прошелся по его телу, и он принял его за возбуждение. Аой приоткрыл губы, практически прерывая поцелуй, но снова поддался вперед. Он вздрогнул, когда почувствовал прикосновение горячего языка к верхней губе. А потом руки к своим брюкам. Брюнет на секунду задохнулся, а потом в изнеможении опустился на колени. Он едва не заскулил, как щенок, когда сам расстегивал ремень, ширинка поддалась с трудом. Виски оказалось стоять на полу, брюнет небрежно подвинул его подальше, едва не опрокинув. Кенджи стояла и в ее глазах была только насмешка над ним. Над тем, чего он на самом деле хочет. Она знала все его мысли. Они были одним человеком. Они имели власть друг над другом, но Аой этого не знал и не пытался узнать. Он просто сходил с ума он желания. Он знал, что он получит все то, что заставит его умереть от оргазма. Большего он в тот момент не желал. Его разгоряченная грудь коснулась поверхности зеркала. Как будто не своей рукой Аой расстегивал пуговицы на рубашке. Он дрожал, почти не контролировал свои пальцы. Он почувствовал поцелуй на шее. Холод, расцветавший огнем. Еще один, и еще. Он не открывал глаза, всем телом вжимаясь в холодную поверхность. Его дыхание заставляло зеркало запотевать. Аой поднял голову, касаясь зеркала подбородком. Приоткрытые губы дрожали, лицо напряжено, на лбу пролегли складки, в которые попадали капельки пота. Аой ощутил, как с его плечей стягивают рубашку. Она прилипла к рукам и не снималась. Руки остались заведенными назад, он ничего не мог ими сделать. Аой коротко двинулся вверх и опал вниз. Всем своим видом он показывал, что больше не выдержит. А потом почувствовал, как в плечо впиваются зубами, и вскрикнул. Боль на секунду отвлекла его, он почувствовал спиной холод, а потом плечо начало саднить, потекла кровь. Аой не обратил на это внимание, он больше не мог хоть сколько-нибудь контролировать свое тело, он начал двигаться. Вперед, чуть вверх, и вниз. Тянущее чувство в члене доходило до боли. — Пожалуйста, пожалуйста…. — прошептал Аой. Он снова двинулся вверх по поверхности зеркала. Он приоткрыл веки, и его затуманенный взгляд пытался найти Кенджи. Кажется, он нашел ее, но Аой не смог в тот момент понять, что она только выглядит в точности как он. Но его это не волновало. Кажется, он действительно увидел свое отражение в этом зеркале. Он настолько устал ждать, что высунул язык и провел им влажную дорожку по поверхности зеркала, поднимаясь в своих ритмичных движениях вверх. Он издал рваный выдох, когда его соски коснулись снова похолодевшего зеркала. Руки за спиной дернулись, но так и остались в плену рубашки. От пота взмокла вся шея и волосы. Он почувствовал ее руку у себя на затылке. Кенджи тоже опустилась на пол, одной рукой она взяла Аоя за волосы и, немного оттянув назад, посмотрела в его глаза. Он уже ничего не видел, ничего вокруг не ощущал. В плену своих желаний, пока за окном льет дождь. Гитарист почувствовал, как его притягивают к себе. Кенджи положила его голову себе на грудь, ощущая тяжелое горячее дыхание Аоя. А потом ее рука последовала по его торсу. Медленно. Вниз. Брюнет застонал раньше, чем ее рука достигла пупка. Все ее тело излучало холод, заставляя Аоя покрываться мурашками, но когда она прикасалась к нему, он никогда не чувствовал такого жара и никогда не реагировал настолько остро. Лишь несколько прикосновений, и он кончит. Холодная рука обхватила его член. Медленно пальцы опустились от головки к основанию и также медленно в обратную сторону. Аой, скуля сквозь зубы, поддался движению, вошел в до неприличия медленный ритм, вытягивающий из него все больше слов, скуления и просьб. — Быстрее… Быстрее… Пожалуйста… Кенджи хмыкнула. Не дождется. Плечо пронзила невыносимая боль: она расковыривала ногтем ранки от укуса. Аой застонал, то ли от боли, то ли от того, что она сжала его член в руке сильнее. Резкое движение Кенджи рукой, Аой зашипел. Потом несколько быстрых от основания к головке. Он держался как мог, еще чуть-чуть. Кенджи резко поставила Аоя ровно на колени и сжала его горло обеими руками. В глазах появились красные пятна, это было финальным трюком. Гитарист кончил, неровно простонав из-за сдавленного горла. Он не заметил, как негнущиеся пальцы сжали ткань рубашки, а потом, поддавшись слабости, Аой обмяк и упал на пол. Кенджи ему не мешала. Она лишь подняла ткань, которая накрывала зеркало, запачканную спермой, и отбросила ее подальше. Аой не двигался и тяжело дышал, прижимаясь щекой к грязному полу. Он слышал и чувствовал ее шаги. Как будто она была настоящей, как будто она вышла из зеркала. Аой увидел ее ноги перед собой. Кенджи присела на корточки и посмотрела ему в лицо. Его глаза двинулись вверх, он почти увидел ее лицо, но сконцентрироваться на всем не удавалось, он смотрел на ее губы. Как будто смотрел на себя. Он не мог понять, действительно ли она — это он. Или нее вообще не существует. Кенджи ухмыльнулась и прикрыла улыбку левой рукой. Он видел руку в таких татуировках только однажды. Она не могла быть здесь сейчас. Все это — лишь игры разума. Ни одно зеркало больше не видело происходящего. И не рассказывало об этом.