Воины, живя вместе уже довольно долго, давно успели объединиться в некие союзы, маленькие группы, ведь, как известно, сражаться в одиночку - дело рисковое и даже смертельно опасное.
Гораздо легче идти вперёд, когда знаешь, что твой союзник готов подставить тебе своё плечо, и когда сам готов сделать то же самое. Особенно приятно то самое ощущение, которое появляется, когда стоишь бок о бок с товарищем, окружённый со всех сторон врагами, и понимаешь, что сейчас начнется серьезное побоище. Когда видишь в глазах союзника то же самое, понимаешь его без слов...
Ни для кого не было секретом, что Маг везде ходила с Ассасином, Эльф - с Друидом и Алхимиком, Вампир предпочитал держаться с Оборотнем, Инженер сражался бок о бок с Берсерком, а Рыцарь - с Разбойником.
Но был среди этих союзов один тандем, с которым воины до сих пор не могли свыкнуться, до того он был необычен.
Это были Священник и Паладин.
На первый взгляд казалось, что ничего не может связывать этих двоих: Священник с трепетом относилась ко всему живому и не любила кровопролитий, а Паладин жил сражениями и не мог представить ни одного торжества без хорошей драки.
Она была чувствительна и нежна, словно цветок, а он не знал иного чувства, кроме праведного гнева, от которого кровь в жилах начинала бурлить и кипеть, точно лава.
Лишь одно объединяло их: они оба были молчаливы. Во время многочасовых или даже многодневных походов они умудрялись перекидываться лишь парой фраз. В остальных случаях они просто сдержанно кивали, не желая тратить сил на пустые звуки.
В их походах не было места тем душевным беседам, в которых все остальные обычно раскрывались друг другу и делились переживаниями, планами, мечтами. Им было не до этого.
Они даже не останавливались на привал, а лишь устраивали короткие перерывы между битвами, в течение которых Священник залечивала собственные раны и увечья Паладина, а тот чистил оружие от крови и готовился к следующему сражению.
Вот и сейчас девушка, сидя на коленях, перебинтовывала глубокий порез на руке здоровяка, стараясь не испачкаться кровью. Паладин же сидел, согнув одну ногу в колене, и барабанил пальцами свободной руки по железному наколеннику. Запрокинув голову назад, он ждал, когда освободится вторая рука, чтобы почистить верный клинок. К оружию Паладин относился трепетно и осторожно, и потому в свободное время он мог часами полировать меч, да так, что потом можно было увидеть в нем собственное отражение не хуже, чем в зеркале.
Девушка с усердием заматывала руку напарника бинтами, которых было уже так много, что Паладин без доспехов был похож на мумию.
Здоровяк зажмурил глаза и, повернувшись лицом к Священнику, хрипло пробормотал:
- Туго...
Священник тут же остановилась, и ее лицо было таким испуганным, словно она увидела призрака.
- Извини... - девушка виновато опустила глаза и немного отмотала бинт. Паладин только усмехнулся и вновь запрокинул голову назад, разглядывая потолок.
Священник часто делала все слишком усердно, и от этого совершала больше ошибок, чем когда действовала вполсилы. Порой это происходило из-за простого волнения, а иногда девушка просто задумывалась о своем и уходила в некую прострацию.
Да, Паладин хорошо знал свою напарницу, хоть они и мало общались. Наблюдая за ее поведением, жестами и мимикой, он уже давно собрал полную картину того, какова на самом деле Священник. Более того, он был твердо уверен в том, что и девушка так же хорошо его знает, и не ошибался.
Да, Священник была из тех, с кем комфортно молчать, кто не требует к себе внимания, а даже наоборот - стремится к некоему отдалению от собеседника. Наверное, именно поэтому Паладин не хотел иметь другого напарника.
Нет, не подумайте, он не был привязан к девушке, просто ему не нравились любопытные, сующие свой нос куда попало люди. Здоровяк не любил раскрываться перед другими, и потому неприхотливая и уравновешенная напарница подходила ему, как никто другой. Более того, она даже разделяла его мнение насчёт личного пространства.
Паладин знал, что Священник - не из тех, ради кого нужно меняться, однако сам не замечал, как становится другим человеком.
Более...
жалким чувствительным?
Вот напарница вновь перевязывает ему раны после очередной битвы, расходуя все лечебное зелье и напрочь забывая о собственных шрамах. Да, это сражение было не из лёгких.
Девушка уже перестала нервно одерживать свою рясу от грязи, так как та уже успела въесться как следует. Подол одеяния был изорвана, на рукавах были пятна крови, но Священник не обращала на них внимания. Все, что ее волновало - это раны напарника.
Вот красная спасительная жидкость уже почти кончается, жалко плескаясь на дне пузырька. Паладин хмурится и с укором замечает:
- Себя-то чем лечить будешь?
Священник вздрагивает, смотрит на свои руки, а затем неловко улыбается и тихо отвечает:
- В другой раз подлечусь...
Паладин хмурится ещё сильнее. Нет, так не пойдет. Если она и дальше будет так наплевательски относиться к собственным ранам, то совсем загнётся.
Конечно, здоровяк тут же оправдывает свои мысли тем, что ему нужна Священник только для того, чтобы лечиться. Вот только почему-то эти мысли тут же отлетают на второй план, когда он видит, как болезненно выглядит напарница.
Неужели он... жалеет ее? Нет, этого не может быть. Паладин не привык чувствовать, его железный панцирь словно ограждает его от всего того, что свойственно остальным людям, в том числе и от сентиментальности.
Тонкая рука девушки вновь тянется к пузырьку. Она собирается потратить остатки зелья на небольшую ссадину, которой и заживать-то недолго осталось. Нет, это глупо.
- Оставь. - твердо говорит Паладин, сжимая хрупкую руку Священника в своей огромной ладони. Он чувствует сквозь перчатки, как дрожит ее ладонь, и видит, как девушка удивлённо хлопает длинными ресницами.
Второй рукой здоровяк хватает злополучный пузырек, а затем задирает рукав рясы Священника. Увидев глубокий порез, он недовольно хмурится и открывает пузырек.
Девушка смотрит на напарника широко раскрытыми глазами, а затем невольно вздрагивает, когда тот выливает на рану все содержимое пузырька. Паладин берет остатки бинтов и, покрутив их сначала в руках, начинает перевязывать порез. Делает он это грубо и неуклюже, тяжело дыша и бормоча себе что-то под нос.
- Ай! - Священник вскрикивает, дотрагиваясь пальцами до больного места.
- Туго? - басом спрашивает здоровяк и, получив утвердительный ответ, виновато продолжает, - Извини.
Наконец он заканчивает процедуру и, задернув рукав обратно, выдает:
- Все.
А затем, немного подумав, строго, чуть ли не крича, говорит:
- Чтобы больше такого не было.
Девушка виновато улыбается, убирая пузырек в карман и аккуратно дотрагиваясь до перевязанного места, а Паладин хладнокровно отворачивается, доставая клинок и начиная привычное дело.
***
Зайдя в очередную комнату, Паладин уж никак не ожидал увидеть такое количество гоблинов. Всего их было штук сорок, и в сравнении с десятком-другим врагов в других комнатах это показалось здоровяку как минимум странным.
Священник стояла рядом, холодно оглядывая всю эту "орду" и сжимая посох в руке. Гоблины ждали удобного момента, чтобы напасть.
Наконец, один из гоблинов помчался навстречу напарникам, и все остальные ринулись за ним.
Паладин еле успевал отражать атаки врагов, ведь те облепили его, как муравьи - огромного жука.
Священник использовала свой посох уже не как магическое оружие, а как обыкновенную палку: мана у девушки кончилась, и потому иного выхода у нее не было. Враги продолжали наступать, и Священник постепенно отступала в угол, беспомощно озираясь по сторонам.
Паладину все же удалось кое-как отбиться от гоблинов, и его верный палаш сбил с ног последнего врага. Но, взглянув в сторону, здоровяк ужаснулся.
Шаман, злобно размахивая своим посохом, нашептывал заклинание, наступая прямо на Священника. Та, в свою очередь, зажалась в угол, и это выглядело так, словно она отчаянно пыталась слиться со стеной.
Паладин нахмурился и, сделав пару широких шагов, настиг врага прежде, чем тот успел выстрелить, обезвредив его неслабым ударом по голове. Шаман успел лишь простонать от боли перед тем, как скончаться, скорчившись на полу.
Здоровяк подошёл к напарнице и, стараясь говорить как можно спокойнее, спросил:
- Жива?
К сожалению, Паладин был плохим актером, и потому в его голосе Священник услышала нотки беспокойства. Вытерев лицо рукавом, она тихо ответила:
- Да.
Здоровяк шмыгнул носом и подал напарнице свою огромную руку. Священник кое-как поднялась с земли, но от слабости ее ноги стали словно ватными, и она чуть не упала, схватившись за Паладина.
Тот недовольно хмыкнул и пробормотал:
- Идти, значит, не можешь...
Девушка удивлённо смотрела на здоровяка, и в ее глазах читалось недоумение.
- Эхх! - махнул рукой Паладин и резко поднял Священника на руки, отчего та даже вскрикнула, - Пошли домой. Долечилась.
Девушке ничего больше не оставалось, кроме как не сопротивляться и молчать.
***
До дома они добирались довольно долго, ведь Паладин успел немало устать после такого боя. Каждый из этого идеального тандема на протяжении всего пути думал о своем.
Священник - о том,
что она за ним, словно за каменной стеной.
А Паладин - о том,
что она - лекарство его души, его ключ к нормальной жизни.
